Глава 9. Тени исторических фантазий.
На этот раз у ворот их провожали два эльфа. Один высокий, ростом с человека, и с луком за плечами. Второй совсем крошечный и с крылышками, как у бабочки. Крылышки не ведали покоя, от чего малыш постоянно взлетал. Такая летучая судьба ему явно не нравилась, и он с завистью посматривал на лук и стрелы своего высокорослого собрата.
- Когда уже писатели договорятся на счёт эльфов и гномов? – как бы ни к кому не обращаясь, спросил Муз.
- Эльфы остроухие, гномы бородатые, - так же тихо произнесла девушка. – Только с ростом проблема.
- И с крыльями! – пропищал постоянно подлетающий на ветру малец.
- И с крыльями, - согласился грек.
Состояние последнего начинало Козорезова реально волновать. Муз стал хмурен и неразговорчив. Раньше он болтал без умолку. Теперь же, после встречи с Гомером, его было не узнать. Перспектива встречи с Пожирателем у Колыбели его, похоже, сломала. И Муза тоже это заметила. Валера обратил внимание на то, что после выхода из города Затерянных Душ, девушка старается держаться поближе к греку.
А за воротами их вновь ждал песок. Да и самих ворот не стало, едва путники переступили их порог. Оглянувшись, Козорезов увидел только всю ту же песчаную равнину. Даже вала с окопавшимся огрызком сюжета не было на горизонте.
- От чего в вашем мире такое однообразие? – спросил Валера без надежды на ответ, от занятых собою спутников.
- Ты забыл, - неожиданно ответила Муза, - в этом мире всё так, как ты себе представляешь. Лично я сейчас иду по влажной от дождя берёзовой роще.
- Это у меня, значит, такое бедное воображение?
- Это значит, что ты так расстроен, что весь мир кажется тебе пустыней.
- Но дворец Гомера мы все увидели одинаково, - ехидно заметил писатель.
- Ты так думаешь? – хмыкнула Муза. – Каким он тебе показался? Я не про призрачные ворота и колдуна в шляпе. Сам дом?
- Что-то на вроде храма Зевса, - уже осторожно, чувствуя подвох, произнёс он. – А вы его другим видели?
Девушка покосилась на мрачного Муза. Видимо ковбой и ей внушал теперь некоторое беспокойство.
- Это из той же истории, - наконец произнесла она, - от чего ты видишь свою музу представителем античного мира. Лично мне дом слепца показался пастушьей хижиной. Собственно, ты и сам слышал – он был пастухом.
Вот и верь теперь собственному зрению, подумал Валера. Для меня пески, для неё берёзовая роща. Может я, и правда, растворяюсь здесь? Он посмотрел вниз на свои волосатые ноги. По крайней мере, его халат пока не превратился в кольчугу.
- Зря он ждёт, - внезапно очнувшись от каких-то своих мыслей, произнёс Муз. – Ты не займёшь его место.
- А его сюжет? – Как-то очень резко спросила девушка.
При этих словах грек посмотрел от чего-то не на неё, а на писателя. Потом как-то неестественно рассмеялся и сказал:
- Рукописи, как правильно сказал один персонаж, не горят! Даже не написанные, добавлю от себя. Мой автор станет самым великим писателем!
- Зевс меня возьми, - выругалась девушка.
- Мне бы твою уверенность, - прошептал Валера.
Некоторое время шли абсолютно молча. Писатель изо всех сил старался с помощью воображения обратить надоевший песок под ногами в сочную траву. Но толи Муза пошутила, толи воображения не хватало – песок оставался песком. Девушка с тревогой за ним наблюдала и хмурилась. В её абстрактную головку никак не приходило мыслей, как бы поднять настроение своему возлюбленному. О чём думал – если он вообще о чём-то думал – грек, сказать не представлялось возможным. Его лицо ничего не выражало.
- Так, - не выдержала, наконец, Муза, - давайте-ка устроим привал. Вам не кажется, что пора кое о чём поразмыслить всем вместе, - она сделала ударение на последних двух словах.
- Мы же должны торопиться, - без особого, правда, энтузиазма, произнёс Козорезов, но всё ж таки послушно остановился.
Грек тоже остановился, но ничего так и не произнёс.
- Садитесь, - предложила девушка.
Все трое сели. Девушка опустилась на колени по-японски, Валера, сложив ноги по-восточному, Муз присел на корточки. Так образовался живописный кружок – джинсово-кожаная дама, смуглый мужчина в белом хитоне и молодой человек в банном полосатом махровом халате на голое тело.
- Вам обоим не кажется, - начала Муза, заметив, что никто другой инициативу проявить не спешит, если вообще желает, - что прежде чем соваться в Колыбель к этому пресловутому Пожирателю…
- Я бы теперь назвал это место Логовом, - горько усмехнулся писатель.
- … нам надо разобраться с имеющимися на этот момент в наших руках сведениями и разработать план действий?
Поскольку оба её спутника продолжали упрямо играть в молчанку, развивать тему вновь пришлось ей же.
- Что мы теперь знаем и чего не знаем?
Она поочерёдно посмотрела вначале на ковбоя, казалось полностью ушедшего в созерцание собственного внутреннего мира, а затем на Валеру. Тот, по крайней мере, смотрел на неё, что уже было не плохо.
- Мы теперь точно знаем, куда уходят сюжеты, и что там с ними происходит.
- Но не знаем, почему они уходят, - подал голос Козорезов.
- И с чего ты решила, что мы знаем их судьбу? – неожиданно очнулся грек.
Обрадованная и вдохновлённая уже тем, что обоих, наконец, удалось привлечь к разговору, Муза принялась бодро развивать успех.
- Не думаю, что нам так важно, почему они уходят, - предположила она, - если мы знаем конечную точку пути. А то, что с ними там происходит… разве не рассказали автору тот несчастный, не дожёванный лысый, и нам всем в Городе Затерянных Душ?
К её удовольствию, спутники окончательно очнулись и всё активнее принялись обсуждать создавшееся положение. Они спорили с ней, но того девушка и добивалась. Спор воспламеняет сознание и побуждает к работе разум. Помимо всего, в споре, как общеизвестно, рождается истина.
- Э-не! Нам вовсе не безразлично, что вынуждает сюжеты бросать своих муз и авторов и отправляться на заклание, если мы сами собираемся приблизиться к логову Пожирателя! – возразил оживившийся Валера.
- И от чего мы решили, - вторил ему Муз, - вернее сказать, почём мы знаем, что сюжеты там гибнут?
- Но лысый же рассказал..
- Лысый рассказал мне только, - подхватил мысль грека Козорезов, - что он сумел сбежать. И только это объективно. А его слова про «отъели» чисто его субъективное ощущение.
- Может у них там внеочередной Вселенский Слёт Сюжетов, - выдвинул предположение грек, - или курсы повышения качества! Почём нам знать?
- Но мы хотя бы знаем о существовании некоего «Пожирателя», который за всем этим стоит, - не сдавалась Муза. – Кроме того, я думаю, все по-прежнему согласны, что сюжеты надо вернуть?
Все закивали.
- Короче, мы, как и раньше, знаем, что ничего не знаем, - весело подытожил грек, - и как те аргонавты, продолжаем идти к известной цели без всякого понятия о препятствиях и испытаниях, которые нам предстоят.
И все трое дружно рассмеялись.
Подобный исход их маленького совещания ничуть не обескуражил, и уж тем паче не расстроил Музу. Главная цель оказалась достигнутой – боевой дух и хорошее настроение вернулись, на покинутые было места.
- А далеко ли до этой дороги исторических фантазий? – поинтересовался приободрившийся Козорезов.
- Не думаю, - немедленно ответил, уже оказавшийся на ногах грек, указывая рукой куда-то вдаль.
Также поднявшись, и Валера, и девушка, обнаружили почти на горизонте вьющуюся ленту дороги. Она казалось, шевелилась. Примерно так выглядит муравьиная тропа, если смотреть на неё с некоторого расстояния.
С той огромной скоростью, с которой писатель и его музы способны оказались передвигаться в этом мире, они уже через несколько минут с интересом наблюдали это движение, располагаясь в непосредственной близости. На этот раз они облюбовали невысокий холмик метрах в десяти, на котором, совершенно неожиданно для себя, Валера обнаружил пару кустиков чахлой травки, торчащих из песка. Видимо его усилия всё же дали некоторые, так сказать, всходы. Он некоторое время любовался ими, от чего, как ему показалось, травка даже начала приподниматься и наливаться сочными красками, но тут до него донеслось невнятное ворчание грека, и вполне отчётливый полный возмущения возглас Музы:
- Ну, нет, что за чушь!
С сожалением покинув свой оазис, он присоединился к остальным наблюдателям. И принялся высматривать причину их недовольства.
Сам Козорезов очень любил историю. Он даже несколько сезонов отработал на раскопках, нанимаясь на лето рабочим в археологические партии. А в путешествиях по миру в первую очередь интересовался не стоимостью лежаков на местных пляжах, а историческими достопримечательностями и музеями тех мест. Он с удовольствием читал труды древних философов, хорошо знал основные события и даты мировой истории. А уж историю родной страны мог бы, пожалуй, сам преподавать в школе.
От этого он не любил читать художественную литературу на исторические темы. Что уж говорить о кино. Теперь, взглянув на дорогу, по которой шествовали сюжеты, он только лишний раз убедился в своей правоте.
Мимо, как раз, проплывал сюжет, описывающий досуг Александра Македонского в покорённой Персии. Царь возлежал на коврах, а перед ним извивались в танце стройные девушки в бикини, прозрачных шальварах и с прикрытыми лицами. В отличие от Валеры, Александр явно получал от танца удовольствие.
- Как тебе красотки? – усмехнулся Муз.
- Вполне, - согласился писатель. – Их автор, вероятно, проводит вечера в стриптиз барах. Только к чему тогда писать о столь далёкой истории, если все твои знания о ней ограничиваются безграмотными фильмами и представлениями в соседнем кабаке.
- От чего же так? – откровенно подначивая, спросила его Муза. – Александр и по возрасту подходит, и рабыни перед ним танцевали.
Валера взглянул на улыбающуюся Музу.
- Ну, уж ты-то была там, и должна помнить. В то время не существовало ещё нижнего белья, даже простых трусов, не говоря уж о бикини, - ответил он ей в тон. – А первое подобие бюстгальтера и вовсе изобрели только в Римской империи, да и то далеко не сразу. Так что эти девочки должны танцевать перед царём либо голыми, либо в одних набедренных повязках.
- Хочешь, я тебе потом так станцую? – девушка игриво подвигала бёдрами.
Но Козорезов никак не мог успокоиться, ибо из него, как говорится, попёрло. Вся его неприязнь к произведениям, претендующим на историческую достоверность и их создателям, вырвалась, наконец, наружу.
- А что это за прикрытые лица? – возмущался он. – С чего бы рабыням закрывать лица от своего хозяина? Не говоря уже о том, что женщины даже свободные тогда ещё не были скованными догмами, не родившейся религии, и лиц не закрывали.
- Во даёт! – восхитился грек.
Танцовщицы давно уплыли в сторону Колыбели, а Валера всё кипятился, как забытый на плите чайник. А едва он начинал остывать, как Дорога преподносила очередной повод, словно кто-то специально подбрасывал дров в топку.
Теперь мимо шли пешие и конные, в шкурах, кольчугах, латах, а то и с голыми мускулистыми торсами героические воины всех времён и народов. Лица у них всех выражали суровую решимость умереть, не посрамив чести, в ближайшем же сражении. С жёнами и возлюбленными все они, похоже, уже попрощались, а с врагами собирались встретиться в ближайшем будущем, перебив попутно десятки и сотни их приспешников.
- Кто мне ответит, - вновь взвился Козорезов, - кто из авторов первым додумался поместить меч воина у него за спиной? Это же не карабин! Ладно ещё в фэнтази фильмах ради придания большей брутальности образу героя. Но в произведениях с претензией на историческую реалистичность! Ни в одну эпоху, ни в одной стране мира меч не вешали за спину!
Спутникам разбушевавшегося писателя становилось уже не до смеха. Они с ужасом представили себе, что начнётся, если на Дороге появятся сюжеты про средневековую Европу. Чистенькие, одетые в выглаженные камзолы от кутюр хорошо пахнущие бароны, образованные на столько, что между охотами и дуэлями пишут стихи прекрасным дамам. Это при том, что в действительности абсолютное большинство из них были тогда совершенно безграмотными. Одежда, хранившаяся сложенной в сундуках, выглядела соответственно, за неимением утюгов. И даже короли мылись не чаще пары раз за всю жизнь.
- А где их щиты? – не успокаивался, тем временем, Валера. – Конечно, щит мешает разглядеть стройность и мускулистость фигуры, но верить в то, что воин, хоть древнегреческий, хоть римский, хоть европейский ходил в бой с одним мечом – абсурд!
Спутники писателя переглянулись.
- Пора его отсюда уводить, - с тревогой произнесла Муза.
- Это точно, - согласился грек. – Благо здесь сюжеты двигаются медленно, промежутки между ними значительные, а Дорога не широкая. Переправимся все вместе.
Дружно подхватив, продолжавшего разгорячённо возмущаться Козорезова под руки, они силой потащили его на противоположную сторону. Им пришлось отвести его метров на пятьдесят и усадить на подвернувшуюся кстати кочку спиной к Дороге. Только тут им удалось перевести дух. А верная Муза ещё и привела в относительный порядок своего героя, расправив на нём многострадальный халат и пригладив волосы.
- Ему бы в критики, - подумала она вслух. – Видел, как распалился!
- Критиками, как и редакторами, становятся чаще всего несостоявшиеся писатели, - ответил ей Муз, - а мой автор скоро станет Великим писателем!
- Наш автор, - поправила девушка.
- Поздно спохватилась. Ты его оставила… как автора, - быстро добавил грек, заметив недобрый блеск в глазах спутницы. – Так что к нашей грядущей славе не примазывайся. Он только мой автор.
Какая слава, какое величие, думал меж тем, остывший Валера. Сижу почти голый посреди пустыни невероятного мира в странной компании, разговариваю с миражами, и гоняюсь за сюжетом, которого даже не помню. И что самое удивительное, отметил про себя он, ни есть, ни пить до сих пор не хочется. Может и я уже стал абстракцией. Может и впрямь предстоит сменить Великого слепого на посту мэра Города Затерянных Душ. Чем не карьера для писателя-неудачника.
Тут он, наконец, обратил внимание, что пока он предавался своим невесёлым мыслям, перепалка между его спутниками дошла до стадии «да, ты кто такой?». Оба стояли боком к нему и лицом друг к другу. Девушка, уперев руки в свои джинсовые бока, а грек, гордо сложив их на груди. Ещё с минуту послушав их, Козорезов коротко произнёс:
- Брэк.
Муз тут же опустил руки и сделал шаг назад. Однако Муза, похоже, отступать не собиралась.
- Что? – переспросила она, повернувшись лицом к писателю. – Ты слышал, какую чепуху он несёт? Это, оказывается, он из тебя писателя сделал!
- Сделает, - поправил тот.
- Сделает, - поправилась Муза.
- Великого!
- Не, ну ты это слышишь!
- Стоп! - рявкнул Валера. – Прекратить. Довольно! На минуту отвлечься нельзя – сразу собачиться начинаете.
Девушка обиженно поджала губы, считая себя невинно пострадавшей за правду. Грек же, хотя и отвернулся, но на его губах играла победная улыбка. Ведь автор официально не поддержал ничью сторону, а значит, фактически, как он полагал, оказался на его стороне.
- Всё, перекур окончен, - произнёс Козорезов уже спокойным голосом. – Пора добраться уже до пресловутой скоростной магистрали. Не терпится мне с этим Пожирателем поближе познакомиться.