Как утверждается версией о происхождении фамилий: «Фамилия Бердин образована от прозвища Берда. По одной из версий оно ведет свое начало от аналогичного нарицательного со значением «основная рабочая деталь ткацкого станка в виде гребня». Вероятно, прозвище относится к так называемым «профессиональным» именованиям, указывающим на род деятельности основателя фамилии: он мог быть ткачом. Возможно также, что в основу прозвища легло украинское нарицательное «берда» - «сторож».
Согласно еще одной гипотезе, основой для прозвища послужил глагол «бердить» - «подавшись вперед, пятиться, откачиваться назад». В таком случае прозвище Берда отражало особенности характера и поведения предка - неуверенность, осторожность, осмотрительность. Берда, со временем получил фамилию Бердин».
Третья версия происхождения фамилий не могла иметь абсолютно никакого отношения к Жоре Бердину. Жора был худощавый, высокий, белобрысый мальчишка, с длинным носом и голубыми несколько раскосыми глазами, говорящими о том, что в формировании его родословной явно участвовали какие-то азиатские предки.
Однако, несмотря на свою невзрачную внешность и даже близорукость, это был смелый, упорный, даже дерзкий (но, не наглый), склонный к романтичности пацан, а начав качаться и заниматься силовыми единоборствами от бокса до карате, он значительно преуспел в этом направлении и даже не то, чтобы значительно, а очень и очень.
Жора был социальный сирота при живых родителях-геологах, которые развелись и разъехались по разным городам. До седьмого класса он жил с бабушкой недалеко от моего дома в городе Уфе, в стандартной белой девятиэтажке на углу улиц Чернышевского и Крупской, в которой на первом этаже в те годы находилась пельменная (где и работала его бабушка), а сейчас обосновался магазин «Эльдорадо».
В седьмом классе опека бабушки Жоре поднадоела, и он переехал в двухэтажный барак через дорогу, в частной сектор, ныне снесённый и застроенный современными домами. В этом бараке Жоре от родителей осталась небольшая квартирка из двух маленьких комнат. Видимо, он хотел самостоятельной жизни. Впрочем, бабушка не забывала Жору и заботилась о его пропитании, довольно часто навещая внука, благо далеко ей не надо было ходить.
Учился Жора в 21-ой спортивной школе, качался в подвале соседней, с моим домом пятиэтажке, где такие же энтузиасты основали клуб «Олимп». По сути, воспитала его – улица.
Вернувшись из армии, Жора продолжил совершенствоваться в избранном направлении. Мы не были друзьями-приятелями, не были даже хорошими товарищами: в школьные годы он, как-то мимолётно мелькнул на моём горизонте и растворился в своих делах-заботах, а я в своих.
После службы в армии я уехал в Москву, где поработал на заводе, затем поступил на службу в милицию, но ежегодно приезжая в отпуск в Уфу встречался со своими школьными и дворовыми друзьями.
В разговорах наших общих знакомых его фамилия иногда всплывала. Жора стал тренером и вёл занятия в какой-то полуподпольной секции. К тому времени незаконное обучение карате в СССР было запрещено на законодательном уровне.
Глупость, конечно. Хороший боксёр в драке не менее опасен, чем подготовленный каратист, это ещё как посмотреть, всё зависит от уровня подготовки, от опыта, но у руководства страны всегда так – проще запретить, чем контролировать. А что даёт запрет? По сути - ничего. Явление становится латентным, его вроде бы и нет, но реально-то оно - есть! Кто хотел заниматься, никуда не делись, просто секции стали официально именоваться борцовскими, боксёрскими, но в них как изучали карате, так и продолжали изучать.
В те годы – семидесятые-восьмидесятые прошлого века, даже ножи длиной больше десяти-двенадцати сантиметров (за исключением явно - кухонных), считались холодным оружием, за ношение которого полагалась уголовная статья – 218 УК РСФСР. Сейчас, чуть не в каждом подземном переходе продаются ножи такой длины, формы и фасона, что тогдашних руководителей «кондратий» бы хватил, узри они всю эту «прелесть» в открытой продаже!
Но ведь ничего – никакой массовой поножовщины не происходит! Что лишний раз подтверждает простую истину – убивает не предмет, а человек. Шила, ножницы, топоры, стамески, молотки, вилы, кухонные ножи, кирпичи в конце концов продавать ведь – не запретишь? И любым из этих предметов можно убить человека! Да даже обычной массивной пивной кружкой! И что теперь из ладошек пиво пить?
И автомобили не запретишь продавать, а ведь на них можно сразу толпу людей насмерть задавить! Нет предела глупости!
Может я никогда и не вспомнил бы про Жору, поскольку в моей жизни он не оставил никакого следа – ни плохого, ни хорошего, если бы не дворовый приятель – Дима Султанов, с которым минувшим летом я пересёкся в посёлке Михайловка, за уфимским районом Затон, где Дима неподалёку от озера Ольховое построил загородный дом.
Мы не виделись лет тридцать пять, с момента, когда я пришёл из армии. В отпуск приезжал ненадолго, дней десять гостил в Уфе, а дальше или возвращался в Москву или ехал в другие регионы, благо страна широка, а я ещё не везде побывал. Вот, с Димой, как-то и не пересекались, не получалось.
Дима человек разносторонне одарённый, во второй половине жизни подошёл к пониманию того, что его призвание писать сказки для детей и посвятил себя этому занятию. Что внушает уважение – попробуй написать такое, чтобы детям было и понятно, и интересно, и поучительно, что давало бы какие-то, пусть теоретические познания, способные пригодиться в будущей жизни! Не знаю, кто как считает, но моё глубокое убеждение, что воспитание потомства любыми живыми существами – от таракана до слона (не говоря уже про человека), заключается в одном – научить детей жить самостоятельно, без родителей. Про таракана может, я и «загнул», но от мышей – это точно!
И, сказки, конечно, в эту канву укладываются. Это же не просто – «развлекуха», в каждой сказке есть суть, в которой изложены определённые правила поведения, а также последствия их соблюдения или несоблюдения: что может быть в том или ином случае. Начиная, с самой безобидной – с «Колобка».
Поэтому, детские сказки – это серьёзно.
Рассказывая о своей судьбе, Дима добрался и до Жоры:
- Ты вот спрашиваешь почему я не выпиваю? Отпил я Лёша, своё. И не хочу даже пробовать. В своё время такое вытворял! В «Огнях Уфы» после армии в начале восьмидесятых так напился, что как персонаж «Бриллиантовой руки» Семён Семёнович Горбунков стулом в витрину засадил!
Вначале вроде обошлось, но через два дня крутые ребята с Архирейки меня нашли и на «счётчик» поставили. «Огни», под ними тогда были. Сумму такую выкатили, хоть квартиру продавай! А я, в своё время карате с Жорой Бердиным занимался, может, помнишь его? Он в «Олимп» тоже ходил качаться.
- С трудом припоминаю, если честно, - ответил я.
- Он, в нашей, 21-ой школе учился, - напомнил Дима, - мы с ним до армии упорно карате занимались. Но для меня это была целая философия, а Жора был «повёрнут» на том, чтобы стать лучшим бойцом. Брюс Ли был его кумиром. Хотя, я и тогда говорил Жоре, что это, всё-таки – кино, постановочные трюки, но он хотел дотянуться до своего идеала.
- Каждый ищет своё, - согласился я, - кто-то философию, кто-то просто обучается приёмам защиты и нападения, Жора поставил себе иную цель…
- Так вот, - продолжил Дима, возвращаясь к теме рассказа, - на второй день после визита «архирейских» на исходе срока совершенно случайно, встречаю Жору на Ленина, возле кинотеатра «Родина» он и жил там, неподалёку: сначала - в девятиэтажке, с бабушкой, наискосок от здания УФСБ Башкирии, а потом, ещё в школе, переехал в барак через дорогу, в родительскую квартиру.
Глянул, он на меня: «Ты, чего», - говорит, - «такой расстроенный, что лица на тебе нет?» Я ему эту историю поведал. Жора усмехнулся: «Скажи им, что со мной работаешь. Отстанут. Они меня знают. А ты приходи ко мне заниматься. Сначала, просто посмотришь. Нагрузки серьёзные, поэтому поглядишь, как этот процесс происходит, походишь в «Олимп», подкачаешься, а потом можно и приступать к занятиям. «Это» - совсем не то, чем мы с тобой до армии занимались».
И дал адрес спортзала, где он бойцов готовил.
Как только я этим крутым «архирейским» про Жору сказал, тут же все претензии ко мне были сняты. Сказали: «Забудь и всё! Ничего не было!», чуть ли не извинились.
Сразу после того, как этот вопрос «закрылся» я поехал в спортзал. Он был на Дзержинского, недалеко от железнодорожного вокзала. После разминки Жора брал в руки здоровенный дрын и начинал безбожно колотить своих подопечных, а они изворачивались и пытались отлупить его. Именно пытались, потому что им это не удавалось. Жора был в такой форме…
Ты его, наверное, помнишь долговязым пацаном, а он из армии вернулся совершенно другим. Рост – 190 сантиметров, здоровенный, накачанный, как Шварценеггер, талия узкая, плечи широченные – его с трудом можно было узнать…
Я удивился, конечно: «Жора, ты их, что – искалечить хочешь?» А Жора отвечал: «Я их к реальным боям готовлю. Там, по-другому не будет». Себя он считал самым лучшим, самым подготовленным бойцом. Он так и говорил: «Я – самый лучший боец, против меня никто не устоит!»
- Самонадеянность – плохая штука, - заметил я, - избавь меня Бог, считать себя лучшим, в какой бы сфере не занимался. Я сам не могу объективно оценить ту высоту, которую достиг.
- Согласен, - подтвердил Дима, - но, Жора, действительно, был на очень высоком уровне. Знаешь, хотя он отслужил отнюдь не в десанте и не в морской пехоте, а в обычном стройбате, было такое ощущение, что он два года в «Альфе» или «Вымпеле» рукопашному бою обучался. Оказалось, что в армии Жора сошёлся с корейцами, большими специалистами в этой теме...
- Корейцы, значит спецы по тхеквондо? - предположил я.
- Нет, - отсёк Дима, - есть у них ещё какая-то борьба, со смертельными ударами…
- Может быть хапкидо, силат или окичито? Хотя, последние два боевых искусства явно – не корейские.
- Да, не помню я название, - отмахнулся Дима, - знаю только, что это даже не спортивный вид, там установка просто - на убийство противника, без всякой жалости! У нас этому виду единоборства только в спецподразделениях обучали, да и то не всяких, а в госбезопасности. В МВД, например, этому не учили. Вот этому делу Жора в армии и обучался. И обучился. Но, самонадеянность его и сгубила...
Я подкачался в «Олимпе», начал заниматься у него и понемногу «въехал» в то, что Жора тренировал криминал. В секции кроме меня чужих не было. Но я с ними кроме как на тренировках, не контактировал, а Жора стал не просто им близок, но и втянулся в их «деятельность». Сначала он просто тренировал, а потом начал давать «наколки», наводки на богатых людей. Эта банда, как потом рассказывали, в Уфе практически не работала. Они разъезжали по городам Союза и грабили в регионах.
И вот в каком-то городе по Жориной «наколке» вскрыли «хату», когда хозяин должен убыть на курорт. А он на сутки запоздал с выездом. Произошло убийство. Эксцесс исполнителей.
По возвращении в Уфу, бандиты пришли к Жоре на квартиру и «предъявили» претензию: раз твоя «наколка» оказалась грязной, из-за тебя произошло убийство, ты тоже должен кого-нибудь «завалить». Захотели его кровью «повязать».
А Жора отказался. Ну, они и налетели толпой схватили его за руки, за ноги, а голову топором разрубили. Комнатка маленькая, метров девять, что там мог сделать Жора со своими длинными руками против этой толпы? Ему бы простор, там бы он развернулся: мог бы и увернуться, и отбежать, но это - не спортзал.
Хотя Жора отчаянно сопротивлялся, сумел у кого-то клок волос вырвать. Так его и нашли в этой квартире, в бараке – с раскроенным черепом, залитого кровью, а в руке – клок волос…
Похороны были торжественные, впечатляющие. Потом говорили: «Кто его хоронил, те его и убили» … Жора сирота практически был, видимо это обстоятельство и сыграло в его жизни такую зловещую роль: добиться успеха, стать лучшим, самым сильным, самым подготовленным бойцом, а тогда уже можно всё! Оказалось – не всё…
- Убийство раскрыли? – поинтересовался я.
- Нет, так и осталось нераскрытым, - ответил Дима.
- Когда это случилось?
- В 1984 году.
Мы помолчали.
- Хороший парень был Жора, - подвёл итог Дима, - но, связался с этими, - он презрительно сплюнул, - и вот, итог …
- Хороший-то - хороший, но знаешь, Дима, всё закономерно. В этой бандитской среде даже есть поговорка: «Не убивай, и тебя тоже не убьют!» Жора знал, на что шёл. Он, что думал, что всё одними «наколками» ограничится? Для чего он их так натаскивал? Готовил реальных убийц! Он же не для спортивных соревнований их тренировал и не самообороне обучал.
Знал, не мог не знать и не видеть кого выращивает! И видя плоды своих рук он, что не понимал, что эта безжалостность может и против него обернуться?
Или считал себя заговорённым? Хотя парня, безусловно – жаль. А вообще – это не первый подобный случай. И раньше такое бывало. Не помнишь – был тренер по боксу «Алтын» в Нижегородке? Тоже самое, отличный был и тренер, и боец. Его тоже убили – пробили голову кувалдой … Но это давно было, ещё до армии, мы тогда только в школе учились.
Вернувшись в Москву я подзабыл эту историю и вспомнил про Жору, когда узнал, что умер наш школьный военрук участник войны подполковник Татарчук Николай Иванович, уникальный человек, проживший девяносто три года.
Зайдя в Интернете на сайт кладбищ города Уфы – «Помним», я нашёл на Южном кладбище квартал, где похоронен наш военрук, отметил, что в следующем году надо поклониться его могиле и вспомнил про Жору.
Набрав его фамилию и имя в графе «поиск» я обнаружил, что Жора был похоронен в 1987 году, а не в 1984, о чём и сообщил по телефону Диме. Дима признался, что с годами мог дату и подзабыть.
Итог: здорового, сильного, смелого, безусловно неординарного молодого человека, которому много было дано Природой, в двадцать пять лет сгубила неразборчивость в связях и средствах достижения цели, а по сути – алчность. Которая, на мой взгляд, стала следствием отсутствия у Жоры обычного домашнего воспитания. То, что Жора не пошёл на то, что от него требовали бандиты – на убийство, конечно, заслуживает уважения. Правда считаю, что отказ был скорее продиктован опять же – самомнением: «Да, кто вы такие, чтобы меня «нагибать»?»
Впрочем, я могу и ошибаться. Тем не менее, действительно жаль этой на корню загубленной молодой жизни, хотя Жора сам преодолевая все преграды, упорно шагал к её концу …
Хутор Мусино, 2017.
P.S.
Поиски оказались безрезультатными. Несмотря на то, что участок оказался сильно запушенным: заросший и деревьями, и порослью, и травой по пояс мы, продираясь через эти заросли добросовестно три раза обошли все могилы, особо обращая внимание на памятники, на которых можно было разобрать хоть какие-то надписи. Много могил было без памятников и много могил с железными, уже с давно облезшей краской, ржавыми, стандартными памятниками остались без всяких надписей. Эти могилы идентифицировать было невозможно. Время сделало свое дело. Где-то среди них лежал наш Жора, которого было уже не найти.
Мы положили гвоздики на обочине участка, я выпил сто граммов водки помянув Жору и уехали с кладбища…
Хутор Мусино, 2021.