Мария-Луиза Австрийская

Светлана Бестужева-Лада
Удивительно, но об этой незаурядной женщине с плохо скрытой неприязнью писали практически все – от маститых историков до авторов дамских романов. Чем же так не угодила им Мария Луиза Австрийская (1791–1847) – дочь императора Священной Римской империи Франца II (с 1806 года – императора Австрии Франца I), внучатая племянница Марии Антуанетты? Она была хороша собой – ее называли «немецкой куклой», умна – об этом вообще практически нигде не упоминается, прекрасно рисовала, играла на рояле и на арфе, знала шесть языков.
И – главное – прекрасно понимала, что такое чувство долга и неукоснительно его выполняла (там, где речь шла о серьезных делах, а не об эмоциях).
Мария Луиза знала, что в интересах королевской семьи ей в будущем предстоит выйти замуж за какого-нибудь принца крови. Поэтому она активно обучалась этикету, занималась музыкой, верховой ездой, изучала иностранные языки. Юная эрцгерцогиня говорила по-английски, по-немецки, по-турецки, по-итальянски, по-испански, по-французски, а также знала латынь. Она и представить себе не могла, что все эти качества мало пригодятся ей в супружестве с человеком, фактически перекроившим карту Европы.
Годы спустя Мария Луиза писала:
«Чего же вы хотите? Мы, принцессы, были воспитаны не так, как другие женщины, мы не знали равенства в семье и равенства в чувствах, нас всегда готовили к событиям, прерывающим все отношения и связи, переносящим нас далеко от родителей и создающим для нас новые, иной раз прямо противоположные интересы…»
Чрезвычайно популярна версия о том, что Марию-Луизу выдали замуж за Наполеона для того, чтобы… лишить его физических сил. Считалось, что увлеченный молодой и темпераментной супругой, знаменитый полководец станет пленником ее алькова и даже -  может быть! – вообще позабудет о политике. Но для этого дочь Габбсбургов должна была исполнить роль искушенной куртизанки, да и той вряд ли бы удалось лишить сил человека, который на близость с женщиной обычно тратил не более трех минут.
Это документально подтверждено во многих мемуарах и записках тех, кто имел близкое отношение к личной жизни императора. И то, что, выиграв множество военных  компаний, Наполеон уже не был неутомимым «маленьким капралом», приписывалось исключительно его сладострастию. А виновата в том, что ослабевший Бонапарт проиграл войну с Россией и потерял там почти полмиллиона человек, оказалась… Мария-Луиза. Уж очень она любила проводить время в постели с мужем.

К 1805 году Наполеон уже был угрозой практически для всей Европы. Две коалиции, созданные европейскими государствами (в основном, на бумаге) никак не могли выработать общий план военных действий. Чтобы окончательно обезопасить себя от французского вторжения, Англия создала очередную, теперь уже не антифранцузскую, а антинаполеоновскую.
На помощь австрийцам Россия двинула две армии, под командованием генералов Кутузова и Буксгевдена. Получив сведения о действиях сил коалиции, Наполеон вынужден был отложить высадку на Британские острова на неопределённый срок и двинуть войска в Германию. Именно тогда Наполеон сказал:
«Если я через 15 дней не буду в Лондоне, то я должен быть в середине ноября в Вене».
Наполеон, совершив марш-бросок на юг, в кратчайшие сроки достиг Баварии. Австрийская армия капитулировала в битве под Ульмом.
Наполеон без серьёзного сопротивления занял Вену.
Российский император Александр I и австрийский император Франц II прибыли к армии. По настоянию Александра I армия Кутузова прекратила отступление и, не дожидаясь подхода союзных войск, вступила в сражение с французами при Аустерлице, в котором потерпела тяжёлое поражение и в беспорядке отступила.
Императорская семья со всем двором покинула Вену и нашла убежище в Тирольских горах. Это бегство навсегда осталось в памяти Марии-Луизы. Наполеона Бонапарта она ненавидела еще с детства. Она слышала, как его называли людоедом, видела цветные карикатуры, где его изображали уродливым карликом, помощником палача.
Позже он стал для нее сообщником тех, кто казнил ее тетю, королеву Франции Марию Антуанетту. А в последнее время для всех членов австрийской императорской семьи он был захватчиком, из-за которого в ноябре 1805 года им пришлось покинуть Вену и скитаться по Германии.
Вскоре после Аустерлица Австрия заключила с Францией Пресбургский мир, по которому лишалась ряда территорий. Континентальная часть Неаполитанского королевства, включая столицу — город Неаполь, — была завоёвана Наполеоном. На этой территории было образовано государство-сателлит Франции с тем же названием.
В мае 1809 года Мария Луиза и ее семейство были вынуждены спасаться от Наполеона, снова подступавшего к Вене. Им пришлось уехать в Венгрию. Там Мария Луиза узнала о битве под Эсслингом и гибели двадцати семи тысяч австрийцев. Ненависть к французскому императору разгорелась в ней с еще большей силой.
Знала бы она…
В течение 1806-1809 гг. Австрия напряженно готовилась в войне с Францией, чтобы взять реванш на поражение в австро-русско-французской войне 1805 года и ликвидировать тяжелые последствия Пресбургского мира. Увы…
В июле 1809, после тщательной подготовки, французы вновь перешли в наступление и 6 июля 1809 в решающем сражении при Ваграме нанесли поражение австрийцам. Французы наступали в Италии и Далмации, в Тироле. В этих условиях Австрия признала себя побежденной, и 14 октября 1809 был подписан Шенбруннский мир. По его условиям Австрия теряла значительную часть своей территории и превращалась в зависимое от Франции государство.
Но, кроме того, взамен непосильной для Австрии денежной контрибуции, Франция потребовала руку эрцгерцогини Марии-Луизы. Отец-император не принуждал дочь принести эту жертву: она добровольно дала согласие стать женой «корсиканского чудовища» - теперь императора Франции, повелителя огромных земель, разведенного и жаждущего создать династию Бурбонов. Первая жена Наполеона, Жозефина, детей иметь уже не могла, да и наследника Наполеон желал исключительно голубой крови: заурядные немецкие принцессы ему не подходили.
В Европе в то время было две принцессы на выданье императорского происхождения: русская Великая княжна Екатерина и австрийская эрцгерцогиня Мария-Луиза.
Двухсотлетний дом Романовых, знатность которого была существенно подпорчена экстравагантным браком Петра Первого и его последствиями, с нелестным для Наполеона изумлением отказался отдать свою принцессу за «простолюдина», хотя это могло бы значительно стабилизировать обстановку в Европе.
Девятисотлетний дом Габсбургов -  согласился, понимая, что отказ означал очередную войну и полное исчезновение Австрии с политической карты Европы. Для императора Франца существовал единственный шанс спасти Австрию – выдать дочь замуж за Наполеона.
Мария Луиза не знала о том, что задумал ее отец. Услышав о планах Наполеона, она убеждала себя, что это всего лишь слухи, а даже если и нет – ее любящий отец не допустит подобного союза. Но переговоры между Австрией и Францией зашли уже слишком далеко.
Австрия находилась в затруднительном положении, и министр Меттерних надеялся спасти государство с помощью этого брака. Ходили упорные слухи о том, что он принимал такое активное участие в сватовстве отнюдь не безвозмездно, из любви к родине.
Позднее эти слухи подтвердились, но тогда император Франц I был вынужден согласиться с убедительнейшими доводами своего многомудрого министра о необходимости «нелегкой для всех жертвы во имя Австрии».
Мария-Луиза в прекрасном настроении  рисовала портрет своей молодой мачехи, Беатрисы Моденской. Женщины, как ни странно, сдружились; разница в возрасте у них была всего пара лет, а родные браться и сестры Марии-Луизы были значительно моложе нее, а мать была вечно занята детьми и своим не слишком крепким здоровьем.
Первая жена Франца — Елизавета Вюртембергская умерла совсем молодой в 1790 году, не успев подарить императору наследника. Вторым браком он женился на Марии Терезии Сицилийской, родившей ему 13 детей (только шестеро дожили до брачного возраста). В 1807 году умерла и она; через 8 месяцев Франц женился в третий раз на Марии Людовике Беатрисе, принцессе Моденской, которая умерла в апреле 1816 года бездетной. 
Неожиданно вошедший камергер пригласил эрцгерцогиню в Зал Государственного совета, где она еще никогда не была. Все министры правительства во главе с императором сидели вокруг большого овального стола и нервно перебирали какие-то бумаги.
- Дочь моя, - обратился к Марии-Луизе император, - тебе предстоит принять нелегкое решение, от которого зависит судьба твоей страны и династии. Твоей руки попросил французский император, который в случае твоего согласия откажется от контрибуции и вернет Австрии часть захваченных территорий.
- Но он же старик! – непроизвольно вырвалось у Марии-Луизы. – И, кажется, у него есть супруга.
- Уже нет, - сухо ответил император. – Наполеон – мой ровесник и, как говорят, полон сил и энергии. Впрочем, решать тебе.
В этот момент юность Марии-Луизы закончилась. За стол села беспечная, жизнерадостная девушка, предвкушавшая вечернюю конную прогулку. В считанные минуты она постарела на несколько лет. Перед министрами предстала молодая, полная достоинства женщина, для которой решение вопроса было очевидно: она должна выполнить свой долг перед страной и народом и никто, кроме нее, не может этого сделать.
- Хорошо, - спокойно ответила она. - Там, где дело идет о благе страны, решать можете только вы. Я выйду за французского императора, если нет другого способа спасти Австрию.  Регентом при Фердинанде может быть кто-то другой.
Фердинанд, старший сын императора отличался слабым здоровьем, страдал эпилепсией. Большую часть своей жизни он не принимал участия в официальных мероприятиях из-за частых (до двадцати в день) приступов судорог, но это не помешало ему овладеть пятью языками, научиться играть на фортепьяно, последовательно и разборчиво вести дневник и корреспонденцию, хотя и было настоящим препятствием для осуществления эффективного управления государством.,
Требовался регент, хотя бы для официального участия для наиболее важных публичных церемоний.  Уже было решено, что эту роль будет исполнять Мария-Луиза – умная, волевая, с сильно развитым чувством долга. И в один момент все переменилось.
Обратите внимание: австрийский двор отнюдь не считал эрцгерцогиню Марию-Луизу безмозглой куклой, которую интересуют лишь наряды и развлечения, но человеком, способным успешно заниматься государственными делами. Отдавая эрцгерцогиню Франции, Австрия действительно приносила большую жертву, и вовсе не была уверена, что ее оценят по достоинству.
«Я женюсь на утробе» — это его фраза осталась в истории. И пусть на этот брак множество людей (и первый из них — сам император) смотрело просто как на возможность совершить выгодную сделку и в политическом плане, и в семейном. Для гордости Марии-Луизы это был болезненный удар, который она, впрочем, перенесла с большим достоинством.
Вторым болезненным ударом было то, что будущей французской императрице не позволяли взять с собой ни единой австрийской вещи, ни одного платья, ни одной пары обуви. Даже обожаемого шпица Зизи приходилось оставлять в Вене: как выяснилось, Наполеон терпеть не мог собак. Все это разъяснила Марии-Луизе приехавшая за ней сестра Наполеона – неаполитанская королева Каролина Мюрат. Маленькая, толстая, в пух и прах разодетая Каролина тщилась выглядеть как истинная аристократка.
Мария-Луиза смотрела на все это с холодным равнодушием. Если ей решили оказать такую честь – прислать на встречу коронованную особу из семейства Бонапартов, могли бы выбрать что-то менее карикатурное. Она стискивала губы: расстаться с родными, с любимым и до последнего уголка знакомым дворцом, с… ах, главное, с Зизи.
Но императрицы не плачут. Никогда.
11 марта 1810 года в Хофбурге заключили брачный договор и на всякий случай освятили сразу одинадцать обручальных колец, чтобы не прогадать с размером пальца будущего супруга.
Как полагается в таких случаях, поначалу на родине невесты состоялось заключение брака по доверенности. 10 марта в связи с тем, что ей предстояло стать императрицей Франции, юная эрцгерцогиня отреклась от прав на австрийский престол, а на следующий день необычайно пышно отпраздновали саму свадьбу. Роль жениха на церемонии исполнял дядя невесты, эрцгерцог Карл (немало, заметим, успевший до того повоевать с тем, за кого предстояло выйти замуж его племяннице).
Французский посол писал из Вены в Париж:
«Свадьба Его Императорского Величества с эрцгерцогиней Марией-Луизой была отпразднована с великолепием, которое трудно превзойти и по сравнению с которым все предыдущие торжества, сколь угодно блестящие, не заслуживают и упоминания. Огромное количество зрителей, собравшихся со всех концов страны и из-за рубежа, так заполнило церковь, залы и коридоры дворца, что императора и императрицу Австрии зачастую толкали. Изумительное собрание жемчугов и бриллиантов; великолепие нарядов и мундиров; бесчисленные огни, освещавшие весь дворец; радость участников придавала церемонии пышность, достойную этого величественного празднования. Самые богатые аристократы этой страны представляли собой потрясающее зрелище, и даже соперничали с императором. Дамы, которые сопровождали императрицу, в основном принцессы и аристократки высшего ранга, казалось, изнемогли под тяжестью своих бриллиантов и жемчугов. Но все взгляды были сосредоточены на главной участнице этого торжества, этой прелестной принцессе, которая вскоре составит счастье нашего суверена».
После церемонии последовал роскошный банкет, а вечером император с дочерью-императрицей в открытом экипаже проехали по роскошно разукрашенной и освещённой Вене. Во всех театрах давали бесплатные представления, улицы заполняли австрийцы, приветствовавшие свою эрцгерцогиню, которая стала императрицей Франции. Словом, это был роскошный праздник и… всего лишь свадьба по доверенности. Настоящая свадьба была ещё впереди!
13 марта Мария Луиза покинула Вену и с богатейшим свадебным кортежем отправилась в Компьен на встречу с Наполеоном. Брак по доверенности уже был заключен – формально она ехала к своему мужу, которого видела только на портрете.
Впрочем, и Наполеон видел только портрет австрийской эрцгерцогини. Золотистые, пышные локоны, огромные голубые глаза, яркие губы – художник не польстил своей модели. Увидев изображение будущей императрицы Франции, Наполеон был сражен наповал: красавицы в высокородных семействах встречаются не так часто, как принято считать.
И вот настал тот самый день. 16 марта австрийский свадебный кортеж прибыл в Брунау и перешел под охрану французов. Здесь, прямо на лесной поляне, и произошло первое знакомство Наполеона с Марией Луизой. Более непохожих друг на друга людей было трудно даже представить. Она – нежная, юная, с пухлыми щечками и светлыми локонами, привыкшая к беззаботной жизни во дворце. Он – родившийся в простой семье, закаленный в боях, грубоватый солдат, привыкший повелевать и побеждать.
Что ж, он остался, видимо, доволен увиденным. А сорокадвухлетний император…
- Вы лучше, чем на портрете, — робко сказала она ему то, что велел ей сказать отец при первой встрече.
- Мы ведь уже женаты? – отрывисто спросил Наполеон у кого-то из свиты.
- Да, ваше императорское величество.
- Тогда мы с императрицей оставляем вас, чтобы перейти к главному делу.
- Но не можете же вы, сир…
- Я могу все! – отчеканил Наполеон, схватил Марию-Луизу за руку и повлек ее во дворец, в приготовленную для него (одного!) спальню.
Многие не преминули отметить, что такая поспешность весьма походила на изнасилование, а не на торжественную консуммацию брака, приличествующую монархам.
- Жениться, господа, нужно только на немках, - поделился своими впечатлениями с близкими ему людьми Наполеон.  Они свежи и нежны как розы.
Целомудренность избранницы произвела на него сильное впечатление. «Целомудрие для женщины то же, что храбрость для мужчины. Я презираю труса и бесстыдную женщину».
Красивые слова, но хорошо известно о том, что чувства женщины вообще никогда не имели особого для Наполеона никакого значения ни во время первого брака, ни во время второго. Он чаще всего относился к ним, как к досадной необходимости, без которой, к сожалению, не обойтись. И сводил процесс к неприличному минимуму.
О впечатлениях Марии-Луизы от первой брачной ночи не узнал никто.
На следующий день корсиканец и австриячка торжественно въехали в Париж. Город был убран не менее пышно, чем Вена месяц назад, во время первой свадьбы. Среди прочих украшений был медальон с надписью: «Мы любим её ради него, мы полюбим её ради неё самой».
Церемония венчания состоялась во дворце Тюильри. Приглашённые собрались в галерее дворца, где несколько часов ожидали прибытия главных героев празднества. И когда они наконец появились…
 «Звуки музыки потонули в аплодисментах, раздававшихся со всех сторон галереи.‹…› Их Величества принимали восторженные приветствия чрезвычайно сердечно, шествуя через эту длинную и роскошную галерею к часовне, этому нефу храма, где их августейший союз должен был быть освящён заново».
Их супружескую жизнь нельзя было назвать монотонной. Чувственность Марии-Луизы сильно преувеличена ее недоброжелателями: она выполняла супружеский долг – и только. Не ее вина, что Наполеон мог ворваться в ее покои среди дня, выставить вон всех присутствовавших, а через пять минут довольный возвращался к своим делам. Он сделал из нее женщину, но оставил равнодушной к плотским утехам.
Он ждал наследника, а поскольку Мария-Луиза не забеременела с первого дня супружеской жизни, начинал злиться на супругу.
- Я женился на вас, чтобы вы родили мне сына! – кричал он все чаще и чаще. – А вы только и делаете, что едите, как хрюшка. Я женился на принцессе, а не на свинье!
Наконец, во время одной из таких безобразных сцен, Мария-Луиза не выдержала и сквозь слезы сказала, что уже два месяца, как беременна. И все изменилось, как по волшебству. Наполеон дарил ей подарки, ездил с ней на балы, посещал оперу – одним словом, делал все, чтобы она не скучала и радовалась жизни.
Слуга Наполеона Маршан писал в своих воспоминаниях, что Наполеон был очень внимателен к супруге, пока та носила их ребенка. Единственное, в чем он упрекал ее, было холодное, если не сказать надменное, обращение с придворными дамами. Мария Луиза – особа благородной крови – принимала преклонение двора как данность, не считая нужным высказывать ответную любезность.
Зато много крови ей попортили сестры Наполеона. Практически неграмотные, с трудом усвоившие более или менее хорошие манеры, они искренне считали себя королевами и княгинями: ведь брат дал им эти титулы. Перед свадьбой Наполеону даже пришлось устроить сестрицам хорошую выволочку, так как те наотрез отказывались нести шлейф невесты. Знатное происхождение новой императрицы приводило их в бешенство, и они старались хоть по мелочи, но напакостить.
Запрещение привозить во Францию Зизи – любимого шпица Марии-Луизы – было приказом не Наполеона, а его сестры Каролины. Как только император об этом узнал, он приказал немедленно доставить собачку в Компьен. Это взбесило другую сестру – Полину, княгиню Боргезе, которая вообще считала, что Наполеон должен был жениться на ней, как это делали фараоны Древнего Египта. Женщина необыкновенной красоты, Полина обладала также массой странностей, доставлявшей ее близким серьезные хлопоты.
Рождение сына осчастливило Наполеона. Но при родах начались серьезные осложнения, поставившие жизнь императрицы под угрозу. Врач запаниковал, не зная, кого ему спасать в первую очередь – мать или ребенка. Ответ императора был коротким:
- Спасите мать и успокойтесь.
Человеческие черты в нем тоже присутствовали, но проявлялись лишь в экстремальных ситуациях.
Врачу удалось совершить чудо – спасти обоих. 20 марта 1811 года на свет появился долгожданный наследник империи – Наполеон Франсуа-Жозеф-Шарль. 9 июня в соборе Нотр-Дам состоялось его торжественное крещение, на котором присутствовали около семи тысяч человек.
Наполеон так мечтал о наследнике, и вот его мечта сбылась. Император посвящал малышу все свое свободное время, с удовольствием играл с ним, дарил бесконечные подарки и строго следил за его воспитанием. Теперь ему было, кому передать империю, дело всей своей жизни. Спустя много лет уже взрослый Франц (так его называли в Австрии) будет вспоминать отца с безграничной любовью и теплотой.
А для Марии Луизы рождение сына было лишь выполнением условия брачного договора. Практически сразу после этого Наполеон почти охладел к супруге, и если выполнял свой супружеский долг, то лишь из-за желания иметь еще детей. Видеть сына она могла лишь раз в день в строго определенное время и очень недолго. Разумеется, по дворцу тут же поползли слухи, что императрица – плохая, равнодушная мать.
Впоследствии эти слухи превратились в твердое убеждение: Мария-Луиза пренебрегала своими материнскими обязанностями и вообще не любила сына. Впоследствии об этом со всей серьезностью писали в многочисленных книгах о жизни Наполеона. Забывали только о том, что император запрещал супруге общение с сыном из боязни «сделать его австрияком». Тем более, что Наполеон-Франсуа как две капли воды был похож на своего деда, австрийского императора.
И тем не менее, отправляясь в очередной военный поход, Наполеон торжественно провозгласил Марию-Луизу регентшей Империи. В этой роли Мария Луиза чувствовала себя на своем месте – ведь в ней текла королевская кровь, она знала, что предназначена для трона и власти. И свои обязанности регентши выполняла безупречно и с удовольствием, тем более, что над ней не нависала пугающая тень всевластия Наполеона.
Весной 1812 г. Наполеон, готовясь к войне с Россией, задумал провести в Дрездене конгресс зависимых от него князей и суверенов. 5 мая в сопровождении жены он выехал в Дрезден. Этот конгресс стал апогеем славы и величия Марии-Луизы как императрицы. Здесь она могла по отношению к себе других царственных особ почувствовать, что является первой женщиной Европы.
Мария-Луиза отправила в Вену курьера, чтобы информировать отца о своем назначении:
«Вы можете быть уверены, насколько я была польщена этим новым доказательством доверия императора».
Уже 31 марта она присутствовала на заседании совета министров и, по отзывам современников, продемонстрировала ум, внимательность и заинтересованность в делах. Чтобы облегчить труд этой 21-летней женщины в качестве регентши, Наполеон назначил к ней главным секретарем своего доверенного человека – барона К. -Ф. Меневаля.
Права императрицы-регентши оговорены в указе Наполеона от 18 апреля 1813 г.:
«Отныне в Сенате, Государственном совете и Совете министров <…> императрица-регентша будет председательствовать, а также на всех советах, которые сочтет необходимым созвать ее величество. Ей дается право помилования, смягчения наказания, право давать любые отсрочки в осуществлении арестов и исполнении судебных приговоров; подписывать декреты о назначении на не особо важные должности, а в исключительных обстоятельствах и на прочие. К не особо важным относятся назначения: по военному ведомству не выше младшего лейтенанта, лейтенанта и капитана; по морскому–офицеры в звании до лейтенанта включительно, а по гражданским ведомствам – все чиновники, которых мы не укажем по собственному нашему почину».
29 мая 1812 г. в три часа утра Наполеон, простившись с женой, покинул Дрезден – он направлялся к армии. 4 июня Мария-Луиза из Дрездена выехала в Прагу, где провела несколько недель со своей семьей. Жители города с восторгом встречали ее кортеж, на торжественном обеде именно она восседала во главе стола (император и императрица Австрии – соответственно справа и слева от нее).
Все подчеркивало – она жена повелителя Европы. Празднества, торжественные приемы и визиты проходили каждый день. 1 июля Мария-Луиза в сопровождении отца из Праги направилась в Карлсбад. Здесь они 6 июля расстались. Им довелось снова увидеться только после краха империи.
Императрица вполне спокойно восприняла новость о попытке государственного переворота, предпринятой в ночь с 22 на 23 октября заговорщиками во главе с генералом К.-Ф. Мале. Генерал заранее подготовил несколько приказов, по одному из которых начальнику штаба Национальной гвардии генералу барону А. Ф. Дерио следовало безотлагательно занять Севр и Сен-Клу. Приказ мотивирован необходимостью срочно обеспечить безопасность императрицы, ведь от этого зависело в том числе и отношение к Франции австрийского императора. Заговор потерпел полную неудачу.
Казалось бы, Мария-Луиза имела все основания бояться подобных «революций», но 21 ноября 1812 г. она пишет своему отцу:
«Я не была напугана недавними беспорядками, ибо я хорошо знаю добрый характер французского народа и его преданность императору, чтобы иметь причину бояться».
Наполеон писал из России очень часто и много, причем не только супруге, но и Жозефине, и пани Валевской. А. А. Л. Коленкур, сопровождавший Наполеона в его походе в Россию, вспоминал, что император едва ли не ежедневно вспоминал своего сына – «Короля Рима».
 «Император без устали твердил, как он будет рад снова его увидеть; он говорил о нем с чувством самой нежной привязанности. Императрицу он превозносил по всякому поводу, повторяя, что совершенно спокоен, оставив Францию в надежных руках».
А потом наступила зловещая тишина. Доходили разрозненные слухи о том, что сумасшедшие русские, вместо того, чтобы договориться о мире, сожгли Москву и покинули ее, что русские морозы губят больше французских солдат, чем русские пули, что французская армия начала беспорядочное отступление…
И – громом с неба: Наполеон оставил армию и возвращается в Париж один на санях в сопровождении небольшого эскорта.
- Он бежал?! – воскликнула императрица. – Он оставил несколько сотен тысяч человек мертвыми на чужбине? Как император мог так поступить?
Но встретив его, она не вымолвила ни слова упрека, когда Наполеон вернулся в Париж в декабре 1812 г.
Мария-Луиза пылко желала мира. Отвечая на письмо своего отца, в конце 1812 г. она пишет:
«Да будет на то воля божья, чтобы ваши надежды сбылись, и мы скоро получили мир!... Я разделяю ваши мечты увидеть в скором времени прочный мир, я не осмеливаюсь сейчас даже думать, что мой муж вернется на поле брани».
Она желала мира ради себя, ради мужа, ради сына, ради отца. Гувернантка наследника престола графиня Монтескьё в своих воспоминаниях приводит слова маленького римского короля, которые он повторял перед сном:
«О мой Бог, внуши моему папе желание утвердить мир для счастья Франции и всех нас».
Но мечтам Марии-Луизы не суждено было сбыться.
Начиная кампанию 1813 г., Наполеон постарался обезопасить систему управления страной от возможных несчастий. Он решил, что коронация Марии-Луизы папой римским придаст больше легитимности наследнику престола. Пий VII сначала уступил просьбе Наполеона, но затем передумал и отказался. Тогда 30 марта 1813 г. Наполеон вновь назначил Марию-Луизу регентшей. Так Мария-Луиза формально оказалась по разные стороны баррикад с отцом.
В ходе встречи Меттерниха и Наполеона во дворце Марколини в Дрездене, предшествовавшей Пражскому конгрессу 1813 г., император французов пожаловался, что допустил «непростительную ошибку», женившись на дочери императора Франца.
«Взяв в жены эрцгерцогиню, я надеялся соединить прошлое и настоящее, готические предрассудки с идеями моей собственной страны. Я допустил ошибку и сегодня понимаю, как я был неправ. Вполне возможно, что это будет стоить мне трона…».
Даже поражение Наполеона под Лейпцигом не показалось Марии-Луизе катастрофой. В отсутствие мужа она принимала делегации бельгийских и рейнских городов, выражавших верноподданнические чувства: жители Брюсселя велели нам заверить Ваше Величество, что они готовы отдать и свою жизнь, и свое имущество для зашиты империи от ее врагов и т.п.
В конце 1813 г. императрица Франции написала уважительное и нежное письмо отцу, желая ему доброго нового года. Франц I ответил:
«Дорогая, Луиза. Я вчера прочитал твое письмо от 12 декабря и с удовольствием узнал, что ты себя чувствуешь хорошо. <…> Что касается мира, то я его хочу не меньше, чем ты, чем вся Франция, чем, я надеюсь, твой муж. Только в мире можно найти счастье и спасение. Моя точка зрения умеренная. Я хочу всего, что может способствовать длительному миру, но в этом мире не все происходит так, как мы того хотим. Я имею большие обязательства перед моими союзниками и, к несчастью, вопросы мира, того, что, как я надеюсь, близок, очень запутаны…»
Все хотели мира и… все готовились к новой войне.
В начале 1814 г. Мария-Луиза, которая в окружении мужа слышала разговоры больше о вооружении, чем о мирных переговорах, опять обратилась со слезами к отцу:
 «С того момента, как ваши войска стоят на границах Франции, народ вооружается. Я боюсь, что мой муж скоро отправится к армии и оставит меня в этом городе, готовящемся к бою…».
Так и случилось. 23 января 1814 г. Наполеон устроил смотр офицерам национальной гвардии. В присутствии Марии-Луизы и римского короля он заявил:
- Если же случится так, что неприятель приблизится к столице, я доверяю Национальной гвардии императрицу и римского короля – мою супругу и моего сына!
Мария-Луиза для себя решила до конца выполнить долг императрицы, жены, матери. Ей говорили, что возобновлены дипломатические переговоры с союзниками, что династия Бурбонов непоколебима, что Франция сохранит свои естественные границы, что примирение между ее мужем и отцом близко и т.д. Она утешалась этой надеждой. Но…
28 марта союзники стояли у стен Парижа. Созвали регентский совет под председательством Марии-Луизы. Главный вопрос–как быть с императрицей и наследником престола. Военный министр А.-Ж.-Г. Кларк высказался за срочный отъезд в Блуа. Ш.-М. Талейран заявил, что отъезд Марии-Луизы равнозначен сдаче Парижа роялистам. Напротив, если бы она лично встретила отца в Париже, то это существенно затруднило бы реставрацию Бурбонов. Положение регентши вынудило бы союзников относиться к ней как к представительнице законной власти, в то время как за пределами Парижа она была просто королевой в изгнании.
Мария-Луиза заявила о своей готовности остаться в Париже, и регентский совет почти единогласно проголосовал против отъезда императрицы и римского короля. Но тут Жозеф Бонапарт зачитал полученное им еще 8 февраля письмо Наполеона:
 «Позаботьтесь отправить императрицу с Римским королем в Рамбуйе. А Сенату, Совету и всем войскам прикажите идти к берегам Луары. В Париже пусть останется префект, или верховный комиссар, или мэр<…> Но, главное, сделайте все, чтобы императрица и римский король не попали в руки неприятеля. Уверяю вас, если это произойдет, Австрия будет удовлетворена и, отправив императрицу с ее очаровательным сыном в Вену, под предлогом ее счастья, заставит французов принять все условия, продиктованные Англией и Россией. Мы же заинтересованы как раз в противоположном, а именно: чтобы императрица и римский король не оставались в Париже, поскольку их участь неотделима от участи Франции. Я не знаю ни одного случая в истории, чтобы монарх добровольно сдался на милость победителей, оставшись в незащищенном городе. Итак, если мне суждено остаться в живых, я сам за всем прослежу. Если же я умру, то мой царственный сын и императрица-регентша во имя чести Франции не должны позволить захватить себя. Пусть они удалятся в самый отдаленный захолустный городок в сопровождении горстки моих солдат<…> В противном случае скажут, что императрица добровольно оставила трон сына и, позволив увезти себя в Вену, развязала союзникам руки. Странно, что вы сами этого не поняли. Мне кажется, в Париже от страха все потеряли голову. Что касается меня, то я предпочел бы, чтобы мой сын был убит, чем воспитан в Вене как австрийский принц. Я высокого мнения об императрице и уверен, что и она тоже не желает этого. Хотя матери и вообще женщине трудно принять такое решение».
Жозеф прочел и другое письмо Наполеона от 16 марта, в котором, в частности, говорилось следующее:
 «…Если неприятель приблизится к Парижу настолько, что сопротивление станет невозможным, отправьте регентшу с моим сыном по направлению к Луаре<…> Помните, я предпочитаю, чтобы он утонул в Сене, чем попал в руки врагов Франции…»
Выполняя эти категорические инструкции Наполеона, императорское семейство спешно покинуло Париж. 5 суток эта тень императорского двора кочевала по дорогам Франции, 2 апреля к вечеру добрались до Рамбуйе, где Мария-Луиза наконец-то встретилась со своим отцом.
Но эта встреча не дала ожидаемых результатов. 17 апреля на Наполеона обрушился страшный удар, которого он опасался последнюю неделю. Мария-Луиза сообщила ему о решении своего отца:
«Дорогой друг! Два часа назад приехал отец, и я тотчас встретилась с ним. Он был необычайно нежен и добр, но к чему все это, если он причинил мне невыносимую боль, запретив следовать за тобой и видеть тебя. Напрасно я пыталась убедить его, что это мой долг. Но он не желает даже слышать об этом…».
Сохранилось много писем Марии-Луизы к Наполеону: им приходилось часто разлучаться. Это – письма любящей и преданной жены, которая даже в этом видела скрупулезное исполнение своего долга. Ей доносили, что Наполеон опять встречался с Валевской или с какой-нибудь актрисой – она пропускала все это мимо ушей. К долгу жены интрижки мужа никакого отношения не имели.
Из-за этого и создалось впечатление того, что Мария-Луиза лишь притворялась любящей женой и старалась убедить в этом окружающих, чтобы оставаться французской императрицей. Ничуть! Она считала себя обязанной любить отца своего ребенка, вот и все. Если вернуться на несколько лет в прошлое, то становится ясным, что Мария-Луиза принесла себя в жертву Австрии, спасла сотни тысяч жизней своих соотечественников, и никто ей за это даже не был благодарен; наоборот – обвиняли в корысти и амбициях.
Особенно сложно ей приходилось с семейством Наполеона, которое решительно не желала ее принимать, несмотря на все доводы Бонапарта. «Она не наша», - обронила как-то свекровь, плебейка до мозга костей, даже не пытавшаяся хоть как-то перемениться. Она жила в Фонтенбло в общем-то так же, как жила на Корсике, только не занималась тяжелым физическим трудом. И все время убеждала обожаемого сына, что жена недостойна его. Впрочем, по ее мнению, его никто не был достоин.
Австрийский император убедил дочь, что небольшой отдых в Вене поправит ее здоровье, сильно расшатанное в последние недели, и дал слово, что потом уж можно будет и с мужем встретиться, если, конечно, желание останется.
Желания не осталось. Когда Наполеона отправили на остров Эльба с титулом короля, Мария Луиза поняла, что не готова пожертвовать ради него еще и своей дальнейшей жизнью, последовать за ним в изгнание, да еще вместе с сыном, который был еще слишком мал и который был бы обречен провести на крохотном изолированном от Европы всю жизнь. Этого – такой судьбы для сына - их контракт не предусматривал.
20 апреля Наполеон простился со своей гвардией в дворике Фонтенбло и отправился в ссылку. 25 апреля Мария-Луиза с сыном уехала в Вену и 21 мая 1814 г. въехала в Шёнбрунн – дворец своего детства – под приветственные крики огромной толпы. Жители Австрии встречали свою эрцгерцогиню так, словно она возвращалась в фамильный дворец после четырех лет тягостной ссылки. Но ее мучило чувство не до конца выполненного долга. Она писала Наполеону:
«…Мысль о том, что ты можешь подумать, будто я забыла тебя, причиняет мне невыносимую боль, не сравнимую с той, которую мне пришлось испытать ранее. Вдали от тебя я влачу жалкое существование и, чтобы хоть как-то скрасить его, вышиваю тебе накидку, надеясь, что тебе будет приятно видеть мое рукоделие»
На самом деле ее «жалкое существование» заключалось в устройстве ее будущей жизни без Наполеона.Условия заключения мира определяли положение каждого члена императорской семьи. Статья 5 соглашения в Фонтенбло от 11 апреля 1814 г. гласила, что Марии-Луизе в полное владение будет предоставлено герцогство Парма. Трон будет передан ее сыну по прямой нисходящей линии наследования: «…с этого момента ее сын получает титул князя Пармы, Пьяченцы и Гуасталлы». Эти решения предстояло утвердить на Венском конгрессе.
Удивительно, но Наполеон был абсолютно уверен в том, что супруга последует за ним в ссылку. Тем более, что он с первого дня вынашивал планы триумфального возвращения во Францию во главе заново собранной армии своих сторонников и рука об руку с императрицей.
Возвращение действительно было триумфальным, но… слишком коротким. И императрицы рядом с ним не было. Сто дней Наполеона во Франции в непрестанных сражениях с союзными войсками прошли без Марии-Луизы. И этого потомки ей простить не смогли.
Позднее, уже на острове Святой Елены, Наполеон скажет, что, хотя царствование его второй супруги было коротким (всего четыре года прожили они вместе), тем не менее весь мир тогда лежал у её ног. Особенно в день свадьбы.
Она больше не хотела мира у своих ног, она хотела жить в мире и спокойствии.
Союзники опасались также выпустить из своих рук сына Наполеона, который впоследствии мог претендовать на трон отца и продолжение династии. Допустить это было немыслимо. Посланник России в Вене Г. О. Штакельберг сообщает К. В. Нессельроде 27 июня (9 июля) 1814 г. об угрозе восстановления династии Наполеона:
 «Прием, оказанный Марии-Луизе здесь, оставленное здесь ею ценное сокровище, от которого император без ума, подтверждают справедливость моего суждения, основанного, к тому же, на последовательности и упорном характере князя Меттерниха, инициатора этого брака»
В июне Мария-Луиза под именем герцогини Колорно отправилась на воды в Савойю, в Экс-ле-Бен (тогда располагался на территории Франции) для поправки здоровья. «Гарантом» ее возвращения в Вену должен был служить генерал-лейтенант Р. А. Нейперт, получивший относительно Марии-Луизы инструкции от К. Меттерниха:
 «Переписка и все другие виды сообщения герцогини де Колорно с островом Эльбой подлежат самому строгому контролю. Разрешается использовать для этой цели все необходимые источники информации»
В один прекрасный день ей предоставили документ, подписанный папским нунцием, в котором говорилось, что ее брак – решение чисто политическое, и вообще он мало что значит, так как папа римский не признал его законность, брак Наполеона с Жозефиной расторгнут не по всем правилам. Получалось, что она с 1810 г. состояла в незаконном браке, а потому ее сын – незаконнорожденный.
Вот этого она перенести уже не могла. К тому же события сложились так, что к Марии-Луизе пришла настоящая любовь: она полюбила, причем взаимно, своего «гаранта», графа Нейперта,  блестящего генерала австрийской армии.
Существует мнение, что генерал получил от К. Меттерниха тайное задание заставить императрицу забыть Францию и Наполеона, «заведя дело так далеко, как это возможно», и главное, отговорить ее от всякой мысли поехать на Эльбу. В принципе, это похоже на обычную тактику Меттерниха, столь усиленно хлопотавшего о браке австрийской эрцгерцогини с французским императором.
Кроме того, среди ее приближенных была небольшая, но активная партия, упорно настраивающая ее против мужа (в частности – самая доверенная фрейлина Марии-Луизы герцогиня Монтебелло, которая давно втайне недолюбливала Наполеона). Ее убеждали в многочисленных изменах мужа, уверяли, что последнее из его амурных приключений имело очень серьезные последствия для его здоровья.
Обратный путь из Экс-ле-Бен в Вену лежал через Швейцарию. Здесь, в Швейцарии, одной грозовой сентябрьской ночью она стала любовницей Р. А. Нейперта, чего бонапартисты ей никогда не простили. В Вене острословы прозвали ее «мадам Нейперт». Об Эльбе Марии-Луизе больше слышать не хотелось, но пришлось…
В первый день марта Наполеон вновь вступил на берег Франции. 8 марта из Гренобля он пишет пространное письмо Марии-Луизе, уверяя ее, что жаждет воссоединиться с семьей.
«К тому времени, как ты получишь это письмо, я буду в Париже. Приезжай и привози ко мне сына».
Ответа не последовало. Вместо этого она написала официальное письмо, в котором отдавала себя под покровительство союзников. Только 15 мая 1815 г. в ходе встречи со своим бывшим секретарем К. Ф. Меневалем, вернувшимся из Вены, император узнал об измене супруги. Мария-Луиза подтверждала, что никогда не вернется. Это поражение в личном плане воспринималось Наполеоном очень болезненно.
Правление Марии-Луизы принесло Парме процветание, она пользовалась горячей любовью своих подданных. Р. А. Нейперт был ее первым камергером, главнокомандующим, министром иностранных и внутренних дел. 19 июля 1821 г. из газеты она узнала о кончине Наполеона.
«Известие это, – писала она, – потрясло меня до глубины души. Хотя я никогда не испытывала к нему сильного чувства, я не могу забыть, что он – отец моего сына и что он обращался со мною вовсе не так дурно, как говорят об этом в свете, напротив, он проявлял ко мне большое уважение, был безупречно внимателен, а это единственное, что можно пожелать в браке, совершенном в интересах политики. Видит Бог, я скорблю о его смерти, и хотя мы все должны быть счастливы, что он закончил свое злосчастное существование вполне по-христиански, я бы, тем не менее, пожелала ему еще долгих лет счастья и полноценной жизни, лишь бы только эта жизнь протекала вдали от меня».
Наполеон завещал передать ей свое сердце, но она уведомила К. Меттерниха, что отказывается принять этот дар. И этого поступка потомки ей тоже не простили, хотя он был вполне логичен и даже благороден. Сердце Наполеона ей никогда не принадлежало при его жизни, и она сочла неуместным получить его теперь, собираясь замуж за другого человека.
После смерти Наполеона в сентябре 1821 года Мария Луиза сочеталась морганатическим браком с Нейпергом, к тому времени уже родив от него двоих детей. Супруги поселились в Парме, а старший сын Марии Луизы Наполеон II остался при венском дворе, получив титул герцога Рейхштадтского, но в 1832 году неожиданно для всех умер от туберкулеза, похоронив тем самым все надежды бонапартистов. Смерть старшего сына стала для матери тяжелым ударом.
Умерла она в Парме в возрасте 56 лет, пережив своего любимого супруга. Но на дагеротипе, выполненном незадолго перед смертью она выглядит совсем старухой, что неудивительно при всех тех бурях и страстях, которые ей пришлось испытать в жизни..
  Похоронили ее на родине – в Вене. И крайне редко вспоминали в связи с Наполеоном. Жозефина – безусловно, Мария Валевская – обязательно, а вот Мария-Луиза – словно смутная тень на заднем плане. Тень великого человека.
А это во всех отношениях несправедливо по отношению к безупречно выполнявшей свой долг женщине. Даже если она не любила своего одиозного супруга.
Поправьте меня, если я ошибаюсь.