Когда на верху, что-нибудь скажут, в низу готовы расшибиться, выполняя чужие слова, со своими искажениями. Особенно любят наводить порядок, потому, как это легче всего, за это ругать ни кто не будет, а может и похвалят. Для того чтобы наводить порядок, должна быть … . Нет не метёлка и тряпка, должна быть комиссия, только она может определить, чисто или нет, но лучше всё рассказать по порядку.
Наш начальник, с наступлением зимы, стал закалять свой организм. Делал он это изобретательно. Балкон у него был не застеклён, пол на балконе начал покрываться слоем снега. Начальник голыми ногами выходил на балкон и стоял, сначала одну минуту, потом две, потом три, … и так далее. Когда его стойкость смогла дойти до десяти минут, он поделился со мной своей методикой. Я не одобрил методику, а гарантировал ему воспаление вызванное вирусом герпеса. Не желая ему мучений с пузырьками на губах, советовал прекратить эксперименты со здоровьем.
У моего начальника, было высшее образование, а у меня его не было. Я всегда ему говорил, что лучше иметь среднее специальное, с отличием, чем получить, высшее учась на тройки. Он мне не поверил, и уже через неделю приходил на работу с насморком и огромными волдырями на губах. Да ещё наши девушки постоянно проветривали помещение, не закрывая окон вообще. У меня радикулит, заработанный в армии, а у начальника заработанный на балконе насморк и герпес, резко чувствовали свежий воздух.
Длинная красивая и дорогая штора, надувалась пузырём от ветра, сквозившего из окна, и преграждала дорогу всякому входящему человеку, в наше конструкторское бюро. Начальнику это не нравилось, он предупредил наших девушек, чтобы они сделали всё что угодно, но предотвратили раздувание зелёных парусов, на глазах посетителей, в прямом и переносном смысле. Девушки, хоть и конструкторами числились, не стали долго заморачиваться, как попало, подогнули шторы, расположив их на подоконнике, и придавили какой-то железякой изнутри, чтоб не видно было. Штора по-прежнему раздувалась от ветра, но уже никого не хлестала по лицу, так, она даже больше походила на парус корабля.
«Корабль» нашего неуёмного государства, вернее его капитаны, снова затеяли перестройку на плаву. Они рисковали утопить всех, вместе с перестраиваемым кораблём, но это мало кого волновало. Мы верили не в мудрость руководителей, а в постоянное наше везение. Надо что-то было уже начинать делать, маленькие руководители начали как всегда с уборки. Не с самой уборки разумеется, а с комиссии наблюдения за порядком. В неё вошли самые маленькие начальники, которые и так были обязаны это делать и те, кто делать ничего не собирался. Одной из таких начальниц была моя соседка из соседнего дома, раньше и её муж здесь работал, с ним вообще можно было сойти с ума. С сыном этой семейной пары училась в институте моя дочь, студенты дали ему прозвище, - «Буря в пустыне», так можно было назвать каждого члена этой семьи.
Вот и к нам ворвалась эта буря, в виде матери, сокурсника моей дочери, все звали её Иринеевной, мне не известно было мужское имя Ириней. Оказывается, был такой борец с ересью в христианстве во II веке нашей эры, его изрубили мечом. Иренеевне, это не грозило, наоборот многие пострадали от её острого как меч языка, который разносил слухи, там, где надо и особенно там, где не надо. Короче она была ещё та сплетница, об этом я могу сказать с полной уверенностью. На работу мы ходили разными дорогами, а вот с работы одной, я даже иногда помогал ей донести тяжёлую сумку. Такая помощь её очень удивляла: «Ты же не наведешь меня, всеми фибрами своей души, и помогаешь мне, почему?», - интересовалась она. Я успокаивал её тем, что это ей всё равно не понять.
Она даже не понимала, когда я по дороге домой, предоставлял ей пищу для сплетен, но обязательно не в полном объёме. Потом наблюдал за ней, как она своим ограниченным умом, начинает додумывать события. Я смеялся над ней, говорил, что всё это было не так, потому, что не придумывал сам, а знал точно. Я начинал рассказывать про людей разные факты, а сам прибавлял шаг, она бежала за мной, задыхаясь, для неё сведения для сплетен были гораздо важнее спокойствия и здоровья. Надо было видеть её огорчённое лицо, когда наши дороги расходились, а она так ничего и не узнала. Плохим был я источником информации, а если быть точнее, то совсем никаким, а ещё я любил пошутить, а она шуток не понимала.
Вот такую шутку я разыграл тогда, когда Иринеевна пришла к нам в отдел с какой то комиссией. Она не была старшей в комиссии, но это нисколько не волновало мою соседку, наглости у неё хватило бы, на три комиссии. Первый вопрос Иринеевна задала сразу с порога, когда увидела загнутую на подоконник штору: « Это что за безобразие?». Она стала её распрямлять, железяка, с грохотом упала на пол, хорошо никому не попала по ноге. На дорогую и красивую штору, жалко было смотреть, она была вся измята и сильно облиняла на мокром подоконнике. Дотошная соседка, хотела найти виновника порчи имущества, назревал скандал.
Я скандалов не люблю, решил заступиться за наших красавиц, вышел вперёд, и рассказал, что у начальника отдела, есть плохая привычка сморкаться в штору, как только войдёт. Ни кто из комиссии не поверил моему рассказу, им всем казалось, что начальник отдела, культурный и аккуратный человек, что он в присутствии других даже в носовой платок сморкаться не будет. Начальник не заставил себя долго ждать, дверь открылась, он вошёл, достал из кармана смятый засморканной платок, и начал громко в него сморкаться. Мне ничего не оставалось продолжать игру, «Ну вот первый раз в платок, говорил вам, чем закончится ваше закаливание», - сказал я, сразу, ополовинив, сочувствие к начальнику. Начальник стоял, виновато переминаясь с ноги на ногу, «Виноват Иннокентьевич, исправлюсь», - ни то дружелюбно, ни то насмешливо, изрёк начальник. Комиссия стояла, молча вытаращив глаза, не зная, что сказать.
Начальник не был глупым человеком и обладал большим чувством юмора, он, не зная начала моей авантюры, решил подыграть мне. «Вот не послушался я тебя, друг ты наш, парадоксов, теперь ринитом мучаюсь, не знаю, во что высморкаться», с наигранной скромностью вещал начальник. «Это вы не знаете, а мы то, знаем», - заявил я, обращаясь к комиссии. Только тогда, начальник обратил внимание на мятую, облинявшую штору. «Девушки, вы, почему за шторой не следите? Я же вас просил. Что обо мне могут подумать? …».
Дальше комиссия слушать не стала, тихо удалилась, без всяких замечаний, в жизни я не видел такой комиссии, которая делала бы начальникам замечания или привлекала их к ответственности. Да и зачем это, когда и рядовых работников хватает, ну сделает комиссия замечание начальнику, а он слово в слово передаст её требование исполнителям, то есть опять рядовым работникам. При передаче может что-то прозвучит не так, или о чём-то забудется, уж лучше сразу сказать исполнителю и ничего не передавать. Начальники они плохие передасты.