Инна влюбилась в эти обои сразу. По светлому виниловому полю были рассыпаны крошечные букетики из цветов шиповника и каких-то метёлок с белыми изящными шариками-бутонами. Листья, щедро добавленные к бутоньеркам, придавали всему фону неопределённый зеленоватый оттенок. Или это так играло освещение в магазине? Совсем зелёные стены всё же не хотелось.
Блондинистая продавщица, которой Инна успела надоесть бесконечными топтаниями у стендов, разрешила вынести рулон на лестницу, к окну. При дневном свете фон оказался не зелёным, а кофейно-серым. Вот и хорошо.
А если не найдётся мебель, которая сложится с розочками во что-то цельное? С мебелью Инна тоже пока не определилась, особого выбора в магазинах не было, всё какое-то скучное. Но вдруг? Попадётся бешено-жёлтое кресло, или бирюзовый диван, может, даже чёрный, сейчас такие классные делают, а на стенах – этот бабушкин бело-зелёно-розовый ситчик…
Ещё, наверное, цветочки могут рябить в глазах. Пустить их по одной стене, а для остальных подобрать обои без рисунка? Однако нужного цвета среди однотонных не находилось.
Выбрать что-то другое, понейтральнее? Другое не вдохновляло. То слишком тёмные, то усыпанные противными слюдяными блёстками, то в «дворцовых» вензелях. Глаз зацепил ещё один цветочный принт – нет, те дикие розочки с метёлками лучше, нежнее, не такие агрессивные…
Хорошо жилось в эпоху дефицита: что удалось добыть – тому народ и рад. И никаких страданий. А теперь мучайся тут.
Времени для раздумий совсем не осталось. Инна прилетела ненадолго, дел куча, ещё и ремонт хотелось начать хотя бы в маленькой комнате. Смотреть на ветшающую квартиру с каждым приездом становится всё тяжелее. Бывают они здесь с мужем редко, а всё равно душа просит уюта.
Инна могла бы переклеить обои сама, да и потолок покрасить – дело несложное. Но цейтнот заставил отказаться от такого порыва и искать профессионалов. В руки попал телефон семейной бригады, у которой к тому же удачно обнаружилось окно в заказах. Быстро сошлись в цене, черновые работы девчонки выполнили, и энергичная громкоголосая Надя, старшая в бригаде, выбрала завтрашний день для закупки финишных материалов. «Я покажу одни обои, из новых – просто супер! Последняя клиентка была в восторге. Мимо рулонов пройдёшь и не заметишь, но как они смотрятся на стенах!» Ну да, у неё опыт, глаз намётанный. Наверное, лучше, и правда, отложить выбор до завтра.
Утро выдалось солнечным и тёплым, но Инну знобило, и в горле начало першить. Как не вовремя!
Они приехали в магазин как раз к открытию. Надя остановилась поболтать с зевающей блондинистой продавщицей, видимо, знакомой, а Инна, чихая и кашляя, отправилась по знакомому маршруту вдоль стендов. Розочки были на месте. Какой-то низенький усатый дядька предпенсионного возраста в застиранной спецовке остановился рядом и тоже стал их изучать, чуть прищурив глаз. Инна ревниво вернула рулону первоначальный вид.
– Вот они! – раздалось откуда-то из дальнего угла. – Смотри, я про эти вчера рассказывала.
Инна оставила дядьку любоваться «ситчиком» и поспешила на голос. Надя торжественно дёрнула невзрачную обоину вниз, и перед Инной открылась… красота неземная. Осколки мощных античных колонн, хаотично разбросанные по поверхности, были не просто сверхрельефными – они отбрасывали на гладкий фон тени. Хотя нет, тени оказались нарисованными.
Инна переглянулась с усатым дядькой, который опять оказался рядом. Наверное, дизайнер был в ударе. Скорее, подшофе. А если теперь так модно, и с этим креативом можно всё же придумать что-то приличное? Но пусть бы придумывал кто-то другой. Вдруг ей попадётся жёлтое кресло или бирюзовый диван, а тут такие музейные изыски… Инна взяла себя в руки и вежливо просипела:
– Красиво. Но мне… не очень нравится.
– Почему? Зря. Выглядят шикарно, мы же клеили их недавно. Но дело твоё, – Надя полюбовалась колоннами и оставила их в покое. Инна с дядькой облегчённо выдохнули. – А вот ещё. Хороши? – она размотала соседний образец. Глянцевая поверхность полыхнула золотом. – Красиво, богато, – слово это у неё получилось по южному глухо: «бахато». – А главное – рисунок в рубчик, швов не будет видно.
– Надь, мне не хочется такие золотые. Нет-нет, и эти тоже, не люблю блёстки на стенах, – Инна прокашлялась, голос немного окреп.
– Да уж, не комильфо, – буркнул дядька. Инна удивилась, а Надя товарища проигнорировала:
– Не любишь блёстки? Зря. Ладно, клиент всегда прав, – она медленно пошла дальше, предлагая всё новые шедевры. Дядька не отставал, время от времени бурча под нос своё «не комильфо». Странно, Инну это совсем не раздражало, удивляло только, что Надя до сих пор нового приятеля не шуганула. На неё не похоже.
Наконец, компания добралась до вчерашнего шиповника.
– А если эти? – Инна раскрутила полотно.
Надя скривилась:
– Да ну. Отдашь бешеные деньги, а смотреться будет на два рубля.
– Ну и пусть на два. Я люблю обои в цветочек, они такие домашние…
Неожиданно Инну поддержала блондинистая продавщица:
– Хорошие обои, нежные.
Надя психанула:
– Ирка, и ты туда же? Не сбивай меня. Здесь рисунок надо подгонять, придётся брать на рулон больше.
Инну перспектива переплаты не испугала, Ирку тем более. Надя не сдавалась:
– Тебе лишь бы продать, – продавщица обиженно отошла, но Надю это ничуть не тронуло. – Нет, мне они решительно не нравятся. Тёмные какие-то.
– Надюх, не выдумывай, – дядька даже фыркнул. – Комната солнечная, не будет темно.
От удивления Инна чихнула. Откуда этот нелепый человек знает про её солнечную комнату? И с Надей знаком… Он тоже в бригаде? Бригада же большая, семейная. Может, это Надин свёкор, например, или вообще папа, вот она с ним и не спорит. А Инна его просто раньше… не заметила. Да, странно.
– Такие цветочки наши бабушки клеили, – продолжала брюзжать бригадирша.
– Что ты понимаешь в бабушкиных обоях! – дядька чуть не присел от возмущения. – Те были бумажные, попроще, зато… – он подумал немного, – зато экологически чистые! – он принюхался, шевеля усами, потом полез в карман за очешником. – Да, всё правильно пишут – винил на флизелиновой основе. Лучше бы чистый флизелин, конечно, или бумажный дуплекс, но попробуй их сейчас найди в городе. Все прямо помешались на виниле. Ещё есть пробковые и даже бамбуковые… А производитель, кстати, хороший, наверняка все сертификаты в порядке. Может, и ничего, что виниловые. Зато годами можно о ремонте не думать.
Надя лекцию проигнорировала и выложила последний аргумент:
– Стыки будут видны!
Дядька вздохнул и сочувственно посмотрел на Инну:
– Да, девонька, это уже серьёзно. Надька, конечно, обои клеит отлично. Но раз она так упирается, то работу сделает плохо, даже если не со зла. И швы каждый входящий будет замечать в первую очередь.
Инна подумала, что он прав. Это как в парикмахерской: когда настаиваешь, что хочется вот такую стрижку, а мастер отговаривает, то точно испортит. А потом скажет: я же предупреждала! И возражать поздно – всё сострижено.
– Давай вот эти, – Надя уже теряла терпение. – Полоска – классика, к тому же не надо рисунок подгонять, и швы не видны. Без золота и блёсток, раз ты так упёрлась.
– Соглашайся, – неожиданно поддержал дядька. – Обои неплохие, фактура хорошая, под ткань. Всё равно уже ничего не соображаешь. Тебе сейчас в постель надо, и чайку бы с малиной.
Инна хотела огрызнуться, что сама знает, соображает она или нет, но странного товарища уже рядом не было. Она вздохнула, ещё раз посмотрела на шиповник, вспомнила про бирюзовый диван, а ещё про аспирин, который должен быть где-то в чемодане, и решила: не судьба.
Обои девчонки поклеили хорошо и на удивление быстро, часа за два.
– Завтра сын прикрутит плинтус и поставит розетки, а мы свою часть закончили, – Надя тормознула у двери, пряча кошелёк в сумку. – Надумаешь продолжить ремонт – звони. В прихожку купим те золотые, от которых ты отказалась. А зря. Заходишь, включаешь свет – и всё сверкает! Бахато! – она неожиданно подмигнула.
Инна вяло подмигнула в ответ: а почему золотые, а не с колоннами? Но дверь уже закрылась.
Она бросила в воду таблетку аспирина и, взяв стакан, отправилась в постель. По дороге заглянула в свеженькую спальню. Нет, всё хорошо и даже симпатично, но… Стоило закрыть глаза – начинал играть цветочками милый бабушкин «ситец». Наверное, это из-за разгулявшейся простуды, вроде как галлюцинация.
– Пей уж свою химию – и бегом под одеяло, – сказал вдруг кто-то ворчливо. Инна открыла глаза. На стремянке сидел тот подозрительный дядька из магазина и что-то писал, пристроив бумажку на коленке и зажав в свободной руке печать. – Лучше бы малиновое варенье раздобыла. У Надежды, кстати, должно быть, она женщина запасливая.
Инна медленно отхлебнула из стакана «химию».
– А… вы кто?
– Можешь обращаться так: Иван Потапыч. Мужики, правда, зовут Потопычем. Я не обижаюсь, привык даже. Сам виноват, когда-то во время капитального ремонта такой порыв трубы устроил! Не доглядел за сантехниками. Вот так в Потопыча и превратился. А Жорж, засранец, всё норовит моё имя на иностранный манер переделать: то Джоном обзовёт, то Яном. Будто я американец какой или поляк.
– Жорж? – Инна осторожно посмотрела на свой стакан – может, какая другая таблетка попалась, не аспирин?
– Ага, Жорж, – Потопыч хмыкнул. – Стиляга местный. Егор он на самом деле. Это твой этажный. Он, кстати, заявку и принёс, что на вверенном ему этаже жилец затеял ремонт.
– Этажный? А вы…
– А я ремонтный, что непонятного?
Непонятным было всё. Инна так и сказала жалобно:
– Я не понимаю. И как вы сюда вошли? Дверь же заперта.
– А мне не надо ключей, и так войду, куда по инструкции положено. Работа у меня такая – пока не закончится ремонт, должен приглядывать, чтобы не отступали от технологии, да и вообще… чтобы всё красиво. Говорю же: ремонтный. Правда, я больше по сантехнике. Вот до ванной доберёшься, увидишь. Но и другие работы на мне. Иногда даже приходится с подопечными по строительным магазинам ходить. Знаю я Надьку, любит на клиентов давить, свои вкусы навязывать. Только просьба… Не говори Матильде, что обоям не очень рада, хорошо? А то внесёт меня в список нарушителей, а комиссия по депремированию уже на днях, сильно разбираться не будут. Матильда последнее время совсем строгой стала.
– Матильда…
– Это наша расчётчица. Но должность, скажу тебе, посерьёзней начальственной. Побаиваются её наши. Эх, а была ведь когда-то такой славной русалочкой! – Потопыч мечтательно прикрыл глаза и даже усом пошевелил. – Это теперь она Матильда, с лёгкой Жоржевой руки, а так её Матрёной раньше звали. Я тогда тоже был довольно молод, а числился в водяных. У меня знаешь, какое озерцо хорошее было? А сейчас там городская свалка. Про урбанизацию слыхала?
– И про глобализацию тоже…
– Нет, до глобализации мы пока не докатились. А вот как город вширь стал расти, все окрестные деревеньки под снос пошли, и лес почти полностью истребили. И куда нам, таким, было деваться? Только переквалифицироваться. Жорж вон в институт попал, и моя Матрёна тоже, теперь при чистеньких должностях. Есть ещё лифтовые, чердачные, подвальные, они до подъездных и квартальных надеются дослужить. А я сильно умничать не люблю, мне бы руками работать, и чтобы к воде поближе. В ПТУ, правда, не пошёл, стыдно было с малолетками за одной партой сидеть. Так что самоучка я. А живу в коптёрке у сантехников. Видела пристрой с торца дома? Там сейчас ЖЭК размещается. Так вот, я в коптёрке, а Матрёна с бухгалтерами в «офисе». Точно, в Матильду превратилась, прав Егорка. Важная такая, куда до неё простому ремонтному…
– Погодите, Иван Потапович, – Инна растерянно потёрла лоб. Наверное, она что-то пропустила или не так поняла. – Вы из деревни в город переехали, и теперь работаете в ЖЭКе, так?
– Так, да не совсем… Знаешь, доча, что-то разболтался я. Нам с людьми разговаривать не положено. Старею, видно, совсем про инструкцию забыл. Да и не видит нас никто. Пожалуй, дети только и животные. Иногда у поэтов что-то такое со зрением случается – тоже могут заметить.
– Я не поэт, – пробормотала Инна, вспоминая, куда сунула градусник.
– А может, и поэт, почём ты знаешь? Не пробовала же. Хотя… Температуру на всякий случай замерь, а градусник – вон, на тумбочке лежит. И живо в постель!
Инна, как сомнамбула, послушно пошла к дивану.
– Да, кстати, – Потопыч выглянул из спальни, – за цветочки не переживай шибко, не пропадут. Я мужиков уговорю в бухгалтерии поклеить. Не беда, что вид у них не офисный, моя Матрёна цветы очень когда-то любила. Зато твоему мужу как раз эти, в полоску понравятся. А ты, как поправишься чуток, съезди в «Мебельмаркет». Я там бирюзовый диван видел… Уснула. Вот и славно, во сне как раз все хвори проходят. А мне ещё акт дописывать… Понапридумывали бумажек, будто без них никак. Мы-то знаем, от кого мир и уют в доме зависят. Не от бумажки точно, даже если она с синей печатью.
Первая история здесь http://www.proza.ru/2016/05/23/593
А это продолжение http://www.proza.ru/2019/08/13/659