Глава 32
И снова долина смертной тени
Недавно меня пригласили к умирающей. Это была женщина лет пятидесяти, но от худобы она казалась совсем молодой. Русоволосая, ясноглазая, с живым чуть звонковатым голосом. У нее был рак, видимо, в последней стадии, потому что постоянно увеличившаяся печень выдавила живот вперед, и если бы не знать, то ее можно было бы принять за беременную на последнем месяце. И поведение ее было похожим на поведение будущей роженицы: живот мешал, и его все время нужно было «укладывать», и придерживать. Звали ее Еленой.
И вот, что поразило меня: она была совершенно спокойна и даже шутлива. При разговоре выяснилось, что больна она несколько месяцев, что лечилась народными средствами, что от химиотерапии отказалась, и что принимает болезнь, как волю Бога, который ничего не по силам не дает. Все это говорило о том, что она из верующих. Так и оказалось: Елена была христианкой-баптисткой.
Оставим рассуждения о принятых ею решениях пока в стороне. Передо мной ходила, сидела, лежала женщина, которая удивительным образом была исполнена жизнью до краев. И дело не в том, что она, говоря, что идет в Вечность, проживала каждую оставшуюся минуту как дар. Нет, напротив, «земное» ее уже не касалось, как касается каждого здорового человека. Она просто терпеливо ждала «своего времени».
Мы заговорили о смерти и между нами не было недоговоренности и страха, которые присутствуют между умирающим и его близкими. И я поняла, что меня пригласили специально для того, чтобы она смогла выговориться до конца; и наша беседа носила характер не исповеди, но я бы сказала завета.
- Почему вы не согласились на «химию», ведь она бы замедлила те процессы, которые происходят так стремительно?
- Я не захотела. Понимаете, Алис, рано или поздно все пришло бы к одному концу, месяц-два, полгода, год… Что бы изменилось? Мне интересен сам ход событий, потому что я смерти не боюсь. Я не пошла против воли Бога. Если Он так решил, значит, быть посему. Когда-то, в детстве мне была показана Вечность, и всю жизнь я помнила то состояние и потом не боялась смерти. Я родилась в верующей семье, и наша вера не умом принятая, но впитанная с молоком матери, позволяет чувствовать Бога в своем сердце. А молитва, словно нектар, словно в молитве я разговариваю с Отцом Небесным, любящим и милосердным.
- Но, Лена, разве любящий Отец желает, чтобы его дитя мучилось?
- Это ли мучения? Алис, у меня даже болей нет. Мне просто тяжело. Пришел мой срок возвращения Домой и я испытываю радость вместо горя. Дети выросли, мужа нет, не осталось ни одной причины для того, чтобы здесь остаться. Я чувствую, что вы понимаете, о чем я говорю. Сейчас, когда я иду долиной смертной тени, как сказал Давид, мне не страшно, потому что Отец ведет меня за руку, о чем я могу горевать?
- А дети, которых вы оставляете здесь, внуки?
- Поверьте, Алис, всему свой срок. Они крепко стоят на ногах, и я не хочу стать обузой для них, отяготить их жизнь. Нет, это лучшее решение, которое может быть для всех. Все равно – исход один.
- Как у вас на душе, Елена? Что вы чувствуете?
- Мир и покой. Когда я узнала, что болезнь неизлечимая, я приняла, ее и мне стало легко. Представьте себе, Алис, если бы я не знала, что моя душа бессмертна, тогда бы я цеплялась за каждый грядущий день. Цеплялась за жизнь. Но я с рождения знаю, что мы – не тело, не разум, не эмоции, не привязанности. Мы – Божьи Души, которые пришли сюда, чтобы исполнить свое предназначение и уйти назад, Домой, туда, откуда пришли. Люди забывают о том, что они – Души.
- Лена, а как вы видите свое посмертное существование? Что будет там, за порогом?
- Нас с детства учили, что мы – Дух, Душа и тело. Тело уйдет в землю, Дух пойдет к Отцу, а Душа – на суд. Ведь Душа – это поле брани между Духом и плотью. Надо так прожить, чтобы Душе легче было пройти суд и вернуться к Духу очищенной.
- А вы не боитесь суда божьего?
- Нет, ведь Он судит меня здесь, сейчас, этой болезнью…
Мы замолчали. Она думала о своем, а я сожалела, что это таинство угасания твориться в тишине опрятной комнаты, и лишь я стала невольным свидетелем столь возвышенного принятия смерти. Пришла на ум мысль, что хорошо бы записывать на камеру каждый прожитый Еленою жизнь, чтобы запись могла стать примером для людей, живущих обыденной жизнью. Для Елены было важным не само мое присутствие и утешительные слова, но ей хотелось передать свое состояние тому, кто сможет понять до конца ее состояние. Ей хотелось наставить меня «в жизни и смерти», передать свой опыт веры, надежды любви. Соединить меня с Богом, пробудить Душу. И по ее разумению, не я ей нужна была в этот момент, но она мне как свидетельство милости Господней, творящий благой суд на земле.
- Да, да, - словно услышала она мои мысли. - Именно благой суд! Представьте, если проходить мытарства в аду? Господь претерпел большие муки на кресте, Он нас всех искупил своей кровью, но мы, забыв о Душе, грешим вновь и вновь… А я, когда буду отходить скажу: «К тебе, Господи, возношу душу мою!» И теперь молюсь, чтобы Он указал мне Пути свои, научил меня стезям своим, чтобы направил меня на истину свою и научил меня, ибо Он – Бог спасения моего…
Видно было, что разговор утомил ее, но то, что я назвала бы духом, был стоек и силен. Он не хотел прощаться со мной, хотел говорить и говорить.
Сын подал знак, что пора прощаться. Я с сожалением и неизреченной любовью положила свои руки на ее руки. Они оказались теплыми и как бы пульсирующими, и казалось, что так бьется пульс в каждом месте ее выраженных худобою вен. Она улыбнулась светлой улыбкой встречного сожаления:
- Мы уже больше не увидимся, Алис. Мне осталось недолго ждать. Не приходите больше, но запомните, что я вам говорила. Господь уже зовет меня, я слышу этот зов. Вспомните, дорогая, что вы – Божья Душа, отыщите ее в себе, пробудите от сна и живите по заповедям Господа и Отца небесного. Прощайте, и да благословит вас Бог.
Я вышла на улицу, уже горели фонари, осенние листья шуршали под ногами прохожих. В душе было ощущение, что я побывала на встрече с ангелом небесным. И разве мало было тех, кто уходил как Елена? Среди них были русские старцы, жившие в монастырях и умиравшие в кельях. Были и восточные учителя, которые отказывались от лечения уходили в самом конце через махасамадхи . Такими были Рамакришна, Шри Рамана Махарши…
Нет, неисповедимы пути Господни. Мы все знаем, что жизнь и смерть это точки входа и выхода. А между ними дорога Домой, каждый день, каждый час, минута, секунда приближает нас к неизбежному концу нашей командировки на Землю. И снова в памяти всплывают слова псалмопевца Давида: «Кто взойдет на гору Господню, или кто станет на святом месте Его? Тот, у кого руки неповинны и сердце чисто, кто не клялся душою своею напрасно и не божился ложно, - Тот получит благословение Господа и милость от Бога Спасителя своего…»