Яркое солнце ослепительно бликовало на снегу и окнах. Безоблачное небо, как бескрайнее море, глубокой синевой расстилалось до самого горизонта. Тёплый солнечный свет шёл в контрасте с крепким морозом, кусающим за нос и щёки, в то время, как чистоте неба противопоставлялись улицы, заваленные мусором и брошенными машинами. Невысокие дома были отмечены ожогами пожаров.
В тишине несвойственной крупному городу оглушительно громко раздавался хруст снега под двумя парами ног. По улице, постоянно озираясь, шли двое мальчишек, на вид десяти и пятнадцати лет. Оба в пуховых куртках, шапках и с рюкзаками за спиной.
Выйдя на улицу рано утром, они успели основательно замёрзнуть – из носа постоянно текло, их щёки раскраснелись, а пальцы в перчатках начинало покалывать.
Младший, семенивший впереди, ткнул пальцем на большой жестяной лист, у одного из подъездов:
- Были! Железный квадрат.
- Да, – ответил второй. – Нам в следующий.
Мальчишка опустил руку и поспешил вперёд. Куртка и шапка были ему несколько велики и придавали движениям нелепый вид, делая его похожим на ходячую вешалку. Рюкзак на спине постоянно сползал почти до колен и мальчик, пытаясь его поправить, каждый раз подпрыгивал. Шмыгая и оправляясь, он, как ему казалось, незаметно оглядывался назад, проверяя где идёт старший и ускорял шаг, если расстояние между ними сокращалось.
Они подошли ко входу в четырёхэтажное здание, в окне которого висела грязная простыня. На ней всё ещё можно было различить надпись чёрной краской: “Где правительство?”
Старший, свесившись через перила, сперва заглянул в ближайшее окно. Затем осторожно подошёл ко входу. В темноте коридора виднелось с полдюжины дверей, лестница на второй этаж и привычный мусор из брошенных вещей бывших жильцов, колясок и коробок гуманитарной помощи.
Он обернулся к покорно, но нетерпеливо, ожидающему его команды младшему.
- Как обычно, Марк: тихо и осторожно.
- Я помню, – с готовностью отозвался тот.
- “Я помню”, – передразнил старший и смахнул Марку шапку на глаза.
- Эй.
Они вошли внутрь и тишина мгновенно стала ещё вязче. В нос ударил приторно–сладкий запах. Неприятный, но не настолько, как запах, что теперь шёл из канализаций. После залитой солнцем улицы мрак коридора был практически непроницаем. Мальчишки шли вдоль стены наощупь, давая глазам привыкнуть, замирая каждый раз, когда под ногой раздавался внезапный хруст.
Безуспешно пытаясь поворачивать ручки, они прошли вдоль одной стороны – все двери оказались заперты. На противоположной поддалась первая же дверь, но когда в открывшемся проёме показалась крыса и что–то очень похожее на человеческую руку, старший отпрыгнул и на вторую попытку уже не решился.
- Ты чего? – спросил младший.
- Ничего. Пойдём наверх.
Этаж выше выглядел куда привлекательней. Многие двери были открыты – в коридор попадал свет из окон квартир и воздух, казалось, был чище. Мальчишки переглянулись.
- Хотя бы что–то тут должно быть, – обнадёжил брата старший и, увидев, что это не сработало, добавил: – Спорим, я найду больше?
- Нет, я! – принимая вызов, выкрикнул Марк, за что тут же получил подзатыльник.
- Тише, ты.
- Прости, Том.
- Бестолочь. Пошли вон в ту.
“Сам бестолочь”, тихо проворчал младший и, оправив, сбитую на лоб шапку, пошёл следом.
Старший осторожно отворил дверь и заглянул внутрь. В квартире царил беспорядок, но беспорядок хороший. Вывернутые ящики и разбросанные в спешке вещи, но при этом целая мебель и техника – следы бегства, а не мародёрского разбоя.
Том зашёл внутрь и пропустил Марка.
Напряжённые, они замерли у порога, вслушиваясь в тишину оставленного жилища. Не гудел холодильник, с улицы не доносились крики детей и гул машин, молчал телевизор. Заворожённые течением мириады пылинок сквозь плотные лучи света, они никак не могли принять какой же в действительности бывает полная тишина. Каждый из них старался произвести хотя бы какой–то звук: тихонько шаркнуть ногой, кашлянуть, потянуть носом – лишь бы убедиться, что со слухом всё в порядке.
- Кажется, никого, – прошептал Том.
Марк согласно кивнул и оба снова стали осматривать квартиру, но уже не в поисках угрозы, а надеясь найти что–нибудь полезное. Глаза Тома загорелись, когда его взгляд наткнулся на чулан недалеко от входа. Оглянувшись на младшего, он понял, что Марк совершил ту же находку. Оба, не сговариваясь, заторопились к чулану. Стараясь не шуметь, но ещё больше, стараясь не пустить друг друга вперёд, они добежали до комнатки. Марк в последний момент попытался оттолкнуть Тома, но безуспешно и старший с лёгкостью достиг цели первый. Загородив проход в чулан, старший продемонстрировал язык и показал жестом “проваливай”. Марк насупился, но тут же принялся за новые поиски с утроенным рвением.
Наградой победителя небольшого забега стали несколько бутылок воды. Похоже, хозяева думали переждать, начавшие разворачиваться год назад, события дома. Сделать запасы, немного затянуть пояс и лишний раз не выходить вечером на улицу. Когда в телевизоре вместо желаемого “ситуация нормализовалась” пропал сигнал – жильцы решили бежать. И вышли в совершенно иной мир. Который не отпустил их обратно.
Том вынул из кармана раскладной нож и, аккуратно выдвинув лезвие, вскрыл упаковку. Сбросив с плеча рюкзак, он начал складывать внутрь бутылки, попутно разглядывая остальное содержимое чулана. Коробки с обувью, полки с носками и ремнями, груда сломанных вешалок. Не смотря на свою и без того удачную находку, Том слегка расстроился, что в тени не скрывался ящик с консервами или хотя бы несколько банок газировки.
Грохот бьющейся посуды заставил его подскочить. Том выскочил из чулана и увидел Марка, стоящего со смесью горечи и страха в глазах.
- Том, – начал он извиняющимся тоном, – я почти дотянулся…
- Тихо, – моментально шикнул старший.
Марк послушался.
Отпрянувшая от громкого звука тишина медленно втекала обратно в комнату. Том снова стал слышать стук своего сердца, чуть более быстрый, чуть более обеспокоенный. И чем больше он вслушивался, тем отчётливей слышал удары – к удивлению, всё более сильные и громкие.
Взглянув в полные теперь уже одним лишь страхом глаза Марка, Том понял, что гулкие удары издавало не его сердце.
- Бежим! – закричал он и бросился к двери.
Марк наклонился за рюкзаком, оставленным у кухонного стола, запутался в лямках и широких рукавах. Привычным движением поправив съехавшую на глаза шапку, он поднял глаза и понял, что остался в квартире один.
- Том, подожди! – закричал он на бегу, выскакивая на лестничную площадку.
Том стоял у лестницы, одна нога на ступеньке.
- Да брось ты его! Шевелись!
- Подожди! – отчаянно повторял Марк, теперь на ходу пытаясь сбросить лямки, не потеряв при этом куртку.
- Эй! – донеслось с третьего этажа.
Мальчишки обернулись на окрик. На ступеньках показался мужчина лет сорока. Куртка хаки в грязных пятнах и порезах, с торчащим из них утеплителем. Под покрытым густой щетиной подбородком висела маска с изображением перечёркнутого круга. Маска и щёки человека были покрыты багровыми пятнами, словно, тот недавно ел вишнёвое варенье. На ногах – тяжёлые ботинки на шнуровке.
- Стоять! – заклокотало из глотки будто бы набитой щебнем.
Благодаря повторному оклику, замершие было мальчишки вышли из транса и ринулись вниз по лестнице. Том перескакивал через несколько ступеней. Марк прыгал следом, повторяя “подожди”. Он пытался удержать сползающую шапку, рюкзак и куртку, споткнулся о последнюю ступень и растянулся на полу.
- То–ом! – закричал младший и в тот же момент в сантиметре от его головы приземлились тяжёлые ботинки.
Его подняло вверх, левую руку рвануло и обожгло, и младший испугался, что лишился её. Мародёр так сдавил и вывернул предплечье, что Марку пришлось встать на цыпочки.
- Попался, крысеныш, – прорычал ему в ухо мужчина.
И тут же ослабил хватку и заорал так, что младший на мгновение оглох, а в следующую секунду опять оказался на полу. Он увидел, что рядом стоит Том: раздутые ноздри, играющие желваки, бешеные глаза – Марк никогда не видел брата в такой ярости, даже когда серьёзно доставал его и получал особенно сильные тычки.
Том стоял с пустыми руками – нож, которым он ударил мародёра, торчал из предплечья мужчины. Старший лишь на мгновение отвлёкся, чтобы посмотреть на брата, но этого хватило, чтобы пропустить удар. Кулак пришёлся неточно – вскользь по скуле – но мальчишку всё равно порядочно тряхнуло, и он отлетел к противоположной стене.
- Сука! – взорвался мародёр.
Ребёнка едва ли можно было считать серьёзным соперником. Тем более, когда он лишился оружия. Поэтому мужчина в тяжёлых ботинках не торопился со вторым ударом и позаботился, чтобы тот попал точно в цель. Хрустнул нос и Том закричал.
Третий удар бандит нанёс ногой в грудь. Старшего тряхнуло и он провалился куда–то назад, на мгновение подумав, что чудовищный удар пробил им стену дома. Вспышки боли прокатились по всему телу. В голове гудело, во рту отчётливо ощущалось железо. Очагов боли было так много, словно он оказался под бетонной плитой. Зрение расфокусировалось, но он понял, что лежит на полу квартиры, дверь в которую вышиб своим телом.
Воздух с хрипом врывался в лёгкие. Тому казалось, что он оглох и в то же время, голова раскалывалась от невыносимого шума в ушах. Он не почувствовал, но по штанам растеклось тёмное пятно.
Старший увидел, что он не один – у входа лежало чье–то бездыханное тело. Синее лицо, впавшая грудь и красные следы крысиного пиршества. “Я тоже останусь здесь лежать”, промелькнуло в голове.
Мародёр зашёл в квартиру, сжимая в руке нож Тома, впервые испачканный кровью.
- Я сверну тебе шею, недоносок, – сухо сказал он.
Том знал, что нужно подниматься, но сил не хватало. Словно взгляд мужчины высасывал из него жизнь. Мальчик напрягся, натянувшиеся жилы подпитали и без того бушующие очаги боли. Старший застонал, пытаясь отползти за диван. У него не было плана, он не думал, как драться или выжить – он просто хотел разорвать зрительный контакт.
Мародёр отбросил нож в сторону – металл лязгнул где–то непреодолимо далеко – и в два шага оказался у распростёртого на полу Тома. Опустившись на колени, он сомкнул руки на шее мальчика.
Мир вспыхнул красным, в очередной раз потеряв чёткие очертания. Старший понял, что ему больше не суждено вдохнуть. Казалось, что голова раздувается, увеличиваясь в размерах каждую секунду. Глаза вот–вот лопнут. Всё остальное тело, наоборот, потеряло чувствительность.
Всё ещё бесконтрольно шаря руками по сторонам, Том нащупал что-то тяжёлое. Старший попытался ударить мародёра предметом. Раз, другой. Удары приходились по руке и по туловищу бандита, но были такими слабыми, что даже не заслуживали его внимания.
Прежде, чем взгляд Тома окончательно помутнел, он увидел, что держит в руке. Приставив предмет к уху мародёра, мальчик вложил все оставшиеся силы в то, чтобы согнуть палец.
Из забвения Том выскочил рывком, потянув в себя воздух так, будто вырвался из морской пучины. Кислород обжёг горло и старший тут же закашлялся. Вместе со спазмами в тело влилась боль.
- Том! – раздалось над самым ухом.
Марк, видимо, пытавшийся привести его в чувства, отпрянул в сторону. В его глазах читались радость и ужас одновременно. И, кажется, что-то ещё… отвращение?
- Где… – начал было Том, но из горла вырвалось только жалкое сипение.
Старший закрыл ладонью рот, изображая маску. Младший отошёл в сторону. За ним лежал человек в тяжёлых ботинках. Марк почувствовал, как к горлу подступает ком и быстро отвернулся.
- Долго я...? – предпринял ещё одну попытку заговорить Том.
- Нет. Да. Не знаю. Вроде, нет, – протараторил Марк. – Том, твоё лицо...
Том ограничился кивком – он с детства знал, как страшно выглядит сломанный нос.
- Надо уходить, – уже более отчётливо проговорил Том. – Выстрел могли услышать.
Он подтолкнул Марка к двери, а сам стал искать пистолет, видимо, вылетевший из руки от отдачи. Оружие оказалось под диваном, за который Том наивно пытался отползти.
Что–то попало Тому в глаз и он раздражённо отёр его рукой. На ладони остались кровавые разводы. Старший огляделся. Рядом с выходом на кухню висело зеркало с паутинкой трещин.
В уцелевшем куске на него смотрело чудовище – и дело было не в сломанном носе, не в сине–фиолетовых синяках на шее, набухшей правой скуле или красном глазу, который казалось вот–вот лопнет. Лоб и щёки были в крови и чём–то розоватом – кусочки, словно испугавшись собственного отражения, стали медленно сползать по щекам. Том тут же понял, что с момента, как очнулся, ощущает вкус железа во рту. Но не вся эта кровь его. Не могла быть.
Старший схватил футболку со спинки дивана и стал яростно вытирать лицо, не смотря на боль от саднящих ран. Вытащил из рюкзака бутылку воды, набрал полные щёки и выплюнул. Остатки вылил себе на лицо, не замечая, как намокают кофта и куртка. В руке оказалась следующая бутылка и снова она набрал воду в рот и сплюнул. Драгоценная жидкость красной лужицей растеклась у его ног. Он сполоснул рот ещё раз, и ещё раз, и ещё – пока вода не потеряла красный оттенок.
- Том, – тихо позвал младший, стоящий в дверях и наблюдавший за братом.
Старший лишь частично повернулся в сторону Марка.
- Всё в порядке, – он посмотрел на пустую бутылку и разлитую под ногами воду.
Ещё час назад он бы посчитал такое расточительство смертельным – всё равно что заблудившись в пустыне потратить остатки воды на поливку кактуса.
- Всё в порядке, – повторил он, но не поверил сам себе.
Когда они вышли наружу, морозный воздух обжёг Тому горло, но он этого не заметил. Глаза заслезились от искрящегося снега, но старший просто смаргивал капли, не обращая на них внимания.
Спешно нырнув в переулок через дорогу, они оказались на параллельной улице. Пересекли её и снова углубились между домов. Затем ещё раз и ещё. Они шли не зная дороги – лишь бы убраться подальше от дома с простынёй.
Марк, казалось, успокоился или же каким-то образом маскировал шок от всего произошедшего. Быстро шёл впереди, время от времени сворачивая в незнакомые закоулки.
В другое время Том бы осадил брата, отругал за поспешность и неосторожность. Но не сейчас.
Сейчас старший всё ещё был в квартире с лежащим перед ним телом мародёра. Взрослый и сильный он, наверняка, не был один и где–то в соседних домах, а может на соседней улице была его банда. Они грабили, расхищали и, совершенно точно, убивали ради своего выживания. Они приняли правила этого нового мира и жили по ним. И это Марк с Томом должны были сейчас лежать на том полу. И случившееся – невероятное чудо.
Старший знал, что его брат до сих пор представляет происходящее, как приключение: тяжёлое, страшное и долгое, но пока они вместе – безопасное. Всегда находились ночлег и еда; если Марк уставал – они останавливались отдохнуть; обходили стороной места, откуда доносились крики. Они всегда были на грани, но им как будто сопутствовала удача. Том был не против, что брат верил в это – ведь он, как старший, всегда контролировал ситуацию. Но оказалось, что заблуждались они оба.
В этом новом мире мародёры были, возможно, одними из самых приспособленных для выживания людей. Из тех, кто не чурается делать всё, для этого необходимое. Конечно, вокруг было много опасностей и для них, но пара детей не могла пережить взрослого, чьи нормы морали и совесть исчезли задолго до изменившего мир события.
Поэтому Том задавался вопросом: неужели он всерьёз думал, что сможет защитить брата и защитить себя?
- Уоу! – неожиданно воскликнул впереди Марк.
Они вышли к высокой бетонной стене, тянущейся через всю улицу. Наверху вился змеиный силуэт колючей проволоки, внизу разбились гнёзда укреплений.
Военная база! – восторженно выдохнул он.
Том посмотрел на плакаты на заграждениях и понял, что они вышли к лагерю беженцев. “Не толпитесь – соблюдайте дистанцию!”, “Ношение маски – обязательно!”, “Минимум вещей!”. В первые полгода после появления первых заболевших эти палаточные городки появлялись десятками. А затем некоторые – а может все? – постигла подобная судьба.
- А где солдаты? – удивился младший. – Куда они ушли?
Том пожал плечами.
- А когда они вернутся?
Том мысленно поправил брата: “А вернутся ли?”
Они прошли за ворота и словно попали в параллельный мир. Или же вернулись в прошлое.
На пункте царили идеальный порядок и чистота. Будто час назад здесь кто–то тщательно прибрался, а сейчас прячется за брезентом палаток, выстроенных в ровный ряд; за окнами офисов, переделанных из грузовых контейнеров; в транспортных ангарах за пустыми цистернами. Даже снег здесь казался белее и ярче, лежал на крышах ровнее.
- Здесь так… – с тихим благоговением начал Марк и осёкся.
- Да, – так же шёпотом ответил Том.
Старший не мог поверить, что смотреть на аккуратно составленные ящики может быть так приятно. Неужели они настолько привыкли к мусору и грязи, что банальное отсутствие беспорядка приносит такое блаженство?
Они нашли столовую: под крышей расположились десятки столов и сотни стульев. Самым ярким проявлением хаоса была смятая салфетка на полу. Они сели в середине зала, поднимая, а не двигая стулья, чтобы не потревожить тишину, словно это могло разрушить и всю идиллию вокруг. Том достал из рюкзака пачку сушёного мяса, половину сэндвича и последнюю бутылку воды.
За едой старший думал о том, вернётся ли когда–нибудь чистота за эти стены. Тротуар без битого стекла, мусорные пакеты, лежащие в контейнере, а не пылающие в кучах посреди дороги, встречный с рукой в кармане, пересчитывающей мелочь, а не сжимающей нож.
А ещё Том думал о том, что отсюда не бежали. Катастрофа не прогнала отсюда людей в страхе искать спасения где–то в другом месте. Солдаты отступили, да, но для того, чтобы вернуться. Так пружина сжимается, чтобы сильнее выстрелить. И хорошо бы оказаться с правильной стороны...
Они вышли на улицу, когда мир окрасился сумеречным синим.
Том посмотрел на брата и шумно потянул в себя воздух. Тот показался сладким. Улыбка появилась на лице старшего, и Марк поспешил последовать примеру. Они вдыхали тот же воздух, каким дышали до этого месяцами, но сейчас позволяли себе быть обманутыми фантазиями.
- Марк, – начал старший. – У меня есть идея, но она тебе не понравится.
Внезапный приступ кашля согнул Тома пополам. Невидимые руки сдавили горло, на глазах выступили слёзы. Что–то в груди пыталось выгнать весь воздух из лёгких. Сухой и резкий, кашель заставил мальчика высунуть язык, словно кота, отхаркивающего комок шерсти. Спазмы длились не дольше полминуты, но старшему уже стало казаться, что они не прекратятся никогда. И тогда всё прошло.
- Ты в порядке? – испугался Марк.
- Да, – восстанавливая дыхание, ответил Том. – Но, похоже, я простыл.
Старший подумал, что помимо еды и воды, им теперь пришлось бы искать ещё и лекарства. Поэтому принятое за обедом решение, о котором он собирался сообщить брату, стало выглядеть ещё правильнее.
- Ты поправишься? – почему–то с робостью спросил младший.
- Конечно. Нам только нужно добраться до места.
- До какого? Куда мы идём?
- Домой, – кратко ответил Том.
Брови младшего картинно сбежались в кучку.
- Куда? Тот, что на тринадцатой улице – в другую сторону; вчерашний занят теми старшими. А в тот, что над зоомагазином я не хочу, – стыдливо глядя на брата, Марк сморщил нос.
Тут его глаза широко раскрылись, и он посмотрел на Тома.
- Подожди, домой домой? – сделав ударение на первом слове, спросил Марк.
- Нет–нет, туда мы не вернёмся уже никогда. Я говорил тебе – того дома больше нет, забудь про него.
- Тогда куда мы идём? – заканючил Марк.
Полгода назад в это время уже бы включился свет, подумал Том, глядя на безжизненный фонарный столб.
Белый снег окрасился в чёрно–синий. Воздух стал холодней, а хруст под ногами – настороженней.
В другой день они бы уже прятались в какой–нибудь подсобке магазина или опустошённой квартире, но сегодня Том хотел добраться до намеченной цели. Хотя и не представлял себе что искать – только примерное направление.
Они брели уже третий час и холод всё увереннее пробирался под одежду. Последняя еда кончилась на последней остановке, а на поиски новой старший решил не распыляться – когда (или если?) они достигнут цели вопрос с едой будет решён раз и навсегда.
Из темноты взметнулись два ярких луча, на мгновение ослепив братьев. Том с заметным удивлением понял, насколько устал, когда не смог закрыть лицо руками и поэтому просто отвернул голову в сторону.
- Стоять! Назовите себя!
Том сделал пару шагов вбок и частично закрыл собой Марка.
- Пожалуйста... У нас ничего нет, мы всё съели, – он стал стягивать рюкзак со спины.
- Стоять! Руки перед собой! – чеканили команды за белым пятном света.
Старший мысленно отругал себя за то, что решил вот так вот – пожертвовав всем – броситься за своей идеей. Голодными и замёрзшими идти на поиски в ночь.
- Пожалуйста…
Ему наконец удалось сбросить рюкзак. Он действительно хотел показать, что в нём ничего нет, но также сделать проще возможность выхватить пистолет, который был заткнут за пояс. Если вдруг придётся сражаться.
Рюкзак был абсолютно пуст за исключением бутылки, в которой вода осталась только каплями на стенках.
Марк и Том попеременно шмыгали замёрзшими носами.
- Чёрт, – выдохнул “командир”.
- Джеймс, это совсем дети, – донёсся второй голос.
- Да… я вижу. Смотри по сторонам, – ответил первый и слепящий свет наконец рассеялся.
Когда глаза снова привыкли к темноте, Том смог разглядеть стоявшего перед ним человека. Белый камуфляж утянутый чёрным жилетом, наколенниками и налокотниками. Автомат с выключенным фонариком на сгибе локтя. И какая–то футуристическая маска, закрывавшая нижнюю часть лица.
- Что вы здесь делаете, детвора?
- Вы – военные? – робко спросил Том, боясь спугнуть удачу.
- Так точно. Лейтенант Джеймс, а это – сержант Гарри.
Внезапно Марк дёрнул брата за рукав, от чего Том бы подпрыгнул, если б у него оставались на это силы. Из–за спины донёсся тихий голос, в котором всё равно можно было различить стучащую челюсть.
- Том, они военные?
- Да. Не мешай, – прошептал Том.
- Том, они ведь плохие, – возразил Марк, благо тем же шёпотом – его слова не расслышали.
- Джеймс, – подал голос напарник лейтенанта и что–то ему протянул. Джеймс передал это Тому.
Шоколадный батончик. Не смотря на то, что Том и сам чувствовал, как желудок нещадно сводит, он отдал сладость брату целиком. За спиной зашуршала обёртка.
Том выдохнул, дал Марку сделать пару укусов прежде, чем продолжить.
- Мы хотим к вам.
- Что? – донеслось из–за спины и Марк потянул брата за рукав.
- Мы хотим внутрь, в лагерь, – ответил старший и на вопрос брата, и на вопросительный взгляд военного.
- Нет! – первым ответил младший. – Нет, они убили наших родителей, Марк! Ты забыл?!
- Что? – в этот раз недоумевали Джеймс и его напарник. – О чём он?
- Они оставили наших родителей умирать! Им всё равно на нас! Им было всё равно на наших родителей и им всё равно на нас!
- Успокойся, Марк. Это неправда, – попытался успокоить кричащего Марка Том и снова обратился к военным. – Пожалуйста, не слушайте его, мы хотим к вам.
- Что за история с родителями? – зацепился за услышанное лейтенант.
Том на секунду замешкался и вклинился Марк.
- Когда они пропали, мы звонили по телефонам в телевизоре и радио, просили вас найти их и вернуть, но вы отказались! Сказали, что вам нужно спасать тех, кого точно можно спасти! И что вы не полиция – и кого–то разыскивать вообще не ваша работа! Говорили, чтобы мы оставались на месте и за нами придут! Но никто так и не пришёл!
Взгляд Джеймса выдержал обвиняющий взгляд Марка.
- Простите, – бессильно сказал Том.
- Ты тоже так считаешь? – спросил лейтенант. – Тоже считаешь, что мы виноваты? Только честно.
Том потупил взгляд.
- Ясно, – ответил за командира Гарри. – Можно не объяснять ни про приказы, ни про выживание. Они не простят нам этого ещё очень долго, а может - никогда.
Том встрепенулся, боясь, что его неспособность соврать лишит их крова и шанса на выживание. Он шагнул вперёд и с трудом подавил желание схватить Джеймса за рукав.
- Пожалуйста, возьмите нас с собой! Марк больше никому об этом не скажет! Мы никому не скажем! Я обещаю.
- Парень, успокойся, мы не…
- Я не хочу, Том! – закричал Марк. – Я всем расскажу кто они!
- Заткнись, Марк! – огрызнулся тот в ответ.
- Тише, всё будет в порядке, – попробовал успокоить то ли младшего, то ли старшего брата сержант.
- Гарри, подожди. Парень, это не так просто. Есть процедура…
- Опять! – потянул за рукав Марк. – Они опять хотят отвертеться! Мы им не нужны! Уйдём!
Том не знал, как убедить обе стороны, и сдался. Он выхватил пистолет и наставил его на Джеймса.
- Простите, – шмыгнул носом Том. – Но нам очень нужно внутрь. Мы здесь не выживем.
Руки военных рефлекторно метнулись к куркам автоматов, но они погасили этот импульс. Джеймс примирительно выставил вперёд открытую ладонь.
- Том. Том ведь, правильно? – лейтенант медленно опустился на колено перед мальчиком. – Мы не думали отказывать, но и вам нужно понять: у нас не отель – мы не можем приводить всех людей с улиц. Ни взрослых, ни даже детей. В мире бушует эпидемия. Ты знаешь это слово? Понимаешь, что оно значит? Люди заболевают. Сотнями, тысячами в день. Достаточно пореза или слюны…
Том шмыгнул носом. Он чувствовал, как вытянутая рука начинает дрожать под весом пистолета. Он был очень слаб.
- И мы всё ещё не нашли лекарство. Это значит, что заражённые люди умирают и мы ничего не можем с этим поделать. Там, – лейтенант указал рукой куда–то за спину. – Спасаются пять тысяч человек. Они напуганы, голодны и страдают от холода. Но они здоровы и мы делаем всё, чтобы они оставались здоровы.
Джеймс подождал несколько секунд, давая сказанному осесть, а затем протянул руку вперёд.
- Отдай мне его, ты всё равно не собирался им воспользоваться.
Том с облегчением разжал пальцы, позволяя оружию упасть в подставленную ладонь. В следующую минуту он бы выронил его сам.
- Нам просто нужно сделать анализы и убедиться, что вы здоровы. Это займёт сутки, но мы позаботимся о вас.
Том упал на колени. Частично от облегчения, частично от усталости. На его лице расплылась едва заметная улыбка.
- Хорошо. Спасибо. Спасибо…
Он посмотрел на брата. Марк, казалось, успокоился под воздействием речи лейтенанта, хотя и оставался насуплен.
Том снова повернулся к Джеймсу, собираясь спросить когда они могут начать, когда почувствовал жжение в горле. Не успев сказать и слова, старший выплюнул первый спазм кашля. Тут же пришли второй и третий, заставив Тома упасть на четвереньки. Казалось из горла наружу рвалась груда камней. Внутри клокотало, глотку нещадно драло, язык вылез словно у собаки и перерывов едва хватало, чтобы вдохнуть. Глаза застилали слёзы, превратив мир вокруг в сине–чёрно–белую абстракцию. Старший не понял сколько длился приступ, но был безмерно благодарен когда тот закончился.
Следующие полминуты он продолжал стоять на четвереньках, шумно дыша, словно пробежал стометровку за рекордное время.
- Чёрт, Джеймс, – выдохнул Гарри.
- Да, – кивнул лейтенант. – Я вижу.
Обе пар глаз смотрели на Тома. На четырнадцатилетнего мальчишку. На его щеках застыли слёзы, один глаз налился кровью.
- Том, – начал было Джеймс, но его перебили.
- На нас напали, – хрипло ответил старший. Его голос было не узнать. – Когда мы искали еду. Мародёр.
Лейтенант посмотрел на пистолет в своей руке, который ещё недавно был Тома.
- Ты застрелил его, – не спросил, а сказал Джеймс.
Мальчик кивнул.
- Он был… болен, – ещё одно утверждение от лейтенанта.
Том кивнул опять.
- Твою мать, – тихо выругался Гарри. – Джеймс, им даже восемнадцати нет!
- Нет, нет, – распрямился наконец Том и спешно закачал головой. – Марк в порядке, он был далеко, с ним всё хорошо.
Джеймс кивнул.
- Хорошо, но нам всё равно нужно будет его проверить.
- Том, что происходит? – подал голос Марк. – Твоя простуда усилилась? Её ведь могут вылечить? Когда я болел – мама давала мне лекарства и я поправлялся.
Том с заметным трудом поднялся.
- Да, всё будет хорошо, – он с надеждой посмотрел на Джеймса с напарником. – Просто моя простуда наверняка помешает анализам, так?
Ни лейтенант, ни сержант не ответили – то ли осуждали ложь, то ли не хотели вмешиваться.
- Я пока вернусь за нашими вещами домой и…
- Ты говорил, что мы туда никогда не вернёмся! – воспротивился Марк.
- Да, я так думал. Но теперь… у нас будет новый дом. Постоянный. Там можно хранить свои вещи без опаски, правильно?
Он снова посмотрел на Джеймса, но ответ был тот же – молчание.
- Ты выбери нам место, а я вернусь очень быстро.
- Нет, Том, я с тобой.
- Нет, я дойду быстрей, если пойду один.
- Я тоже могу идти быстро! И вместе мы унесём больше!
Марк не хотел, чтобы сказка прекращалась. Если оставаться вместе – всё будет хорошо.
- Нет, Марк, не упрямься.
- Пожалуйста, я тоже хочу пойти, – теперь и на глазах младшего появились слёзы. Его руки оплели предплечье Тома, словно из страха, что какая–то неведомая сила в любую секунду может унести брата в ночную тьму. – Не оставляй меня с ними одного.
- Марк, перестань. Теперь пора становиться самостоятельным, – голос мальчика предательски дрогнул, когда он продолжил. – Ты уже большой и я не смогу всегда быть рядом.
Младший встал на носочки, всё ещё шмыгая носом, потянулся к лицу брата и стыдливо прошептал, словно боясь, что военные услышат его и рассмеются.
- Пожалуйста, останься ещё хотя бы раз – там же наверняка будут иголки.
Том опешил, впервые за долгое время услышав про самый жуткий страх брата. Может он действительно сможет побыть с ним рядом ещё чуть–чуть. Просто, чтобы Марку было не так страшно. А может и лекарство найдут за то время, пока брат проходит обследование... А может случится новый спазм, когда тот будет рядом, кровь попадёт на Марка…
- Нет, – резко ответил он своей фантазии.
Глаза Марка округлились в шоке, и Том с удивлением заметил, что никогда не знал их цвета. Они были прекрасны. Поэтому он сильно огорчился, когда в них сверкнули льдинки.
- Ну, и проваливай! – выплюнул Марк, отталкивая Тома. – Вали!
- Марк, пожалуйста, – мягко сказал старший. – Ты пойдёшь с ними?
- Тебе–то что? Тебе же всё равно на меня!
Но младший не убежал – просто отошёл чуть в сторону.
Том посмотрел на Джеймса и тот кивнул. Большего и не требовалось.
- Хорошо, – примиряюще сказал Том и почувствовал, что разговор, который длился пару минут высосал из него все силы.
А возможно это была болезнь, которая убьёт его в следующие несколько дней.
- Хорошо, – повторил он, с облегчением думая, что теперь она угрожает только ему одному.
Брат стоял к нему спиной, насупившись. Они давно так не ссорились, больше года – с тех пор, как их родители вышли на улицу и не вернулись. Эти былые ссоры всегда вспыхивали из–за детских капризов Марка, а подпитывались уверенностью Тома в собственной правоте. И они никогда не заканчивались, братья спорили и дрались, пока их не разводили по разным комнатам. Дулись там, пока не заканчивалось наказание. А на следующее утро оба делали вид, что ничего не произошло, отправляя ссоры в багаж памяти.
Том постарался вложить всё раскаяние за причинённые обиды:
- Я люблю тебя, Марк.
Затем старший брат поднялся, накинул рюкзак и пошёл обратно тем же путём, каким они пришли. Он шёл, стараясь наступать в свои следы, и смотрел на вторую пару, чуть меньшего размера, цепочкой тянущейся рядом.
Только завернув за угол в конце улицы, он позволил себе разрыдаться в полный голос.