ХЛЕБ
На подоконнике, на чистом полотенце лежат три маленьких каравая хлеба, укрытые тоже полотенцем. Хлебы такие маленькие, что их называют не караваями, а каравашками. Я сижу здесь же, на лавке, смотрю в окно на улицу, на дорогу, на крутой склон заречной горы и вдыхаю. Вдыхаю аппетитный запах свежеиспеченного хлеба и представляю, что я откусываю кусочек и с наслаждением жую.
Хлеб рано утром, ещё до работы, испекла мама и уложила на подоконник, чтобы он «отдыхал». Окно открывать нельзя, потому что сквозняк для хлеба вреден. И трогать его запрещено, а мне так хочется отломить кусочек корочки и съесть.
Семья у нас большая. Маме приходится часто, дважды в неделю печь хлеб для семьи. Я люблю смотреть, как мама достаёт руками тянучее тесто из квашни, лепит каравай и на большой деревянной лопате, посыпанной мукой, засовывает каравай в разогретую печь. Печёт, обычно, два больших каравая, но тот хлеб будничный и не очень вкусный, потому что в тесто, из-за нехватки муки, добавляет тёртую картошку, толчёные отруби и ещё чего-то, чтобы из малости муки получилось больше хлеба. А сегодня мама испекла настоящий хлеб из ржаной муки без всяких добавок. Завтра какой-то православный праздник, к этому празднику и приготовлен праздничный хлеб.
К праздникам мама подаёт к столу два настоящих хлеба, а третий разрезает на кусочки и раздаёт престарелым родственникам, кто живёт беднее нас, или подаёт милостыню за упокой души погибшего на фронте отца.
Сижу у окна, вдыхаю и гляжу на улицу. Там уже появились дружки-ребятишки, и мне надо бы к ним бежать да в игры играть, но не могу оторваться от сытного запаха хлеба. Иногда я поднимаю полотенце, которым укрыты каравашки, чтобы хлебный запах был сильнее, и вдыхаю как можно глубже. На улицу к ребятишкам я всё-таки выхожу, но ненадолго. Вспоминаю о хлебе и опять возвращаюсь к окну, к хлебу. Разглядываю коричневую корочку, трогаю её запеченную упругость, вдыхаю и представляю, как завтра за столом дедушка разрежет каравашки и раздаст всем по кусочку, а мама достанет из печки что-нибудь вкусное-вкусное и мы будем есть с хлебом.
День уже к концу. На улице пусто, все на работе. Замечаю, что по тропинке мимо дома идут трое. Это подростки из соседних домов. Они на много старше меня, им лет по четырнадцать - пятнадцать. У каждого в руках по ведру. Присматриваюсь и замечаю, что вёдра до верха наполнены спелой черёмухой. Наверно идут они из ёлхи, так у нас называют обширную рощу черёмухи, что за речкой у подножья горы. Там этой черёмухи – хоть завались, только собирать её муторно. А они вон как много набрали!
Парнишки заметили меня у окна.
- Чего дома сидишь? – спрашивает Вася. – Ай, караулишь что?
Что-то со мной случилось, так мне захотелось показать им наш хлеб и похвалиться, что такой хлеб вкуснее черёмухи. Я убрал с хлеба полотенце и жестом позвал, глядите мол, что у меня есть. Вася поднялся на завалинку, воскликнул - «Ух ты!» и предложил:
- Слушай, давай мы тебе ведро черёмухи, а ты нам один каравашек.
Тут меня одолела гордость: сам Васька Герасимов, грубиян, драчун и заводила, которого все пацаны побаиваются, просительно на меня глядит и вежливо просит. Да и получить полное ведро черёмухи очень соблазняло. Но мама строго наказывала, чтобы хлеб я не отламывал, не отрезал и никому не давал. Строго предупредила!
- Нет, не дам, - ответил я нерешительно.
- Да ты что, дурак что ли, полное ведро черёмухи за такой малюсенький каравашек. Гляди, какие они маленькие, два мои кулака и то больше. Хочешь, мы ещё полведра добавим?
Мама давно уже говорила мне, чтобы я набрал черёмухи. Она каждый год заготавливает на зиму сушёную черёмуху. В огороде у нас растёт огромный куст этой ягоды, но собирать её никто не любит, и я не люблю, лень мне лазить по кусту и обрывать эти мелкие горошины, которые ещё и пачкаются. А если мне дадут сейчас полтора ведра, то мама обрадуется и скажет мне, что я молодец. С этой приятной мыслью я согласился на обмен. Вася мигом подхватил два ведра, вбежал в избу.
- Куда высыпать?
Высыпал черёмуху на пол в указанный угол, забрал каравашек хлеба, и со словами «Будь здоров», все трое заторопились прочь от дома, на ходу разламывая хлеб на куски.
С нетерпением ждал я возвращения с работы мамы и дедушки и похвалы от них. Подходил к горке черёмухи, зачерпывал ягоду горстью, отправлял в рот, с удовольствием обсасывал, выплёвывая косточки. Но уже после второй горсти вкуснота черёмухи пропала, во рту появилась неприятная оскомина, и я возвращался к окну с хлебом.
Как только мама вошла в калитку, я выбежал навстречу.
- Мама, погляди, что я приготовил!
- Что там у тебя, сынок?
Я потянул её в избу и широким жестом руки показал на черёмуху в углу.
- Ой, что это? – удивилась мама. – Где ты взял?
- У мальчишек выменял.
- На что выменял? – в голосе мамы послышался испуг.
- На самый маленький каравашек, - с гордостью ответил я.
- Ты хлеб им отдал? За эту черёмуху? – теперь в её голосе услышал не испуг, а угрозу. Она быстро подошла к окну, открыла полотенце. – Да что же это такое? Говорила тебе, что бы ты не трогал хлеб? Говорила или нет? – мне стало ясно, что вместо похвалы, я получу что-то другое. – Что же ты такой неслух? Что ты такой бестолковый? Этой черёмухи вон в огороде растёт полно, и за речкой хоть вёдрами собирай. Ну, кому она нужна, твоя черёмуха? Да где это видано, чтобы хлеб менять на черёмуху? Не зря люди говорят: хлеб ржаной, что отец родной. А ты его променял. - Мама сердито замахнулась на меня.
В избу вошёл дедушка.
- Что тут у вас стряслось? – Я ждал, как сдвинутся сердито дедушкины брови. Они всегда сдвигаются, если дедушка сердился. Но дедушка равнодушно заметил:
- Ты бы этот хлеб всё равно кому-нибудь отдала. Какая разница, кто отдал и кому отдал? 0
Мама устало села на лавку, и закрыла лицо руками, тихонько приговаривая:
- Это же хлеб, настоящий ржаной хлеб. У нас и муки-то больше нет, чтобы такой хлеб испечь. А ты его променял, эх ты…
Теперь я окончательно понял свою ошибку. Мне стало так жалко маму, что я тоже заплакал и обнял её:
- Я больше никогда так делать не буду. Никогда не буду хлеб менять на черёмуху. Никогда!
После неудачного обмена я невзлюбил черёмуху. Всякий раз, завидя эту ягоду, вспоминал мамин хлеб. И навсегда запомнил, что главное – хлеб, а не какая-то черёмуха.