Описание:
Вот-вот могла вспыхнуть междоусобица. Но даже теперь, после гибельного перехода, народы Финголфина и Финрода, сына Финарфина, оставались многочисленнее пришедших с Феанором. Они поставили лагерь на северном берегу, а сыновья Феанора перенесли свой на южный берег, так что теперь озеро разделяло их.
Д.Р.Р. Толкиен "Сильмариллион"
***
Южный Берег
***
Многое взял Куруфинвэ Атаринкэ от великого Сына Тэриндэ, что был подобен негасимому пламени Илуватара. И внешним обликом, и необыкновенным талантом, и огненным нравом походил Куруфинвэ на Феанаро. И подобно старшему из Финвионов, мало любви питал он к потомкам Индис. И в годы Непокоя Нолдор, омрачившие правление премудрого Нолэмэ, наравне с Духом Огня не уставал подозревать Искусник своих сородичей в коварных интригах. И считал он их презренными предателями, которые ради покровительства могучих Валар, готовы были позабыть узы крови и свергнуть Нолдорана.
Вот и сейчас, закончив устраивать малочисленный лагерь, стоит Куруфинвэ возле самой кромки зеркальной глади холодного озера и не слышит слов Карнистиро, стоящего за его плечом. Со жгучей ненавистью смотрит Атаринкэ на противоположную сторону Митрима. Там потомки златокудрой королевы, прошедшие через Вздыбленные Льды и познавшие скорбь и холод, разбили стан. Оттеснили они Феанарионов на пустынный южный берег озера, а сами же заняли их укрепления.
- Вы пришли туда, куда вас никто не приглашал, – зло усмехнувшись, произносит Куруфинвэ. – Вы заняли то, что по праву меча принадлежит нам.
Анар освещает яркие стяги Второго и Третьего Дома, что гордо развиваются на ветру. Поток воздуха стремительно доносит до Атаринкэ и Морифинвэ резкие голоса верных Аракано и отступившего от праведной мести Инголдо. С неукротимой ненавистью они проклинают Феанаро и его сыновей. Кровожадной расправы желают они и скорой мести. Страшно порочат они старшего из Финвионов, ещё не ведая, что прах его давно развеян на просторах Эндорэ, и его род.
- И Вы ещё смеете безнаказанно оскорблять память нашего отца?! – восклицает Куруфинвэ и кажется, что он задыхается от возмущения. – Смеете?!
В бессильном гневе сжимает Искусник богато украшенный эфес клинка. О, нет. Нет, он не сожалеет ни о пролитой в белокаменных гаванях крови своих сородичей, ни о сожженных в яром пламени Лосгара лебедях Корабела. И если бы чудесном образом время повернулась вспять он бы сделал тоже самое. Разве, что вместе с Духом Огня поскакал бы к железным вратам Ангамандо и принял бы там смерть за него. Отцовской гордыни ему было не занимать.
- Вы хотите войны? – скрывается на крик Куруфинвэ. – И Вы её получите!
Он вновь видит перед собой обезображенное тело едва живого Феанаро, который протягивает жалкий обрубок руки к нему. Он вновь слышит искаженный до неузнаваемости голос отца, просящего повторить Клятву и отомстить за гибель его и государя Финвэ.
- Собственной кровью умоетесь! Позавидуйте этому жалкому трусу Инголдо! Но клянусь, будет Вам война! – кричит потерявший самообладание Куруфинвэ, что сдерживал сильное горе так долго. – И Ваша слава будет воспеваться в песнях! В погребальных песнях!
Резко развернувшись, Атаринке огненным вихрем стремительно покидает берег, при этом чуть не сбивая Морифинвэ.
- С дороги, Карнистиро!
Сейчас Искусник был похож на сына Териндэ, как никогда прежде. И ярый гнев на потомков высокомерной Индис, пылал в нем, как прежде пылал в Феанаро.
- Недостойные нолдор Аракано еще пожалеют о том, что перешли Льды!
***
Северный Берег
***
Многое взял Турукано Турондо от премудрого Сына Калимэ, что нравом своим был подобен Вздыбленным Льдам. И внешним обликом, и хладнокровием, и служением своему Народу походил Турукано на Нолофинвэ. И подобно второму из Финвионов, великую любовь питал он к Благословенному Краю. И в годы Непокоя Нолдор, омрачившие правление Государя Нолэмэ, наравне с первенцем Индис не уставал предостерегать, Мудрый, своих недалеких сородичей от поспешного возвращения в Покинутые Земли. И считал он немногочисленных последователей обезумившего Духа Огня глупцами, которые ради мнимой свободы отринули всеблагих Валар. Самого же Сына Тэриндэ считал он слепцом, которого ослепила собственная гордыня.
Вот и сейчас, закончив обустраиваться в укрепленном лагере, подобно изваянию мастерицы Нерданель, стоит Турукано на одном из прибрежных валунов. С ледяной отчужденностью смотрит, Мудрый, на противоположную сторону Митрима. Там потомки Той, что предпочла сумрачный Мандос прекрасному Валинору, спешно разбивают стан. Страшась праведного гнева, оставили они свои укрепления перешедшим Вздыбленные Льды, а сами же отступили на пустынный южный берег озера.
- Мы вняли твоему зову, Дух Огня, хоть и сердце наше не желало расставаться с Благословенным Краем, – горько усмехнувшись, произносит Турукано. – Ты же обрек наш Народ на погибель, пролив кровь невинных наших братьев и восстав против благих Владык.
Итиль и далекий Жемчуг Варды освещают ало-черные стяги Первого Дома, что скорбно развеваются на ветру. Поток воздуха стремительно доносит до Мудрого голоса верных Феанаро. Горько раскаиваются они в своих неправых поступках и восхищаются мужеством перешедших коварные Льды. И предложили бы им свою дружбу, если бы не стыд овладел их сердцами. Но также слышны Турондо ярые речи Темной Троицы, полные одной жгучей ненависти к потомкам славной Индис. Страшно порочат они тех, кого обрекли на страшную смерть.
- Ты своими речами одурманил нас, и мы безвольно пошли за тобой на закланье самой Тьме, – выплевывает Турукано, и будто кромкой льда покрываются его сверкающие очи. – Мы поверили тебе и по твоему слову готовы были мстить за Государя Финвэ, а ты коварно предал, оставив нас мраку жесткого Хэлкараксэ.
В холодной ярости сжимает Турондо богато украшенный эфес клинка. О, да. Да, он как никогда прежде хочет встретиться с безумным Феанаро и с его бессердечными сыновьями. И желает он жестоко покарать презренных предателей за пролитую кровь Нендилей и за прекрасных лебедей, что сгинули в яром пламени Лосгара. Но более всего Мудрый жаждет спросить Сына Тэриндэ и сынов Нерданель за непорочную деву, что погибла во Льдах.
- Ты звал нас, и вот Мы здесь, – тихим голосом, что страшней любого крика, произносит Турукано. – Ты хотел войны? И клянусь, ты её получишь.
Он вновь видит перед собой глубокую полынью, в которой так стремительно скрылась бесстрашная Эленвэ. Он вновь слышит, как безутешно оплакивает мать сломленная горем милая Итариллэ. Его душа вновь изнывает от нестерпимой боли, а заледеневшее сердце разбивается на миллиарды осколков.
- В собственном пламени сгоришь! И не будет у тебя ни могилы, ни гробницы! И не обретешь ты покоя после гибели, ибо твои сыновья последуют за тобой! – взвешивая каждое произнесенное слово, восклицает Турукано. – Клятва, что призвана была вернуть благословленные Сильмариллы, в прах земной обратит весь твой проклятый род! И Тьма будет тебе и твоим сыновьям уделом!
Медленно развернувшись, Турондо осторожно спускается с исполинского валуна на пологий берег.
- Ты говорил о песнях, которые будут прославлять деяния Нолдор? О песнях, что не забудутся до последних дней Арды?
Сейчас Мудрый был похож на сына Калимэ, как никогда прежде. И бурлящая некогда кровь застыла в его жилах, как прежде застыла в пришедшим безоружным на Совет Нолдорана Нолофинвэ.
- О, да! Лишь в песнях останется память о тебе и твоих семерых сыновьях! Лишь в них, Феанаро!
***