Ностальгия c гастрономическим акцентом

               
       Разверзлись хляби небесные. Ночью у нас в подмосковном поселке К. была гроза, а сейчас, утром – льет как из ведра. Да с ветром. Задувает так, что по старым стеклам окон текут потоки воды. Опять не удастся сходить в магазин за отбивными на косточках для мужа, который до них великий охотник. Однако природа в это дождливое и холодное лето благоденствует. В середине июля на листьях и траве нет еще тусклой патины, а цвет зелени радует весенней свежестью.
 
       Поселок наш стоит в густом сосновом бору, на гигантских отложениях чистейшего песка, образованных на месте древнего девонского моря, так что наводнение нам не грозит, а комары в такие холодные ночи не выживают. Природа благоденствует, но в мире чувствуется напряжение.  Захотелось вспомнить былое, которое видится таким умиротворенным…

       Начало восьмидесятых. Скудный быт тех лет сегодня почти забыт нами. Неплохо бы вспомнить, как жизненные обстоятельства прожитых лет сформировали у нашего поколения устойчивую привязанность к «доставанию» продуктов, готовке и кормлению семейства.
 
       В те времена в нашем поселке было несколько магазинов и палаток. Продуктовый магазин  «московского снабжения» под названием «синенький», по цвету его стен, находился напротив гигантской помойки у железнодорожной станции.

       В этом магазине предлагался, мягко говоря, ограниченный набор продуктов и имелось два отдела – бакалея и гастрономия. В бакалее продавался сахар, соль, крупы, подсолнечное масло, печенье и конфеты.
 
       Все «разнообразие» продуктов в гастрономии  можно легко перечислить. Сливочное масло, сосиски (один вид), колбаса вареная докторская без жира или любительская с жиром, сметана (принести банку), сыр (один сорт), кефир в стеклянных полулитровых бутылках с зеленой крышечкой из плотной фольги и молоко в таких же бутылках, но с белыми крышечками, иногда творог. Все продукты заворачивались в серо-коричневую грубую бумагу, изготовленную из самого, что ни на есть вторсырья.

       Отделы представляли собой два крошечных прилавка, расположенных под прямым углом друг к другу. Пробившись к ним сквозь плотную толпу покупателей, нужно  было взглянуть на имеющийся товар, прицениться, встать в длинную, завёрнутую в плотный клубок из-за весьма ограниченных размеров магазинчика, очередь в кассу и пробить чек на товары.
 
       Касса помещалась в той же комнатушке. Кассиршей была вечно пьяненькая, но всегда добродушная, веселая, остроумная, пышнотелая и толстогубая тётка, которая никогда не обсчитывала ни магазин, ни покупателей и работала с исключительной сноровкой. Возможно, в ней погибла вторая И.Грекова,  она же Е.Вентцель.

       Затем с  чеком  пробирались к прилавку и вставали в другую очередь - к продавцу, отпускавшему  товар. Весь процесс занимал в благоприятных условиях минут 15-20, но это только в случае, когда в продаже было два-три вида еды и обязательно не в часы пик. В противном случае стояли час и даже полтора. Развлечения – чтение книг и газет, болтовня с соседями по очереди, для некоторых – переругивание.

       Все продукты были неплохого качества, но появлялись в продаже ни в коем случае не все сразу. Поэтому среди хозяек самым распространенным словом было  «завезли»:
 – А сметану сегодня завезли?

       Мясо, обязательно с костями и жилами, продавалось в отдельном окне магазина на улице пару дней в неделю. Очереди – ужасные. Мясо по качеству как современные суповые наборы. Нормальное мясо (не из одних же костей состояли коровы при их заклании) расходилось по близким людям и местной элите. Зато цены за эту прелесть известны раз и навсегда.
 
       С другой стороны железной дороги был большой двухэтажный магазин «районного снабжения», то есть с ассортиментом еще менее разнообразным. Зато туда привозили чудесный хлеб, всегда горячий, и продавалась разная мороженая рыба, в те времена очень дешевая, и рыбные консервы. Все весьма неплохого качества. На втором этаже располагались, как тогда говорили, промтовары: хозяйственные товары, мебель, ткани и даже имелась раскроечная.
 
       Рядом с этим магазином стоял баракообразный овощной магазин, где всегда было мрачно, пахло землёй и гнилью. Здесь продавались основные овощи, соленья, соки в литровых и трехлитровых банках  и прочее народное  за совершенно бросовые деньги. За овощными и фруктово-ягодными изысками – на рынок, где можно было  купить сезонные овощи, фрукты и ягоды сравнительно недорого и в розлив прекрасное натуральное красное молдавское молодое вино за смешные деньги.
 
       Совхозное молоко по утрам покупалось аборигенами и дачниками тут же у станции, в одной из маленьких палаток, отстояв гигантскую очередь. Молоко  привозили в громадных бидонах, сразу после сепаратора, но его следовало обязательно кипятить, о чем предупреждал выцветший плакат на палатке « Во избежание серьезных заболеваний…».

       Накормить – это святое, но власть позаботилась и о нашем образовании, поэтому в поселке был большой книжный магазин, хотя выбор книг в нем был довольно беден. Сейчас от него и следов не осталось. Вместо него в несколько облагороженном здании какое-то время бытовал странный гибрид ресторана с жилым домом, где «могут оказать психологическую консультацию».  Недавно на нем появилась огромная вывеска «Похоронный Дом», приведшая обывателей в некоторое смущение. Впрочем через некоторое время вывеска исчезла…

       Палаток самого разного назначения около станции было множество. В них, как правило, сидели пожилые инвалиды Отечественной войны, которым была разрешена индивидуальная трудовая деятельность. В одной палатке можно было заделать дырку в кастрюле или чайнике (ни в коем случае не выбрасывались!), это называлось «залудить», и купить разные полезные мелочи.
 
       Керосин, тогда еще очень популярный в малых городах и поселках, продавался в отдельной палатке. В другой палатке можно было починить обувь. Хозяином там был колоритный мужик – огромный, с крупной красивой головой, мощным торсом. Густые седые волосы всегда аккуратно подстрижены ёжиком, руки красивой формы. Сияли в полутьме лавки его яркие, нежно голубые, умные глаза.
 
       У него не было обеих ног. Зато имелись средства передвижения – инвалидная коляска и машина. И то и другое в те времена большая редкость. Дядька был геройский. На майские праздники его военный офицерский китель был сплошь завешан наградами. Он продержался дольше всех инвалидов - до конца 80-х.

       Чинил обувь идеально, за очень небольшие деньги, никогда не давал квитанций, никогда ничего не путал – только сверкнёт своими пронзительными очами и сразу оттолкнётся от прилавка, подкатит к стеллажу с починенной обувью  и уже протягивает тебе, улыбаясь, твою обувку, а то и две, и три, в обновленном и починенном виде. С детской обуви денег не брал. Со временем обзавелся подмастерьем, так как качество работы было прекрасным, и люди приезжали издалека.

       Была еще одна палатка, которую держали, по слухам, не то ассирийцы не то есиды, от щедрот власти, как угнетенные в прошлом и, конечно, не в СССР малые народы, получавшие патент на частную торговлю и работавшие на ниве чистки обуви по всей России. Они, стойкие, держались даже и в 90-е годы, но все же канули в Лету.

       Некоторые палатки жили какой-то своей сомнительной жизнью. Однажды рано утром, придя за молоком, мы с сыночком увидели двух молоденьких, бравых милиционеров в новой с иголочки форме, стоявших по обе стороны от торчащих между палатками инвалидов босых, закорузлых ног. Народ останавливался.
 
- Проходите, проходите. Что, покойников не видели?

Люди говорили - разборка блатных. Почти в каждой семье кто-то сидел, а 101 километр был местом высылки.
 
       Многие местечки славились своими «традициями» и имели свои «династии» еще со старых времен. Эти умельцы рассматривали дачи, как свои угодья, и в период с октября по апрель обчищали их до последней тряпочки и ложечки, если дачники их оставляли, поэтому весь скарб осенью полагалось возить с дачи в Москву и возвращать снова на дачу весной. На рынке и «с рук» возле железнодорожной станции желающие могли  за копейки разжиться всяким домашним добром нерадивых дачников – одеждой, обувью, велосипедами, радиоприемниками…

       Однажды, милиция задержала, что само по себе было чудом, такого чистильщика дач на месте преступления. К нашим соседям зашел участковый и попросил их стать понятыми. Отвезли всю компанию в поселковое правление, где составили протокол о задержании воришки. Он искренне недоумевал. За что? На зоне он купил карту  поселка, где были обозначены дома, в которых живут люди только в летний сезон. Картой он пользовался неоднократно, она правильная. А полез он в дачу, где никто не живет и летом. Так какая же это кража, если он взял то, что никому не нужно? Дело, как видите, было поставлено на поток.

       И вот году в 80-м, в такой же пасмурный как сегодня летний день, лил такой же, как сегодня бесконечный дождь. Ходить по улице было невозможно. Но мы с сыночком со скуки решились. Оделись в прозрачные голубые бесформенные плащи до пят, взяли зонтики, сумки и авоськи, банку для сметаны, бутылки на обмен, и пошли в магазины, понадеявшись на то, что ходить по нашим грунтовым дорогам было трудно, и люди сидели по домам.
 
       Были мы вознаграждены сторицей. Случился счастливый «завоз» товаров во все магазины, мы закупили абсолютно все, что хотели, а хотели все, что могли донести, потратив на это не более 5 минут на магазин. Плотно набитые сумки мы, мокрые и счастливые, доволокли до дома и славно попировали. Радость была и вечером, когда пришёл с работы наш отец.
 
       Счастливый день.