Рассказ четвёртый.
1.
До сих пор помню своё первое сентября , когда я впервые переступила порог школы.
Стоило лишь пройти сквозь двор, перейти на другую сторону Яковлевского переулка, и вот она — наша школа под номером 351. Здание двухэтажной школы, которая находилась недалеко от нашего дома, было построено еще до начала Великой Отечественной войны.
Мы с моей соседкой Аллой, обе в нарядной школьной форме с белым фартуком и белым бантом на голове, с большим букетом цветов важно шагаем к школе. В классе мы сели за одну парту. Это была первая парта в среднем ряду возле стола учительницы. Раздался звонок и в класс вошла небольшого роста и очень полная дама. В класс она входила боком, так как не помещалась в проёме дверей. Валентина Ивановна, так звали нашу учительницу, поздоровалась с нами и стала всех пересаживать на свой лад. Вскоре я очутилась на пятой парте в третьем ряду, а моя подруга осталась на прежнем месте.
В первом классе не сразу далась мне учёба. Если бы вы знали, с каким старанием и упорством я выводила «упрямые буквы», которые ни за что не хотели быть аккуратными и красивыми в моих тетрадях.
В то далёкое время мы ещё писали перьевыми ручками, называемыми в народе — ставочками. Это были деревянные, похожие на карандаш без граней стержни, в которые вставлялись металлические перья. На каждой парте стояли небольшие чернильницы. В них мы окунали ручки - ставочки и после этого старательно выводили в тетрадях с широкой наклонной клеткой буквы. Пишешь такой ручкой и перо скрипит под нажимом твоей еще некрепкой руки, а то вдруг оно зацепится за тетрадный лист и тогда не миновать жирной, фиолетовой кляксы… Вот, наверное, откуда пошла поговорка: «Пишешь как курица лапой».
У меня от старания часто ломалось перо и появлялись в тетради кляксы. За такую неаккуратность Валентина Ивановна постоянно склоняла мою фамилию на всех школьных собраниях, а маме всё время приходилось меня защищать.
А вот одноклассницы моего старшего брата были от меня без ума. Как только начиналась перемена, они тут же подбегали ко мне и всячески пытались подарить мне свою ласку: теребили мои косички и бантики, поглаживали меня по щекам, чего я терпеть не могла. Не знаю, чем я им так нравилась, но мне их ласки жутко надоедали.
…Однажды с нашей учительницей произошёл конфуз. А дело было так. Кто помнит школу, тот подтвердит мои слова, что минуты окончания последнего урока всегда проходили шумно лишь потому, что вторая смена не могла дождаться звонка с урока первой смены.
Вот и в тот день второклассники то и дело заглядывали к нам в класс, нисколько не обращая внимания на замечания и просьбы учительницы. В конце – концов, Валентине Ивановне надоело поведение учеников второго класса и она поставила дежурного с длинной линейкой около двери наказав ему: — Ударь линейкой первого, кто откроет дверь в наш класс.Первым был ученик, а вторым оказался директор школы, которому досталось от дежурного не меньше, чем второкласснику.
Вот такая смешная и в тоже самое время поучительная история произошла.
… Моя подруга училась со мною весь первый класс, а потом мы ненадолго расстались. Меня перевели в школу, которая находится по другую сторону Благодатной улицы. Третий и четвёртый классы мы опять учились вместе. А потом наша семья переехала на новую квартиру и мы перестали с ней дружить.
Поскольку мама Аллы часто болела, то подруга в такие дни находилась в нашей семье. Алла с нами завтракала, обедала и ужинала. Но ночевала в своей комнате.
Папа Аллы был узбеком, мама — русская и коренная Ленинградка, и когда приезжали в гости дедушка и бабушка Аллы из Узбекистана, то праздник был сразу в двух семьях, и подарки делились поровну на две семьи— им и нам. Головки подсолнечника, мёд, курага, гранаты, финики, пряные травы и еще много – много всего, что нам ленинградским детям 50-х годов и не снилось.
2. Что растет на ёлке?
Когда говорят о новогодних школьных праздниках, я вспоминаю первый школьный утренник и историю, произошедшую со мной в первом классе.
А дело было так. Накануне праздника наша учительница подозвала меня к себе и попросила меня выступить на школьном утреннике со стихотворением С.Я. Маршака «Что растет на ёлке?»
Я очень возгордилась собой и сразу же, вернувшись из школы домой, принялась за стихотворение:
- «Что растёт на елке? – громко с выражением выкрикивала я. – Шишки да иголки»…
Но дальше этих двух строк я никак не могла запомнить такой простой текст стиха. Как ни старалась я вообразить себе пушистую ёлку без игрушек, мне это не удавалось. Прямо передо мной стояла нарядная зеленая красавица с розовыми шарами, картонными игрушками и разноцветными фантиками.
Что растёт на ёлке?
Шишки да иголки…
Громко повторила я и закрыла глаза, чтобы не видеть всю эту ёлочную красоту, но и этот прием мне не удался, мой мозг не хотел запоминать стихотворные фразы.
Что растет на ёлке?
Упрямо скандировала я одну и ту же фразу. Время от времени я невольно оглядывалась по сторонам, наблюдая за своим старшим братом, который сидел за письменным столом с маленьким томиком стихов А. С. Пушкина и, по всей видимости, был чем-то очень занят. Его присутствие меня нисколько не смущало, и я без устали, как заигранная пластинка, повторяла фразы стихотворения.
Неожиданно терпение брата лопнуло. Он поднялся из-за стола, молча взял меня за руку и со словами:
- Ты мне мешаешь готовиться к школьному празднику, - вывел меня из комнаты в коридор.
В то далекое время наша семья проживала в большой коммунальной квартире.
В дневное время там обычно было очень тихо. Взрослые находились на работе, а дети - кто где…
Осмотревшись вокруг и вздохнув от обиды на брата, я с новым упорством принялась за стихотворение. Сначала я несколько раз перечитала его от начала до конца и только потом стала заучивать каждую фразу в отдельности. Соединяя предыдущую фразу с последующей, запоминала я каждое очередное четверостишие.
Не знаю как долго продолжалось моя зубрёжка, но неожиданно дверь соседней комнаты приоткрылась, и показалось хитрое лицо моей одноклассницы. Она бросила на меня насмешливый взгляд, негромко хихикнула и, словно мышь, юркнула назад к себе, громко прихлопнув дверью.
- Что бы это значило? – не поняла я и обиженно отвернулась, удивлённая выходкой соседки.
Немного погодя, из нашей комнаты показалось нетерпеливое лицо моего брата, заметив меня возле порога, он протянул:
- Ааа, ты здесь, - и успокоенный, закрыл за собой дверь.
- Вот так всегда! - пробормотала я. - Как конфеты делить, то он тут как тут, а как поддержать меня….
И в ту же секунду мне стало так обидно, так…. Но я пересилила себя и чуть ли не всхлипывая, пробубнила:
Что растет на ёлке?
Теперь уже ни на что не отвлекаясь, продолжила я учить стихотворение. К приходу моих родителей текст был выучен на «пятёрку», и к празднику я была готова.
Утром следующего дня я проснулась очень рано, мама еще была дома. По моей просьбе она вплела в мои косы два больших белых банта. Я долго кружилась возле зеркала, стараясь представить себя на сцене школьного зала.
Наступил школьный праздник. Я так сильно волновалась, что совсем не запомнила выступление класса моего брата, и только черно-белая фотография тех времен напоминает мне об их Сказке про золотую рыбку.
…Я с нетерпением ждала своей очереди выхода на сцену. Вскоре наша учительница объявила мою фамилию. Но какого же было моё удивление, когда, обгоняя меня, на сцену выбежала соседка по квартире и сходу стала читать «мое» стихотворение. В ту минуту я так растерялась, что не смогла вымолвить ни одного слова, слёзы душили меня от такой несправедливости. А она так же, как и в предыдущий вечер, посмотрела на меня своими хитрющими глазами и, как ни в чем не бывало, продолжала громко декламировать:
«Что растет на ёлке?
Шишки да иголки.
Не растут на ёлке
Пряники, конфеты»…
Как ни странно, её выступление ничуть не удивило нашу учительницу. Мне же от неё достался строгий выговор.
Поздно вечером, засыпая, я неожиданно услышала как старший брат с возмущением рассказывал маме о «коварном» выступлении моей одноклассницы. Ответных слов мамы я уже не расслышала, заснув глубоким сном.
Так запомнился мне первый школьный утренник.
3. Куклы
В нашей большой квартире началась мода на шитых своими руками кукол. Но кукла без одежды существовать не может, и потому все девочки в свободное от учебы время шили из лоскутков тканей разнообразные платья и юбки для своих маленьких игрушечных подруг. Моя мама тоже любила шить и все свое свободное время, которого было не так уж много, шила мужские рубашки, брату — брюки, а мне платья и сарафаны. Обрезки кусочков ткани шли на мою модницу куклу.
У Аллы мама не была швеёй, но Алле очень хотелось чтобы её кукла была самой нарядной в нашей квартире. И потому как-то вечером, когда наши мамы готовили ужин на кухне, Алла позвала меня в их комнату. Там на диване лежал только что купленный отрез ткани красивого серого цвета.
— Мама сказала, что это она купила для меня, — хвастливо произнесла подруга и, взяв ножницы, стала вырезать с угла небольшой прямоугольник ткани.
— Ты что делаешь? — испуганно воскликнула я, пытаясь остановить Аллу,— ты сделаешь большую дырку в отрезе и испортишь ткань. Не делай этого, перестань! Тебе знаешь как влетит за этот поступок?!
Набросилась я на неё. Но всё было тщетно.
— Это же для меня куплено, — возразила мне Алла, продолжая резать ткань.
Мне вдруг так страшно стало, что я тут же под каким-то предлогом выскользнула из комнаты и побежала к себе.
Через некоторое время в комнату вбежала моя взволнованная мама. Увидев меня, спокойно играющую с куклами, она чуть-чуть успокоилась, но не удержавшись, всё-таки спросила меня: — Ты была у Аллы?
— Да, — кивнула я головой, не поднимая глаз.
— И что вы там делали? – пристально поглядывая на меня, учинила она допрос. Что делать? Пришлось рассказывать как было дело. Мама, не перебивая, внимательно выслушала меня и, облегченно вздохнув, прошептала: — Правильно сделала, что вовремя ушла.
И вышла из комнаты.
Всю неделю Алла сидела дома. Родители Аллы не то что на прогулку во двор не пускали её, они даже в коридор не выпускали свою дочь.
После этой истории соседи, вспоминая тот случай, шутили, что кукла Аллы побила все рекорды в своей модной одежде.
Прошло пол года, мы чуть-чуть подросли и новые, появившиеся в магазинах города куклы стали для нас несбыточной мечтой.
У нас в семье было заведено, что такие продукты как молоко, хлеб и батон покупали мы с братом. Когда я училась в третьем классе, Виктор уже учился в седьмом классе общеобразовательной школы и параллельно занимался в музыкальной школе. И, естественно, он был гораздо больше занят учебой, чем я, а потому просьба мамы сходить в магазин, в основном, относилась ко мне.
В один из зимних дней после школы моя подруга предложила мне сходить в игрушечный магазин на Заставской улице, которая находилась в трёх остановках от нашего дома, чтобы посмотреть там на ходячие куклы.
Зима в тот год была холодной, и потому такая прогулка не вызвала у меня никакого желания. Кроме того, я боялась, что мы не успеем вовремя возвратиться домой. А ещё надо было успеть сделать уроки и сходить в магазин за продуктами, и подумав немного, я отказалась от предложения подруги.
— Да успеешь, ты! — продолжала уговаривать меня она. — Мы быстро сбегаем, туда и назад. А обратно мы можем вернуться на трамвае, — предложила Алла.
— А где мы возьмём деньги на трамвай? — наивно спросила я.
— Как где? — воскликнула она и быстро затараторила: — У тебя же есть деньги… Ты сама мне только что об этом сказала.
— Да, но эти деньги неприкасаемый запас. Они даны мне для покупки продуктов.
— Ну и что? — чуть насмешливо поглядывая на меня, произнесла подруга и важно, на правах старшей, заявила мне: — Давай посчитаем. Что тебе надо купить?
— Молоко – один литр — 28 копеек; Хлеб круглый черный — 28 копеек; батон булки белый — 13 копеек, — считали мы. Оказалось, что после покупки продуктов у меня должно остаться ещё немного денег.
— Вот видишь, — назидательно сказала Алла. — у тебя денег гораздо больше, и значит, мы сможем доехать до магазина и вернуться назад.
— Ну что ты стоишь? Поехали! — посматривая на мой нерешительный вид, пошла в наступление Алла. — Побежали! А то скоро начнет темнеть. — подгоняла меня она.
— Ладно, поедем, но только быстро, — наконец сдалась я, и чувствуя что мне не отвертеться от моей навязчивой подруги, зашагала с ней к трамвайной остановке.
В игрушечном магазине было очень много людей, и мы не сразу смогли подойти к витрине. Но Алла с таким упорством пробиралась к прилавку, что скоро мы оказались возле сказочных кукол всех мастей. Здесь были дешевые пластмассовые пупсы, тряпичные куклы с глиняной головой и фарфоровые куклы большого роста в красивых модных платьях. Они умели не только говорить «мама» и стоять на своих ровных красивых ножках, но и при определённом механическом заводе могли самостоятельно сделать несколько шагов. Такие куклы производили в Германии, так рассказывали нам родители.
Мы долго любовались этими диковинками и всё это время подруга то и дело хвастливо повторяла: — Вот такую куклу папа обязательно мне купит. Да, он обязательно купит.
— Ага, купит, — возразила я, насмешливо поглядывая на неё, и оглянувшись на окно, увидела, что на улице стало совсем темно, и только уличные фонари освещали её своим голубоватым светом.
— Смотри, — толкнула я подругу в бок и зашептала ей на ухо:— уже совсем темно и мама скоро вернётся домой…
— Ну, подожди, ещё чуть-чуть постоим… не отрывая глаз от витрины, стала канючить Алла.
— Нет! — решительно произнесла я. — Я ухожу, а ты как хочешь, — и сердито сверкнув глазами в её сторону, повернула к выходу магазина. Алла нехотя поплелась за мной.
Когда мы вышли на улицу, то заметили, что погода ухудшилась. Мороз стал крепче и откуда - то подул злой, холодный ветер.
На трамвайной остановке было очень много людей. Нам пришлось пропустить не один трамвай, чтобы с трудом втиснуться в вагон. Не буду рассказывать как мы проехали эти три остановки, но домой мы вернулись значительно позже мамы. Постукивая зубами от холода и волнения, охватившего меня перед мамой, я с трудом выложила из авоськи бутылку молока, хлеб и батон.
— А где сливочное масло? — с удивлением громко выкрикнул брат.
— Денег не хватило, — чуть слышно пролепетала я и замолчала, чувствуя, что маме уже всё известно о нашем путешествии в игрушечный магазин. Я боялась взглянуть ей в глаза и чувствовала, что мне не миновать скандала.
На следующий день по дороге в школу Алла поинтересовалась: — Ну как вчера всё обошлось?
— Не обошлось! — зло выкрикнула я. — Мы не купили пол пачки сливочного масла.
Алла долго молчала, а потом, тяжело вздохнув, неожиданно произнесла: — Если бы мы купили масло, то нам бы не хватило денег на трамвай.
Для справки: сливочное масло в 250 г – стоило 72 копейки. В то время можно было купить пачку в 250 г и пол пачки в 100 грамм.
4. Со второго класса по четвёртый я училась в 355-й школе Московского района, здание которой было построено в 1948 году. Эта школа до сих пор находится на Благодатной улице 32.
Название улицы Благодатная знакома Петербуржцам с 1906 года, когда это был переулок. А ещё раньше здесь были благодатные земле угодья для сельского хозяйства. Поблизости к переулку находился ещё Райский переулок, которого давно уже нет. В 1950 году началось массовое строительство жилых домов в этом месте, и переулок был переименован в Благодатную улицу. Она расположена между Варшавской улицы и Нарымского проспекта (ныне проспекта Юрия Гагарина).
Но откуда появилось такое необычное название: Нарымский проспект?
Оказалось, что проспект получил своё название в честь посёлка в Томской области, а Свеаборгская улица, которая пересекает улицу Благодатную, названа в честь Свеаборгской крепости в Финляндии.
Вот такая история с этими и многими другими названиям в нашем городе.
Добавлю лишь одно: сейчас улица Благодатная простирается до Витебского проспекта.
Свою 355 –ю школу я помню очень хорошо. Но если бы вы знали, как было грустно видеть в интернете страничку о школе без её истории и рассказов о тех замечательных учителях, которые когда-то давно работали в этом учреждении.
5.
…Моей классной учительницей стала Завьялова Мария Семёновна — стройная, красивая женщина с внимательным взглядом больших серых глаз. Её седые, волнистые волосы всегда были аккуратно зачесаны назад и никогда не лезли ей в глаза. Я помню, что Мария Семеновна всегда носила строгий серый костюм (юбка и жакет), из-под которого выглядывал кружевной воротник белой или бледно- серой блузки.
Наша учительница родилась примерно в 1904- 1905 году. Из её рассказов следовало, что она была родом из Тверской области, а точнее, из Осташкинского района. Я запомнила это место потому, что она часто рассказывала нам об истоке реки Волги. Причем, рассказывала так, как будто это были места её детства. И еще она говорила, что до революции батрачила у помещика.
Мария Семеновна не имела своей квартиры в Ленинграде, а снимала комнату у одной из мам нашего одноклассника. На воскресенье она уезжала в посёлок Ульянка по дороге в Петергоф, где проживала там в частном доме. Кажется, у нее был сын, но о нем мне толком нечего сказать.
Мой первый день в новом классе проходил следующим образом.
Мария Семеновна представила меня ребятам класса и посадила на вторую парту в среднем ряду перед её столом. Так я и сидела перед ней два года, пока не перешла в следующую школу по новому адресу жительства.
…На уроке я внимательно слушала учительницу а, когда она сказала: — Откройте тетради и запишем новую тему урока, — оказалось, что писать-то мне нечем. Я достала свою ручку – вставку, удивляя весь класс своей технической отсталостью. В этой школе все ребята с первого класса писали авторучками.
А что это такое? Что за авторучки? — предвижу ваши новые вопросы.
Интересный вопрос!
Заглянув в энциклопедический словарь, оказалось, что перьевая ручка была изобретена ещё в 1803 году, а за патентована только в 1830 году. Авторучка — ручка с капиллярным каналом. Иначе говоря, это была ручка с небольшим поршнем, в который засасывались чернила и потом при письме чернила по каплям попадали на перо. Такая ручка была изобретена в 1844 году.
Шариковая ручка была сконструирована в 1888 — 1916 годах, но патент получила гораздо позже. И только в период Второй мировой войны ею стали пользоваться для скорости письма.
Современной шариковой ручкой стали пользоваться в 1944 году.
Шариковая ручка отличается от авторучкой конструкцией пера, т.е. в качестве пера использован шарикоподшипник мелкого размера. После шариковых ручек появились роллеры, т.е. здесь вместо густых чернил, которые используются в шариковых ручках используют более жидкие чернила и шарикоподшипник вместо пера.
В нашей стране шариковые ручки появились в 1963 году. Одну из таких ручек мне привезла мама из Азербайджана, где она была в командировке. Тонкая, цвета слоновой кости ручка с цветным фотоснимком популярного тогда певцом Муслима Магомаева.
Мои одноклассники, заметив мою новинку, с любопытством и некоторой завистью посматривали на нее. Ещё бы! Я одна из первых имела шариковую ручку.
А если бы вы знали, какие очереди были за этими ручками в канцелярских магазинах пока наш Ленинградский завод «Союз» не освоил выпуск шариковых ручек и пишущих узлов к ним, которые можно было купить отдельно от ручек. Теперь, к сожалению, не выпускаются стержни для таких ручек, а это значит, что миллионы корпусов шариковых ручек выбрасываются на свалку или в переработку только для того, чтобы затем снова создавать подобные им.
Вы не находите, что это абсурд?
Таким образом, мы не только портим экологию нашей страны, но и тратим миллионы денег, которые можно было бы пустить на совершенно новые товары.
…В новом классе я была тихой, почти незаметной девочкой. Таких как я называли «тихоня». Меня отличало от всех моих одноклассников лишь то, что я очень много читала. Именно это нравилось во мне Марии Семёновне, которую я считаю своей любимой учительницей.
Но послабления по отношению ко мне с её стороны не было, а наоборот, мне иногда казалось, что она относилась ко мне более строго, чем к другим одноклассникам. Помню, в четвёртом классе мы проходили тест на быстроту чтения. Надо было подготовиться к нему заранее, а я забыла. Мария Семеновна вызвала меня одну из первых и за моё быстрое чтение с одной запинкой на каком-то трудном слове поставила мне четверку.
— Почему? — недоумевая, прошептал мой сосед по парте, удивлённо поглядывая на учительницу: — Она очень хорошо читала!
Мария Семёновна внимательно взглянула на меня и, не отводя свой строгий взгляд от моего лица, также тихо ответила ему: — Ира знает ответ на этот вопрос и, если она захочет, то на перемене обязательно тебе расскажет, почему я снизила ей оценку.
Я покраснела до самых кончиков ушей. Учительница была права, я была не готова к уроку. Но как она узнала об этом? — не понимала я. И только, когда выросла поняла. А вы догадались?
…Как и во многих других классах у нас был уже сложившийся коллектив — несколько отличников, вокруг которых крутились все остальные учащиеся класса. На меня смотрели отличники свысока. Я не стремилась приблизиться ни к одной из этих группировок класса. Я была сама по себе.
Любимчиков у Марии Семеновны не было, ко всем ученикам она относилась одинаково ровно. Но я помню, как спорили ребята всего класса с ней после полу - четвертных контрольных, которые мне удалось написать на «отлично».
— Так нечестно! — кричали отличники. — Вы ей подсказывали!
А на самом деле Мария Семеновна повторяла мне на контрольных работах всего лишь одно и тоже: не забывать делать интервалы между словами, а на математике — между примерами.
— Хорошо, — спокойно выслушав ребят, сказала тогда учительница. — На следующей неделе вы будете писать полугодовые работы. Я всё это время буду сидеть у окна и ни разу не подойду к Ирине, — пообещала она.
Эти работы я тоже написала на «пять».
6.
….А ещё мне припомнились два друга, Коля и Ваня Васильев, сидевшие на парте передо мной.
Как-то на одном из уроков мы писали диктант. Мария Семеновна медленно диктовала нам текст, делая ударение на сложных для нас словах. Когда мы закончили писать, она попросила проверить написанный нами текст в тетрадях и после этого сдать работы.
Через день, возвращая нам тетради, Мария Семёновна остановилась перед Ванькой и, строго взглянув на него, неожиданно спросила: — Скажи мне, пожалуйста, с каких это пор текст Ивана Алексеевича Бунина стал твоим? — и показала нам его работу, под которой красивым витиеватым почерком было выписано: — И.А. Васильев.
…В один из воскресных дней ко мне домой пришли эти ребята и предложили с ними дружить. Мельком взглянув на родителей, а потом бросив взгляд на старшего брата, я покраснела от смущения и тихо пробормотала: — Хорошо, будем дружить.
По правде говоря, предложение мальчиков для меня показалось странным. В нашей большой квартире все дети, не разбирая, кто перед ним, мальчишки или девчонки, дружили друг с другом. Я не понимала, зачем спрашивать разрешение на дружбу? Мама нам никогда не запрещала дружить с ребятами, которые среди взрослых людей считались не очень хорошими.
— Главное, чтобы мы с папой знали об этой дружбе, — не раз повторяла мама.
…Колька любил рисовать. Вся его тетрадь была разрисована военными самолётами и танками с красными звездами. Но я никогда не слышала, чтобы Мария Семеновна ругала его за такие необычные тетради, в которых танки наступали на математические примеры, а самолёты летали над грамматическими предложениями.
7.
…Сзади меня, на третьей парте сидел бледнолицый с темными почти черными кудрявыми волосами Серёжка. Помню как-то мама сказала про него, что он похож на грека. Я не знала его национальности и потому подумала: — Маме виднее. Она родилась в Кизляре, на Северном Кавказе, где живут люди разных национальностей и греки до войны там тоже жили. А кто-то из них учился вместе с мамой в школе.
Учился он ничуть не лучше меня. Его дневник обычно пестрел четвёрками, пятёрки же появлялись в нём значительно реже. Серёжка никогда со мной не разговаривал, а только смотрел на меня так, словно хотел запомнить на всю оставшуюся жизнь. Однажды, во время урока он послал записку отличнице нашего класса. В записке говорилось, что я ему очень нравлюсь. Ольга насмешливо взглянула на Серёгу, потом на меня и не долго думая, передала записку по рядам всего класса. Теперь уже не только она, но и все ребята подсмеивались над Сережкой. Вскоре записка достигла стола Марии Семёновны.
На переменке учительница подозвала к себе Ольгу и долго с ней о чем-то шепталась. И чем дольше Ольга слушала Марию Семеновну, чем краше становились её щеки. После уроков она неожиданно подошла ко мне и прошептала: — Прости, я как-то не подумала о таких последствиях.
Я с удивлением посмотрела на неё и также тихо ответила: — Не по адресу, — но заметив её изумление, пояснила: — Ты обидела Сергея.
— А тебя? — скорее по инерции спросила она.
— А мне что? — пожав плечами, ответила я и, улыбнувшись, весело произнесла: — Мне даже приятно, что хоть один человек в классе ко мне неравнодушен. И обойдя её удивленную фигуру, выбежала из класса.
С этого дня что-то изменилось и во мне и в ней. На уроках я часто ловила на себе её заинтересованный взгляд, но до дружбы у нас не дошло...
8.
Первую половину школьного дня я посещала группу продлённого дня. Сначала она находилась на пересечении Благодатной улицы и проспекта Гагарина, кажется в доме, где была баня, но в подвальном помещении. На следующий год школа была преобразована из двенадцатилетки в школу с одиннадцатью классами и нашей «продленке» предоставили помещение в школе.
Школа у нас была необыкновенной. В ней всегда было тепло, уютно и светло. Здесь был прекрасный «живой уголок», в котором были канарейки, кролики, аквариумные рыбки и черепаха. Здесь также было много цветов. А на пришкольном участке рос лён, горчица, рожь и некоторые овощи: кабачки, огурцы, помидоры. Там же можно было увидеть растущие яблони, сливы и малину.
Участок возле школы был большой. По фасаду школы росли кусты, а вдоль ограды, отделяющую территорию школы от улицы, до сих пор растут тополя, посаженные руками старшеклассников нашего времени.
Все ученики школы завтракали и обедали. В первой половине дня всем выдавали бесплатно небольшую бутылочку молока (бутылка на 250 мл) и сладкую булочку. После занятий, если учился в первую смену, или перед занятиями (я в то время училась во вторую смену), нас кормили очень вкусным обедом. Половину стоимости обеда оплачивали родители, вторую половину обеда оплачивала школа ( стоимость горячего завтрака в то время было 16 копеек; обеда — 26 копеек) Один раз в месяц все ученики школы ездила в Филармонию школьников, концерты которой проводились в концертном зале возле Финляндского вокзала.
До некоторого времени в классе у меня не было друзей и подруг, а в продлёнке было всё наоборот. Я была заводилой в любой игре. Если играли в прятки, то я так пряталась, что никто не мог меня найти. Если затевали игру в казаки – разбойники, то по обоюдному согласию всех мальчишек нашей группы меня выбирали атаманом, а потом шли долгие споры между ребятами за место со мной в одной команде.
— Почему так? — не понимала я и задавала этот вопрос маме. В ответ она ласково поглядывая на меня, улыбалась и молчала. И намного позже из её рассказов я узнала, что она в детстве тоже была заводилой всех мальчишеских игр.
… Зимой мы катались с горки на каких-то немыслимых предметах, на которых порой не каждый мальчишка мог проехать, а мне это удавалось. В дождливые дни мы играли в «ноус». Эта игра напоминала бильярд, но отличие состояло в том, что в этой игре по фетровому полю квадратного стола с лунками по углам, мы гоняли не металлические шары, а деревянные шашки. С помощью длинного кия и большой шашки играющий выбивал у противника шашки меньшего размера.
Ох и ловко у меня получалось забивать шашки в лунки! Подчас, начиная игру первой, я выбивала одну за другой все фигуры противника, а потом рикошетом умудрялась выбить и свои шашки, не давая сделать ни одного удара своему противнику.
Слава обо мне как об отличном игроке пошла гулять по всей школе. На переменках к нам в группу заглядывали старшеклассники полюбоваться моей игрой. Однажды один из них предложил сыграть мне с ним после уроков, но то ли я очень сильно волновалась, а может просто устала от длинного учебного дня (с девяти утра до семи вечера), но я проиграла ему. И моя слава немного померкла, но меня это нисколько не смущало. Зрителей у меня не убавилось, и я по-прежнему выигрывала у своих ровесников.
Постепенно и в классе у меня стали появляться подруги. Теперь мне стало намного интересней быть среди своих ровесников…
9.
…В один из школьных дней мы случайно от родителей узнали, что в наш город приезжает Фидель Кастро. Нам очень хотелось увидеть этого удивительного человека – революционера того далёкого времени. Наша школа находилась в пяти минутах ходьбы от Московского проспекта, по которому должна была промчаться открытая машина с президентом новой республики, и потому мы уговорили Марию Григорьевну — так звали нашу учительницу группы продленного дня, пойти с нами на проспект. Задолго, не смотря что это был рабочий день, на Московском проспекте стали скапливаться толпы людей с кубинскими и российскими флажками. Стояла такая радостная и счастливая атмосфера, как будто весь город встречал самого близкого ему человека. Собственно, тогда в то время Фиделя считали героем Кубы, и название его страны расшифровалось у нас не как иначе, как коммунизм у берегов Америки.
И знаете? Мы его видели! Мы видели его всего каких-то несколько секунд, которые подарили нам ещё одно счастливое мгновение.
А 12 апреля 1961 года в космос полетел Юрий Гагарин.
Вы бы видели что делалось в нашем городе и всей стране. Праздничные демонстрации, цветы, воздушные шары… Люди так радовались, как будто это их близкий родственник открыл для всех нас космос. Люди радовались успеху всего советского народа…
Умеем ли мы сейчас так радоваться? Наверное, нет…
Мы уже ко всему привыкли и, какое бы не произошло событие, ко всему относимся одинаково равнодушно...
О полёте Юрия Гагарина мы узнали по радио. Нам очень хотелось, чтобы этот день был особенным — выходным для всех сразу.
Помню, кто-то из наших мальчишек придя в класс, написал на доске: — Юрий Гагарин полетел в космос и потому надо устроить выходной день.
Войдя в класс, Мария Семёновна внимательно прочитала эти слова и, сдержано улыбнувшись, сказала нам:
— Да, ребята, я согласна с вами. Это большой праздник для всей нашей страны, но этот день пока не считается государственным праздником, и потому мы с вами не можем оставить школу и разойтись по домам.
Она ещё раз оглядела весь класс внимательным, но в то же самое время сочувствующим взглядом и добавила к своим словам еще одну фразу: — Юрий Гагарин сейчас находится на работе, он выполняет ответственное задание нашего государства. Так почему же мы с вами должны покинуть школу и устроить себе выходной день?
И завидев наши понурые, но, как ей казалось, понимающие лица её слова, она взглянула на нас ласково и тихонько, делая ударение на слово «очень», произнесла: — Я очень рада, что вы меня поняли.