КАСТИНГ
Вечерело. Тяжёлый трудовой день, наконец-то, закончился. У общего барака, как обычно, собралась рабочая смена кшу;ртов. Вяло переговаривались. Тема разговора была обычной – как тяжка работа от зари до зари, как ноют старые кости, и что пора, пора им уже на покой... Невыносимый труд в постоянной жаре и высокой влажности, многочасовые смены, после которых сил уже ни на что не остаётся – только упасть и забыться беспробудным сном до следующего утра...
Эльшан, Шахин и Онар знали друг друга очень давно – ещё с тех пор, когда они были молодыми и полными сил. Все эти годы они работали бок о бок, поддерживая и подбадривая друг друга, помогая, когда становилось особенно нелегко. Вместе и состарились, вместе привыкли вяло ворчать и жаловаться на боли в суставах, на рутину и беспросветность трудового процесса – понимая при этом, что всё равно ничего их ворчание не изменит в уже существующем порядке вещей.
Но весь последний месяц в бригаде кшуртов обсуждали другую новость. Поговаривали, что заключённый контракт подходит к концу, и скоро всех их в полном составе отправят в Дом старости. Ведь они были работниками с пожизненным наймом, и никогда не знали ничего, кроме каторжной работы – ни семьи, ни детей, ни досуга, ни развлечений – ничего этого у них не было. Их контракт не имел определённого, строго оговоренного срока – они вкалывали на своего нанимателя столько, сколько могли вынести. А потом, в Ле Гошт, Доме старости, завершались их дни.
И вот, похоже, этот срок настал. Не оставалось уже сил в ослабевших мышцах, чтобы выполнять те же усилия с прежним энтузиазмом. Многие были изранены и искалечены, но продолжали работать, стараясь не подавать вида. Дневной труд перераспределялся тогда между здоровыми членами бригады, самое сложное они оставляли себе, заботливо оставляя ослабевшим товарищам что-то менее тяжёлое. Но нанимателей это не интересовало – те брали всегда бригаду целиком, главное было, чтобы она выполняла дневную норму, и пока она это делала, на всё остальное смотрелось сквозь пальцы.
Давно уже не было слышно здесь во время работы ни обычных когда-то шуток, ни подтруниваний друг над другом – одно лишь натужное кряхтение, да жалобные старческие стоны. И видимо, наниматель, наконец, понял, что эту бригаду пора уже отправлять «в расход», нанимать на их место новых рабочих...
Об этом и толковали сегодня у барака уставшие, вымотанные до предела кшурты.
– Да, пора нам на покой, – приговаривал Шахин, – что ж, сколько можно ещё работать? Пусть молодые трудятся.
– Верно, настало время уступить им своё место, – вздохнул Онар, – не всё же нам вкалывать? Ведь всё тело дрожит от усталости, совсем не ощущаешь отдыха после сна. Каждый день – одно и то же, ни продыху, ни сроку...
– Что ж, вот отправимся в Ле Гошт, там и дадут покой старым косточкам, – подхватил Шахин. – Благо, заслужили. Сколько лет работали – никаких жалоб не слышало от нас начальство, да и мы от него никаких нареканий не получали.
Эльшан же сегодня был странно молчалив и не стал принимать участия в беседе про Дом старости.
И в этот же вечер все они услышали одну удивительную и странную новость. Старым кшуртам, со дня на день ожидавшим отправки на покой, объявили, что всю их бригаду не сегодня-завтра действительно увезут, но совсем не туда, куда они надеялись. Не в Ле Гошт, а для участия в каком-то кастинге! И что по результатам этого кастинга сложится их дальнейшая судьба. Тех, кто его не пройдёт, действительно отправят доживать дни свои в Дом старости. А те, кто пройдут – отправятся в оздоровительный санаторий, где их будет ждать курс лечебных процедур, включая омолаживающие ванны. В этих ваннах и после всего курса, мол, к ним вернутся молодость и сила – либо же видимость молодости и силы. И потому они должны постараться показаться на кастинге в лучшем виде – это в их же интересах...
Новость взбудоражила кшуртов. Слишком разная оказалась на неё реакция.
– Не может этого быть! – кричали одни. – Какие ещё омолаживающие ванны, такое только в сказках бывает! Может быть, там кто-то счёл, что мы и впрямь уже тронулись умом, впали в детство? Поэтому нас и можно такими баснями кормить?
– Кастинг, на старости-то лет! И правда, чем ещё заниматься в таком возрасте и после такого труда? Конечно, только на кастинге и показываться!
– Хватит уже издеваться, пусть отвезут нас в Ле Гошт, дадут отдохнуть спокойно! А на кастинги-шмастинги вон, пускай молодые ездят!
Другие же безоговорочно поверили в услышанное и загорелись отчаянной надеждой:
– А если это правда? Прогресс же не стоит на месте, наука и медицина – тоже. Может быть, и в самом деле такой лечебный курс, поворачивающий время вспять, существует?
– Если бы он существовал, то им в первую очередь воспользовались бы миллиардеры. А тут решили сделать благодеяние бригаде каких-то кшуртов из низшей касты? Такой широкий жест благотворительности, да?
– Почему бы и нет, за весь наш многолетний безупречный труд...
– Вы только посмотрите, тут кто-то и впрямь впал в детство!
– А может быть, это какой-то эксперимент? Ванны, возвращающие молодость, действительно изобретены, но настоящих испытаний ещё не проводили, вот они и ищут добровольцев?
– Да, и в качестве добровольцев выбрали бригаду стариков-кшуртов, которых решили загнать на кастинг насильно!..
Идея, пришедшая кому-то на ум в порыве горячности, вдруг показалась большинству самой объяснимой с точки зрения логики. Все замолчали, и в воцарившейся тишине вдруг заговорил Эльшан:
– Мне кажется, что я могу разрешить ваши споры по поводу сегодняшней новости, – сказал он. – Дело в том, что омолаживающие ванны, оздоровительный курс – всё это действительно существует. Причём не для миллиардеров, как тут кто-то предположил, а именно для нас, кшуртов.
– Эльшан, ты сегодня, наверное, перегрелся? Работка впрямь была горячей, - заметил Шахин.
Кшурт пристально посмотрел на приятеля и задал ему неожиданный вопрос:
– Как ты думаешь – сколько мне лет?
Шахин озадаченно посмотрел щуплого невысокого сотоварища. На вид тот ничем не отличался от него самого – такой же иссохший, измождённый, весь в морщинах.
– Да вроде бы не больше, чем мне, – ответил он.
– А что, если я скажу, что мне вдвое больше лет, чем каждому из вас? – неожиданно услышали они все. – И что я уже прошёл однажды этот курс омолаживания, о котором вы сегодня услышали впервые?
Вся бригада в ошеломлении уставилась на говорившего. Было нечто такое в его фразе, или в интонациях, что не оставляло сомнений в том, что всё сказанное им – чистая правда.
Но Онар, слегка заикаясь, спросил:
– Как это может быть? Вроде бы мы всегда были вместе, ещё с тех пор, как поступили в одну бригаду?
– Ошибаешься, – мягко возразил Эльшан, – ты просто забыл. А давайте-ка я расскажу вам мою историю? Надеюсь, вы мне поверите, несмотря на всё её неправдоподобие. Во всяком случае, будете знать, что вас ждёт.
Кшурты согласились выслушать его, и вот что он им поведал...
– Я такой же, как вы, и ничем от вас не отличался, – начал он, – прожил долгую жизнь, знал только тяжёлый труд от восхода до заката солнца, как и все кшурты – что ж, такова наша карма, это и предназначено нашей касте. Я работал и старился день за днём, и вместе со мной то же самое происходило с моими товарищами, с которыми мы работали бок о бок. И, наконец, настал тот день, когда нас, немощных и измождённых, собрали всех после работы и куда-то повезли. Все говорили, что в Ле Гошт, Дом старости. Признаться, многие из нас радовались этому – сил на изматывающий труд не было уже никаких. Хотелось отдыха и заслуженного покоя. Но мы просто не представляли себе, что готовится нам на самом деле...
Нас привезли в такое место, где Дома никакого не было. Мало того – там не было вообще никаких построек, даже временных. Мы оказались под открытым небом, толпясь, озираясь и ничего не понимая, а люди, высадившие нас здесь, сразу же уехали обратно.
Начался дождь, а нам негде было укрыться от него. Голое небо, голая земля, редкие кустики травы. Что всё это значило? Сначала все шумели и громко возмущались – мол, что это за отношение? Как так можно? Почему нас бросили на произвол судьбы? Это – награда за весь наш каторжный труд? – и так далее... Но постепенно крики стихли – в них не было никакого смысла, потому что никто не мог их услышать. Мы только прижимались друг к другу, стараясь хоть как-то согреться и защититься от дождя, который пошёл ещё сильнее.
Постепенно мы привыкли. Смирились. У нас всё равно не было выхода. Мы научились стойко переносить сырость и стужу...
– Постой, постой, – закричал Онар, – что же это получается? Может быть, вас привезли не в Ле Гошт, а высадили где-то по дороге?
– Ты разве ещё не понял? Ле Гошт – это выдуманный рай для кшуртов. Рай, которого в реальности не существует. Но надо же во что-то верить...
Думаю, мне повезло, – продолжил Эльшан, – потому что товарищи всё время старались спрятать меня от непогоды, прикрыть своими телами, отогреть хоть как-то, а сами принимали на себя все удары стихии. Многие из нас погибли тогда, не вынесли таких условий. И скорее всего, мы погибли бы все, но однажды случилось чудо. За нами приехали, снова посадили в машину и куда-то повезли. А по дороге мы узнали поразительную вещь – будто бы нас везут в санаторий, принимать лечебные ванны. Мы возрадовались тому, что справедливость всё-таки восторжествовала, но оказалось, что радуемся мы всё-таки прежде времени. Потому что в санаторий на лечебные ванны отправят не всех. Вначале мы должны будем пройти кастинг. Члены специальной медицинской комиссии внимательно осмотрят каждого кшурта, оставят только тех, кто выглядит более-менее хорошо, кто успел сохранить в целости все члены, несмотря на длинную трудовую жизнь. Мы поначалу не поняли – как же так? Разве заботиться надо, напротив, не о тех, кто искалечен и больше всех болен?
И вот тогда мы узнали всю горькую и циничную правду. На кастинге отберут тех, кого комиссия признает годными, их направят в санаторий проходить лечебный курс, включающий в себя и специальные омолаживающие ванны. После них к этим кшуртам действительно возвратится здоровье, молодость и сила, но чего ради всё это? А ради того, чтобы снова сколотить из нас бригаду, способную трудиться так же, как прежде.
Для нас это стало шоком. Нам действительно обещали вернуть всё утраченное, но не просто так. Да и смешно было бы надеяться, что хоть один льен будет потрачен на кшурта благотворительности ради. За всё нами полученное мы должны будем отработать сполна.
Этим снова собирались купить наш каторжный труд – уже по второму разу. Оправившись от шока, я задумался. Не прошедших кастинг отправят обратно, в то место, которое мы называли Дом старости – но теперь нам уже было слишком хорошо известно, что это такое, и что нас там ждало. Пока я мог работать, у меня была возможность жить дальше. Прожить ещё одну жизнь – разве это не стоило моего труда? А возможность снова ощутить себя молодым, здоровым и полным сил – не есть ли это высшая радость, ведь я уже успел забыть, что это такое! Неужели можно будет избавиться от вечной боли в ноющих суставах, от морщин и дряблой кожи? Да за это всё можно отдать! И ведь у меня были все шансы для того, чтобы сказка стала реальностью...
И вот день кастинга настал. Нас вывели всех перед взорами отборочной комиссии. Верней, выводили не всех сразу, а небольшими группами. Члены комиссии внимательно осматривали каждого кшурта со всех сторон. Все ли суставы целы, не слишком ли стар, не чересчур ли много морщин? Годных отправляли в одну сторону, остальных – в другую, оттуда слышались стоны и плач инвалидов, теперь уже точно никому не нужных. Счастливчики, признанные подходящими, оживлённо переговаривались. Я оказался в их числе.
Мне стало понятно, что не все члены квалификационной комиссии были слишком усердны и внимательны в своей работе – некоторые осматривали кшуртов только для вида, благодаря этому кое-кому удалось показаться лишь с одной стороны, скрыв за спиной изувеченную или отсутствующую конечность, не продемонстрировав, таким образом, свою неполноценность. Так несколько инвалидов оказались в нашей группе счастливчиков. Но потом оказалось, что перед отправкой в санаторий нас осмотрит ещё одна комиссия, которая будет более придирчивой. И действительно, вторая комиссия выловила из нашей группы большую часть инвалидов, как они не прятались и не уверяли, что смогут работать и с частично отсутствующими конечностями. Только единицам из них чудом удалось остаться.
Нас отвезли в санаторий... Можете не сомневаться – лечебный курс, ванны, в результате которых в твои члены постепенно вновь вливается молодость и сила – это всё правда. Мы сами себя не узнали после этого курса. Нас было просто не отличить от молодых кшуртов.
Теперь мы снова могли работать, и скоро нашу бригаду отправили на один завод, где мы проработали сколько-то лет вместе.
Однажды досталось нам чистить огромный сосуд с двойными стенками и круглыми отверстиями, и уже в самом конце смены я случайно оступился и попал между этими двойными стенками. Меня там заклинило и сжало так, что я даже вздохнуть не мог, не то чтобы закричать и позвать на помощь. Мои товарищи так вымотались за день, что не заметили моего отсутствия, а что до работодателей – да разве станут они пересчитывать кшуртов или устраивать перекличку? Нас берут на работу целой бригадой, и им важно только, чтобы работа была сделана, неважно, каким количеством работников. Словом, моего отсутствия никто не заметил, и я остался висеть в этом сосуде, едва переводя дух.
Не хватились меня и на другой день, а потом, как выяснилось, нашу бригаду перевезли на другое место.
Сосуд, в котором я остался, взяли в работу, и в этот день на завод прибыла бригада молодых кшуртов – вот вас. При работе сосуд сильно встряхнули, и я через одно отверстие вывалился на дно, когда там уже находились другие члены вашей бригады. Вы тогда ещё только начинали работать вместе, всех поголовно не знали, а я не стал подавать вида, что чужой. Потому вы и не подозревали до сих пор, кто я такой...
Кшурты изумлённо выслушали эту поразительную, не помещавшуюся в уме историю. Никто не проронил ни слова.
– Потому я и говорю вам, – продолжал Эльшан, – что если нас собираются отправлять на кастинг сразу отсюда – то это благо, от которого не разумно отказываться. Да, за возвращение молодости и восполнение сил придётся расплачиваться ещё одним трудовым жизненным сроком – ну так что ж, такова наша карма. Не стоит пытаться избежать её – Ле Гошт, Дома старости, где можно будет в праздности и покое провести последние дни – попросту не существует. Окончание труда означает не безделье и покой, а быструю гибель, теперь вы знаете это наверняка. Мне не пройти кастинга во второй раз, я реально смотрю на вещи – но у большинства из вас есть все шансы...
– Спасибо тебе за историю, за откровенность, Эльшан! – поблагодарили его друзья – Онар с Шахином, а вслед за ними и другие. – Ты прав во всём – это наша карма, и не нужно избегать её...
... – Добрый день, Тихон Савельич! – воскликнул финдиректор, увидев в коридоре заводоуправления знакомое лицо.
– Здравствуйте, Борис Аркадьевич, – приветствовал его тот, останавливаясь.
– Какими судьбами в наши пенаты?
– Думаю закупить партию отработанного катализатора.
– Отработанного? Да на что же он годится?
– Ну, это как сказать. Стоит он копейки, переберут его наши сортировщики, брак отсеют, а остальной катализатор пропитаем в растворе, как носитель, и продадим. Так не в пример дешевле, чем самим носитель производить или покупать новый.
– Да, сырьё дорогое, – озабоченно подтвердил финансовый директор.
– Не то слово! Дешевле становится за границей тонну нового катализатора купить, чем нам – одни белила для его производства. А там помимо белил сколько всего ещё надо? А энергозатраты?
– Верно, верно...
– Вот и крутись, как хочешь, – вздохнул Тихон Савельич. – Дошли уже до того, что недавно привозили отработанный катализатор со свалки. Но там слишком много брака после сортировки получается, потому решили сразу покупать на заводе отработанный, пока его ещё никуда не вывезли.
– Ну что ж, удачи вам, Тихон Савельич! Ещё увидимся сегодня на совещании у гендиректора.
– Да, конечно. Спасибо за пожелание, Борис Аркадьевич!