При всем бесконечном счастье в первые месяцы в ансамбле, я испытывал и нечто противоположное. Я был почти уверен, что не научусь танцевать, никогда не выйду на сцену. Я не умею двигаться, и меня нет музыкального слуха.
В первом классе набирали хор. Я как-то прошел испытание, и меня поставили третьим голосом. Было непонятно, что от меня требуется. Я забавлялся, как мог: щипал товарищей, просто разевал рот, вместо пения. На втором занятии меня подозвал руководитель хора, попросил что-то пропеть, покачал головой и выгнал вон. Да, умел я избавляться от скучных дел, а, заодно, и пропускать мимо удивительные открытия и переживания связанные с миром музыки. Только спустя много-много лет скрипачка Надя и композитор Саша, немного научили меня понимать и чувствовать музыку.
Ловить ритм, следовать за ним, двигаться в такт, это просто как высшая математика для второклассника. Тихое безумие подползало: и танцевать не получалось, и не танцевать я не мог, иначе как бы Галина Ивановна меня заметила, как бы я смог понравиться ей, быть рядом. Оставалось одно – делать как другие, списывать, подражать, копировать. И в этом деле некоторые успехи были, но, опять же не сразу. Старался изо всех сил.
Пятьдесят человек делает разминку перед зеркалами в хореографическом зале на втором этаже ДК. Мы с несколькими парнями стоим в последнем ряду. Места мало, так что, иногда, ноги соседей при взмахе встречаются с моими. Иногда слышны шлепки, кто-то кого-то задел рукой или ногой.
Впереди девушки в ярких лосинах. Наклоны вперёд, при этом успеваю посмотреть и перед сосбой, чтобы посмотреть, как нужно делать упражнение правильно. Естественно, при такой скученности, мой взгляд упирается… Но никаких дурацких мыслей не возникает, они просто не успевают появиться, из-за бешенного темпа, пота, заливающего глаза и дикой усталости. У зеркал сидит Галина Ивановна: «И раз! И раз! И раз! И раз! И раз! И раз, два, три!» Голос её перекрывает даже музыку.
Трудно засветиться, показаться на глаза руководителю, когда ты стоишь в последнем, четвертом ряду. Зато после разминки – диагональ. Мы ходим из угла в угол по диагонали, выполняя упражнения с шагом. Работаем в парах, проходим перед взором Г.И. Вот тут - надо выкладываться. Как назло, упражнения в диагонали даются мне сложнее. Да и с кем в пару встать? С кем-то сильным – потеряешься на его фоне, со слабым - можете оба оказаться смешными. Встанешь с девушкой, а вдруг она, девушка, подумает, что ты не просто так встал, а что-то к ней, этой девушке, испытываешь. Встанешь с парнем, тот может счесть это началом дружбы, и вообще, как-то стрёмно и подозрительно. Короче – трудности на каждом шагу.
А еще пот градом, голова кружится от всяких тур шене. Что это за зверь? Это полуовороты исполняемые на двух ногах по диагонали или по кругу на высоких полупальцах следующие один за другим.
Вообще, у меня были любимые и не любимые упражнения. Деми плие - неполное «приседание» - о, это просто, любимое, потому что неполное, в отличие от гранд плие (глубокое, большое «приседание»), тут падаешь назад или вперед, чувствуешь себя клоуном.
Батман тандю - скользящее движение стопой в положение ноги на носок вперед, в сторону, назад с возвращением скользящим движением в исходное положение. Ненавижу, вроде бы всё просто, но когда обувь не танцевальная (а танцевальную в то время в нашем городе достать нельзя было, а если и можно, то дорого). Мои тапки (иначе и не назовешь) цеплялись носком о пол, пальцы надо было напрягать, стопы выглядели ужасно, потом болели. Кстати, через год тапки были уже с дырками, да не просто сбоку и на носках, а дырки были прямо на подошвах.
Батман фрапэ, пти батман и мелкая тварь под названием ботю, все просто выводило из себя, сделать чисто было просто невозможно. Если бы не люди вокруг, я бы заплакал, честное слово! Зато, почему-то нравились аттетюды (согнутая нога сзади, стойка на левой, правую в сторону - назад, голень влево). Нравились, хотя тоже никогда не получались. Я думаю, все обожали гранд батман - большой бросок, взмах на 90° и выше через положение ноги на носок, веселились в этом упражнении как кони. Пике - «колющий», стойка на левой правая вперед к низу, быстрое многократное касание носком пола. Легкотня. Любимое балансе - «покачивание», маятниковое движение ног вперед кверху - назад книзу, вперед - назад, вперед - назад кверху.
Зундари – движение, которое сегодня, когда я обладаю двумя грыжами и одной протрузией в шейном отделе, мне страшно вспоминать и представлять, движение заключается в смещении шейных позвонков вправо-влево и вперед-назад. Бр-р-р!
Движение, во время которого можно передохнуть и подышать: пор де бра -«перегибы туловища», наклон вперед, назад, в сторону. Кстати, то, что можно халявить, немного отдыхать, давать себе передышку во время упражнения я понял гораздо позднее, а по началу вкалывал, как проклятый, буквально выползая с репетиций.
Арабески просто выводили из себя, нужно было застыть на несколько секунд в очень неудобном положении, другим может и просто, а у меня-то спина не гнулась.
Прыжок с одной ноги на две выполняется с отведением ноги в заданном направлении и собиранием ног во время прыжка вместе – асеамбле. Грустно, но некоторые прыжки я так и не научился делать. Этот асеамбле, и вот еще - па де ша - прыжок, лимитирующий прыжок кошки. Согнутые в коленях ноги отбрасываются назад.
Зато я научился крутиться, глядя в одну точку. Со временем голова перестала кружится. Фуэте - прием поворота, при котором тело исполнителя поворачивается к зафиксированной в определенном положении ноге, на полу или в воздухе (Кстати первой русской балериной, повторившей 32 фуэте, стала Матильда Кшесинская. Это я к тому, чтобы было понятно, что пишу я рассказ за рассказом каждый день прямо сейчас, а не написал их много лет назад).
После диагонали следовал экзерсис на станке. Не путайте с Exorcismом. Последнее это изгнание дьявола, а первое это изгнание из себя деревянного человечка. Экзерсис на станке, или просто станок – это гораздо страшнее, больнее и дольше. Я еще раз напомню, что до девятнадцати лет вообще не танцевал. Но я готов был терпеть от судьбы эти батманы фрапэ, ботю, пике, ведь в это же время я видел её, слышал её голос, иногда она подходила и поправляла руку, ногу, голову, касалась меня! И очень-очень редко звучало «Серёжа, хорошо». Но какое это было счастье!
А потом растяжка на полу. Лучше просто убейте меня сразу. Тело отказывалось тянуться куда-либо, в любом направлении. А мне хотелось любой ценой сесть на шпагат, чтобы она заметила, чтобы она оценила, но невозможно было преодолеть свое тело. Однажды, почти сел, что-то внутри ноги между тазом и бедром дернулось и хрустнуло, подумал всё – оттанцевался, наступать на ногу не мог, не то, что разминку делать. Но я все равно ходил на репетиции, всё равно тянулся. И нога сдалась, отошла, хотя долго еще болела. Стал садиться глубже, но всё же, это была насмешка над шпагатом, а не шпагат. А вокруг девчонки садились запросто. И даже у Женьки выходило. А моё тело было создано, наверное, для чего-то другого.
Но - постепенно, шаг за шагом, плие за плие, фондю за фондю, я чуть-чуть приближался к сцене, и скоро уже мог стоять не в четвертом ряду, а в третьем. Пройдя через все эти упражнения, я стал своим и для Галины Ивановны и в коллективе. И хотя до оценки удовлетворительно, надо было еще работать и работать, я уже, по крайней мере, узнавал названия пыток. Какие тут «Пятьдесят оттенков серого»? Этот фильм - детский лепет по сравнению с танцами, нравится страдать – идите в хореографию.
Сергей Решетнев ©