Конкурс Копирайта -К2
Автор: Ученик - Александр Кениг http://www.proza.ru/avtor/kenigai
Объём: 37200 зн
использованные жанры: приключения и детектив
1. - Ух, какой русский нувориш не любит быстрой езды!
Летит «Мерседес» - шестёрка по умытому дождём городу, рассекает лужи как торпедный катер на крейсерском ходу, окатывает неуклюжих прохожих струями брызг.
- Разбегайся плебс, не мельтеши под колёсами – Хозяин едет! – Афрахам потянулся на кожаном сидении, вытянул ноги и снова прикрыл глаза. – Хорошо! Можно ещё подремать, пока Глод будет «умывать» замешкавшийся народ.
Мерин продолжил барражирование улицами. Синий проблесковый фонарь на крыше завораживающе действовал на машины и пешеходов, испуганно жавшихся по сторонам. На особо слепых и тормознутых, из под капота время от времени хрипло рявкала сирена-квакушка.
Афрахам любил этот послеобеденный вояж. Откушав в своём собственном ресторане «Афра», он потом долго «крутил динамо» по окрестностям, переваривая съеденное и будоража город.
- Пусть помнят, что у них есть хозяин, и он тут, начеку, бдит и контролирует! – Мерин чёрным вороном носился по улицам, разнося эту благую весть.
Народ отвечал Хозяину любовью: кто плевался вслед, кто кулак показывал вдогонку или чего покруче, кто замахивался тростью или просто крестился. Но «Мерс» был уже далеко и все упрёки и проклятия до него не долетали, завязая в мутной жиже, летящей во все стороны из-под колёс. И только удаляющийся шум табуна внутреннего сгорания, свист тормозов и кваканье сирены ещё некоторое время напоминали о недавнем мимолётном присутствии в этом месте хозяина жизни и владельца доброй половины города - Афрахама.
2. – Эх, дети-дети! – Сидор Пантелеймонович грустно вздохнул и тряхнул головой. Обрамлявшие лысину седые волосы встрепенулись, но тут же снова безжизненно опали. – Маленькие дети – маленькие проблемы; а большие…
Автобус подбросило на выбоине, и он жалобно крякнул. Детище времён первого полёта человека в космос, он стойко нёс свою трудовую вахту на земле, доставляя ежедневно сотни людей на работу и домой. Человек уже прошёлся по Луне, его творения достигли Марса и Венеры, даже вышли за пределы Солнечной системы, и только отечественный автопром продолжал упорно клепать громыхающие самоходные контейнеры. Сидор Пантелеймонович, или «Сидр», как называли его и дети в школе, и все знакомые, помнил этот автобус ещё резвым и блестящим. Ярко окрашенный, с подведенными чёрной резиной окнами, он возил его на пары в педине.
- Много, ох много времени прошло с тех пор, - снова вздохнул пожилой учитель. Теперь и он уже был не молод, да и автобус тоже поизносился. Куда делся лоск его хрома - ржавчина покрыла бока, подвеска постоянно ревматично скрипела, а мутные окна подслеповато смотрели на пробегавшие мимо городские пейзажи.
- Как быстро всё же жизнь пролетела, - Сидр поёрзал на жёстком, некогда паролонно-дерматиновом сидении,- как будто вчера всё было…
В его памяти всплыли картины такого недавнего, по меркам бытия Вселенной, и такого далёкого по меркам жизни конкретного человека, прошлого…
Этот автобус видывал не одно поколение студентов, бурные ватаги которых штурмовали его утром и вечером в попытках не опоздать на занятия или на танцы. На физмате училось много парней, на прочих педдисциплинах преобладали девчонки. Студенческая жизнь была бурной и весёлой. Сидр – уже тогда его так называли в своём окружении – душой компании никогда не был. Но и букой его тоже нельзя было назвать: ни одна вечеринка в общаге не обходилась без его гитары и пения. Любил он, а главное – умел, рассказывать и анекдоты.
Студенческие годы пролетели как-то быстро и незаметно. Оставшись работать в родной школе, Сидр ушёл с головой в педагогику. Он целыми днями пропадал то в школе, то в гороно, то на совещаниях и семинарах, то на олимпиадах и курсах. Между делом, также незаметно, он обзавёлся семьёй. Потом откуда-то появились свои дети. Росли они сами по себе, также незаметно для отца, целиком и полностью поглощённого воспитанием и обучением чужих отпрысков.
Семья Сидра жила трудно. Да и кому в те времена что-либо легко доставалось? Перебивались от зарплаты до зарплаты, влезали в постоянные долги и рассрочки, не могли позволить себе ничего лишнего. О поездке в отпуск, покупке нового платья или масла вместо маргарина не могло быть и речи. Это только с трибун лились красивые слова о высокой миссии и ответственности педагогов, об их великой роли и ответственности в воспитании нового поколения, о том внимании и заботе, которым они якобы окружены в повседневной жизни и быту. На самом деле, эти будни были серы и малопривлекательны. Нищенская зарплата, постоянная нервотрёпка с детьми, разборки с родителями, нагоняи от начальства. Конспекты, планы уроков, расписания, семинары и лабораторные работы. Собрания, совещания, дежурства, рейды, посещения на дому. Вот неполный перечень «прелестей» жизни учителя.
Сидор Пантелеймонович, не отличавшийся покладистым и сговорчивым характером, пробирался через эти житейские тернии, набивая себе шишку за шишкой. Нерешительный и мягкий в семейной жизни, он становился твёрдым и даже жестоким на работе. О его требовательности, перфектционизме и строгости ходили легенды. Упрямый и стойкий в соблюдении норм и правил, он непримиримо боролся с любыми отклонениями и нарушениями, будь то простые шалости, или что-то посерьёзнее. Ни коллеги, ни многочисленные родители, которых он пачками вызывал в школу, не могли его переубедить в единожды сложившемся мнении. Доставалось всем, и нашим и вашим. Какие мини-юбки, сигареты, какие патлы, какие украшения или косметика – о чём вы? Упаси Боже! Это всё было красной тряпкой для «быка»-Сидра. Не солоно хлебавши, после встречи с ним, из школы выходили со слезами на глазах не только ученики и ученицы, но порой и их матери.
Конечно, с таким характером он не сделал никакой карьеры, а нажил только кучу врагов. Никому и в голову не могло прийти «подъехать» к сверхпринципиальному и суперчестному Сидру на кривой козе, задобрить его дефицитным подарком или взяткой. Двойки сыпались из школьного журнала как из рога изобилия. Пятёрку получить у него вообще было невозможно, так как Сидр вполне искренно считал, что на пятёрку не знает и он сам, а, следовательно, не может научить в полной мере и других. Родители выпускников, планировавших идти в технические вузы, терялись в догадках, как помочь своим чадам исправить оценки в аттестатах. Ни репетиторы, ни дополнительные занятия чаще всего не помогали. Отчаявшись, некоторые просто переводили детей в другую школу, от Сидра подальше.
Но были и такие школьники, которые, не надеясь больше на помощь родителей и взрослых, пытались сами взять ситуацию под контроль. Самым безобидным из их выходок было прорезать портфель учителю, или залить чернилами его пальто, висевшее на вешалке у входа. Кнопки на стуле, классная доска, натёртая мылом, жучёк в розетке – это было мелочёвкой даже не заслуживающей внимания. Но самым крутым считалось, конечно, побить Сидру окна.
Кто и когда выдумал эту затею, но стёкла в домашних окнах Сидр менял чуть ли не каждую неделю. Его квартира, находившаяся в полуподвальном этаже, стала местом притяжения для всех неблагонадёжных подростков округи. Казалось, что эти фрамуги наравне с тротуаром, только и созданы для того, что бы их бить. Семья Сидора уже знала: если сегодня была контрольная, жди вечером нашествия. Дошло до того, что вся родня, как по графику, вечерами выходила на прогулку под родные окна, в надежде отпугнуть злодеев. Как жена ни уговаривала мужа быть помягче, не ставить столько двоек, не провоцировать малолетних хулиганов, Сидр только отнекивался, мычал в ответ и продолжал гнуть свою линию.
Правда с годами число нападений стало уменьшаться и как-то постепенно сошло на нет. Вряд ли Сидр стал менее категоричен в оценках, просто, скорей всего, изменились времена и нравы. Иль уж таким зазорным стало трогать старика? Так или иначе, но окна в квартире учителя в какой-то момент застыли в состоянии ожидания погрома: некоторые из них были в трещинах, некоторые заделаны кусками стёкол в несколько слоёв, некоторые вообще забиты фанерой. Никто на них более не посягал, но поменять их не доходили руки, или не было средств, или просто было стрёмно, что нападения могут возобновиться в любой момент.
Автобус скрипнул всеми четырьмя колёсами и остановился. Сидор Пантелеймонович снова встряхнул растительностью на голове, кряхтя поднялся с продавленного сидения и направился к выходу. До школы было рукой подать – только сквер перейти. Обеденный перерыв подходил к концу, и Сидра снова ждали классные журналы, тетради с работами на проверку, подготовка плана и наглядных пособий на завтрашние уроки. А потом – потом снова этот задрыпанный автобус и путь домой через ночной город.
3. – Ё-пере-сете! – Афрахам скатился с кожаного лежбища. – Ты что ж это Глод творишь, охренел вконец? Угробить меня вознамерился?
«Мерс» замер как вкопанный посередине улицы. Сзади начали скапливаться другие машины. Передние стояли молча, с опаской вылупив фары на одутловатого немецкого монстра на зебре. Задние же, не ведавшие инициатора пробки, уже начинали подавать голос, дребезжащими гудками выказывая своё нетерпение.
- Шо застыл – езжай, давай! – Афрахам выполз из-под сидения и стукнул водителя по спине. Тот повернулся к нему, и шефу стало немного не по себе. В Глоде он был уверен, видел его не раз на стрелках, в различных разборках и передрягах. Но сейчас лицо не дюжего хлопца было белее белого, а нижняя губа странно трепетала, как будто хотела свернуться в трубочку.
- Там, там… - Глод, немногословный по натуре, сейчас вообще не мог выдавить из себя ничего более членораздельного, и только тыкал пальцем в торпеду.
Афрахам приподнялся на сидении, чтобы заглянуть под авто. В тот же миг снизу показалась окровавленная голова, потом запрокинулась рука с чем-то большим и коричневым, с грохотом опустившимся на передок лимузина.
–Ё-пере-сете! – только и смог вымолвить Афрахам, наблюдая, как потрёпанный портфель с металлическими уголками медленно сползает по капоту вслед за обессилившей рукой, оставляя на чёрном нереально зеркальном лаке вполне реальные царапины.
Зрелище урона, нанесённого любимому детищу, отрезвило как Хозяина, так и его подчинённого. Взашей вытолкав Глода из авто, Афрахам зашёлся трёхэтажным матом, перекрывшим гудки стоящих сзади машин.
- Ты что ж это сука делаешь? Ты знаешь, чью машину подряпал? – Афрахам выкарабкался из «Мерса», готовый собственными руками придушить наглеца, если тот ещё не окочурился. Вокруг уже стала собираться толпа. Обойдя машину, Афрахам увидел под колёсами пожилого человека в плаще, прижимавшего к себе дипломат. Над ним уже свесился с кастетом Глод, готовый прибить несчастного.
- Эй, остынь! – осадил шеф водилу, краем глаза заметив направленные в их сторону мобилы. – Лучше помоги пострадавшему…
Презрительно скривившись, он наблюдал, как Глод подхватил обвисшее тело, словно тростинку, и закинул в салон. – Поехали отсюда – хватит кормить зевак зрелищем, пора зарабатывать реальные бабки на прокорм!
Мерин свистнул покрышками и рванул с места через едва успевшую расступиться толпу. Инцидент был исчерпан: машины продолжили свой путь так же, как и прохожие, уверенные в том, что потерпевший попал в заботливые руки и ему будет оказана вся необходимая помощь.
4. – Ууу, - тихо простонал Сидр и открыл глаза. Незнакомая полупустая комната, он лежит на кровати. Жутко болит голова. Пощупал лоб – там повязка.
- Что это – больница? Не похоже. А что собственно произошло? Помню, как ехал в автобусе, предаваясь воспоминаниям о былом, вышел у школы, начал переходить дорогу и… слева показалось что-то чёрное, огромное, лоснящееся и… всё, больше ничего не помню. Наверное, меня сбила машина, - сделал вывод Сидр и, успокоившись, что остался живой, снова прикрыл глаза.
А этажом выше Афрахам как раз давал прочухон своему незадачливому водиле.
- Ты мне теперь по гроб жизни будешь эту тачку отрабатывать! – распинался Хозяин, пугая Глода, а на самом деле, больше негодуя от наглости какого-то плебея, осмелившегося прикоснуться и испоганить его собственность. А теперь ещё и развалившегося в гостевой!
- Вот недоносок, - Афрахам метался по кабинету, теряясь в догадках, как отомстить этому наглецу, которого он вынужден был принимать, как важного гостя.
- Так, с тачкой разберёмся, не ссы. Это кусок железа, не дороже денег. Вот за старика молись, чтоб не сдох. Засветились-то мы там порядком… Трупа мне ещё тут левого не хватало. Слишком много свидетелей было. Так что, хошь – не хошь, а обеспечь ему лечение по высшей категории и смотри мне – чтоб волосок с его башки не слетел! – Афрахам зыркнул на Глода.
– Пока время не придёт! – добавил уже про себя.
Этажом ниже Сидор Пантелеймонович снова открыл глаза. В комнате на этот раз было многолюдно. У прикроватной тумбочки копошилась медсестра, приготавливая шприцы и капельницу. У окна шушукались двое мужчин в белых халатах, видимо врачи. У кровати на стуле сидел ещё один мужчина, в обычном сером костюме и с блокнотом в руке. Заметив возвращение Сидра на этот свет, он окликнул врачей.
- Как себя чувствуете, где болит, откройте, закройте, подвигайте, сожмите, следите за рукой, коснитесь носа – стандартный набор запросов и вопросов обычного осмотра. Когда удовлетворённые доктора отошли, за Сидра взялся «серый кардинал», как окрестил его больной.
- Как зовут, кто и откуда, зачем и куда, на красный или зелёный, смотрели налево-направо, почему не пропустили, обедали-пили, зрение-слух, родственники-страховка, адрес проживания, место работы – от обилия вопросов у Сидра снова разболелась и слегка начала кружиться голова. Он застонал, чем вновь привлёк к себе внимание оживлённо беседовавших в стороне мужчин в белом. – Так, хорош на сегодня, - безапелляционно заявил тот, что постарше, недвусмысленно кивнув на дверь. «Серый» нехотя поднялся, но вышел, за ним последовали и «белые». Сидр остался в палате наедине с сестричкой, которая стала лепить к его запястьям «бабочки». Через несколько минут капельницы начали своё дело: по телу разлилось тепло, и Сидр снова погрузился в дрёму.
5. – Ну и чё мне с ним делать? – Афрахам уставился на зашедших в его кабинет врачей. – Долго мне тут в больничку играть?
- Дед отделался, можно сказать, лёгким испугом: небольшое сотрясение мозга, ушибы и ссадины, но переломов, других повреждений, к счастью, нет… - старший из докторов начал отчёт.
- И что мне его счастье? Я счастлив буду, когда он мне покроет причинённый ущерб. Долго этому ущербному, - Афрахам хмыкнул от каламбура, - ещё валяться в моём доме?
- Думаю, пару-тройку дней отлежаться ему точно придётся, а там – видно будет… - туманно ответил «белый».
- Кхе,- из-за медицинской пары вынырнул «серый», - если позволите, Афанасий Хамедович, как оформлять это ДТП будем? – он заискивающе уставился на Афрахама.
- А тебе невтерпёж, душонка твоя канцелярская, очередную папку на меня завести, да? – Афрахам выдвинулся из-за стола и подошёл к «серому» - А его ты проверил? Может он по-пьяне сам мне под колёса прыгнул?
- Да нет, этот вариант тут не проканает, - «серый» заглянул в блокнот, - дед вполне благонадёжный, педагог.
Слово «педагог» прозвучало в этом кабинете, наверное, впервые. «Серый» произнёс его с каким-то особым отвращением, как что-то похабно-нецензурное, оскорбительно-непристойное, тоже начинающееся на «пед-».
- Педагог, - казалось, Абрахам пробует это слово на вкус, смакуя на языке, - педагог, ишь ты. Детей, небось, учит дорогу переходить, а сам… Ну и что ты мне присоветуешь? – он снова обратился к «серому» следователю.
- Свидетелей чересчур много было. В Сети уже видео выложили. На «зебре» вы его цапнули. Все видели, что вы его увезли. – Мент пошаркал ногами, потом видимо решился, поднял глаза и выпалил – Придётся оформлять!
- Я тебе оформлю! Я тебя оформлю! – взорвался Афрахам. – Ты у меня пасёшься и моих людей сажать собираешься? Завтра пойдёшь палкой на перекрёстке махать! – Афрахам разошёлся не на шутку.
- Оформлять он собрался! Блин, рифма так на язык и лезет! Оформитель! Ты мне так оформи, чтоб комар носа не подточил, понял? Мент-перевёртыш! Иди, думай, и поскорее!
И уже в вечернем выпуске теленовостей красной строкой прошло сообщение о благородном поступке почётного гражданина города Афанасия Хамедовича Уходько, ставшего случайным свидетелем несчастного случая с местным учителем Сидором Пантелеймоновичем Поношенко, которому стало плохо на улице, и буквально упавшего с тротуара под колёса проезжавшего мимо автомобиля, принадлежащего предпринимателю. Афанасий Хамедович, человек весьма занятой, немедленно отложил все дела и принял непосредственное участие в судьбе несчастного. Он лично доставил его в собственный особняк, оказал всю необходимую помощь, оплатил лечение, окружил заботой и вниманием. Оператор досконально запечатлел со всех ракурсов, как у постели больного (предусмотрительно накачанного сильнодействующими препаратами), олигарх заботливо утешает плачущих членов семьи учителя.
- Больной находится в тяжёлом, бессознательном состоянии,- вещал с экрана эскулап. – У него случился гипертонический криз, проблемы с сердцем. Кроме того, при падении он повредил голову. Ему требуется длительное лечение и такой же продолжительный восстановительный период. Афанасий Хамедович любезно согласился быть спонсором всего курса лечения, а при необходимости, даже обещал больному организовать отдых за границей.
- Вот такие отзывчивые и неравнодушные граждане живут в нашем городе, - подытожил репортаж диктор, - Чужая боль отзывается в их собственных сердцах. Когда рассказываешь о подобных случаях, радуешься, что рядом есть такие люди и понимаешь, что твоя жизнь в надёжных руках! И хочется ещё раз поблагодарить господина Уходько от имени семьи пострадавшего и всех жителей города за благородный поступок!
6. – Да что б тебя! –Афрахам бушевал в своём кабинете. Журналисты не первый день уже осаждали его виллу и порядком поднадоели. – Надо срочно избавляться от этого доходяги! – Абрахам указал на пол. – Сваргань ему загранпаспорт и в 24 часа, чтоб и духу его здесь не было – пусть катится долечиваться за границу. И не забудь рассказать об этом газетчикам во дворе! – крикнул он вслед уходящему Глоду.
Выпуски новостей вновь запестрели упоминаниями о Афрахаме и его благородстве. На первые полосы и в заголовки попали фотографии, на которых несчастного, находящегося всё ещё без сознания, на носилках выкатывают из особняка олигарха, грузят в карету «Скорой помощи» и везут в аэропорт.
Прослезившись от умиления и прикусив губу от зависти, простой обыватель уже на следующий день забыл о существовании Сидра, улетевшего залечивать раны на золотых берегах лазурного океана. И только жена, и дети остались в полном недоумении, когда, куда, зачем и насколько увезли их кормильца. В спешке их просто «забыли» уведомить об отъезде и дать возможность попрощаться. Ну, а полететь вместе – этого никто и не предлагал, и даже заикнуться не помышлял…
7. –Жжж, - Сидр очнулся от звука работающего пылесоса. Комната была другая. За окном был то ли рассвет, то ли закат.
- Сколько же я проспал? – Сидр пошевелился, пружины кровати скрипнули, и девушка в передничке и кокошнике горничной резко повернулась. Её смуглое лицо и раскосые глаза очень его удивили. – Вот, дожились – уже и на нас азиаты батрачат. Воды! – прошептал он пересохшими губами.
Девушка в ответ прощебетала нечто непонятное и выпорхнула из палаты. Вместо неё в проёме двери нарисовался огромный детина, смесь Шварценеггера и Ильи-Муромца.
- А, очухался, жмурик! – Стероидный богатырь присел на край кровати, та недовольно скрипнула и подозрительно накренилась. – Повезло тебе – если б не Афрахам, гнил бы ты уже в родимой земле. А вместо этого… - качёк развёл руками – Вот, короче, наслаждайся заграничной жизнью!
- Где я? Что со мной? Какое сегодня число? Где моя семья? – вопросы запершили в горле больного, и он только закашлялся.
- Ну-ну, потише! – детина протянул стакан воды, - Не радуйся так быстро – тебе ещё на ноги встать надо. Культурист вышел из комнаты и закрыл дверь снаружи на замок. Он хорошо запомнил наставления Хозяина, главным из которых было «не светиться»: никуда не выпускать больного и не допускать его контактов с посторонними. Входить в комнату имели право только прислуга, не понимавшая ни слова по-русски, и он, Глод.
В неизвестности и ожидании прошло несколько дней. Сидр окреп. Чувствовал он себя уже вполне сносно: головокружение и головные боли прошли, ссадина на лбу затянулась. Сначала с опаской, а потом всё увереннее он стал подниматься с койки и прогуливаться по комнате. Слегка смущала постоянно закрытая дверь, но Глод сказал, что так надо, и Сидр с ним спорить не стал. Он впервые попал за границу, и чувствовал себя здесь, мягко говоря, не совсем в своей тарелке.
- Надо – так надо, - выздоравливающий облокотился на подоконник. За окном бунгало буйствовала зелень тропических джунглей. Меж кустами просматривалась полоска пляжа. - А как бы выйти прогуляться? – набрался Сидр смелости спросить своего охранника.
- Да куда тут прогуляешься: мы на острове, два шага в ширину, да три в длину. Вот приедет скоро Хозяин, он тебе устроит прогулку по архипелагу.
Сидру ничего не оставалось, как терпеливо ждать появления загадочного Хозяина, являвшегося, со слов Глода, одновременно и благодетелем, и спасителем, и спонсором, и кормильцем, и работодателем – короче, отцом и матерью в одном лице.
8. –Шшш, - шипение океана дополняло качку. Сидр в очередной раз очнулся в новом помещении, вернее – в каюте. В иллюминатор била волна, и яхта раскачивалась в такт этим ударам.
- Что-то у меня не то с головой, - подумал пожилой учитель, обеспокоенный провалами в памяти, - Как я здесь очутился? И сколько вообще уже дней прошло?
Больничная одёжка исчезла. На нём снова был его старый поношенный костюм, в котором он испокон веков ходил на занятия. Сидр попытался пошевелиться, но это ему не вполне удалось. Он сидел в кресле, но ноги и руки были зафиксированы. К своему ужасу, Сидор Пантелеймонович увидел на запястьях наручники, а ноги… Ноги почти по колено были погружены в небольшой пивной бочонок. На лбу Сидра выступила испарина, и его стал бить озноб, когда он понял, что бочонок залит раствором застывшего цемента.
- Эй, помогите, кто-нибудь! – Сидр издал скорее хрип, чем крик. На его призыв сзади раздался шорох. С трудом повернувшись, Сидр краем глаза увидел, что в каюте он не один. В углу на стуле в такой же позе и с ногами в такой же бочке сидел Глод. Отличие было только в кляпе, которым заткнули охранника, и руках, защёлкнутых сзади. Видимо тот тоже только пришёл в себя от снотворного, и сейчас отчаянно водил вытаращенными глазами. Но его мычание было не громче хрипа, издаваемого Сидром.
В ответ на эту какофонию в каюту зашёл ещё молодой, но грузный и одутловатый не по годам мужчина. – С возвращением в реальный мир, эх вы мои экспонатики! - он похлопал Глода по плечу, потом повернулся к Сидру.- Ну что, Сидор Пантелеймонович, не ожидали такой встречи? Я, честно говоря, тоже не планировал принимать вас у себя в гостях. Однако, что не делается – то к лучшему. Не, вы шо, в натуре не узнаёте своего любимого ученика? – Он наклонился впритык к учителю.- А кто мне двойки регулярно ставил, да родителей чуть ли не ежедневно в школу тягал?
Сидор Пантелеймонович с удивлением прошептал: «Афоня!». В памяти всплыли и бесконечные родительские собрания, и педсоветы, и побитые окна… Афоня! Ватажёк школьных сорванцов и авторитет уличных хулиганов, попивший немало крови у всех преподавателей, стоял теперь перед своим старым учителем во всём лоске преуспевающего бизнесмена. Белый костюм отличного покроя, золотая цепь на шее, швейцарские котлы на запястье, гаванская сигара в зубах – чем не глава мафиозного клана? Картину дополняли два пленника с ногами в цементе.
- Афоня… - грустно повторил Сидр и опустил глаза.
- Да, только уже не Афоня, попрошу, а Афрахам,вернее – Афанасий Хамедович, - поправил себя сам олигарх.
В углу снова, привлекая внимание, замычал и зашевелился Глод. Ему удалось даже поднапрячься и слегка оторвать цементный бочонок от палубы, с грохотом обрушив его обратно.
- Ну-ну, Глод, не буянь! – Шеф, наконец, удосужил его вниманием,- Успокойся, всё равно ничем делу не поможешь. И помолчи – ты то и раньше не очень разговорчивый был. Что думал, я так всё забуду и прощу? А знаешь, падла, сколько «Мерс» стоит? Ты в той аварии больше этого препода виновен, понял? Он только капот ободрал, а изначально-то вина вся твоя. Так что и откупаться пойдёте вдвоём, и по-полной! - Афрахам сплюнул на палубу.
- За шлюшку свою не переживай – я ей от твоего имени деньжат подкинул и маляву, что ты, мол, вконец заграницей завис и отпускаешь её восвояси. Думаю, она недолго будет томиться в одиночестве! – Афрахам зашёлся в смехе.
- А меня будут искать!- от волнения голос Сидра сошёл на фальцет.
- Ага, конечно, особенно за границей, с Интерполом и ФСБ! – Афрахам никак не мог успокоиться.
- Ты хоть знаешь, в какой стране находишься? Кому ты тут вообще сдался, голодрань ты постсоветская? Тебя как хорошего привезли сюда поправить здоровье, а ты взял и сбежал из больнички, и канул в Лету. Это всё документально оформлено и зафиксировано местной полицией. Ты думаешь, кто-то станет искать в джунглях полоумного русского? Может тебя давно уже если не крокодилы, то каннибалы сожрали. Уразумел? Конечно, я соболезнование твоим высказал, вину свою, что не уберёг, тоже признал. Ну, там небольшую материальную помощь организовал, как своему старому учителю, евроремонтик забацал, плазму повесил. Так что твои, надеюсь, тоже не в обиде. Всё равно им от тебя, как не крути, в таком виде проку больше стало, чем прежде! – Афрахам снова рассмеялся.
- А ведь он в чём-то где-то прав! – с досадой подумал Сидор Пантелеймонович, - Какой с меня и взаправду толк? Что я такого сделал, кем я таким стал? Ведь никто действительно не спохватится, и искать не будет. Ну, был человек, ну и не стало – что тут такого особенного? Вон каждый божий день кто-то пропадает или погибает. И не один, а пачками. А тут какой-то заштатный преподавашка! Да и семья особенно горевать не будет. Что они от меня хорошего такого видели? Да и меня самого – часто ли? Уходил рано, когда ещё все спали, приходил поздно, когда уже все спали. Сутками пропадал на этой треклятой работе, отдавал себя, как говорится, до последнего… - Сидру взгрустнулось, - Вот и отдал! А теперь и душу, видать, придётся отдать…
До Сидра только сейчас дошло, что он действительно забросил семью, жену, не заметил, как выросли дети. Жизнь, фактически, пролетела, а он как пришёл в школу в этом костюмчике, так из него уйму лет и не вылезал. Ничего не достиг, ничего не добился. Герой другой, советской эпохи – пришелец из параллельного мира: карьеры не сделал, денег тоже не скопил. Разве что других научил их считать: вон, Афоня, хоть и не самым справным был, а по ходу своё не упустил…
Будто в ответ на мысли старого преподавателя, осознавшего себя чужаком в данной реальности, Афрахам стал бахвалиться достатком. То, что под ним ходила половина родного города это была лишь видимая часть айсберга. Большая часть капитала крутилась в тени, отмывалась через оффшоры и оседала на счетах в неприметных банках третьих стран. Здесь он мог себя чувствовать полным хозяином: местные коррумпированные чиновники за соответствующий куш были готовы на всё. Афрахам прикупил целый остров с жителями, ставшими его обслугой. Яхта, личный самолёт для полётов пообедать на материк, жена-модель с глянцевых обложек не слазит, Бентли и Харли Дэвидсон в гараже – что ещё нужно для полного счастья преуспевающему бизнесмену? Ах, да, хобби - занятие по душе!
Афрахам остановился перевести дыхание от своей упоительной речи. Достал из тумбочки золотой портсигар с белым порошком и натёр им дёсны.
- А если душонка этого человека закопчена и задымлена адскими испражнениями, то какое у него может быть хобби? – подумал Сидр, - Наверное, такое же чёрное и нелицеприятное…
- У меня есть музей, подводный музей, - продолжил бывший Афоня свою хвалебную исповедь, - он здесь, под нами, в бухте моего острова. Здесь собрано всё, что мне дорого. То, что мне дорого досталось или дорого обошлось. За что я дорого заплатил. В жизни всё имеет свою цену, - философствовал Афрахам, - деньгами можно измерить и оценить и преданность подчинённого, и дружбу приятелей, и любовь женщины, и верность охранника. Я уже не говорю о коллегах или конкурентах по бизнесу. Тут все ценники, как говорится, на лбу. Вот Глод, - Афоня снова повернулся к смирившемуся с участью и притихшему в углу богатырю,- сколько мы пережили вместе, в каких переделках в крутые девяностые не довелось побывать. Сколько я деньжищ в тебя вбухал, чтоб ты человеком стал: подучился, приоделся, обзавёлся хазой и тачкой, сколько ты моих бабок на своих тёлок спустил… И что теперь, какая благодарность, а?
Афрахам пнул Глода ногой, и тот жалобно заскулил. – Ты же знаешь, кто там, среди моих экспонатов, многих сам туда спровадил и оприходовал. Помнишь Криуля, возомнившего себя самым умным и пытавшегося кинуть меня с оффшорами? Где он нынче? Там! А бухгалтер Степаныч, который по ошибке не на тот счёт мои бабки перевёл? И он там! А индонезийская сучка, которая меня наградила… Будь она неладна, и вспоминать противно! А Хорь, до тебя меня возивший и продавшийся конкурентам, в засаду меня запроторил, пидар – тоже нашёл себе здесь пристанище.
Афрахам удовлетворённо потёр руки и закатил мечтательно глаза. – Там уже экскурсии водить можно – есть что посмотреть и что рассказать. Вот только большинство экспонатов попали в мою экспозицию, как бы сказать, не в совсем презентабельном или живом виде. То ли дело вы - будете первыми, кто удостоится чести занять там место свеженькими и живёхонькими!
Полоумный олигарх аж заверещал от предвкушаемого удовольствия, а Сидор, в полуобморочном состоянии, пытался цепляться за остатки сознания и здравого смысла. Сюрреализм происходящего и мысль о предстоящем ввергали его в ступор, тормозя все умственные процессы. В голове, почему то, стали крутиться банальные газетные заголовки: «Учитель стал жертвой своего ученика», «Запоздавшая месть школьного хулигана», «Олигарх-двоечник».
- Кстати, - Афоня обернулся в дверях, - «Мерс» уже там и вас дожидается. Отличная композиция получится – назову её «Подводный перекрёсток»!
9. – Скырц-скырц, скырц-скырц, - Глод и Сидр раскачивались на корме яхты как два тюка с грузом. Подвешенные за пояс на лебёдке, они с ужасом смотрели на плескавшиеся в паре метров от ног морские волны. Казалось, что сама пучина была на стороне олигарха и протягивала к ним свои губы, пытаясь лизнуть, укусить, засосать в подводные глубины.
На палубе с механизмами возился новый доверенный Афрахама – Дылд, помесь Аллен Делона и Сильвестра Сталлоне. Он в очередной раз перепроверял разложенное вокруг снаряжение для аквалангиста. Из надстройки показался шеф, одетый в облегающий телеса гидрокостюм.
При виде Афрахама Глод задёргался на лебёдке как червяк на удочке, и разразился проклятиями. Дело в том, что цепляя Глода на крюк, Дылд вынужден был его на время оглушить и защёлкнуть наручники спереди. Придя в себя, бывший охранник не преминул воспользоваться послаблением и вытащил кляп изо рта. Сейчас он поливал всех и вся с высоты отборным матом.
- Ишь ты, молчал-молчал, а тут разговорился перед смертью! – Афоня задрал голову и направил на Глода видеокамеру.- Каков оратор! Трибун! Давай, дерзай, позируй для истории! А ты, Сидр, что приуныл? Не помри со страху раньше времени, не порть обедню. Я нырну вместе с вами и буду снимать всю презентацию до последней минуты. Надеюсь, вы покажете себя хорошими актёрами, с подобающей мимикой и жестами. Вот только кино получится, к сожалению, немым. Так что, если шо имеете сказать – говорите здесь и сейчас, пока я буду готовиться.
Афрахам закрепил камеру на штатив и стал натягивать на себя снаряжение для подводного плавания. Дылд в последний раз постучал по манометрам на баллонах и показал большой палец. Афоня с камерой для подводной съёмки подошёл к борту.
- А чтоб тебя!..- теперь ругань полилась из Афрахама.- Дылд, придурок, чуть весь кайф не обломал! Хочешь всю картину запороть?
Дылд подскочил и ошарашено уставился на шефа. –Шо таращишься? – Афоня негодовал, - Где главный аксессуар препода?
Дылд, впервые услышавший такое слово, продолжал непонимающе смотреть на своего хозяина. – Портфель, портфель тащи быстро!
Дылд сорвался с места, и через минуту картинка была дополнена: к наручникам Сидра примотали его старый дипломат, неизвестно как также очутившийся в этой далёкой стране.
Афрахам удовлетворённо причмокнул и дал последние наставления: - Я ныряю, следом скидывай этого говорливого, - Афрахам кивнул на Глода, изо всех сил проклинавшего сверху и Афоню, и тот день, когда они познакомились. – А на закуску давай препода. Ну, Сидр, добро пожаловать на презентацию моей кунсткамеры. Увидимся на дне!
Афоня подмигнул и сиганул за борт. Дылд положил руки на лебёдку.
- Давай, придурок, дерзай! Только запомни – и твой черёд настанет занять место в долбаной экспозиции!- успел выкрикнуть Глод до того, как Дылд дёрнул за рычаг. Механизм скрипнул, и Глод солдатиком ушёл под воду.
Не произнося ни слова, Дылд подошёл ко второй лебёдке. Сидр молчал. Страх парализовал его всего, свёл скулы и мышцы, язык казался невозможно огромным и не помещался во рту. – Вот и всё! - промелькнула последняя мысль в тот момент, как Дылд сделал одно короткое движение, и вода навечно сомкнулась над головой Сидра.
10. – Бульк! – последнее, что услышал Сидр перед тем, как его поглотила тишина подводного мира. Бухта была совсем неглубокая, и погружение длилось недолго. Ноги в пивном бочонке коснулись дна и подняли облачко мути до того, как у Сидра закончился воздух. Рядом с собой он успел различить контур автомобиля. За ним угадывался в водной зелени ряд трупов в таких же пивных кадках. Сидр крутанулся в другую сторону, и нос к носу столкнулся с перекошенным агонией лицом Глода. Рядом плавал с камерой Афоня, снимая последние секунды их жизни. Желая получить наилучший ракурс предсмертных мук, он подплыл впритык к Глоду. Сидр ничего не успел понять – секунда и бывший водила накинул скованные руки на шею олигарха, голова Афрахама резко наклонилась, изо рта хлынул столб пузырей, камера выпала из рук, а тело застыло в толще воды. Глод, содрогаясь в предсмертных судорогах, сжимал мёртвой хваткой шефа. Наручники врезались в кадык, а запястья выделывали какие-то замысловатые движения, от которых голова Афрахама болталась, как у куклы.
Спазм сдавил горло и лёгкие Сидра. Перед глазами всё пошло кругами калейдоскопа, мозг взорвался фейерверком боли. Руки сжимались и разжимались в поисках помощи, но от портфеля толку было мало. В последний момент Сидр нащупал около себя шланг акваланга, дотянулся до загубника дыхательного аппарата Афони и, уже теряя сознание, сунул его себе в рот.
С притоком кислорода вернулась и способность мыслить. Рядом, обнявшись как в гей-танце, плавали мёртвые шеф и подчинённый. – А что, подобающая финальная композиция экспозиции! - ухмыльнулся Сидр, удивляясь, что может ещё шутить в своём незавидном положении. В голову некстати пришло воспоминание о том, как на болгарском телевидении запустили собственный ремейк некогда популярного у нас «Оба-на Угол-шоу», и, сделав «вольный» перевод, назвали: Шоу «Двое на перекрёстке».
А ситуация была действительно аховая, и как из неё выбраться у престарелого учителя не было не малейшего представления. Более того, он даже не знал, сколько воздуха оставалось в баллоне. Возможно, что смерть дала ему всего лишь минутную отсрочку, наслаждаясь агонией и возможностью поиграть с жертвой в кошки-мышки.
Минуты казались часами. Сидр пытался подтянуться на тросе, но цементная кадка прочно сидела на дне. Скорей всего, для пущей гарантии, Афоня напичкал её не только цементом, но и металлическими болванками. Разбить сей постамент тоже не представлялось никакой возможности. Оставалось только признаться в своём бессилии, терпеливо повторно ждать конца и присоединения к прочим экспонатам жуткой подводной инсталляции.
11. – Уау-уау-уау! – к яхте, с мигалками и завываниями сирены, причалил полицейский катер.
Не дождавшись возвращения шефа, Дылд запаниковал и вызвал береговую охрану. В спешке он даже не подумал о последствиях и не постарался избавиться от улик. Полицейские приняли к сведению его объяснения, что хозяин отправился на подводную охоту, но забыл вернуться. Осмотрев судно, они не преминули ознакомиться и с видеозаписью из камеры, стоявшей на штативе. В результате, через пару минут Дылд сидел уже в наручниках, а полицейские спешно запускали лебёдки на корме.
Вся троица появилась из водного плена одновременно. Композиция так и не распалась: Глод и после смерти не хотел расставаться с шефом, а Сидр также усиленно прижимал к себе его кислородный баллон. Презентация явно произвела на блюстителей закона впечатление. Но ещё больший эффект вызвало воскрешение Сидра, реанимированного врачами от стресса, ступора и мышечного спазма.
Чтобы не раздувать дело с Афрахамом, ходившим в корешах у всех местных князьков, в прессу дали сообщение о случайной гибели олигарха от неисправности акваланга. За допущенную халатность, само собой, пришлось отвечать Дылду.
Сидра, как изначально и планировалось, подлечили в местной клинике. Доходчиво объяснив, что следует вспоминать в дальнейшем, а о чём необходимо помолчать, его отправили самолётом домой. Отдохнуть на побережье, а потом добраться на родину по морю на круизном лайнере, как предлагал глава местной администрации в виде моральной компенсации, Сидор Пантелеймонович почему-то не захотел…
******
Всем конкурсантам необходимо оценить рассказ.
Критерии оценки(в баллах)
1. Насколько интересен сюжет
3 – Просто супер, читал, не отрываясь
2 – С пивом потянет
1 – Где-то я такое видел
0 – Потеря времени.
2. Затронул ли меня главный герой/герои эмоционально:
3 – Прямо как со мной
2 – Сочувствовал
1 – Примерно представляю
0 – А должно было?
3. Насколько гармонично сочетание заявленных автором жанров:
3 –Здорово получилось
2 – Хорошо сочетаются
1 – Не блеск, но терпимо
0 – Лучше было не смешивать
4. Стилистическая грамотность (умение не допускать стилистических ошибок):
3 – На высоте
2 – Кое-что требует исправления
1 – Посредственная
0 – Вообще никуда не годится
5. Эмоциональное воздействие:
5 – Потрясло
4 – Произвело хорошее впечатление
3 – Вызвало некоторый интерес
2 – Читать можно
1 – Читалось с трудом
0 – Вообще не впечатлило
6. Конкурсант, выполнивший все пожелания к работе (использование прикреплённых к жанрам деталей, наличие героя или второстепенного персонажа – представителя иного мира) получает в качестве вознаграждения 3 балла. Если представитель иного мира (с точки зрения оценивающего) – яркий, необычный, запоминающийся – дополнительно ещё 1 балл.
© Copyright: Конкурс Копирайта -К2, 2017
Свидетельство о публикации №217092300544
Комментарии:http://www.proza.ru/comments.html?2017/09/23/544