Американский бобтейл вышел на вечернюю прогулку.
Родился он в маленьком российском городке. И жил себе спокойно в хорошей человеческой семье.
Этот поздний вечер был тихий и тёплый несмотря на середину октября.
Рядом с цветочной клумбой, ближе к соседнему подъезду, лежал бутерброд с колбасой.
Бобтейл был сыт, но сухой корм, которым его кормили ежедневно, порядком надоел, поэтому он стал быстрее двигать лапами в сторону бутерброда. Тот был уже возле его носа, когда что-то мягкое и большое закрыло его всего, крепко, хотя не грубо, обхватило бока и оторвало лапы от земли.
Кот по своей природе не был агрессивен, к тому же, не мог понять, в чём это тёплом и тёмном он оказался, а когда всё-таки решил проявить недовольство и энергично пошевелиться, тёплое и тёмное с него сползло, лапы почувствовали твёрдость пола, а нос втянул в себя приятный запах знакомой еды - сухого элитного корма.
Перед котом сидели две светловолосые женщины и улыбались, глядя на пленника.
Да, да, янкибоб, который по привычке вышел во двор на вечернюю прогулку, оказался пленником.
Так задумала одна из женщин: она решила в эту ночь подержать кота в квартире, зная поверье, что кошки общаются с духами, и пленённый кот сможет оградить её от них.
Полгода назад женщина потеряла единственного сына.
Перед его уходом период жизни был для неё сложным; семнадцатилетний, единственный её сын, помогал ей во всём, поддерживал морально. Она же часто срывалась, кричала на него, а причиной было её бессилие решить проблемы с работой и жильём.
Однажды её сын, высокий, очень худой подросток, встал перед ней, протянув к ней руки, и сказал: "Что я ещё могу для тебя сделать?"
Она получила письмо от приятеля из Америки, в котором тот написал: "Мне очень жаль, что вы с Костей живёте в России в такое время, когда там правит мафия".
Такими словами бросались не раз и соотечественники, поэтому она не придала значения письму американца.
- Саш, - оторвала её от печальных воспоминаний подруга. - Ты надолго пленила кота?
- Хотела бы подольше его задержать, но навряд ли получится, хозяева - соседи. Знаешь, в сизо у меня была кошка. Сонька. Абсолютно чёрная, мускулистая. Она взбиралась по решётке двери и лапой закрывала глазок. Надзиратели ругались, а я что могла сделать!? Её научили заключённые, которые одолжили мне Соньку, чтобы отпугивала крыс. Те ночью стаей бегали из угла в угол камеры, топали не хуже лошадей.
Однажды во время обхода надзирательница спросила меня:"Сколько вас в камере?" Я ответила: "Двое". Та испуганно:"Сколько?!" Камера-то была одиночная. Надзирательница открыла глазок, потребовала встать перед ним. Ну, я с Сонькой на руках и встала перед дверью.
Саша понизила голос и сказала с грустной усмешкой:
- В одиночных камерах сидят за особо тяжкие преступления. А я, побывав в общей камере, написала заявление начальнику тюрьмы с просьбой перевести меня в одиночную по факту того, что в общей полно колющих и режущих предметов, больных туберкулёзом и вич-инфицированных.
- Тебя сразу перевели? - ахнула подруга.
. Да, она не скрывала любопытства узнать об изнанке жизни.
Саша кивнула.
- Знаешь, - когда меня водили на прогулку, в маленький загон без крыши, я часто запиналась, а один охранник каждый раз подавал мне руку, чтобы не упала.
Вообще там мужчины-охранники были намного добрее, чем женщины. Правда, часто в коридоре мне попадался навстречу высокий, худой, в бинокулярных очках человек в форме и так радостно спрашивал: "Вас уже осудили?" Я отворачивалась от него и молча проходила мимо.
Среди охранников было много прошедших Афган. Явно пьющих, несчастных людей. Неизвестно, кто кого больше там жалел: они заключённых в одиночке, или те их.
Я ведь не верила, что меня на несколько месяцев закроют в сизо, взяла с собой библиотечную книгу "Похождения бравого солдата Швейка".
Когда мои вещи просматривали, сказали: "Долго не вернёте в библиотеку книгу". Я и в эти слова не поверила.
И засмеялась неожиданно озорно, явно вспомнив что-то.
- Швейк, - стала объяснять Саша подруге свой смех, - после того как медкомиссия признала его идиотом, ушёл с военной службы и стал промышлять продажей собак.
- Он сочинял этим безобразным ублюдкам фальшивые родословные, - подхватила подруга.
Когда-то в студенчестве они с Сашей вслух читали "Швейка" и хохотали до упаду.
"Нынче честных людей мало, пани Мюллерова", - продолжила цитировать Саша.
" Как в наше время отличишь порядочного человека от прохвоста?" - вторила ей подруга.
"И излишнее любопытство вредит," - сказала Саша. - Сделала паузу и закончила тихо: "На что тогда полиция, как не для того, чтобы наказывать нас за наш длинный язык?"
"Швейк не получил нужного дипломатического образования", - попыталась продолжить подруга, но Саша сидела съёжившись и как будто впав в сон, с закрытыми глазами.
... Она вошла в кабинет главного редактора в то время, когда он, раскачиваясь медленно в кресле, слушал кого-то по телефону. Потом, не обращая внимания на вошедшую, сказал:
- Мам, ну, не плачь, не стоит он того. Заслужил.
Саша поняла: речь между матерью и сыном шла об убитом вчера в Москве крупном авторитете.
Редактор был спокоен.
"Добивать врага не надо"- это один из афоризмов редактора, который он разместил на своём сайте между крылатыми фразами Черчилля и Сенеки.
Он бы, конечно, не стал своими руками никого убивать, на это есть исполнители, он бы просто наблюдал, подперев пухлую щёку, как этот враг выкручивается из предложенных ему трудностей жизни, падает, ну, может быть, и встаёт.
- Саш, - позвала её из задумчивости подруга, - кот лёг спать, ему твой плед понравился. Может, и мы поспим? До утра часа три осталось.
Саша кивнула, не поднимаясь с дивана, подобрала под себя ноги, голову - на боковой валик дивана. Глаз она так и не открывала.
Подруга накрыла её одеялом, выключила свет, пошла на кухню курить в форточку.
За окном было фиолетово и узенькая светлая полоска далеко на горизонте.
Подруга думала, как бы уговорить Сашу поехать с ней надолго в южную страну.