Границы жизни Система 2

Олег Локшин
                Система (2)
       Из всего сказанного о системе "C---Н"-(СТРАДАНИЕ И НАСЛАЖДЕНИЕ) ясно, что сами константы – и "C, и Н" реализуются в форме ощущений или чувств. Другими словами, именно чувства и ощущения реализуют уровни объективизации обеих констант.  Так как в наше время чаще говорят не «чувства», а «эмоции», ниже мы постараемся следовать общему правилу и по возможности употреблять термин «эмоция».
     Нужно сказать, что с точки зрения системы "C---Н" разграничение всех форм реализаций констант на ощущения и эмоции довольно бессмысленно. Но так как это разграничение распространено весьма широко, мы им воспользуемся, только предложим для каждой из этих форм свое определение. Но сделаем это чуть ниже.
     Начнем же с того общеизвестного факта, что и эмоции и ощущения обладают свойством, которое обычно называют «значимостью». Все  они в принципе могут быть переданы с помощью языка или каким-либо иным способом так, что становятся понятными другим, т.е. могут быть соотнесены с собственными эмоциями. Это относится и к людям и к животным, но к последним – только в пределах вида или популяции.
      Точнее было бы сказать, что все эмоции и ощущения разделены на классы, в рамках которых каждое из этих состояний может быть названо одним словом. Все эмоции и подавляющее большинство ощущений   можно соотнести с собственными (сопережить) только на уровне класса. Нюансы же внутри классов, которых может быть сколь угодно много, остаются вне пределов соотнесения.
Упомянутые выше классы нельзя смешивать с классами уровней объективизации констант. Первые это просто синонимы какого-то одного определенного ощущения или эмоции. Вторые несравненно более крупномасштабны. Это, очень большие группы, которые объединены обобщенным названием явления (объекта), «переведенного» на язык системы "C---Н" во всех уровнях данной группы. Например, уровни биологического класса или, что то же, биологические уровни – это все без исключения уровни, в которых объективизация констант регулируется физиологией (биологией) человека или животного. То же самое в эстетических, эротических, любовных, социальных, этических, религиозных и всех остальных классах. Таким образом, если классы эмоций исчисляются тысячами, количество классов уровней объективизации не превышает одного-полутора десятков.
      С другой стороны, отождествлять отдельный уровень с каким-то конкретным чувством тоже, как правило, нельзя. Но об этом мы поговорим чуть ниже. А сейчас рассмотрим эмоции и ощущения по отдельности и начнем с последних.
Прежде всего исключим из их числа те, которые являются ощущениями лишь по названию. Ощущения бренности всего земного, к примеру, или то ощущение несоизмеримости страдания и «мимолетных наслаждений», о котором говорилось ранее, это, разумеется, не ощущения. Это чрезвычайно сложные комплексы эмоций, речь о которых пойдет ниже.
       Кроме того, есть ощущения – не комплексы эмоций, а лишь синонимы какой-либо одной из них. Например, ощущение тревоги и чувство тревоги, ощущение радости или торжества и чувство радости или торжества, тоскливое ощущение и тоскливое чувство и т.п. Вообще говоря, «ощущение» и «чувство» в данных примерах не совсем одно и то же, но только в том смысле, что разные определения подчеркивают разные оттенки эмоций. К собственно ощущениям эти состояния безусловно не относятся.
Если мы их также исключим, останутся еще ощущения с эмоциональной окраской. Таковы, например, ощущения бодрости, душевного подъема или, наоборот, упадка, скуки. Скажем, «ощущение неизбывного страдания», хоть этот пример и не слишком уместен, ассоциируется с чем угодно, только не с болью в животе или даже в раздробленных конечностях. Отбросим и это.
      Очевидно, останутся лишь те ощущения, которые информируют систему о состоянии организма. В переводе на язык процессов системы "C---Н" это значит, что изолированное ощущение реализует только один, изредка несколько уровней объективизации констант. Кроме того, все уровни, реализуемые любым ощущением, принадлежат к классу биологических. Следовательно, к ним приложимо все то, что говорилось об изолированном уровне в предыдущей главе.
     Упомянутая только что возможность реализации одним ощущением нескольких уровней сразу это, скорее всего, лишь иллюзия. Она может возникать, когда человек одновременно испытывает либо несколько ощущений, либо же и ощущения и эмоции, т.е. то, что мы назвали «ощущением с эмоциональной окраской». Субъективно разграничить эти состояния невозможно. Отсюда иногда «ощущение сложности ощущения».
     Итак, суммируем: ощущение – это реализация только одного уровня объективизации константы и только из класса биологических. Такое определение условно и, возможно, расходится с общепринятым. Мы предложили его удобства ради, так как с точки зрения системы"C---Н", что именно называть эмоцией, а что – ощущением, безразлично.
     Перейдем теперь к эмоциям.
     Одно из важнейших отличительных черт этих состояний является сложность. Если говорить о человеческих чувствах,- а о звериных мы пока мало знаем, - то подавляющее большинство из них содержит массу нюансов, а каждый нюанс это по меньшей мере один, а зачастую целый набор (ансамбль) уровней. При этом, если ощущение, реализуя один уровень, реализует тем самым и одну константу, т.е. бывает либо только приятным, либо только неприятным, то в эмоциях дело обстоит иначе. Они реализуют, хотя обычно и в разной степени уровни обеих констант. В целом же, мы предлагаем следующую формулировку: эмоция – это конкретная результирующая форма реализации определенного иерархического ансамбля уровней либо одной из констант, либо обеих одновременно.
      Не следует думать, будто отдельный уровень ансамбля – аналог ощущения. Уровни, реализуемые эмоциями, могут принадлежать к любому классу. Многие чувства реализуют ансамбль, в которых представлены уровни разных классов. Собственно, все многообразие классов находит отражение именно в ансамблях.
     Все эмоции можно условно разделить по степени сложности на три большие группы: простые, сложные и особо сложные. Но прежде чем конкретизировать каждую из этих групп, необходимо сделать довольно пространное отступление.
      Предлагаемая схема разграничения эмоций не просто условна. Я должен напомнить читателю, что описание всех законов или зависимостей системы "C---Н", равно как и отдельных ее звеньев и механизмов преследует только иллюстративные цели. Так обстоит дело и в данном случае. Несомненно, эмоции по преимуществу сложные состояния. Несомненно также, что одни чувства более сложны, чем другие. Но предлагаемый ниже критерий сложности – специфика иерархии реализуемых эмоцией ансамблей – возможно, не слишком удачен.
     Дело в том, что прежде чем говорить об иерархии, об ансамбле уровней, следовало бы проверить (желательно экспериментально) действительно ли эмоция реализует множество уровней, а если да, то сколько и каким образом. Но проверка такого рода для автора неосуществима. Поэтому дальнейшие рассуждения останутся только умозрительной спекуляцией.
      Уже разграничение всех способов реализации констант на ощущения и эмоции в некотором смысле тоже условность. В первой главе говорилось, что часто невозможно, в том числе и принципиально, определить, к какому классу относится тот или иной уровень. Но так как отличие именно биологического класса от всех других проступает все же наиболее рельефно, наше определение ощущения, мы полагаем, оправданно.
     Далее идет гораздо спорный пункт. Суть его в том, что сложность эмоций зависит, быть может, не столько от «пространственной» структуры реализуемого ею ансамбля, сколько от «временной». Иначе говоря, не специфика иерархии ансамбля играет важнейшую роль в определении сложности чувств, а конкретная последовательность (во времени) реализации всех или только высших уровней ансамбля. Кроме того, спорным может показаться выделение в качестве временной «зоны» реализации «кажущегося настоящего». Скорее всего не только «особо сложная» эмоция (о чем речь пойдет ниже), но и «простая» или «сложная» реализует свой набор уровней в более широких временных границах, т.е. реализация эмоции требует не один цикл превращения ожидаемой формы в реальную, а некоторую сумму циклов. Но об этом мы уже говорили в предыдущей главе.
      Наиболее серьезное возражение может вызвать выделение тех эмоций, которые окрашены здесь «сложными». Вполне вероятно, что это не отдельная группа чувств, но лишь те из них, которые в зависимости от обстоятельств могут быть названы, пользуясь нашей терминологией, либо «простыми», либо «фрагментами особо сложных». В то же время мы полагаем, что даже в том виде, в каком они описаны ниже, эти эмоции все- таки существуют. Но настаивать на своей точке зрения не будем и предлагаем читателю отнестись к выделению данной группы как к условности. Ведь сложность чувств это действительно неоспоримый факт, и наша схема – верна она в деталях или нет – призвана прежде всего подчеркнуть именно этот факт.
     И последнее. По всей видимости, существуют эмоции, реализующие не ансамбль, а лишь один уровень объективизации константы. Кроме того, некоторые чувства реализуют, возможно, несколько уровней, иерархически между собой не связанных, т.е. не составляющих ансамбль. И те и другие мы исключим из дальнейшего анализа. Процессы реализации констант в этих эмоциях неотличимы от аналогичных процессов в ощущениях. Постоянное же перечисление их наряду с более сложными чувствами способно только затруднить понимание текста. Однако упомянуть о них все же необходимо. Поэтому назовем их «элементарными» и будем помнить, что в некоторых случаях вместо термина «простые» эмоции правильнее, возможно, было бы употребить термин «элементарные».
     Вообще, наша классификация, казалось бы, наверное, правдоподобнее, если бы выглядела следующим образом: «элементарные» эмоции, «простые», и «особо сложные» -  по возрастающей. В связи с этим хочу еще раз подчеркнуть, что предлагается не идеальная модель, а только ориентировочная схема. Все ли детали в ней верны или нет, для нашей темы это не так уж существенно. Поэтому, несмотря на все оговорки, можно, по-видимому, без особого ущерба принять нашу классификацию. Содержащиеся в ней неточности вряд ли способны чрезмерно исказить подлинную картину эмоциональной активности. Кроме того, постараемся уточнить по ходу изложения отдельные спорные места.
       Итак, перейдем к сути дела.
Из перечисленных ранее трех групп – простые, сложные и особо сложные – простые эмоции относительно наиболее устойчивы во времени. Переживание какой-либо из них сегодня или через год мало чем отличается друг от друга. Это значит, что иерархия уровней в ансамбле, который реализует данная эмоция, относительно стабильна. Стабильность же иерархии предопределяет и относительную легкость обозначения простой эмоции одним словом. Кроме того, хорошая воспроизводимость чувства свидетельствует, что уровни, составляющие данный ансамбль, занимают в эталонной иерархии места, соответствующие иерархии ансамбля.
       Другими словами, эталонная иерархия состоит не только из отдельных уровней, но из ансамблей или «блоков» уровней, каждый из которых соответствует определенной (простой) эмоции. Во избежание путаницы будем в дальнейшем, говоря об аналоге ансамбля в эталонной иерархии, употреблять термин «блок».
     Вторую и, возможно, более обширную группу составляют сложные эмоции. Каждая из них реализует некоторое множество ансамблей. Назовем такую систему «сверхансамбль». Иерархия сверхансамбля гораздо менее стабильна, чем иерархия уровней внутри ансамбля. Именно поэтому сложную эмоцию намного труднее обозначить одним словом. Так, например, можно сказать «радуюсь» или «тоскую» или «тревожусь», но всегда приходится уточнять, по поводу чего, как, почему и т.п.
Но и сложные чувства сложным же рознь. Некоторые из них все же можно назвать одним словом, чтобы при этом было понятно, о чем идет речь. Отчаяние, например, досаду или ревность, вне зависимости от причин их породивших, довольно легко представить всякому. Это объясняется тремя причинами.
     Во-первых, наша градация эмоций условна. Чувство с одним и тем же названием может быть в одном случае простым, в другом -  сложным, а часто и элементарным. Во-вторых, эмоциональные состояния такого рода широко распространены среди всех людей. И, в-третьих, каждая такая эмоция представляет собой сверхансамбль, в котором составляющие его подансамбли относительно невелики – своего рода «миниансамбли». Иерархия сверхансамбля тем более устойчива, чем меньше в нем подансамблей и чем меньше уровней объективизации содержит каждый подансамбль.
      Еще одной характерной чертой сложной эмоции является ее относительно плохая (по сравнению с простой) воспроизводимость. Исключение, быть может, составляют навязчивые состояния и некоторые формы психопатологии, на которых мы не будем задерживаться. Плохая воспроизводимость означает, что всякий раз реализуется не точно та же система подансамблей. Возможно, один-два блока не реализуются, и стало быть иерархия сверхансамбля как то модифицируется. Возможно, надстраиваются один-два блока а быть может, все они реализуются в прежнем числе, но иерархия все равно меняется.
     Все это говорит о том, что блоки уровней сверхансамбля, скорее всего, образуют в эталонной иерархии не жесткий «сверхблок», а лишь определенным образом связанную группу блоков. При этом, чем сложнее эмоция, тем слабее связи между блоками группы. Другими словами, система подансамблей в сверхансамбле не имеет жестко фиксированного аналога в эталонной иерархии. Все же, пусть не жестко фиксированный, но какой-то аналог там есть. За неимением лучшего оставим за ним название «сверхблок».
      Помимо названных единичных и сверхансамблей существуют также гигантские сверх-сверх- и т.д. ансамбли. Будем называть их «супер-ансамблями» или просто «гигантами». Их реализуют эмоции, которые мы окрестили «особо сложными». Такими являются любовь, нравственные переживания, религиозное чувство и некоторые другие. В этот же ряд, судя по всему, входит и то, что психоаналитики именуют «комплексами». Хотя некоторые из особо сложных эмоций в принципе можно обозначить одним словом, все же обязательно приходится уточнять, о каком, собственно, чувстве идет речь.
     Иерархия подансамблей в гигантском суперансамбле наименее стабильна. Отсюда, в частности, затруднения с обозначением. Каждое из них представляет собой, по существу, конгломерат понятий. В то же время отдельные нюансы особо сложной эмоции передать и соответственно представить намного проще. Так, читая великих мастеров, можно, как  правило, представить, соощутить некоторые оттенки сложных переживаний героев. Но сопереживать с героем, например, его любовь как нечто целое ни один человек безусловно не может. То же самое, впрочем, относится и к тем эмоциям, которые мы назвали «сложными», «простыми» или даже «элементарными». Кроме того, сказанное справедливо, естественно, только по отношению к великим мастерам и только при условии, если читатель обладает необходимой эрудицией.
     Прежде чем продолжить разговор об особо сложных эмоциях, посмотрим, как реализуется ансамбли и сверхансамбли в «кажущемся настоящем».
       Человек бесспорно может испытывать сложные эмоции и в то же время осознавать это. Конечно, он может не знать, что чувство, которое он переживает, «сложное». Но мы будем исходить из того, что наша классификация общеизвестна. Человек также может испытывать смешанные или противоречивые чувства и тоже осознавать это. Такое осознание свидетельствует, как нам кажется, что тот или другой ансамбль уровней или сверхансамбль или же несколько ансамблей и сверхансамблей реализуются эмоциями «в кажущемся настоящем» полностью, как целое.
     Так это или не так, особой роли не играет. Важно другое: реализация ансамблей и сверхансамблей, как правило, происходит последовательно. Иначе говоря, «кажущееся настоящее» «вмещает» только один ансамбль или сверхансамбль. Но когда человек испытывает то, что именуется «смешанными чувствами», имеет место одновременная реализация двух или больше ансамблей.
      Напомню, что каждый ансамбль представляет собой иерархическую систему уровней объективизации одной или обеих констант. Система образует «блок», занимающий определенное место в эталонной иерархии. Если одновременно реализуются, скажем, два блока, занимающие достаточно удаленные друг от друга места в эталонной иерархии, локальная (иерархия) справляется с ситуацией. Человек испытывает смешанные чувства, но какой-то оттенок (ансамбль) преобладает, и поведение человека определяется этим оттенком.
     Но если одновременно реализуются два или несколько относительно равноценных, с точки зрения эталонной иерархии, ансамблей, локальная иерархия буксует. Она «не знает», куда и как ей распихать всю эту кучу уровней, образующих к тому же ряд своих, ансамблевых иерархий. Человек на какое-то время оказывается парализованным. Это продолжается до тех пор, пока очередная метаморфоза ожидаемых форм в реальные не вытолкнет образовавшийся затор из «кажущегося настоящего». Таким образом, нормальным состоянием является единовременная реализация эмоций только одного ансамбля или сверхансамбля.
      Что же касается гигантского суперансамбля, то никакая эмоция безусловно не может реализовать его не то что в «кажущемся настоящем», но и за гораздо более длительный срок. Отсюда такая «тягучесть» особо сложных чувств, их протяженность во времени. Человек может испытывать их часы, дни, годы или полжизни. Продолжительность переживания зависит, естественно, от множества самых разнородных причин.Перечислить их все, видимо, просто невозможно.Но даже если б это было возможно, мы не стали бы этого делать: во-первых, мы их не знаем, а, во-вторых, жизнь коротка, можно и не успеть. Поэтому ограничимся лишь размерами и структурой «гиганта».
     Мы убеждены, что и число подансамблей, и общее количество  реализуемых уровней, а главное, крайне громоздкая и сложная организация, - все это «не по плечу» локальной иерархии. Ее возможности, помимо прочего, лимитируются объективной максимальной протяженностью «кажущегося настоящего», а протяженность последнего физиологически обусловлена. (Во всяком случае между этим «микроциклом» и работой локальной иерархии есть какая-то, правда, не очень понятная, связь).
Воспроизводимость гигантского суперансамбля практически отсутствует. Особо сложные эмоции воспроизводятся только фрагментами, причем зачастую в сходных или даже аналогичных ситуациях реализуются разные фрагменты. Это свидетельствует, что система подансамблей гиганта не имеет непосредственного аналога в эталонной иерархии.
       Структура блоков в ожидаемой форме, конечно, сохраняется, но уже внутригрупповая («сверхблоковая») иерархия соблюдается, как и в сверхансамбле, не так строго. Что же касается иерархии всего суперансамбля, то можно ли говорить о ее аналоге в эталонной, если сам гигант реализуется лишь фрагментами? Ведь это означает, что большая его часть остается в памяти (или в подсознании).
Следовательно, скорее можно сказать об определенном подобии иерархии суперансамбля и эталонной. Разумеется, речь идет не обо всей эталонной иерархии, но лишь о некоторых, как правило, значительных ее звеньях.
     Важной особенностью сходства структуры обеих иерархий является то, что ярче всего оно проявляется в верхних этажах и той, и другой.
     В самом деле: любая особо сложная эмоция – любовь, религиозное чувство,  нравственные сомнения, большая часть, если не все «комплексы», выделяемые психоанализом, а также материнское чувство, чувство долга, ощущение бренности бытия, радость творчества, - все это и многое другое требует для адекватного описания обязательного применения категорий либо этики и религии, либо инстинктов продолжения рода или самосохранения. Если объединить этику и религию в одно, мы получим три класса уровней, которые, как указывалось в главе «Константы», занимают практически у всех людей высшие места в иерархии системы "C---Н".  Они же занимают высшие места и в иерархии гигантов, так как категории этики, религии и упомянутых инстинктов характеризуют главную – отличительную черту любого особо сложного чувства.
     Отсутствие в эталонной иерархии непосредственно аналога иерархии гиганта и тождество верхних этажей обеих иерархий позволяет сделать следующий вывод.
     Верхние этажи эталонной иерархии составляет верхние же этажи особо сложных эмоций. Причем, речь здесь уже идет не о совпадении, не о подобии, а именно о тождестве. Определенным образом организованная совокупность верхних этажей всех суперансамблей – это и есть вершина иерархии системы "C---Н".
     Не следует забывать, однако, что наша градация эмоций по степени сложности условна. Отдельные «простые», «сложные» или «элементарные» чувства, вернее, реализуемые ими уровни и ансамбли могут занимать и безусловно занимают любые, в том числе и высшие места в иерархии гиганта. А стало быть именно они являются теми «кирпичиками» или «секциями», из которых слагается верхушка эталонной иерархии. Но здесь важно другое.
     В первой главе мы уже писали, что устойчивость уровня в иерархии зависит от занимаемого им места. Чем иерархически выше тот или другой уровень, тем прочнее, стабильнее его место. То же самое, естественно, относится и к блокам или сверхблокам уровней. Но, помимо устойчивости, высокое место дарует еще одну привилегию  (или обузу). Ее можно охарактеризовать так: чем более высокое место в иерархии занимает отдельный уровень, блок или сверхблок уровней, тем более обширная и разветвленная система коммуникаций связывает его со всеми этажами иерархии.
     Такое положение существует не только в системе "C---Н", но, по-видимому, в любой иерархии. В эталонной же оно означает, что отдельные уровни или блоки обязательно входят в систему (иерархию) того или другого, а, как правило, одновременно многих гигантов. А из этого, в свою очередь, следует, что, говоря о вершине иерархии, нецелесообразно искать в ней отдельные – простые или сложные эмоции. Правильнее говорить, что вершину эталонной иерархии составляют верхние этажи всех суперансамблей, реализуемых особо сложными чувствами. Конкретная же иерархическая ситуация в верхних этажах гигантов или, что то же, в вершине эталонной иерархии  определяет основополагающие черты личности и, соответственно, поведение каждого человека.
     И в заключение вновь вернемся к недостаткам нашей классификации. Она, к сожалению, выглядит очень уж упорядоченной, «симметричной», что ли. Уровень, ансамбль, сверхансамбль, гигант, - такая регулярность не слишком правдоподобна. Но самое неприятное заключается в том, что предложенная схема полностью игнорирует языковой аспект эмоциональной активности. Это тем более досадно, что формальная и достаточно убедительная «языковая» модель или модели эмоциональной деятельности не только подкрепили бы основные выводы концепции, но и позволили бы в какой-то мере пролить ответ на некоторые фундаментальные проблемы современных лингвистики и семиотики, в частности на проблему значения. Процитируем в этой связи несколько строк из книги Ст. Лемма «Сумма технологии».
     «…Э. Кайла очень удачно сравнил нынешнее положение в теории языка с айсбергом, лишь небольшая часть которого возвышается над поверхностью океана: под видимой частью айсберга в воду, во мрак океана уходят невидимая масса льда, и подобно этому основные языковые формы уходят в глубь, «во мрак» психики, тогда  как над ее поверхностью возвышаются кристально ясные  формализованные конструкции», и далее «.. не подлежит сомнению, что всякая формальная процедура (в области теории языка – 0.Л.) представляет собой лишь некоторую вставку между неформальным началом и неформальным концом.
      Наши модели  не обнажили  бы ,конечно, всю «подводную часть айсберга», не рассеяли «мрак психики», но все же они могли бы сделать многое в этом направлении. Однако формальная модель предполагает, естественно, формализацию соответствующих разделов концепции, а так как мы решили воздержаться от нее, приходится отказываться и от моделей.
       Читатель может резонно поинтересоваться зачем в таком случае нам вообще понадобилась данная схема. Ответить на этот вопрос нетрудно. Схема нужна главным образом для двух целей: во-первых, чтобы нагляднее проиллюстрировать деятельность эталонной иерархии, и, во-вторых, чтобы облегчить типизацию всех живых существ в зависимости от типа функционирования системы "C---Н" (см. гл. «Эволюция системы»).
     Кроме того, несмотря на всю ущербность предложенной классификации, мы полагаем, что некоторые ее пункты и обобщения в целом справедливы. Это, в частности, относится к гигантам, прежде всего к констатации тождества их верхних этажей и вершины эталонной иерархии. (Хотя, возможно, при некоторых формах психопатологии вершина иерархии не обязательно состоит из верхних этажей только гигантов). Представление об эмоции как об иерархическом ансамбле уровней тоже, на наш взгляд, в целом справедливо. Справедливо и все, что касается ощущений,  а также тезис, согласно которому уровни, составляющие ансамбль, образуют в эталонной иерархии «блок», т.е. занимают там место, соответствующие иерархии ансамбля.
     И последнее. Мы убеждены – и в этом, очевидно, неоригинальны, - что сложность чувств, притом сложность неодинаковая – несомненный факт. Иначе, говоря, существует какая-то реальная, объективная если угодно, градация эмоций, т.е. эмоциональную деятельность можно, в принципе, расчленить на какие-то реальные элементы или формы по признаку возрастающей сложности.
       Логично предположить, что эти «реальные формы» образовались в ходе развития, правильнее сказать, макроразвития системы "C---Н". Поэтому мы предлагаем читателю отнестись к нашим ансамблям, гигантам и даже к системам, вызывающим наибольшее сомнение, «сверхансамблям» как к условному обозначению реальных форм эмоциональной активности – форм, каждая из которых образовалась в процессе эволюции системы "C---Н".
    Продолжение следует  anastace@mail.ru