2.
Участковый пункт полиции представлял собой унылое, обшитое старым облупленным сайдингом, помещение на углу пятиэтажки, с желто-голубой вывеской и четырьмя зарешеченными окошками. Инспектор Азамат Касымов обитал в тесном кабинетике в самом конце длинного коридора, о чем посетителям с некоторым презрением поведал один из его коллег.
Когда Ерлан и Наталья Алексеевна вошли, лейтенант Касымов безнадежно смотрел в едва мерцающий экран огромного древнего монитора и набирал на почерневшей клавиатуре одну из миллиона с лишним бюрократических форм, заполнение коих, по мнению вышестоящих инстанций, должно было разнообразить скучную однообразную жизнь участковых инспекторов, а также стать залогом искоренения преступности и охраны общественного порядка в стране.
Азамат и Ерлан не виделись уже много недель, и появление ненавидевшего официальные структуры дервиша озадачило инспектора. Тем не менее, Азамат обрадовался неожиданной возможности отвлечься от бумажной рутины.
- Ну да, я забирал планшет, - подтвердил участковый, выслушав Ерлана. – Указание сверху было, случай серьезный, в центральном управлении целая следственная группа работает.
- А что, правду говорят, будто такие случаи и раньше бывали? – спросил Ерлан.
- Бывали, и не только в Астане. Есть одно село недалеко от Атбасара…
- Да, я слышал, - кивнул Ерлан. – Но там вроде бы угарный газ или радиация. А в Астане какая радиация?
- Верно, у нас немного по-другому, хотя все подробности я не знаю, - сказал Азамат. – В том селе падали все от мала до велика, и происходило это без какой-либо закономерности. У нас в городе засыпают только подростки, в основном мальчики, и все они падают во время работы на компьютере, планшете или за сотовым телефоном. Никто не может понять, что с ними происходит, - все заснувшие подростки были в этот момент совершенно одни, ни с кем по телефону не разговаривали, так что это загадка.
- А зачем изымали планшет?
- Этого я не знаю, - честно признался инспектор. – Недели две назад пришла рассылка из районного управления внутренних дел о том, что дело находится на контроле в Министерстве, и там по этому вопросу создана следственная группа. Такие же указания получили все остальные участки в городе и, насколько я знаю, больницы, поликлиники и школы. Сам я тот планшет держал в руках не больше десяти минут. Его у меня забрал по описи майор из Министерства. Ничего не сказал, хотя я пытался узнать подробности. Я планшет сразу вернул, как только его принес курьер.
- Да, насчет этого у нас никаких претензий нет, - поспешила заверить Наталья и вытащила из пакета тот самый кусок пластика с потухшим экраном. – Вот он, я его с собой принесла. Только я в технике не разбираюсь, думала, может, вы проясните, чего удалось добиться полиции, и как там дела с другими пострадавшими.
- Точного количества заснувших подростков не знаю, - вздохнул инспектор. – Дело очень закрытое, нас в это не посвящают. Но другие участковые, у которых есть знакомые в больницах, говорят, что по городу уже упало не менее сорока школьников, и никто из них еще не проснулся. Вроде бы в Министерстве боятся социального взрыва и потому максимально засекретили все данные. Что делают следователи с планшетами, тоже не могу сказать, сам профан в таких делах. Но, исходя из опыта, предполагаю, что у них есть эксперты-компьютерщики, которые таким образом ищут связь между состоянием детей и программами, установленными на их планшетах и телефонах. Сейчас чего только нет в этих айфонах – не удивительно, что дети сходят с ума.
- Мой сын не сошел с ума, он спит, - с обидой заявила Наталья Алексеевна.
- А вы проводили в школе какие-то обходы, опросы свидетелей? – спросил Ерлан.
- Нет, по данной категории дел нам сверху дано указание ничего не делать, - ответил инспектор. – Я же сказал, все на контроле в Министерстве.
- Нам почему-то тут внизу не видно, чтобы они наверху что-то там контролировали, - вскипела терявшая терпение мать.
- А вам самим, как участковому, разве не интересно, что происходит на районе? – осведомился Ерлан.
Инспектор устало посмотрел на экран компьютера, оценил количество форм и анкет, необходимых к заполнению до конца рабочего дня, проанализировал возможность сослаться на занятость и министерские инструкции, но в итоге лишь виновато кивнул и ответил:
- Да, я тоже не вижу никаких результатов. А ведь только в нашем районе за последнюю неделю заснуло три ученика. Мой долг, как инспектора, участвовать в профилактике правонарушений на своем участке. Никто не поручится, что завтра в вашей школе не упадет еще один подросток, а нам тут, как вы выразились, внизу, могут выявиться такие детали, о которых следователи из Министерства никогда не догадаются. Пожалуй, я с вами схожу в школу, и проведем небольшой опрос свидетелей.
- Ой, давайте через часик, - попросила обрадованная Наталья. – Я только домой заскочу, обед приготовлю, и сразу в школу.
- Хорошо, в четырнадцать тридцать встретимся на крыльце, - согласился Азамат. – Ваш сын ведь учится во вторую смену?
- Да, верно.
- Я тоже приду, - пообещал Ерлан. – И захватите с собой планшет, может, удастся что-то новое узнать.
Наталья ушла, а инспектор спросил у дервиша:
- Думаешь, удастся получить за это приличные деньги? Видно же, что они не из олигархов.
- В этом районе лучше брать все, что попадается, иначе не выжить, - развел руками Ерлан и налил себе воды из старинного графина с солидной стеклянной пробкой. – Откуда у тебя такой антиквариат?
- Участок старый, многое тут еще с семидесятых годов, - объяснил инспектор. – Слышал, тебя недавно хулиганы побили?
- Руки у них коротки, - беззлобно отозвался Ерлан. – Сзади напали, в темноте, иначе я бы им показал, как дерутся в Майкудуке. Я их знаю, так что не сегодня, так завтра найду, и они за все ответят. А ты, участковый, чем спрашивать, лучше бы арестовал этих хулиганов?
- Я в такие дела предпочитаю не вмешиваться, - отвел взгляд инспектор. – Нападение ведь на тебя было совершено не просто так, а это были, если можно так выразиться, издержки профессиональной деятельности? Ты в последние месяцы бурную деятельность развел. Ко мне уже несколько человек приходило с жалобами на тебя – взял, говорят, деньги, одному пообещал исцеление, другой – новую работу, и с тех пор нет ни работы, ни денег, ни тебя.
- Ни от кого я не прячусь, - процедил Ерлан. – Вот ведь народ! Мне ничего сказать не могут, а сразу в полицию идут. И ты что, как-то им помог?
- Я таким делам хода не даю, - уверенно ответил Азамат. – И, слава богу, до письменных заявлений пока не доходило – жаловались только устно. Но тебе я бы посоветовал вести себя осторожнее. Может, тебе с них деньги не заранее, а после брать? Имею в виду, как твои чудеса исполнятся?
Ерлан посмотрел на инспектора как на душевнобольного и сказал:
- Ага, после этого они меня и на порог не пустят. На кой я им потом сдался, когда у них все хорошо? У всех людей психология одинакова – когда им что-то надо, готовы последнее отдать, а вот если они это получили – то уверены на сто процентов, что добились всего сами, своими усилиями, хотя палец о палец не ударили для достижения результата.
- С мамы этого заснувшего мальчика ты деньги тоже вперед взял?
- Я еще ничего с нее не взял, - рассердился дервиш. – Ее ребенок лежит в коме, а я буду требовать с нее деньги? Ты думай, что говоришь.
- Мне кажется, ты находишься во власти двойных стандартов, - заключил инспектор, возвращаясь к работе над отчетом.
- Да брось ты, все ты понимаешь, - пробормотал Ерлан, озираясь в поисках чего-нибудь съестного. – Вот вытащим пацана с того света, и мама так обрадуется, что сама меня вознаградит. Тут уж зависит от человека, кто во сколько готов оценить благополучие своего чада.
- Интересно получается, - сказал инспектор, не отрывая взгляд от экрана. – Вытащим мы его вместе, а вознаградит она только тебя.
- Да ну тебя, достал уже! – разозлился дервиш. – Лучше в школу пойду, покурю там у входа.
- Подожди, я с тобой, - сказал Азамат. – Честно скажу, одним местом чую, что не надо лезть в это дело, раз напрямую из управления запретили. Но они там в управлении не видят каждый день местных жителей. Я вернее соглашусь каждый день получать разносы от руководства, чем испытать на себе гнев такой мамаши.