Приветствую постоянных и новых читателей моей страницы! Осмелюсь предложить мою новую работу, посвященную произведению недавно появившегося автора Марты По «Перед тем, как уйти в монастырь».
Работа Марты интересна тем, что живо напомнила мне труды воинствующих атеистов доисторических времен, когда понятия «Бог», « вера в Бога» и «верующие» вызывали не только задорный комсомольский смех, но приверженцы их подвергались гонениям на бытовом и государственном уровне. Предлагаю и читателям окунуться вместе со мной в ту памятную эпоху.
Итак, Марта По пишет:
Перед тем, как уйти в монастырь,
Я по полной решил оторваться,
Перед остригом вырастил длинь
Бородатых грешков на всех братцев.
Очевидно, речь в стихотворении пойдет о мужчине, собравшемся уйти в монастырь, так как автор пишет от мужского и, что особенно интересно, от первого лица, чем сразу располагает читателя к интимному доверительному общению. Герой перед постригом, остроумно названным автором «остригом» решает напоследок «оторваться по полной». Да так, чтобы содеянных им грехов хватило на всю монастырскую братию, к которой вскоре он намеревается примкнуть. Автор по-свойски называет насельников мужского монастыря «братцами», что само по себе говорит о легком смешливом характере нового кандидата в монахи и его желании взбодрить тихую монастырскую жизнь.
Выражение автора «вырастил длинь бородатых грешков» - вызывает улыбку читателя, а новое в русском языке слово «длинь» сразу настраивает на веселое продолжение.
Читаем, продолжая весело улыбаться:
Напланировал сам и себе
Нахаляву с прокормом в уюте
Интернет круглосуточный в дне
На лет'а долголетия в сути.
Прекрасно. Наш кандидат в монахи не просто веселый шалопай и изрядный греховодник, а, оказывается, довольно расчетливый, рационально мыслящий мужчина. В монастырь, как откровенно намекает автор, героя влечет не только желание заставить монастырскую братию отмаливать его грехи перед «остригом», но и жизнь «нахаляву с прокормом», да еще и в «уюте».
Вот оно что, господа. Оказывается, монастырская келья это не тесный, почти лишенный мебели и привычных удобств, а зачастую и неотапливаемый уединенный приют аскета, а уютный, комфортный номер пятизвездочного отеля со всеми удобствами и даже интернетом «круглосуточным в дне». Что же говорить о скудной, круглогодично постной монастырской пище? Нас обманули? Конечно! Не зря ушлый герой предпочел житие в каком-то забытом углу развеселой жизни в миру, а «прокорм нахаляву» - привычному питанию. Наверняка, монастырскую братию кормят на убой по типу «все включено» в скромной монастырской трапезной.
Чувствуется, что автор хорошо осведомлен о тайнах монастырской жизни вообще и мужских монастырей в частности, иначе бы не написал загадочную фразу: «На лета долголетия в сути.» …
Читаем дальше, продолжая улыбаться:
Там наивные девы с улыбкой
Озаботятся, хлеб поднесут,
Я им знания все без ошибки
Преподам в литер'аторный суд
Загадочный катрен, друзья. Весьма загадочный. Откуда в мужском монастыре возьмутся улыбающиеся «наивные девы»? Кто они? Кто их туда пустил? В мужской, извините, монастырь? Почему они улыбаются аскетичным монахам? И настоятель монастыря тоже странноват – с какой целью он наводнил мужской монастырь «наивными девами»? Неужели, сами монахи или хотя бы трудники мужского пола не могут позаботиться о молельниках и «поднести» им кусок хлеба?
Невольно напрашивается вопрос – а в мужской ли монастырь намылился герой? Может, переодевшись в женское платье, наш веселый греховодник решил постричься не в монахи, а в монахини? Тем более он откровенно заявляет, что «Я им знания все без ошибки преподам в литерАторный суд». Он явно планирует не просто единожды принять хлеб из рук «наивных дев», а продолжить знакомство с этими улыбчивыми девицами в качестве преподавателя. Причем, он хочет преподавать им какие-то таинственные знания «без ошибки» и направить их в еще более таинственный «литерАторный» суд. Я, к своему стыду, об этом страшном «литерАторном» суде даже не слышал. Бедные невинные монахини, видимо, тоже не представляют, что их ждет.
А ты, дорогой читатель, слышал о таком суде?
Следующий катрен вызывает еще большее недоумение и представляется еще загадочнее:
Загнобил наивняк сотен двести...
Мне навешать лапшу, как два пальца ...
А, тем более, девам на мессе
Прям под носом Всевышнего в фальши.
Первая строка катрена меня просто потрясла своей мистичностью. Кто наивняк? Этот ушлый проходимец в женском монашеском одеянии? Загнобил кого? Невинных дев? Целых двести сотен монашествующих девиц загнобил какой-то «наивняк»? Ничего себе «наивняк»! Это монстр какой-то, а не наивняк.
А вообще, господа, я разочарован. Я-то надеялся, что этот прощелыга намеревался соблазнять, а не гнобить милых улыбчивых дев. Одно радует, что я таки оказался прав. Дело происходит в женском монастыре, а не в мужском. Герой в женском монастыре решил покуролесить, преобразившись в благочестивую монахиню – преподавательницу.
Единственное, чего я не предусмотрел, что монастырь этот католический, а не православный. «Месса» бывает у католиков, у нас – литургия, проще говоря, служба.
Я не знаю, почему навешивание лапши, девам, тем более «как два пальца» легче производить непосредственно во время мессы и «Прям под носом Всевышнего в фальши». Не знаю. Очевидно, это какие-то тонкости католических месс, в которых я не разбираюсь и на которых, честно говоря, ни разу не был, в отличие от автора. Видимо, ему виднее, где, что, когда и кому удобнее навешивать.
А в следующем катрене действие вновь переносится в мужской монастырь. Скорее всего, тоже католический, потому что у православных принято шутливо говорить: «не согрешишь, не покаешься», а автор демонстрирует несколько иное видение проблемы: «Не покаешься – не согрешишь», как бы тонко намекая, что покаяние предшествует дальнейшим греховным свершениям, делая их намного слаще. Закавычив высказывание, автор дает понять, что взял его не с потолка, а процитировал чужую, но явно чуждую православию мысль.
Читаем:
"Не покаешься - не согрешишь".
Я решил для себя постараться-
Подсобрать воз делишек таких,
Чтоб хватило молиться и братцам.
Поистине до глубины души трогает забота этого только кажущегося легкомысленным героя о содержании молитв «братцев». О чем им еще молиться, как не о «делишках» нашего веселго пройдохи? Пусть займутся делом эти заплывшие жиром «братцы», сутками пропадающие в интернете, сидя в своих уютных пятизвездочных кельях.
И, наконец, последний, заключительный катрен, завершающий историю с переодеваниями, невинными девами и «братцами» в монашеских рясах:
А пока не ушёл в монастырь,
Я по полной решил оторваться,
Отвлекаюсь на дурнях, мой "мцырь"
Веселится последним из братцев.
Первые две строки не вызывают никаких вопросов и недопонимания. Все ясно, автор недвусмысленно дает понять, что монастырь для героя – дело решенное, он идет туда и совершит там все, что задумал. И с «братцами» разберется, и с невинными девами.
Но вот последние две строки вновь дышат загадкой, тайной, мистикой…
Кто этот «мцырь»? Почему «мцырь» - «мой»? Мой, в смысле, чей - героя или автора? Что является причиной веселья этого загадочного «мцыря»? Почему «мцырь» последний из «братцев»? Он что, тоже живет в монастыре? «Мцырь» - он или она? Это - имя или фамилия? "Мцырь" тоже монах, раз автор называет его братцем? Или это монахиня католического монастыря?
Вопросы, вопросы, вопросы…
Верьте, друзья, когда-нибудь небеса разверзнутся, и мы все узнаем. Все тайное обязательно станет явным.
Аминь, читатель.