СИСТЕМА (6)
В этой главе мы попытаемся немного конкретизировать понятия «локальная» и «эталонная» иерархии и рассмотрим вкратце, в каких условиях последняя осуществляет контроль над поведением системы. Начнем с первой иерархии.
В главе «Система (1)» в качестве функции локальной иерархии называлась координация требований эталонной (иерархии) и меняющейся внешней ситуации. Так как общий контроль над поведением находится «в руках» второй иерархии, «координация» в данном случае означает, что локальная (иерархия) играет роль рабочего инструмента эталонной. Последняя, очевидно, вообще не может осуществлять свою власть непосредственно. Взаимоотношения между иерархиями можно сравнить с работой центральных и местных органов государственной власти: хотя прерогативы первых неоспоримы, они, тем не менее, вынуждены действовать через посредство вторых. Пример этот, правда, страдает тем недостатком, что местные органы власти обычно сохраняют свою структуру примерно столько же времени, сколько центральные. В нашем же случае «срок жизни» обеих иерархий несопоставим.
Локальная иерархия организует сложный конгломерат уровней, реализуемых эмоциями и ощущениями, в единую систему. При этом вне зависимости от интенсивности реализации констант в ансамблях, сверхансамблях или фрагментах гигантов, внутриансамблевая иерархия остается, как правило, неизменной. Но та же самая интенсивность служит локальной иерархии ориентиром, подсказывающим, каким именно образом организовывать перечисленные системы. Это первоначальная организация существует в принципе столько же времени, сколько длится реализация иерархически высшего ее элемента – уровня или ансамбля. Но это в принципе. Обычно же, первоначальная организация сохраняется лишь до тех пор, пока внешняя ситуация или требования эталонной иерархии не вносят в нее свои коррективы.
Впрочем, «коррективы» в данном контексте – не более чем условность. Изменение ситуации является пусковым механизмом реализаций и объективизаций, и, следовательно, прежняя локальная иерархия модифицируется или исчезает. В любом случае ее заменяет новая. Требования же эталонной иерархии в значительной мере уже «cформулированы» в виде конкретной иерархии уровней реализованных ансамблей.
Таким образом, локальная иерархия это нечто одновременно и важное, и эфемерное. Важное – потому что организует все реализуемые уровни в единую систему и служит инструментом власти эталонной иерархии. Эфемерное – потому что в неизменном виде существует порой лишь секунды.
Возможна, правда, и другая интерпретация. Локальную иерархию можно рассматривать как некую «часть» (фрагмент) эталонной – часть, которая в данный момент либо осознается, если речь идет о человеке, либо же вне зависимости от сознания «перемещается» из прошлого в настоящее и тем самым диктует индивиду определенное поведение.
Такая интерпретация перекликается в чем-то с некоторыми концепциями психоанализа, в частности с отдельными аспектами фрейдизма. Нам она представляется и неудобной, и не очень убедительной. С одной стороны, она слишком тесно связывает деятельность иерархии с нашим «больным местом» - сознанием, предметом, обсуждения которого мы стараемся избегать. Ведь наша тема жизнь, а не психология человека.
С другой стороны, данная точка зрения игнорирует связь между работой иерархии и реализациями констант, временными хранилищами реализаций, превращением уровней одной формы в другую, воздействиями на систему «инициирующей» и «языковой» внешней среды и т.д. Короче, она не только ничего не отвечает на вопрос, почему у данного индивида в данный момент существует именно такая, а не другая иерархия, но и не делает попыток в этом направлении.
Вообще, механизм власти иерархии, несмотря на ее, казалось бы, такой знакомый – тотальный характер, представляется более чем сложным. Именно поэтому мы «расчленили» иерархию системы "С-Н"(СТРАДАНИЕ-НАСЛАЖДЕНИЕ): из главной – эталонной выделили служебную, вернее, множество служебных – локальные. Кроме того, в каждой из них, во всяком случае в эталонной (подробнее об этом чуть ниже) мы видим не просто иерархию как таковую, не синоним свойства системы- иерархичности, но вполне реальный механизм. Конечно, наша схема все равно невероятно далека от подлинной картины мотивации поведения, но все же мы надеемся, это некоторый, пусть минимальный шаг вперед (по сравнению с тем же психоанализом, например).
Отождествление одной иерархии с фрагментом другой затрудняет возможность сделать самый приблизительный набросок главной из них – эталонной, а в локальной – вынуждает видеть даже не часть айсберга, по выражению З.Фрейда, а лишь какую-то деталь обода гигантского колеса, которое «вращается» неизвестно как и почему, повинуясь неведомым законам, и структура которого – не индивидуальная специфика, а принципиальная схема работы эталонной иерархии – остается загадкой.
Вместе с тем мы полагаем, что и эта интерпретация в принципе может быть «пристегнута» к нашей схеме, увязана с работой системы "С-Н". Поэтому тем читателям, которых не удовлетворила наша «локальная иерархия» и которым больше импонирует вышеизложенная точка зрения, мы рекомендуем принять последнюю. На восприятии нашей концепции жизни это не должно существенно отразиться. Вообще, за исключением ключевых концепций, автор редко настаивает на точности собственных интерпретаций.Все ли детали верны в нашей схеме или нет,это, я думаю, не так уж важно.
Перейдем теперь к эталонной иерархии.
Ее, видимо, правильнее представлять не в форме традиционной (объемной, разумеется) пирамиды, а в образе некой многоствольной конструкции, увенчанной общей кровлей. Уровни, блоки и сверхблоки образуют ряд сходящихся к вершине, но на большом протяжении параллельных или почти параллельных субиерархий. Кровля - вершина иерархии состоит из верхних этажей суперансамблей, но это не значит, что остальным этажам каждого гиганта соответствует свой «ствол». Скорее, любой ствол содержит аналоги не только всех суперансамблей, но и вообще всех ансамблей и уровней. Однако эти аналоги размещены на разных стволах не совсем одинаково и, возможно, несколько разнятся по величине или форме.
Помимо собственно иерархических связей между отдельными элементами иерархии существует сеть коммуникаций иного рода – ассоциации. Что конкретно они из себя представляют и какими конкретно механизмами реализуются, это, конечно, неизвестно. Можно лишь допустить, что в них используется эффект, названный в предыдущей главе «псевдорезонансом».
Кроме того, можно предположить, что каждый «ствол» или определенная совокупность стволов играют роль своего рода камертонов, выверяющих по принципу резонанса точность и силу сигнала – реализованного уровня или блока, а следовательно, и его истинную важность. Таким образом, вся конструкция представляет собой систему резонансов и одновременно мультипликаторов. Такая организация создает необходимые условия для основной работы системы – определения точного места реализуемого уровня или ансамбля, и вместе с тем обладает, как правило, огромным запасом прочности.
(Думаю, нет нужды пояснять, что и резонансы, и камертоны и резонаторы всего лишь метафора, понадобившаяся нам все для той же цели: наглядности, доходчивости изложения. В психике действие упомянутых эффектов или механизмов в их точном значении заведомо исключено – оно возможно только в физической среде, т.е. попросту там, где могут распространяться волны).
Прежде, чем идти дальше, необходимо сделать весьма пространное отступление.
В главе «Система (3)» мы объяснили, почему в качестве модели иерархии был избран трехмерный («объемный») макет. Надеюсь, что причины, побудившие нас остановиться именно на такой схеме достаточно понятны и обоснованы. Но то, что мы предполагаем сделать сейчас и, собственно, сделали уже чуть выше, гораздо более рискованно. Речь идет о том, что мы выдвигаем в качестве рабочей гипотезы возможность функционирования в предела собственно иерархии ассоциаций. Чтобы раньше времени не оттолкнуть читателя, спешу добавить, что предыдущую фразу не следует понимать буквально. Но мы уточним свою гипотезу только в конце отступления. Сначала же приведем ряд косвенных аргументов, подкрепляющих в разной степени наше предположение.
Начнем с того, что под термином «эталонная иерархия» мы имеем в виду совершенно реальный организм. Функции его многообразны, и хотя главная из них – это фиксация системы соподчинения уровней (т.е. иерархия), этим его значение не ограничивается. Как мы помним, система "С-Н" играет роль аппарата управления организмом. Эталонная иерархия, в свою очередь, служит аппаратом управления в системе "С-Н" и благодаря этому контролирует поведение любого индивида. Элементы, слагающие иерархию, не только функционально, но и в какой-то мере структурно однотипны. С точки зрения системы разница между ними заключается преимущественно в неравенстве их иерархического статуса. Огромная ответственность эталонной иерархии обязывает ее использовать самые разнообразные механизмы для выполнения своей основной – управленческой задачи. В числе этих механизмов входят и составляющие ее элементы. Иерархии, таким образом, приходятся оперировать громадной массой элементов, образующих лишь несколько относительно неоднородных (структурно) групп – уровни, блоки, сверхблоки и гиганты. Использование их в качестве специфических рабочих инструментов обусловливает, в частности, мобильность иерархии и необходимость постоянного уточнения «кто есть кто». Однако между где-то принципиальной относительности составляющих элементов это уточнение может быть эффективным только в том случае, если дополнительно привлекаются иные, не иерархические связи (или механизмы). Такими, возможно, и являются ассоциации.
Далее. На современном уровне знаний совершенно невозможно хоть как-то «локализовать» эталонную иерархию в памяти. Мы знаем, что ассоциации существуют и что они в той или иной мере охватывают все пласты памяти. Но определить, где начинается тот механизм, который мы назвали «эталонная иерархия», а где кончается «остальная» память, - этого никто не в состоянии сделать. Мы предположили – хочу надеяться, с достаточным основанием, - что эталонная иерархия представляет собой систему «резонаторов». Кроме того, мы полагаем, что механизм, реализующий ассоциации, также использует эффект резонанса, (т.е. псевдорезонанса). Не исключено, что механизм, фиксирующий или уточняющий место каждого уровня в иерархии, может быть тем же самым, что и механизм, реализующий ассоциации. Конечно, функции этих родов связи совершенно различны. Однако предполагаемое тождество механизмов – реализаторов вкупе с полной невозможностью «вычленения» эталонной иерархии из памяти являются косвенным аргументом в пользу нашей гипотезы. Но даже если предположение относительно общности природы связей и тождества или сходства реализующих их механизмов ошибочны, тот простой факт, что ассоциации вообще существуют и что они охватывают все или почти все пласты памяти, служит определенным свидетельством в нашу пользу. Ведь все уровни, блоки и гиганты находятся в памяти пусть не только потому что существуют в виде аналогов в эталонной иерархии, но, бесспорно, отчасти и поэтому. А так как «локализовать» эталонную иерархию в памяти, повторяю, нельзя, наша гипотеза, возможно, не так уж и абсурдно.
И последнее. В «обычных», хорошо изученных иерархических системах, например в биологических, иерархия связывает подсистемы, в которых итоговая выходная функция нижележащего уровня входит в качестве элемента в вышележащий. Такими элементами в биосистемах являются макромолекулы, клетки, органы и т.д. Все они и функционально, и структурно разнородны; каждый из них образовался в процессе «метасистемного перехода» (термин В.Ф.Турчина). Эталонная иерархия организует элементы, возникшие в результате не столь радикальных системных превращений: уровни, ансамбли, возможно, сверхансамбли, гиганты. Поэтому данные элементы структурно более однородны, чем предыдущие. В первой главе мы уже говорили, что в системе "С-Н" нет жесткой градации подсистем и такого четкого разделения труда, как в биологических. Это различие вызвано отсутствием подлинной структурной уникальности каждого из элементов эталонной иерархии по сравнению с иерархией биосистем.
Еще одно различие заключается в следующем: элементы системы "С-Н" не имеют или не обязательно имеют какие-то непосредственные, так сказать «материальные» эквиваленты. Изоморфизм языка нервных импульсов и языка системы ничего в данном случае не меняет. Ни одному элементу эталонной иерархии не соответствует какая-либо конкретная молекулярная или клеточная структура. Уже одно это дает нам право на известную вольность интерпретации. В биологических системах безусловно нельзя, говоря об иерархии подсистемы, включать в нее какие-то другие, не иерархические связи. Но там этот запрет диктуется, с одной стороны, хорошей изученностью материала, знанием, какие именно коммуникации и каким конкретно образом связывают различные подсистемы. С другой стороны, сам этот материал таков, что позволяет, во всяком случае в принципе, определить биохимическую, физиологическую или любую другую природу связей, установить их конкретные «материальные» носители.
В системе "С-Н" ничего такого нет. Нам неизвестен «материал» ни самой системы, ни ее подсистем, ни связей. Поэтому единственный критерий, который мы должны здесь принимать во внимание, это удобство, емкость модели: способность с ее помощью уточнить большее по сравнению с любой другой число параметров психической активности, возможность хоть как-то, но опять-таки лучше, чем используя какую-либо иную схему, объяснить, а следовательно, в принципе и предсказать поведение. Хочу надеяться, что наши иллюстрации, в частности «эталонная иерархия», обладает некоторыми чертами такой схемы.
Наша гипотеза является в сущности следствием двух непреодолимых и взаимосвязанных препятствий: невозможности «локализации» эталонной иерархии в памяти и отсутствия у ее элементов конкретных -физиологических, анатомических, клеточных, молекулярных – эквивалентов. Не исключено, что данное отсутствие означает лишь отсутствие знания, не только нашего, но и современной науки. Но нам от этого не легче.
Конечно, есть одно очень простое обстоятельство, которое губит на корню все наши построения. Нас могут проинформировать, что понятие «иерархия» изобретено для обозначения только определенного рода связей – иерархических. Все другие, если они есть, следует именовать как-то иначе. К примеру, те же ассоциации надо называть «ассоциациями» и не приплетать к ним «иерархии». Наш ответ и одновременно долгожданное уточнение гипотезы вкратце таковы.
Мы знаем, что термином «иерархия» обозначают только иерархические связи. То, что мы изображаем, быть может, действительно не иерархия, а нечто другое, большее. Но мы описываем (точнее, пытаемся это делать) совершенно конкретный механизм. Он имеет много функций. Важнейшая из них – это фиксация системы соподчинения уровней, но этим его роль не исчерпывается. "Эталонная иерархия» это отнюдь не синоним свойства системы – иерархичности. Наша задача, повторяю, это попытка изобразить нечто реально существующее. Но так как мы не знаем, как назвать это «нечто» и так как его основную функцию можно обозначить только словом «иерархия», мы оставляем наш термин «эталонная иерархия» без изменений.
Вместе с тем мы знаем, что возможно, уместнее было бы использовать в данном случае другой термин – «подсознание». Но, во-первых, он слишком уж одиозен, а, во-вторых, единственное, что о нем можно сказать наверняка – никто толком не знает, что это такое. Каждый исследователь трактует (или игнорирует) его по своему: локализовать эту – не знаю как ее назвать, «сферу», что ли? – ничуть не легче, чем эталонную иерархию; и, наконец, автор, напомним еще раз, меньше всего психолог.
Но если так, спросит читатель, зачем же было огород городить? Ведь все это «уточнение» можно было спокойненько вместить в две-три фразы. И в таком виде, кстати сказать, нашу гипотезу можно было подать без особого риска. Вопрос этот не совсем правомерен. Нашей целью была не столько «аргументация» гипотезы, сколько попытка описать систему несколько иначе, чем раньше. И такой способ, как наш кажется, не хуже любого другого.
А теперь вернемся, наконец, к нашей теме.
Боюсь, что в моем первоначальном описании (если читатель его не забыл), эталонная иерархия выглядит как идеальная машина. Это, разумеется, неверно. И сама она, безмерно сложная, и сонмы обслуживающих ее механизмов не могут работать без ошибок. Иногда отдельные механизмы разрушаются, порой имеет место накопление ошибок. В экстремальных ситуациях иногда обнаруживаются дефекты, которые в обычных условиях не влияют на нормальную работу. Причем «экстремальная ситуация» это совсем не обязательно Антарктида или тюрьма. Ею может стать что угодно: болезнь, душевная травма, острый конфликт, ряд состояний подросткового, климактерического периодов и т. д. и т.п.
Во всех этих случаях цензура эталонной иерархии слабеет. Реализуются такие уровни и ансамбли, которые в нормальных условиях не реализовались бы. Локальная иерархия «распускается». В результате уровни или ансамбли занимают в ней место, какие «пожелают», а не те, которые навязывает эталонная иерархия. Если требования последней игнорируются достаточно долго и упорно, начинаются два взаимосвязанных процесса.
Сначала резко ухудшается состояние баланса реализации констант. Наступает дисбаланс. Это, так сказать, первое предупреждение. Если оно не помогает, ухудшение принимает стремительный характер, причем, как и всякая карательная акция, эта – тоже может переплюнуть само «преступление». Возникает кумулятивный эффект. Если его удастся как-то нейтрализовать, тогда параллельно с первым начнется другой процесс: перестройка самой эталонной иерархии. В конце концов, устанавливается некий modus vivendi.
Если поломка была в общем невелика, начинается реконструкция: потихоньку улучшается состояние баланса и воссоздается структура иерархии. Если велика, - меняется поведение, развиваются «комплексы», возникают навязчивые состояния, неврозы, а в крайних случаях деградирует личность. И, конечно, вне зависимости от исхода, вся эта процедура чрезвычайно болезненна.
Но даже если исключить крайности, цензура иерархии сплошь и рядом оказывается не на высоте.
Следует еще учесть, что, помимо непосредственной коррекции деятельности локальной иерархии с помощью многочисленных механизмов обратной связи, эталонная иерархия осуществляет цензуру и другими путями – профилактическими. Одним из них, возможно, служит непрерывный сигнал, информирующий локальную иерархию о состоянии структуры вершины эталонной и, соответственно, ее вариациях. Этот сигнал не зависит от чередования ожидаемой и реальной форм, т.е. игнорирует границы «кажущегося настоящего» и представляет собой бесконечно изменчивый слепок вершины – нечто, вроде слабого, то затухающего, то усиливающегося «эха» или «фона». Локальная иерархия, побуждаемая также прямыми директивами эталонной, вынуждена строить свою организацию (структуру) в буквальном смысле на этом «фоне» - этаком подобии полиэтиленовой транспортной ленты: тонкой, едва заметной, непрочной, часто порванной, бегущей то медленнее, то быстрее, и при всем этом – реальной. Но реальность ее, разумеется, вне сознания.
Нужно отметить, что не только «эхо», но и вообще контроль эталонной иерархии, как правило, не осознается человеком. Перефразируя З.Фрейда, можно сказать, что эталонная иерархия подобна айсбергу, только айсбергу, полностью погруженному в воду. Лишь нередко блеснет на солнце его сверкающая ледяная грань, блеснет – и тут же погаснет.
Но ни постоянный сигнал, ни постоянные коррективы не способны все же обеспечить стопроцентную (а обычно, намного меньшую) цензуру эталонной иерархии. Чтобы проиллюстрировать сложность условий, в которых ей приходится осуществлять свой контроль, вспомним, какие процессы в системе "С-Н" происходят чуть ли не у любого человека в относительно тривиальной ситуации за небольшой отрезок времени, скажем, за час.
Внешняя среда непрерывно обрушивает на систему лавины информации. Система реагирует на них сериями реализаций и объективизаций констант, но эти процессы по необходимости носят дискретный характер. Они локализуются в «кажущемся настоящим», в рамках которого происходит последовательная метаморфоза ожидаемой формы в реальную.
Каждая реализация констант приводит к «разбуханию» аналога уровня иди ансамбля в эталонной иерархии. Бывает, что давно позабытое «точечное» чувство взрывается вдруг подобно сверхновой (звезде). Но даже незначительные возмущения – какая-нибудь бледненькая реализация полузабытого уровня – приводят в действие отдельные фрагменты системы резонаторов (т.е. псевдорезонаторов).
Стволы иерархии «вибрируют». Но их «ветви» вспухают и опадают аналоги реализуемых ансамблей. Так как аналоги размещены не совсем одинаково, их «пульсация» вынуждает вибрировать разные стволы с неодинаковой силой и в разном ритме. Но именно эта разноголосица позволяет механизмам, определяющим степень важности сигнала (назовем их обобщенно «селектором»), уточнить истинное место реализуемого уровня или ансамбля. Свои выводы селектор сообщает вершине эталонной иерархии. Однако ввиду огромной сложности системы (иерархии) и необходимости дать максимально быстрый ответ, выводы селектора, как правило, носят приблизительный характер, т.е. делаются на основе статистических законов. Кроме того, эти же спешка и сложность представляют неизбежность ошибок и селектора, и всех прочих механизмов системы. Таким образом, иерархия представляет человеку зазор – своего рода иллюзорную «свободу», границы которой очерчены максимальной допустимой погрешностью в оценке точного места реализуемого уровня или ансамбля. При этом чем ниже порядковый номер в иерархии уровня или ансамбля, тем большая погрешность является допустимой нормой и, соответственно, тем шире границы этой жалкой «свободы».
Получив необходимые сведения от селектора, вершина эталонной иерархии с помощью механизмов контроля (назовем их обобщенно «корректором»), передает свои директивы локальной иерархии. Но эти директивы часто запаздывают. Внешняя среда бомбардирует систему все новыми порциями информации. В результате какой-нибудь ансамбль, едва успев реализоваться и толком не приткнувшись в систему локальной иерархии, проваливается куда-то в подсознание.
В тех ансамблях, которые реализовались относительно «солидно» не в мимолетных, беспорядочно сменяющих друг друга чувствах, а, скажем, в устойчивой злобе на всех и вся, - происходят пертурбации, адекватное описание которых потребовало бы томов 10 математики XXV века.
Интенсивность реализации констант повышается, понижается, затухает, насыщается. Движение по шкале интенсивности может, помимо прочего, объективировать константы по-новому. Скорость насыщения интенсивности то возрастает, то уменьшается. В результате человек то никак не может изжить какую-то эмоцию (обычно неприятную), то у него внезапно исчерпывается другая (обычно, приятная).
Время от времени реализуются два или несколько ансамблей одновременно (смешанные чувства). Локальная иерархия в этом случае оказывается на время парализованной, а вместе с ней в какой-то мере и сам человек. Ритм и привычная последовательность реализаций ансамблей могут нарушаться. В результате степень адекватности ожидания резко падает. Возникает ощущение острого дискомфорта. Тогда на помощь приходят камуфлирующие механизмы, которые включают систему реакций – стереотипов. Если эта система отлажена, а ощущение дискомфорта не слишком мучительно, тогда все «о’кей» - со стороны ничего не заметно. Если же все наоборот, то человек теряется, начинает суетиться. Впрочем, все это длится лишь до тех пор, пока очередная метаморфоза ожидаемых форм в реальные не пропихнет весь ералаш в подсознание.
Хотя мы избрали небольшой отрезок времени, баланс реализаций констант не остается неизменным. Какие-то колебания все равно совершаются, причем крен иногда может достигать критических значений, приближаясь к рамкам, за которыми начинается дисбаланс. Тогда компенсаторные механизмы реализует особо интенсивные эмоции, аналоги которых занимают заведомо иерархически высокое место. Так как баланс в основном крепится в одну сторону эмоции по большей части положительные. Это, конечно, всегда приятно, но, к сожалению, не всегда помогает. Все же, поскольку мы рассматриваем заурядную ситуации, дисбаланс не наступает.
Реализуется все новые серии ансамблей, сверхансамблей и фрагментов суперансамблей. Локальная иерархия, вернее, локальные иерархии бьются как могут, пытаясь как-то организовать всю эту кучу уровней, придать ей необходимые стройность и единство.
Несмотря на безусловный приоритет эталонной иерархии, между нею и локальными идет непрестанное противоборство за «место под солнцем» то одного, то другого уровня или ансамбля. Механизм, который мы назвали «селектором», находится под перекрестным огнем.
С одной стороны, степень экстренности сигнала, т.е. интенсивность реализации констант в отдельном ансамбле, может быть достаточно высокой. Пусть это не вспышка сверхновой, но аналог разбухает будь здоров. Если он находится где-то внизу и соответствует относительно изолированному чувству, «ствол» почти не «вибрирует», и селектор может его (сигнал) спокойно игнорировать. Если же место аналога чуть повыше и если к тому же данный ансамбль это фрагмент гиганта, селектор вынужден действовать с максимальной оперативностью. Приходит в движение вся система резонаторов, стволы – камертоны и мультипликаторы выверяют и перепроверяют место аналога нашего ансамбля не только в эталонной иерархии, но и в иерархии гиганта.
С другой стороны, без санкции вершины эталонной иерархии селектор ничего не может сделать. Только в тех горных высях может быть оценена истинная важность на данный момент всего суперансамбля в целом. И как бы не разбухал аналог, какой бы ни была интенсивность или даже та ориентировочная степень важности, которую сообщил «наверх» селектор, на какое бы место в локальной иерархии не претендовал наш ансамбль – обычно, это высшее или одно из высших, - корректор будет упрямо навязывать локальной иерархии «волю» эталонной.
Однако время от времени картина меняется.
Если интенсивность какой-либо реализации константы не зафиксирована в анналах эталонной иерархии, например при внезапной и острой физической боли: если ансамбль является фрагментом гиганта, и его аналог занимает достаточно высокое место и в иерархии суперансамбля, и в эталонной, а сам гигант находится в стадии становления: или же, наконец, если дисбаланс не наступил только потому, что человек прилично выпил, - во всех этих и в ряде других случаев корректор (механизм контроля) перестает нормально функционировать. В результате происходит узурпация – захват отдельным уровнем или ансамблем высшего места в локальной иерархии. Одновременно сама локальная иерархии освобождается (естественно, в минимальной степени) от опеки эталонной.
Конечно, такое положение сохраняется недолго. Эталонная иерархия мобилизует резервы. Поврежденные механизмы срочно приводятся в порядок. Вся система производит ряд операций, перечислить которые здесь просто невозможно. Если все это не помогает, в ход пускается главное оружие: реализуется фрагменты таких особо сложных чувств, чьи уровни занимают заведомо высокое место в любой иерархии. Такими у большинства людей являются этические гиганты. Проще говоря, пробуждается совесть. Тот или иной фрагмент сделает свое дело: узурпатор будет низложен, локальная иерархия приведена к поверхности и вся система стабилизирована.
Здесь нам придется уточнить кое-что.
Говоря выше о цензуре и, соответственно, ее пороках или достоинствах, мы имели в виду только один аспект власти иерархии: социальный – тот, который заставляет человека вести себя, как того требуют моральные нормы и правила общежития. Однако, если страдает один (или не один) аспект власти, это не значит, что власть вообще становится меньше, как-то ограничивается. Смещаются акценты, человек испытывает разнообразные страдания, но диктат иерархии в целом остается неизменным. Освободившаяся, например, от опеки эталонной, локальная иерархия обусловливает поведение человека в той же степени, что и эталонная. Даже «узурпация» или полная блокада цензуры ничего в принципе не меняют. Эти процессы можно рассматривать – и это, на наш взгляд, единственно правомерная интерпретация – как следствие фракционной борьбы внутри эталонной иерархии, прежде всего в ее вершине. Случай, неисправность того же корректора, к примеру, выталкивает на передний план те элементы (фракции) вершины, которые до тех пор были в тени.
Вообще, любые поломки в нормально функционирующем механизме власти иерархии не ослабляют и не могут ослабить ее власть. Иерархия (эталонная) это главный и по существу единственный инструмент, с помощью которого абсолюты реализуют в поведении индивида парадигму системы. Кроме нее, человеку некому и нечему подчиняться. Любые жизненные обстоятельства, любые удары судьбы, все, что касается поведения и мотивов поведения, отражается прежде всего в работе и структуре эталонной иерархии. Отсюда и ее тотальный диктат.
Та иллюзорная «свобода», которую иерархия предоставляет в границах допустимой погрешности, только подтверждает наш вывод. Неточное определение места одного ее элемента, например ансамбля, означает, что поведение человека будет подчиняться другому элементу, и только. Однако то обстоятельство, что иерархия не может работать без ошибок, что ее механизм используют статистические законы, а погрешность в работе является нормой, - все это имеет и другую сторону. Эти факты – следствие стохастичности системы, они говорят об отсутствии жесткой детерминированности поведения человека одной лишь сиюминутной структурой собственной иерархии. А стохастичность, хоть и не меняет характера власти иерархии – ее диктат, повторяю остается тотальным, но обеспечивает нечто гораздо более ценное: свободу воли.
Свобода от диктата иерархии и свобода воли не имеют между собой ничего даже отдаленно похожего. Как известно, в основе самых общих представлений о свободе – личности, совести, слова и любой другой лежит тезис, согласно которому каждый человек обладает безусловной свободой воли. Работа системы "С-Н" как раз и демонстрирует реальность свободы воли, и два свойства системы являются своего рода гарантиями последней. Это упомянутая только что стохастичность и не раз упоминавшаяся сложность системы. Я не буду растолковывать, как и почему эти свойства служат гарантией свободы, так как это, по моему, очевидно. Добавлю только, что человеческое «Я», вернее: то чем одно «Я» отличается от другого, это по существу индивидуальная специфика эталонной иерархии. Таким образом, воля человека – это в определенном смысле воля его собственной иерархии. А «свобода воли» иерархии – принципиальная возможность иметь какую угодно структуру – никакими законами поведения системы не ограничена.
Хоть это, вероятно, излишне, напомним на всякий случай еще раз: схема работы эталонной иерархии, предложенная выше, это только схема, хотя сама эталонная иерархия – вполне реальный механизм. Мы изобразили ее как нечто пространственное, использовали слуховые и зрительные ассоциации, в то время как в реальной иерархии ничто не «вибрирует» и не «пульсирует», а понятие «пространство» абсолютно не приложимо к психике. У нашей схемы только одна цель: наглядность, иллюстративность. Кроме того, постоянный сигнал – «эхо» или «фон» всего лишь гипотезы, не больше. Сколько-нибудь адекватное описание работы иерархии возможно, как и многое из того, что говорилось раньше, только в специальном исследовании.
Но даже из этой нехитрой схемы видно, по моему, каким огромным и сложным организмом является эталонная иерархия. Добавим ко всему сказанному о ней, что существует ещё внутри- и межклассовые иерархии, также фиксируемые эталонной. Если же вспомнить об исключительной мобильности многих и многих звеньев этого гигантского механизма и о существовании тысяч совершенно неведомых иных механизмов, без которых данный – не мог бы функционировать, станет ясно, что термин «эталонная иерархия» это лишь обобщенное название констант грандиозной системы.
И вместе с тем каждый по опыту знает, насколько ненадежна эта система, как часто она работает с перебоями, в какие пучины страдания могут ввергнуть незначительные дефекты ее цензуры. Тот факт, что именно эталонная иерархия является главным координатором эмоциональной активности, важнейшим и по существу единственным организатором всего поведения человека, свидетельствует о где-то принципиальном несовершенстве этого организма. Общеизвестно, что возможности человека – эмоциональные, интеллектуальные, в частности познавательные, ограничены: и свою лепту в эти ограничения вносит несовершенство, слаборазвитость если угодно, эталонной иерархии.
Перечислить все факторы, лимитирующие возможности человека, не говоря уж о том, чтобы проанализировать их, мы безусловно не в состоянии. Но одно совершенно ясно: преодоление упомянутых ограничений возможно только при условии соответствующей перестройки и системы "С-Н" вообще, и эталонной иерархии в частности. Конкретные способы и сама возможность такой перестройки станут одной из главных тем второй части работы. Здесь же необходимо подчеркнуть, что всякого рода кибернетические кошмары – киборгизация, генная инженерия, создание неких «резервуаров памяти», хранящихся где-то вне человека, и многое другое, о чем так любят писать фантасты, а еще больше, ученые, - все это представляется мне не то что нереальным, а наивной и безответственной болтовней.
Прежде, чем выдвигать подобные «проекты», нужно попытаться понять, кто мы, что мы, откуда мы, куда мы идем. Именно такого рода попыткой и является данная работа.
Продолжение следует
anastace@mail.ru