В нашем дворе, в маленьком овечьем стаде в десять голов, была крупная,
своенравная, бодливая чёрная овца, которую мы, дети, боялись. Была она очень обидчива, часто принимала бойцовскую позу, дралась со своими овцами и с чужими, даже с баранами, с рогатыми козами. Во дворе она всегда ложилась именно перед дверьми, воротами, проходами. Утром овцы всегда забирались на крыльцо перед окном, где было меньше снега, много солнца, и теплее. И здесь она всегда лежала, как специально, впритык к входной двери в дом. Чтобы куда - то пройти, надо было частенько её отгонять пинками или же перешагивать через неё, иногда помогал окрик. Если усилия были более действенными, то она резко вскакивала, нагнув голову, бросалась на обидчика. Её побаивались даже свои же овцы во дворе.
Я утром проснулась, взглянула в окно. Погода была солнечная, снег блестел. Надо было собираться в школу. Овцы, как всегда, грелись на крыльце. Старенький дедушка, отец папы, пытался открыть дверь, чтобы выйти во двор для омовения перед молитвой, но бодливая овца лежала, подперев её боком, не
шелохнувшись, как будто и не её тормошили. Дедушка начал со всей силой толкать дверь, громко прогоняя её , но тщетно: она лишь чуть продвинулась. Дверь приоткрылась, и дедушка начал пинать овцу в бок. Она мирно лежала, жуя свою жвачку. Решив перешагнуть через неё, он закинул правую ногу в калоше. В это время овца, напуганная, резко вскочила и вместе с дедом понеслась по ступенькам во двор. Дедушка в белом нижнем белье, фуфайке, накинутой на плечи, с болтающимися рукавами, в зимней шапке с развевающимися тесёмками, вцепившись одной рукой в шерсть овцы, в другой держа кумган, мчался как всадник по заснеженному двору. Только сидел он перед хвостом, задом к голове овцы. Он кричал, звал на помощь отца, но никто его не слышал и не видел кроме меня.
А я стояла, как заворожённая. Брат с сестрёнками ещё спали, а родители были в другой комнате, где кухня. Овца вместе с седоком от испуга металась, как бешенная,не могла остановиться или сбросить его со спины. Крышка кумгана без конца звонко хлопала, тёплая вода лилась на обоих. В зимнем дворе стоял пар. Другие овцы метались вокруг яслей и столбов, подпирающих крышу - лапас.
Я не смогла оторваться от окна, испугавшись за деда, и при этом хохотала. Побежала сообщить родителям об всём только тогда, когда после нескольких кругов, наконец- то, дед с размаху упал в сугроб у ворот. Ничего с него не упало,кумган он крепко держал в руках.
Происшедшее за одно мгновение я наблюдала как нечаянное кино за окном.Родители подняли охающего деда, сами охали, не удержавшись, рассмеялись. хотя было неудобно. Я переодела его дома в сухое бельё, рассказывала ему, смеясь, обо всём,что видела.
Потом уже за столом все наперебой заставляли меня заново всё пересказывать. Сам дедушка уже тоже начал смеяться. Иногда я начинала добавлять что - то своё, говорила, что дедушка скакал как Чапай на коне, только задом наперёд, вместо сабли у него в руке был белый кумган.
Даже после этого случая отец не стал резать эту овцу на мясо, так как она всегда приносила по нескольку здоровых, крепких ягнят.
Галия Халиуллова.