часть вторая Зал Одной Картины постперестройка

Вывеска над входом:
"Сегодня в помещении ремонтируемого хладокомбината №1 состоится
выставка ледяной скульптуры и историко-ассоциативных произведений на вольную тему. После просмотра немедленный АУКЦИОН. Приходить в утепленном виде по низкотемпературной причине".\Спонсоры: Адвокатское Общество Вольных Каминщиков и Трест Сухоподоевских мороженщиков-автоматчиков\."
      Предсовхуда:КЕНАРЬ Леонардович Репин
Художник сегодня выставил своё эпохальное произведение и волновался, как невеста которую жених увозит "в зарубеж". Он поверх смокинга повязал белый пуховый платок чисто оренбургского пошива с меткой сделано в Турции из шерсти греческой ламы, выловленной в Китайских Андах.
  Помещение ремонтируемого (потому как не желавшего отключаться) холодильника дышало лютой ненавистью ко всему, что выше минус 20 градусов.
На выставке присутствовали многочисленные авторы не менее многочисленных направлений. Лучше всего себя тут чувствовали бойкие лохматые "природники" в телогрейках, валенках и воняющие махрой. Их картины, где козы с папиросками, коты, метящие вангоговские подсолнухи и голые деревенские Венеры на деревянно-колодезном фоне, как проверенный материал, висели у входа. Эстетствующие же направления страдали как от отсутствия посетителей, так и от холода усиливавшегося с каждым новым помещением.
      
       "Зал Одной Картины" который, за неимением желающих, целиком достался Художнику, не примкнувшему ни к одному направлению, находился там, куда и вовсе не доносилось ни звука. Х, сонно замерзая в своём одиночестве, вспомнил, что в детстве мороз пах ёлками с мандаринами, и не в силах был загнать его домой:
     //запись пошла, фиксируем//наш 289 выдаёт информативный блок/ где?/ он принял участие в выставке Гемокенаробусистов (чёрт её знает как это расшифровывается)выставил картину/ необходимо с ним расплатиться под видом покупки и убрать его пока не замёрз /аукционная цена понятно не имеет значения./что с картиной потом?/да куда подальше../понял//

   Зимние каникулы-это краткий миг Ёлочно-морозно-мандаринового счастья! Когда вдруг выясняется,что мальчишек, живущих во дворе, слишком много. И если двухсменная учеба еще как-то разгружала избыток бегающих подшитых валенок, с намороженным на подошвы льдом, чтобы скользили и не протирались, то тут, хоккейная площадка ломится от избытка клюшек, шайб, коньков и валенок одновременно. А стоящие в запасе лишь молятся, чтобы кого нибудь из игроков, срочно позвала мать и послала куда подальше, ну за молоком там или за хлебом, и тогда на смену ему врывались сразу несколько счастливчиков, и количество игроков вскоре превосходило все разумные пределы. Конечно кто-то ещё мог сломать клюшку, но сломать клюшку, это большое горе, ведь игрок выбывал надолго.
Клюшка-это сокровище зимы, её не было в природе вообще, а в магазинах в частности. Газета Пионерская Правда помещала заметки с чертежами под заголовком "Как сделать клюшку самому." Кому-то "самоделки" приносили родители с работы. Где на заводе, льющем металл, доставались клюшки? И как потом выносились через проходную? Тайна Века!
Но, настоящую клюшку достать можно было только на настоящем хоккее. На морозе тогдашние не загнутые ещё клюшки ломались к нашей радости гораздо чаще и только надо было угадать к какому борту судья поедет выбрасывать обломки, и тогда размахивая шапкой надо страшно орать гипнотизируя его:"Мне! Мне-е!"
Кто видел как воробьиная стая долбает хлебную корку, тот легко представит себе что творится за воротами при дележе обломков. Счастливчику надо помочь без потерь убраться восвояси, за что он потом обязательно даст поиграть, но до этого ещё далеко. До этого ещё нужно долго варить, жутко вонючий костный клей, только он по настоящему крепко, с помощью тисков, приклеит сломанный клинок. Дальше проще,"изделие" зашлифовывается и все это сначала пропитанной клеем марлей и аптечным пластырем, потом под несколько слоев изоленты и только  тогда это произведение, получив имя "Щелкушка", прослужит верой и правдой недели три-четыре. Потом снова клей, пластырь, изолента.
К концу каникул, после первых выброшенных ёлок, проблема "чем играть"уже не стояла. Достаточно было умело загнуть верхушку, прихватив её верёвкой, чтобы не выпрямлялась, убрать ветки и готов чудный инструмент для игры, на любой, не слишком оживленной дороге, в тех самых, выше упомянутых, валенках лучше всего мелким мячиком, кстати, настоящая шайба, легко добывалась на тех же взрослых хоккейных матчах, она просто засовывалась в карман "счастливчику", сбитому ей же.
На каток ходили кучей побольше, тогда можно было смело носиться, орать, догонять, устраивать "коробочку", делать подсечки или просто кататься паровозиком. Куча гарантирует сохранность ярких шапочек, шарфиков и значков, что для одиночника было непозволительной роскошью так как он автоматически попадал в "группу риска". Шпаны на катке всегда хватало, сдернут шапку по встречному курсу, пока поднимешься, обернешься, погонишься, в общем среди вращающейся толпы "дохлый номер".
Близкоживущая мелюзга ходила на каток прямо на "Снегурках" прикрученных к валенкам. У кого же коньки с ботинками типа "Дутыши", а еще лучше шикарные "Канады" как у настоящих хоккеистов, те могли переобуться в "Теплушке" где две черные круглые "Голландки" щедро топились в любой самый лютый мороз, там же был "Прокат" и "Заточка коньков", там был кажется даже "Буфет". Никто из нас никогда не получал деньги на заточку коньков, да если бы и давали то нашлось бы им куда лучшее применение, точили коньки сами, закрепив их на перевернутом табурете, половинкой огромного точильного круга до тех пор, чтобы с ногтя  снималась "фаска".
Беспробудное катание прерывалось лишь на то, чтобы обнять горячую круглую "голландку" и нагреть об её бока стоящие колом рукавицы, через минуту пар превращается в дым и снова можно бежать на лёд и наматывать километры вокруг Ёлки.
Но вот уже моргают прожектора, предупреждая об отключении, стихает неутомимая музыка, праздник на сегодня закончился, и плетёшься домой прямо на коньках с валенками на шее потому, что нет сил не гнущимися пальцами расшнуровать заледеневшие ботинки.
Грохот и цоканье в ночных подъездах оповещают засыпающих жильцов о том что  обессиленные голодные конькобежцы расползаются по своим этажам отогреваться и получать очередное "Последнее Китайское предупреждение", но стакан сладкого чая закрывает глаза и уж нет сил отвечать и засыпает маленький герой с чувством выполненного долга.
"Новогодние ёлки"- это где дают подарок за то что ты обошел в хороводе
 огромную сосну и на "раз, два, три" изо всех сил проорал: Ёлочка гори!",потом отсидел на суматошном сказочном спектакле, где порядком одуревшая от бесчисленных повторений, Баба-Яга орала на не менее уставшую снегурочку, которая, в свою очередь, никак не могла дозваться пропавшего за кулисами Дедушку-мороза очень красного носа, хотя все видели торчавшую из под портьеры его шубу, и все это ты терпишь ради сладостного момента: получения ПОДАРКА!
Тут надо оказаться первым на выходе из зала, когда бархатная штора отдергивается и, не успевшие отскочить, женщины-вратари сметаются мелюзгой, одуревшей от счастливого предвкушения.
Сотрясаются хрупкие избушки, предназначенные для выдачи подарков, когда всем одновременно надо попасть в одно малюсенькое окошечко, получить то что там выдают, и с минимальными потерями выбравшись из толпы, не спеша, лениво, достав мандаринку, пройти мимо беснующейся очереди, люто тебе завидующей, и только потом опять рвануть в раздевалку, где успев до нахлынувшего цунами, выдернуть пальтецо и шапку, наконец-то оказаться снаружи и основательно заглянуть в кулек из грубо хрустящей бумаги без всяких надписей, да и к чему это, подарок он и есть подарок. Подарки примерно одинакового  содержания, прямо сказать, не Кремлевская Ёлка, да и кто знает, может там подарки хуже наших, а в наших обязательно лежали два мандарина и необязательно яблоко и никогда апельсина, не сезон, для них как то круглый год был не сезон, еще там лежали две вафельные конфеты типа "Мишка на севере" или "Курортные", потом три штуки дорогих шоколадных в двойной обертке, "Ласточка" кажется, а может "Красный Мак", они съедаются быстрее чем разворачиваются потому невозможно запомнить что съел. Затем штук пять типа Гусиная Лапка или Раковая Шейка, очень вкусные, но кто их так назвал точно писал сценарии ХичуКоку. Дальше шло всякое барахло типа ирисок и карамелек с засунутым внутрь повидлом, завершала кондитерский парад большая и сладкая плитка, всем своим видом предназначенная изображать шоколад. Но каждый из нас прекрасно понимал,что шоколадка с надписью, скажем, "Гвардейский" стоит всего подарка, но тогда пропадает сама интрига, ведь Новый Год, это не Дед Мороз, не Ёлка из сосны, и не Снегурочка-внучка руководителя хора ветеранов. Новый Год - это  прежде всего ПОДАРКИ! Еще лучше  два, но тогда нужно снова идти на другую Ёлку и снова терпеть всю чехарду.
Да, что и говорить, Каникулы - это как дуновение, и вот уже тихая грусть, завтра в школу, а ещё так много надо успеть и как с цепи сорвавшись, все до изнеможения протирают горку и доламывают клюшки. Но как говорится, перед школой не надышишься, и уже под луной в серебристом ореоле и ночными звездами с кулак, изможденные расползаются по домам,  да ладно в школе отдохнем.
Но завтра, Трах-Тара-рах! Мороз за минус тридцать! Первая смена в школу не идет точно! Вторая с первого по восьмой тоже. "...Во избежание обморожений, Родителей просим..."- вещает Горсеть: "...Не отпускать детей...", Но родители уже на работе, а дети? Да где же им быть если школу отменили, и опять кипит перегруженный двор. А там едва спадут морозы как грянет Карантин. Карантин-это когда нужно избегать "Воздушно-капельных заражений" и Детям до 14лет билеты в кино не продаются. Но в валенках можно встать "на цыпочки" и нахлобучив шапку пройти мимо отводящего глаза контролера с билетом купленным кем то из старших. И даже в эти критические дни кинотеатры исправно выполняют дневной план.
Зимние каникулы потому такие не предсказуемые, что выпадают в аккурат на период между Новым Годом и Старым Новым Годом. Как невозможно объяснить этот факт за пределами СССР, так невозможно предсказать когда закончатся эти Волшебные Каникулы!   

       Акимыч, любитель канареечного фольклора, сдуру зашедший на выставку со своей клеткой, теперь громко искал администрацию и требовал компенсацию в стократном размере за своего так и застывшего с раскрытым клювом кенаря-чемпиона Кенарии по частушкам.

  Выставка гудела от отсутствия посетителей. Художники и скульпторы хвалили друг друга так назойливо и нежно, как хвалят обдолбанного наркомана, стоящего на карнизе небоскрёба и ковыряюшего в зубах чекой, выдернутой из гранаты.

Достойно вели себя лишь мастера ледяной политической скульптуры, такой например, как стоящий в центре монумент Рабочий(Ленин)энд Колхозница(Керенский) под названием "Адвокаты". Мороз им был на пользу, а заказ заранее оплачен АдвокОбщеВольКамом.
       Акимыч, принципиально дошедший до последнего самого замороженного помещения, вдруг замер, увидев величественное полотно:
Огромная многотрубная, ладья воткнувшаяся в айсберг, потрясала воображение. Бородатый Стенька в форме майора милиции с мушкетом за поясом и самурайским мечом за спиной держал на руках княжну, державшую на руках собаку, держащую в зубах шапку. В последний миг с риском для жизни тот осуществлял высадку пассажиров. Человек, похожий на Акимыча, производил выгрузку продуктов в виде фляги с надписью "Браг..". На носу обнявшиеся в последнем прощальном порыве стояли Кот и Кошка, и как бы созерцали Гибель Помпеи с борта Титаника. Капитан в смокинге, энергично крутя штурвалом, "отдавал" якорь, на фоне надвигающегося вала за номером девять! А на вершине айсберга стоял БентлРойс "Форосом" освещавший эту трагическую опупею.
       Восхищённый Акимыч не сразу заметил монолитно стоящего на фоне картины Художника, степень неподвижности которого, неумолимо приближалась к стандартной отметке окружающей среды. Поддельная шаль застыла как панцирь и крошилась при малейшем вздохе. Сообразительный Акимыч достал из своего рюкзака головку чеснока, раскупорил солидную фляжку и влил точно 289 капель остекленевшему автору.
- Ч-ч-то это?- выдавил из себя розовеющий Художник.
- Вернейшее народное средство! Сам не пробовал, но проверял на собаках, кошках и тёщах. Собаки тупеют, кошки умнеют, тёщи звереют, или нет - тёщи тупеют, собаки... В общем это спиртостойка на красных мухоморах. Я вот думаю, раз тебе помогло так может и кенарю моему влить, вдруг оттает. Вот только сколько капель нужно?
- Ке-кенарю?! А мне ты сколько влил паразит А?!
- Так когда дело для жизни от смерти - чего жадничать-то, я уж от души! К тому-ж  чтоб не заблукать я счет вел. Вышло второй коридор, восьмой поворот, ну и девятый зал. На вот лучше чесноком зажуй, всё равно не весь продал, не тащить же назад. Я ведь с рынка иду, расторговался малость да кенаря и купил вместе с клеткой во, гляди какой красавец! Сказали, что первый концерт Алябьева высвистывает. Иду, читаю:"Выставка" и КЕНАРЬ какой-то, ну я и зашёл. А тут такой мороз блин, мой чемпион даже не чирикнул - вот теперь как стекляшка. Может, на выставку ледяной скульптуры толкнём, у тебя наверное все знакомые тут, а?
- Знакомые?! Видишь - куда меня эти знакомые засунули?! Ты вот первый до меня добрался. Они ж все в какие-то обще-с-союзы кучкуются. А раз я сам по себе гуляю, так они с-сукивботах и выделили мне "Зал одной картины". У тебя ещё есть во фляжке?
- Натюрлих! Давай по колпачку! А Картина хороша! Ведь я сколько прошёл, столько и плевался. Где они видели зелёных петухов, а козлы с бараньими рогами. Конечно, если это баран - ладно, но почему с бородой? И знаешь как-то много слишком задов, ну просто женская баня какая-то, и все то чернильные, то зелёные, страшнее лягушек.
- А я что говорю? Вот щас намухоморюсь я им...

В это время, как в метро, приближающимся гулом накатывала толпа. Впереди, перекрывая коридор плыло, не касаясь земли, мягкое бордовое кресло с маленьким невозмутимым старикашкой. Он тростью Единорога (выточенной из моржовьего фаллоса) указывал направление возвышавшемуся сзади водителю электрокара в маршальской форме. Следом, словно на Зимний поспешали "массы" как в лице народников, теряющих валенки и самокрутки, так и мечущейся среди них эстетствующей прослойки во фраках, пробивающейся с не меньшим рвением по узкому коридору.
Мастера кисти и зубила всеми силами пытались задержать и завернуть к своим шедеврам потенциального покупателя, подъехавшего к выставке на Бентли, и теперь как на рикше катавшегося по цехам холодильника в поисках чёрт знает чего. Они под колёса, как бы случайно, совали тупые валенки остроумно намекая иностранцу, что дальше вообще ехать некуда. Но борзеть окончательно было опасно - водитель запредельной весовой категории, под которым кар выглядел детским великом, мог и не понять что вокруг сплошь интеллигентные люди.

Въехав в "Зал Одной Картины" кар вдруг остановился в центре. Старикашка внимательно разглядывал полотно, не замечая ни приятелей, ни замершей сзади толпы холстомазов, успевающей возмущенно переглядываться и грозно подмигивать Х, давая ему понять чтоб гнал от себя капиталистическую акулу-каракулу и ни за что не продавал гаду картину во избежание спекулятивного вывоза произведений русского авангарда за рубеж с явной целью корыстной наживы.
       - Сикоко?- громкий вопрос старикашки, нацелившегося на картину инкрустированным моржовым достоинством, потряс заиндевевшую от зависти творческую богему.
Художник не успел набрать воздуха для ответа, как старикашка уже получил в оба уха такую информацию об авторе полотна, что стало ясно - гуляет тот на свободе просто по недоразумению и при выходе на нём сначала защёлкнутся наручники, а потом как врага народа без суда и следствия...
- Сикоко?!- визгливо зазвенело в остекленевшем зале.
Мгновенно сдружившиеся соперники применили последний коварный приёмчик и шепнули старикашке такую запредельную цену, что даже Леонардо от зависти изобрёл бы очередной самострел, чтобы застрелиться.
 
- Рассчитайт! - не моргнув глазом приказал водителю старикашка.
Молчаливая адмиральская громадина подошла к обмухореневшему, так и не произнёсшему ни звука Х, и засунула ему кое-что глубоко в карман. Бойкий Акимыч, мгновенно оценивший толщину этого "кое-что" со словами - "От нашего стола вашему"- с поклоном всучил старикашке клетку с "как живой" канарейкой.

И тут грозной Сахарой дохнули вентиляторы - электрики заставили наконец отключиться непобедимый холодильник, который, не признав поражения, стал резко нагреваться. С потолка закапало бурной весной.
 Трёхстворчатый велорикша, сделав вираж помчал кресло, старикашку и клетку с "как живой" канарейкой к выходу. Холстомеры и мордоляпы дружно-нежно отпихнув Х, мухой сдёрнули со стены купленный шедевр и всё ещё, не теряя надежды, услужливо понеслись с ним к выходу, шлёпая валенками по лужам, не забыв крикнуть Х что с него причитается, что он сам ни за что так выгодно не смог бы продать, если бы не они, его лучшие друзья, которым он блин... по гроб ж...
Приятели, спасаясь от нарастающего потопа и лучших друзей ринулись на выход где тающая колхозница успела вонзить серп в проплывавшую мимо картину. Рабочий же с молотом, согласно твёрдому ленкурсу, с пролетарским гневом обрушился на мелкочастного Акимыча.
Того спасла шапка и то, что молот, который изображала крашеная деревянная киянка, оказался, как впрочем и всё остальное, ненастоящим.