Некоторые люди полагают, что быть Санта Клаусом очень просто, одел костюм, набил мешок подарками и вперёд, ходи, раздавай, а все тебе рады, ждут, и стишки рассказывают. Не всё, так просто на скользком пути Санта Клауса, некоторые патриоты, не признают Санту, им Деда Мороза подавай, вроде как он наш, а не заграничный. Этот псевдо патриотизм, рождён во времена религиозных гонений, ну не могли люди с красными билетами, почитать Святого Николая. Его добрые деяния, приписали, местному злодею, погубившему многие жизни, при низких температурах атмосферного воздуха. Да ещё и имя Николай, напоминало об убийстве последнего российского императора, со всей его семьёй.
На самом деле, Святой Николай, наш, - православный священник, не давший отцу выгнать дочерей на панель, от нищеты на заработки. Собрал кое-что у себя, и забросил в печную трубу не отапливаемого дома, в котором скандалили по этому поводу. Вот такие богоугодные чудеса. Это вам не проделки Святого Валентина, который венчал браки гомосексуалистов, проходивших службу в римской армии. Оказывается, это плохо влияло на боеспособность служащих и их строевую подготовку. Трибунал приговорил его к смертной казни, а сторонники нормальных традиционных отношений, привели приговор к исполнению. Отмечать праздник этого святого, с голубым оттенком, нельзя считать нормальным, поделом ему досталось, было за что. Воевать, так воевать, а ни чем попало заниматься в личное время.
На новый год, начальник лаборатории, в которой я работал, хотел устроить небольшой корпоратив, тогда таких слов не знали, всё было просто, - пьянка всех сотрудников, для сплочения коллектива. Пьянки и раньше были, но как-то проходили они скучновато, скинулись, сбегали, купили, выпили, "потрещали" и разбежались. Чрезвычайными происшествиями считались, кража технического спирта из сейфа начальника, которая обходилась без взлома, и разрушение дверей женского туалета озабоченными мужчинами. Это свидетельствовало о том, что научные работники, ничем не отличались от того же пролетариата, в пьяном состоянии.
Под новый год, окончился какой-то очередной хоккейный чемпионат. По утверждениям устроителей хоккейного тотализатора, в их кассе скопилось много денег. Хватало на призы победившему и проигравшему (чемпиону и аутсайдеру), а банкет по этому поводу, мог превратиться, в массовый долговременный запой. Надо было что-то делать? Когда начальник не знал, что делать он всегда звал меня. Я не был семи пядей во лбу, но своей простотой и честностью отличался от доцентов и аспирантов, пьющих технический спирт, из не взломанного сейфа. Мне вообще не нравились: вкус технического спирта, ненаказуемое воровство, и запахи из женского туалета.
Я был чужим, человеком в этом коллективе, вчерашним рабочим, возведённым в ранг старшего инженера. Для меня были созданы все условия, для творчества головой и руками, даже притащили токарный станок с какой то свалки. Отремонтированный мной, он работал ничуть, не хуже нормального, восстанавливая разрушенные взрывами коммутаторы высоких напряжений и создавая новые образцы техники в короткие сроки. Лаборатория называлась БПП, - Быстро Протекающих Процессов. Токопроводящие элементы, быстро разрушались взрывами, а потом медленно восстанавливались, для очередной серии взрывов.
Я был свежей головой, не обременённым чинопочитанием, знал себе цену, её постоянно пытались занизить, но это никому не удавалось. Пролетарий, может занизить только сам себя, превратившись в люмпен-пролетария, ну хотя бы, что-то украсть для начала, но это было несвойственно мне. То есть, пролетарием и люмпеном, до костного мозга я так и не стал, наверное, подвело происхождение. Мой прадед, дед и отец, не любили работать руками, всё больше головой норовили, пробивать себе дорогу в жизни. На мне природа совсем уж было собралась отдохнуть, но спираль ДНК, как пружина возвращала меня к интеллектуальному труду.
Ещё не имея специального образования я, не только занимал должность инженера, но и отлично с ней справлялся. Яркое тому доказательство, случай со швеллером, - металлической балкой имеющей профиль похожий на букву «П», с широко расставленными ногами. В качестве балки перекрытия её применяют лёжа на боку, так момент сопротивления гораздо больше. Я же нарушая все каноны сопромата, решил установить швеллер широкой полкой вверх. Потому что при монтаже конструкции, мне нужна была гарантированная устойчивость балки, в таких случаях применяют двутавр, но его не было в наличии.
Когда я монтировал конструкцию на верху, перекрывая помещение с высокими потолками, внизу пробегали люди, боясь искр от электросварки. Получалось так, что я мешал им, а они мне, кто кому больше было не определить, пока в поле зрения не попал инженер Бриль. Это фамилия такая, имеющая ни то немецкое, ни то еврейское происхождение, а может и оба сразу, я не вдавался в подробности, не собираюсь этого делать впредь. Бриль стоял внизу и разговаривал с моим начальником, о том, что я неправильно устанавливаю балки. С высоты своего положения я предложил поспорить с каждым из них на пару бутылок коньяка, отстаивая свою правоту.
Инженер Бриль сделал вид спешащего человека, и покинул поле боя, но мой начальник никак не мог уняться. Авторитет инженера механика с высшим образованием, давил на него больше чем балки швеллеров, на вертикальные стойки опор. Сам факт того, что Бриль не захотел выспорить коньяк, что бумажные швеллера доказывали мою правоту, а теоретические выкладки, - с точки зрения воздействие сил на элементарный кубик вещества, ни как не могли убедить моего начальника, который поражал меня. Потом мне в жизни много раз встречались авторитарные утверждения своей правоты, - типа: я инженер, я кандидат, я доктор, я академик. Если их упростить, то получится поговорка, - «Я начальник, ты – дурак», но разве так можно принимать технические решения.
Спор с начальником, затянулся на столько, что мне пришлось спуститься вниз, и зафиксировать наши разногласия на клочке бумаги, с указанием литража премии победившему в этом споре. Был даже описан эксперимент, выявления правоты. На стальной швеллер №5, длинной несколько метров, концы которого положены на табуреты, должен встать начальник и определить в каком положении прогиб кажется большим. Жаль, только швеллера необходимого размера не было, ни под рукой, ни под ногой. Прошло полгода, пока на первый выпавший снег привезли и скинули два длиннющих «пятых» швеллеров, в таком виде их просто не смогли занести в корпус. Эксперимент был проведён, а инженер, и мой начальник были побеждены, победил не я, а сопромат, по которому у меня до сих пор отличные знания.
Коньяк, я домой не понёс, у меня нет привычки, что-то тащить с работы, мы его достали по какому-то случаю. Получилось почти как у Христа, сначала были напитки простые до безобразия, а в финале армянский коньяк. Не могу сказать, что именно я, приучал товарищей к хорошим манерам, но со временем стало традицией, именинник угощает тортом и двумя флаконами коньяка, а товарищи обязательно скидываются на затейный ему подарок. Большую часть затейных подарков выбирал я, вот поэтому перед надвигающимся новым годом, наш начальник поручил это мне. Я решил сделать подарки настоящими сюрпризами.
Сколько начальник не просил меня открыть тайну, что будит сюрпризом для каждого члена коллектива, я хранил молчание, при моей разговорчивости это сделать было не просто. Поскольку, хранителем секрета сюрпризов был я, то на должность Санта Клауса назначили меня. Праздничного обличия, сочинять не стали, достаточно было свернуть конусом лоскут красной тряпки, товарищ который перевозил со мной балки, уже знал, где их взять.
Полгода назад, шофёр на гружёном автомобиле отказывался тронуться с места, пока мы не привяжем красные тряпки на висящие концы швеллеров. Мой товарищ, - аспирант, метался в растерянности по месту складирования металлов, пока его не поймал я. «Ты что? В коммунистической стране, не можешь найти красных тряпочек?», с негодованием спросил его я. «Вон там, у стенки стоят лозунги, которых, никто не читает, порви их не из идеологических соображений, а по нужде. Я же тебя не знамя полка прошу изнахратить, а полинялый лозунг о давно прошедшем съезде нашей родной партии», - научил я аспиранта, он оторвал, я привязал, и мы поехали. Дурную привычку взяли, в последнее время, писать лозунги, на полотнищах другого цвета, а не красного, совсем не думают о соблюдении правил уличного движения. Может быть не поэтому, но аварий на дорогах стало значительно больше.
В колпаке из бывшего лозунга с мешком из скатерти приёмной комиссии, я вышел из-за угла камеры для произведения взрывов, не скрывая лица, только после того как все стали интересоваться моим отсутствием за столом, что впрочем не мешало опрокидывать рюмки. Сначала, я наградил призом участника тотализатора, проигравшего больше всех денег, жёлтой майкой лидера, он внёс самый значительный вклад в этот праздник. Потом победительницу молодую женщину, которая, почти никаких денег, не внесла, осчастливил получением круга «хула-хуп». Все остальные подарки были намёком на то, чего больше всего не хватало у каждого члена коллектива.
Начальнику дверной глазок, чтобы лучше смотрел за всеми. Вороватому, аспиранту, Шимкевичу из Одессы, кучу замков, начиная от почтового ящика и кончая огромным амбарным замком. Пустой сосуд, похожий сразу и на графин и на вазу, несообразительному аспиранту, в котором лежала бумажка со строчками из стиха Кедрина. Сейчас уж не вспомню всех подарков, но один из них запомнился всем, это была двухпудовая гиря.
Работал у нас маленького роста, щупленький Афанасий, это не про него песня, - «…семь на восемь, восемь на семь». Он никогда ни чего не оставлял на работе, даже наоборот, что-то прихватывал домой лишнего. Вся добрая шутка заключалась в том, что все мы собрались в конце узкого коридора, смеясь, смотрели, как изрядно пьяный Афанасий, тащит теперь уже свою гирю, домой. Он ударял ей то по одной стенке, то по другой, мы кричали ему, чтобы он был осторожней, нам ещё в понедельник на работу надо было вернуться, а не к руинам корпуса.
Потом я ещё много раз был Дедом Морозом с функциями Санта Клауса, но это другие истории с пьяной Снегурочкой и Новогодней дракой, которую я свёл к минимуму, но лишился пышной накладной бороды. После очередной не новогодней драки пришлось отпустить бороду, так на всякий случай, она нравилась моей избраннице, и скрывала повреждения на лице, от внеочередной драки. Драки, в которой я не принимал участия, но стал только жертвой, буквально подставив себя, под удар, чтобы моему другу досталось меньше, а драка вернее избиение моего друга прекратилось. Это уже печальные истории, которых мне не хотелось бы вспоминать.