Пока горит последняя звезда

Глава 1



Анна Леонидовна всегда немного трепетала, если ей звонил супруг. Но не чувство любви и благоговения вызывало в ней эту невольную дрожь – Михаил Васильевич  человек был непредсказуемый и резкий, зачастую неудачные остроты его не просто возмущали, а глубоко ранили людей. Под раздачу попадали и чужие, и свои. Однако справедливости ради надо заметить, что обижал он ближнего своего не от кровожадности, а неосознанно, сплеча используя замечания и нескончаемые остроты. Впрочем, вряд ли людям, которые сталкивались с его беспардонной прямолинейностью, это могло служить утешением. Однако никто не вступал с ним в перепалки, потому что с такими, как он, простые люди редко спорят, а с влиятельными особами, способными с легкостью дать ему отпор, он необъяснимым образом общий язык находил легко. Словом, он хорошо понимал, кому и что можно сказать, и где следует промолчать. Ну и конечно же как и в любом другом человеке в Михаиле Васильевиче имелись не только недостатки, но и достоинства. Например, он был верным (верность жене сюда не относится) и надежным, имел широкую натуру, за что ему и прощалось многое. Щедрость его удачно сочеталась с благосостоянием, однако, если всмотреться в его душу, можно было понять, что Михаилу Васильевичу льстила роль благодетеля, на этой почве и произрастала нива его филантропии.

Когда стало модным и даже похвальным «верить» – он уверовал. По воскресным дням и великим праздникам Михаил Васильевич непременно выводил свое благочестивое семейство в храм к обедне. В храме ему, щедрому ктитору, и «иже с ним» отводилось специальное место у амвона, ну а он предпочитал самоотверженно стоять «с народом» демонстрируя тем самым свое смирение.
Каждый такой праздник его единственному взлелеянному ребенку Наташе давались деньги на охапку самых дорогих толстых свечей и пожертвования. Наташа была девушка милая и ласковая. Она хоть и жила в полном достатке, не зная ни в чем себе отказа, но сумела сохранить чистоту души и некоторую отстраненность от мирской беспринципности и озлобленности. Михаил Васильевич особенно гордился своей «неземной» дочерью, своей чистой росиночкой, ставя ее всем в пример. Однако любовь к дочери не мешала ему всю жизнь уязвлять жену тем, что она не подарила ему сына. Анне Леонидовне слышать такое было особенно горько. Если бы не две внематочные беременности, то она рожала бы ему детишек с превеликим удовольствием.

– Жена! – раздался командный голос Михаила Васильевича в трубке телефона.

Он вообще редко обращался к кому-то по имени, для всех имея короткое, но емкое словцо. – Сегодня часов в семь у нас гости и пусть дочь будет дома.

– Миш, Наташа в кино с подругами собиралась. Я обещала отпустить ее, – ответила Анна Леонидовна покладистым тоном.

– Кто ей дороже родной отец или какие-то однокурсницы?! – и в интонации Михаила Васильевича послышалась угроза.

– Хорошо, я поговорю с ней, – тут же отступилась Анна Леонидовна. – Сколько человек у нас будет?
– Да не переживай, все свои, – снисходительно-небрежным тоном ответил Михаил Васильевич. – Пашка приедет с женой. Двое из банка со своими бабами. И мальчишка один, ты его не знаешь.

– Мальчишка?

– Работает он у меня. Светлая голова! Гарвард! Это ведь он меня отговорил вкладываться в то дело, которое Колька с каким-то московским охламоном замутил. А-а, да ты ж еще ничего не знаешь! У них там ничего не пошло, представляешь?! Кулек-то, поговаривают, едва ли не на грани банкротства! – весело заключил Михаил Васильевич и рассмеялся. – Я тебе после подробней расскажу. Кстати, он с Полей тоже сегодня будет.

– А Алик?

– Хм. А что, их лоботряс уже вернулся из Лондона?

– Лоботряс? – неприятно изумилась Анна Леонидовна пренебрежительному высказыванию мужа. – Еще совсем недавно ты называл Алика умным, – продолжила она говорить немного вкрадчиво, как бы заискивая перед ним. – Неужели передумал выдать за него Наташу? Мишенька, представь, как будет неудобно перед друзьями. Мы же все давным-давно обсудили. Коля с Полей так желают этого союза. Да и мы вроде хотели.

Михаил Васильевич  хмыкнул.

– Еще бы они не мечтали об этом! Особенно сейчас! Говорю тебе, дура, Кулек – банкрот! Какой тут может быть соуз?! (примечание: соуз (церк) – то же и союз, соединение)

– Что скажут люди?

– Люди! Нам, мать, надо думать не о каких-то там людях, а о счастье единственной дочери! А я смотрю на этого цветика-семицветика, и все больше понимаю, нет, не сумел Кулек воспитать сына. Столько денег вбухано в образование этого балбеса, опять вон отучился, а все не при деле, только и умеет из отца сосать деньги, – произнес Михаил Васильевич агрессивно. – Уже месяц как вернулся в родные пенаты – у отца дело горит, а он все отсыпается! Посмотрю я, как он забегает в поисках работы, когда без наследства останется!

– Брось, Миша, нормальный он парень, образованный, добрый, просто молодой еще, – увещевала Анна Леонидовна ласково.

– Ты, мать, не путай образование с умом.

– Да жениться ему надо. Вот увидишь, сразу за ум возьмется. Наташка была бы с ним счастлива.

– Помолчала бы ты! Какое с ним счастье?! Оно в поте лица собственными руками куется. А у него одно на уме, как бы оттянуться. Знаю я! Сначала он полночи шляется по кабакам да по бабам, а потом дрыхнет до вечера, а мамаша его по головке гладит. Тьфу! Все, не говори мне больше о нем! Ты вот лучше знаешь что, посади-ка «Гарварда» рядом с дочерью. Вот уж кто, скажу я тебе, пашет как вол, еще и на юриста учится, скоро второе высшее получит.

– А как его имя?

– Да причем тут его имя?!

– Не кипятись, – заволновалась Анна Леонидовна.

– Я ведь не просто так всех позвал.

Анна Леонидовна молчала, боясь снова сказать что-нибудь невпопад. Михаил Васильевич продолжал:

– Алевтина уходит…

– Уходит все-таки! – не удержавшись, ахнула Анна Леонидовна.

– Да пусть проваливает. У меня теперь «Гарвард» есть. Я его хочу на ее место.

– Ты же сказал, он мальчик совсем. Сколько ему лет?

– Слушай, не лезь не в свое дело. Что ты в бизнесе понимаешь?

– Но все-таки брать его в замы. У Алевтины знакомства, опыт. А он как долго у тебя работает?

– Год.

– А до этого?

– Лучше молчи, жена. Будешь мне еще тут нервы мотать! Твое дело за хозяйством следить!

– Извини, Миша. Просто я переживаю.

– А с какой стати тебе переживать? Я не Кулек, знаешь ли, который все «просрал»! Или ты во мне сомневаешься?!

– Да, что ты такое говоришь?! – произнесла Анна Леонидовна очень мягко.

– Это ты думай, а потом ляпай!

– Ну все, Миша, прости меня.

Михаил Васильевич человек был страстный, но отходчивый и не злопамятный.

– А хочешь, я тебе кое-что скажу о «Гарварде»? – заговорил он как ни в чем не бывало.

– Конечно, хочу.

– Знаешь, чей он сынок? Бывшего директора химкомбината.

– Смирнова? – спросила Анна Леонидовна.

– Ну ты головой-то думай! Его же застрелили!

Анна Леонидовна хотела спросить, при чем тут это обстоятельство, но побоялась новой вспышки недовольства мужа.

– Помнишь Игнатьева, который был до него? – спросил Михаил Васильевич вкрадчиво. – Достойный мужик, честный. А как ушел красиво, а главное своевременно. Я, вообще, уважаю людей, которые умеют элегантно сдать назад. Вроде голову склонил и лица не потерял. Не в проигрыше! Не в сливках, конечно как раньше, но и не в говне, а главное, жив и здоров. Он сейчас с женой в деревне живет. То ли Крюкова, то ли Брюкова, да без разницы. «Гравард» мне семейные фото показывал. Домик себе его папаша приличный отгрохал. Садик, беседки, все дела. Экологически чистые овощи с грядки. Козочка молочко дает. Курочки хоть и не золотыми яйцами несутся, зато натурпродукт. Лесок, речка рядом. Охота, рыбалка. Рай земной нашел на старости лет! Умеет мужик жить! Завидую!

– Мишаня, а этот, как его… – замялась Анна Леонидовна, у нее язык не поворачивался назвать человека по кличке. – Парень, которого ты себе в замы хочешь…

– Ну и что снова?

– Он точно сын Игнатьева?

– Ну вот ты опять! – вспыхнул Михаил Васильевич. – Сто раз тебе говорил, не знаешь – молчи.

– Так объясни! Ты все-таки муж мне! – не стерпела и ответила немного нервно Анна Леонидовна.

Однако на сей раз она попала в цель - Михаил Васильевич чувствовал свою ответственность за просвещение жены.

– Все знают, что у Игнатьева детей долго не было, – ответил он мягко. – Так что не удивляйся, что у него сын такой молодой. Будь уверена, я к себе кого попало не приближу. Говорю тебе, мальчишка настоящая находка. О таком вот сыне я и мечтал всю жизнь.

Анна Леонидовна вздохнула.

– А знаешь что, жена, лучше посади-ка ты их не рядом, а напротив друг друга. Пусть «Гарвард» любуется нашей красавицей, а я на него посмотрю внимательней так сказать в неформальной обстановке. А в остальном я «Скользкому» уже дал указания.

Глава 2

Михаил Васильевич прибыл домой около шести, а у Анны Леонидовны стол уже сервирован. Зная характер мужа, она всегда имела под рукой все необходимое, чтобы быстро соорудить что-нибудь эдакое. Михаил Васильевич любил произвести впечатление, и поэтому заурядное меню его не устраивало. Его не интересовало, как Анне Леонидовне удается изумлять гостей и отменными кушаньями, и убранством гостиной, и своим безупречным внешним видом. Он любил слышать дифирамбы в ее адрес, и как подруги выспрашивают у нее рецепты.

Анна Леонидовна была женщина красивая, несмотря на то, что цвет ее юности уже унесло ветром времени. Она сумела не зациклиться на моложавости, сделала ставку на ухоженность и не прогадала, став очаровательной дамой без определенного возраста. При всех несомненных достоинствах у нее, как и большинства людей имелось слабое место во внешности. Она могла бы вполне гордиться своими натуральными светлыми волосами до сих пор так и не познавшими серебристого блеска, если бы они были густыми. Но увы, волосы у Анны Леонидовны даже в молодости были тонкими и безжизненными, однако она всегда умела уложить их так, что никто никогда этого не замечал.

Михаил Васильевич считал свою дочь такой же красивой, как и ее мать, хотя похожа она была на него. И поскольку Михаил Васильевич не отличался особой красотой, то и Наташа была скорее милой, чем красивой девушкой. От матери она унаследовала шикарную фигуру, молочную кожу, ну и, конечно же, жидкие льняные волосы. Только в отличие от мамы, Наташа никогда не утруждала себя укладками. И все же самым досадным изъяном в ее внешности были не волосы, а крупный, как у отца, нос. Впрочем, свежесть молодости и ласковый лучистый взгляд сглаживали все недостатки ее лица. Поэтому большинство знакомых без лести соглашались с ее отцом, относя Наташу, если не к первым красавицам, то к довольно привлекательным девушкам. К тому же она была богатой невестой, что определенно добавляло ей очарования. А если Наташа заговаривала, то незаметно обвораживала и покоряла собеседника своим мелодичным голосом и по большей части разумной речью.



Поскольку Наташа не имела привычки перечить своим родителям, то, когда гости стали собираться в их доме, она уже спустилась в гостиную и поправляла пышный букет сирени, стоящий в огромной вазе на журнальном столике.

– Кулек все же приперся с сыном, – шепнул Михаил Васильевич своей благоверной, глядя как Алик обнимает его дочь и что-то говорит ей.

Наташа посмотрела ему в глаза и улыбнулась. Алик указал рукой на кресло. Наташа кивнула, и они сели вдвоем.

– О чем она может с ним разговаривать? – недовольно пробурчал Михаил Васильевич.

Анна Леонидовна хотела ответить, что совсем недавно беседы дочери с сыном друзей не раздражали, а воодушевляли его, только она предпочла промолчать, так как знала, что ее любезный мог рявкнуть на нее при всех. А Наташа ласково упрекала Алика за то, что он по возращении из Лондона ни разу не заглянул к ней в гости. Алик добродушно и игриво оправдывался.

– Я бы тоже любовался на них и любовался, – подошел к Михаилу Васильевичу высокий здоровый мужчина. – Какая пара!

– Скорее бы их поженить, – улыбнулась пухленькая женщина, которая держала его под руку.

– Да, Колька, да. Только вот незадача, не влюбчивая наша Наташка.

– Зато, я надеюсь, однолюбка, – добавила к словам мужа Анна Леонидовна дружелюбно.

– Твой Алик хоть и хорош, только не производит на нашу дочь впечатления. Ну кто ж виноват в этом? – и Михаил Васильевич подмигнул своему другу. – Зато все шалавы от него в восторге, особенно когда он твоими деньгами разбрасывается. Твой сынок со своими запросами по миру тебя еще не пустил?

– А какие такие у него запросы? – закипел Николай Иванович, и лицо его стало красным.

– Да уж, какие могут быть запросы у пьяницы? Или он у тебя наркотиками балуется?

– С ума сошел?! – перешел Николай Иванович на крик, и все присутствующие замолчали.

– Да ты, Кулек, не обижайся, – спокойно отвечал Михаил Васильевич, – на правду не обижаются.

Анна Леонидовна погладила по руке Николя Ивановича.

– Коленька, не расстраивайся, просто Миша переживает, мы ведь все так мечтали, что наши детки, когда вырастут, поженятся.

– А Алик, между прочим, давно терпеливо ждет, сначала когда Наташенька подрастет, а теперь ее сердце никак не созреет, – ласково упрекнула Полина.

– Да брось ты бред нести, у моей дочери мудрое сердце. Ладно, что о них разговаривать-то, сами разберутся, – небрежно отрезал Михаил Васильевич.

Николай Иванович рассердился на друга и предпочел отойти в сторону. Он будто забыл, какой нрав у Михаила Васильевича. Ему казалось, что он умышленно издевается над ним, зная о его финансовых затруднениях.

К Наташе и Алику подошел мужчина тридцати двух лет. Он был среднего роста, голубоглазый, светловолосый – типичный вечный смазливый мальчик улыбчивый и обаятельный. От такого не ожидаешь гадостей, всем он друг ну или хотя бы приятель. Он не имел предпочтений, как и где проводить свободное время, лишь бы была хорошая компания, поэтому где только его не встречали. Женщинам он нравился еще и по тому, что на его безымянном пальце не наблюдалось обручального кольца. Однако в его паспорте в графе о семейном положении печатей было много, только важно, что последний штамп гласил о его свободе. Он имел двоих детей от разных женщин, но со своими чадами общался редко, предпочитая откупаться подарками и деньгами. Его тайной мечтой было удачно жениться на больших деньгах, и чем больше их будет, тем лучше, хоть сам в бедняках он не числился. Держался он уверенно, только несколько угодливо поздоровался с Аликом, а потом взял протянутую руку Натальи и, отпуская щедрые комплименты, поднял ее белоснежную кисть к своим губам. Ее всегда смущала его чрезмерная обходительность, и если он стремился этим обольстить ее, то добивался обратного.

– Вот за что я люблю «Скользкого» всегда он оказывается в нужном месте в нужное время, – Михаил Васильевич до того взъелся на бедного Алика, что в данный момент отдавал предпочтение человеку, которого на самом деле считал двуличным и низким.

«Скользкий», а по паспорту Савелий Иванович, для друзей просто Савва поправил пышные волосы легким движением руки и присел в свободное кресло возле Наташи.

– А где твой протеже? – тихо спросила Анна Леонидовна своего мужа, довольная тем, что нашла неоскорбительное слово для человека, имени которого пока не знала. На самом деле она не отличалась отсутствием терпения, и свой вопрос задала лишь для того, чтобы отвлечь мужа от ненависти к Алику.

Михаил Васильевич взглянул на большие старинные часы.

– Да, что-то задерживается, – протянул он разочарованным голосом, и качнул головой, выражая свое неудовольствие.

Михаил Васильевич окинул угрюмым взглядом присутствующих. Савелий, вещая, держал руку Наташи и постукивал по ней своей рукой. Наташа слушала его невнимательно, но руки не отнимала, иногда грудь ее высоко поднималась и она душила в себе тяжелый вздох. Ей было скучно. Алик в разговоре не участвовал, что-то читая в своем телефоне. Иногда он улыбался или качал головой и быстро стучал пальцами по экрану. С кем-то переписывается – понял Михаил Васильевич. Николай Иванович шептался с женой и сердито поглядывал на него. Михаил Васильевич все понимал, но ему были безразличны чувства и претензии друга. В их мире каждый сам за себя, и это нормально. Выплывет – молодец, сам себя еще больше зауважает, пойдет на дно – слабакам туда и дорога.

В дверь позвонили. Пришел очередной гость. Михаил Васильевич взглянул на часы. Они показывали двенадцать минут восьмого. Ему показалось, что это недопустимо много, тем более учитывая его нетерпение, ввести в свой круг интересного человека. Но когда на пороге появился долгожданный гость с цветами и любимым коньяком Михаила Васильевича, долгие двенадцать минут превратились в незначительный отрезок времени.

Прибытие нового гостя мало кто заметил. Савелий продолжал верещать, Алик барабанить пальцами по экрану телефона, Полина успокаивать мужа. Одна Наташа во все глаза смотрела на незнакомца. Все слова Савелия стали пролетать мимо ее слуха, только тот ничего не замечал.

Несмотря на несомненную привлекательность молодого мужчины, восхитил Наташу не свежий вид его лица, а то, как органично на нем сидит костюм. И уже потом ее очаровали спокойные и уверенные движения молодого человека. Окончательно ее сразило выражение его глаз – осмысленное и безмятежное.

– Опаздываешь, приятель, – хоть и ласково, но все же с упреком воскликнул Михаил Васильевич и тем самым привлек к себе внимание гостей.

Даже Алик оторвал взгляд от экрана телефона, а Савелий умолк. Наташа осторожно вынула свою руку из его ладоней. И снова она отметила отсутствие скованности в манерах незнакомца. Он не растерялся, не разволновался, как обычно случалось с людьми, когда они имели дело с ее отцом, а спокойно подошел к нему, вручил букет хозяйке дома.

– А этот чего приперся? – очень тихо произнес Савелий, будто разговаривая сам собой.

– Прошу прощения, дела задержали, – произнес незнакомец ровным голосом. – Михаил Васильевич, это для вас, спасибо за приглашение, – сказал он, отдавая коньяк. – А я ведь успел взглянуть на те документы. Так вот, вы оказались правы…

– Все-все, не будем о делах. Завтра, доложишь. Вот, жена, познакомься, это и есть тот самый «Гарвард» о котором я тебе сегодня рассказывал.

– Анна Леонидовна, – сама представилась хозяйка дома, понимая, что от мужа этого не дождется.

– Денис.

– А по отчеству?

– Борисович, но можно просто Денис.

– Денис, а вы правда Гарвард оканчивали?

– Что вы, всего лишь местный универ. «Гарвардом» меня Михаил Васильевич окрестил, – и вот тут Наташа заметила, что Денис немного смутился.

– Хорош, правда? – довольно крякнул Михаил Васильевич. – А как держится!

Денис принял комплимент без самообольщения, выражение его лица нисколько не изменилось, будто он ничего не слышал. Только щеки выдали его внутреннее волнение, впрочем, они не настолько были склонны краснеть, чтобы можно было легко заметить румянец на них. Однако Наташа смотрела на Дениса настолько пристально, что все заметила, и уже начала ему сопереживать.

– Дочь, поди сюда. А то пригрелась возле кавалеров.

От неожиданного оклика в Наташе вздрогнуло сердце. Она не стала испытывать терпения отца, но почему-то ей было страшно приблизиться к Денису. Такого раньше не случалось, чтобы у нее от волнения голова кружилась.

– Ты ведь, вроде, с отличием закончил экономический? – спросил Михаил Васильевич.

– Да, – прямо ответил Денис, готовый к любым вопросам.

– Вот и помоги Натке с учебой. Трудно ей всякие там науки даются.

Наташа от стыда побледнела. Да, она никогда не схватывала на лету. Что в школе, то и в университете учеба ей давалась нелегко, но она отличалась усидчивостью и трудолюбием, за что и нравилась педагогам, поэтому всегда была круглой отличницей. Однако Наташа не стала оправдываться. Она сделала над собой усилие и улыбнулась Денису.

– На каком курсе вы учитесь? – спросил он. Как же ей понравился тембр его голоса!

– На первом.

Между ними завязался разговор, который с каждым словом делался все увлекательней. Николай Иванович обменялся с женой многозначительными взглядами. Все поняли, что Денис не случайно приглашен в этот дом. Михаил Васильевич не просто приблизил к себе этого Дениса, он дал всем понять, что желает видеть в нем своего зятя. Впрочем, может быть гости торопились с выводами? В любом случае все желали знать как можно больше об этом загадочном неожиданно всплывшем Денисе. А Михаил Васильевич не собирался травить своих гостей, поэтому все очень скоро узнали, что Денис сын того самого Игнатьева, что он весьма перспективный парень, и что, хоть отец его не балует, побуждая добиваться всего собственными силами, наследство со временем он получит солидное – дай бог долгих лет жизни Борису Дмитриевичу.

Алик же, который, по словам его матери, страдал от неразделенных чувств к Наташе, совершенно не волновался, что она млеет, глядя на другого парня. Его спокойствию было простое объяснение, он любил другую женщину, и сейчас я расскажу об этом.

Глава 3

О том, что Алик влюблен и влюблен не в Наташу, знали все, кроме его родителей и Михаила Васильевича. И Наташа, и Алик даже в детстве понимали, что могут быть только друзьями. Они были ближе друг другу, чем брат и сестра. Они бы жизни не пожалели один ради другого. Но нарушить чистоту их платонической дружбы обоим казалось сродни кощунству. У них не было секретов друг от друга. Они могли гулять по парку, держась за руки, сидеть в кафешках, болтать часами, танцевать на вечеринках, дразнить друг друга, толкаться, обниматься, но за все время ни одной искорки не пробежало между ними. Они как два магнита с одинаковыми полюсами были одного рода, но не притягивались.

В универе Алик завел много новых интерсных знакомств и, к сожалению, не все они оказались полезны для него. Воспитанный в рамках морали и страхе Божьем он вкусил прелесть другой стороны жизни. Алик и впрямь не на шутку увлекся миром, где людьми повелевает ненасытная материя. Как уж водится, плоть желает противного духу. Сначала собственное падение очень испугало его, но грех оказался столь притягательным, что, вкусив единожды, он стал питаться запретными плодами, особо не разбирая, что предлагает ему искуситель.

Безупречная, богобоязненная Наташа – этот вечный, стойкий борец за нравственность – не могла понять и принять вдруг изменившегося образа жизни своего названного братца. А он смеялся и называл ее наивной, ничего не смыслящей в естественных потребностях мужчины. Борьба за спасение его души разбила их. Но дьявол не настолько преуспел в этом. Легко жить по плоти, однако с тех пор как Алик начал утопать в фальшивом блаженстве, в его душу словно раскаленную пику вонзили. Он мучился угрызениями совести, особенно если в хмельном угаре совершал нечто трудно вообразимое для трезвого человека. И хоть со временем стоны совести становились все менее ощутимей, от периодически накатывающего раскаяния никуда не деться. Алик уже не единожды давал себе тайные зароки начать новую жизнь и больше не возвращаться на пагубный путь, только все без толку, удовольствия неудержимо влекли его. Алик сдавался на время, жадно насыщая бездонную глотку плотских потребностей.

Как Наташа ликовала, если «блудный сын» являлся в храм в воскресенье. Как она молилась за него и надеялась на благие перемены! Уже и родители махнули на него рукой, а Наташа не отступалась, только к ее увещеваниям Алик относился как к нотациям. Он стал избегать с ней встреч, боясь рядом с этим светлым человечком почувствовать себя черным эфиопом. Так добрая Наташка осталась другом из прошлого. Она же надеялась, что когда кончится вольная студенческая жизнь, Алику будет не до гулянок. Увы, случилось обратное – за несколько лет Алик заматерел в беспутстве. Получив диплом и почувствовав себя зрелым и состоявшимся, он стал прожигать жизнь напропалую.

Привыкший жить на всем готовом, в работе Алик не видел для себя смысла. Учиться дальше подумывал, но лишь для того, чтобы от него отстал отец, поэтому всегда появлялись малоубедительные причины, почему он еще не сделал этого. Алик усыплял бдительность отца обещаниями и его же собственными мечтами. В итоге все оставалось без изменений. Зачем утруждать себя, раз жизнь и так удалась? Женщины возможно любили бы его и без денег, потому что внешне он был весьма симпатичен: высокий, плечистый, темноволосый, с пронзительными карими глазами. И в разговоре он был не промах, мог запутать и уговорить кого угодно. Сам он не влюблялся, только пылко увлекался и то ненадолго. Что-то доказывать кому-либо у него не было необходимости. Жилось ему вольготно, весело, держался он расковано и немного дерзко, но при этом удовольствия в конфликтах не находил, поэтому кулаками почем зря не махал, однако если приходилось, не пасовал. Двери любых увеселительных заведений для него открывались беспрепятственно. Везде он был свой человек. Такие же, как и он, бездельники его уважали и любили, он называл их друзьями, даже если знаком был с человеком меньше недели. Словом, Алик стабильно следовал просторным путем беспечальной жизни. Но однажды все изменилось.

Алик не сразу понял, что началась новая веха его судьбы, потому что все началось с привычных вещей. Он как обычно торчал в клубе, выпито было прилично, спать не хотелось, оставалось выбрать женщину. Из двух, которые льнули к нему, ему больше нравилась блондинка, поэтому рыжая должна была достаться его приятелю, впрочем, потом они могли поменяться, смотря по настроению и физическому состоянию. На данный момент настроение было отменное, состояние все еще вменяемое. Вторая дилемма Алика заключалась в том, чтобы решить пора уходить или еще задержаться. Пока он обдумывал эту нехитрую задачу, его мозг отделил от танцующих людей некий образ, который своими безупречными формами и потрясающей грациозностью пробудил в нем интерес. Однако бежать знакомиться Алик не спешил, не из-за каких-то там сомнений, просто ему было лень встать, однако о своей дилемме он больше не вспоминал.

Треп продолжался. Бутылки опустошались. Одни друзья уходили, другие появлялись. Милый образ то исчезал, то вновь возникал. Алику нравилось находить ее среди толпы, смотреть за четкими движениями. Девушка казалась ему какой-то нереальной, ее присутствие делало весь окружающий мир сказкой. Возможно, глядя на нее, Алик так и уснул бы в блаженстве, но случилось нечто немыслимое: девушку пригласили на танец. И она – согласилась! Алик очнулся. Позже он удивлялся сам себе, потому что все, что он делал дальше, было ему не свойственно. Минута, терпеливого наблюдения за тем, как на ее спине двигаются беспокойные руки другого мужчины, показалась Алику вечностью. Он медленно поднялся и, не отдавая себя отчета в том, что собирается сделать, направился прямиком к танцующей парочке. Наверное, так кровожадный лев подбирается к своей добыче – плавно, внешне спокойно и неукоснительно. Алик глаз не спускал с них. Пока он шел, медленная музыка кончилась. Кавалер прелестницы не спешил откланяться, а что-то говорил ей, держа ее за руку, которую она осторожно пыталась отнять у него. Надо заметить, мужчинка, пригласивший на танец богиню, был не в состоянии соответствовать ее великолепию, и она явно понимала это, а он вожделенно верещал ей в ухо и, несмотря на свою низкорослость и плюгавость, явно рассчитывал на обоюдно приятное продолжение вечера. Богиня заметила приближающегося к ней великолепного и грозного царя зверей, в ее взгляде отразилось смятение. Отчего-то ей вдруг стало жгуче стыдно. Возможно именно из-за резко возникшего внутреннего дискомфорта, она дернулась, словно пугливая норовистая кобылица, и этим невольным движением даровала свободу своей руке.

Не спуская глаз с девушки-фантома, Алик протянул к ней руку.

– Потанцуем? – прозвучало скорее как вызов, чем просьба.

Мужичонка оторопел от неслыханной наглости соперника. Он впился пристальным взглядом в Ал
ика, но тот смотрел только на богиню. Она покраснела и задрожала в волнении.

– Мне уже пора, – живо произнесла она и решительно перешла от слов к делу, но Алик оказался стремительней, он схватил ее за руку, словно прирожденный ловец фей.

Девушка вскинула на него огромные глаза. Алик понимал, что напугал ее.

– Ты чего смутилась? Я всего лишь предложил потанцевать, – сказал он, стараясь не выглядеть душегубцем.

– Отпусти меня, – воскликнула она, стараясь вырвать из его руки свою руку.

– Разбирайтесь сами, – буркнул мужичонка в ответ на ее взгляд полный мольбы о помощи.

– Трус! – обратился Алик уже к его спине, но мужичонка предпочел не услышать его вызова и быстро потерялся среди танцующих людей.

– Не суди и судим не будешь, – тихо произнесла девушка.

Алик кивнул в сторону, где его соперник пропал из вида.

– Побежал в норку, подлый звереныш! – эти его слова должны были прозвучать как шутка, но Алик не сумел убрать презрение из своей интонации. Тогда он подмигнул девушке, желая разрядить обстановку. – Надеюсь, я не твоего мужа шугнул? Хотя, что-то я не вижу на твоем пальчике обручального кольца. Будь я твоим мужем, я бы тебя без кольца из дома не отпустил. Впрочем, нет, будь я твоим мужем, я бы тебя одну вообще никуда не отпустил.

– Ты не мой муж, но почему-то продолжаешь это делать, – сурово сказала девушка.

Алик вспомнил, что все еще держит ее за руку.

– Пообещай не сбегать.

– С какой стати?

– Даю слово, что я не маньяк и не хулиган, просто ты мне очень, очень, очень понравилась! Давай пообщаемся? – и Алик состроил умоляющую гримасу, настолько забавную, что его волшебная нимфа не удержалась и улыбнулась. – С ума сойти, ты такая красивая! – восторженно произнес он, словно зачарованный. В этот миг у него было преглупое выражение лица. – Вообще-то, не касаться тебя даже лучше, тогда ты начинаешь казаться мне сказочным видением.

– Шут гороховый! – сказала девушка ласково и весело. Но на самом деле пленительная красотка думала, как было бы хорошо и впрямь стать фантомом, чтобы испариться.

– Для тебя готов быть кем угодно. Давай знакомиться? Меня Алик зовут.

– Олеся.

– Олеся? Это твое настоящее имя?

– Мне скрывать нечего.

– Олеся, – произнес он мечтательно, – звучит волшебно! Так из какой ты сказки, Олеся?

Ответом был ее звонкий смех. Алик уже поверил в то, что сумел понравиться ей. Он и вообразить не мог, что кто-то может таким образом пытаться усыпить бдительность человека. А она готова была притвориться его другом, лишь бы при удобном случае улизнуть.

– Потанцуем?

– Музыка неподходящая.

– Чтобы быть близко друг к другу музыка не обязательна.

Алик прикоснулся к ее талии и привлек ее к себе. А потом он нес заурядный бред и сам понимал, что примитивен в своих комплементах. Олеся слушала его терпеливо.

– Ты здесь с кем и по какому случаю? – наконец, устав от восхвалений, перешел он к попытке узнать о ней чуточку больше, чем скупая информация о ее имени.

– У моей подруги сегодня день рождения. И друзья, наверное, меня уже потеряли.

– Я все понял, ты хочешь от меня избавиться.

– Поверь, так для тебя же будет лучше.

– С чего вдруг?

– Со мной ты теряешь время.

– У меня полно свободного времени.

Она тяжело вздохнула.

– Я все понял. Скажи только почему?

– Почему мужчины всегда задают этот дурацкий вопрос? Не все ли равно?

– Может быть, я надеюсь на последний шанс изменить твое решение?

– Я не изменю своего решения.

Алик вскинул руки и схватился за свои волосы.

– Зараза, как же трудно отпустить тебя, да еще и не задавая идиотских вопросов!

– Дело не в тебе, – ласково сказала она.

– Ты замужем?

Она снова нетерпеливо вздохнула.

– Прости меня, – выдавила из себя Олеся, постучала его по плечу и пошла прочь.

Алик стоял и смотрел, как ее поглощает толпа. В его голове роились вопросы, и так хотелось догнать и остановить ее. Но он не привык добиваться женщины, поэтому сразу сдался. «Да ну ее!» – подумал он и удрученный своим поражением повернул к своему столику. Только сделав пару шагов, Алик остановился. Раньше такого не бывало, чтобы у него напрочь пропало желание продолжать веселиться. Алик покинул ресторан, сел в свою машину и застыл. Но не об Олесе он думал. Ему было тошно. Настал тот самый момент, когда раскаяния вгрызлись в его сердце. Он чувствовал себя беспутным никчемным человеком и так захотел бросить праздную жизнь и как блудный сын устремиться в свое родное отечество.

Алик позвонил Наташе.

– Привет, я знаю, ты уже спишь давно, мне просто плохо, понимаешь?

– Что с тобой? – послышался встревоженный голос. – Ты где? – тут же последовал очередной вопрос.

– Дело не в этом, просто я не знаю, что со мной происходит? У меня такое ощущение, будто я что-то важное теряю, будто я смотрю и не вижу, протягиваю руки и не знаю, как и что взять.

Наташа воздохнула.

– Алик, тебе надо взяться за ум. Ты же очень хороший, сильный, умный и добрый.

– Да уж, хороший. Эгоист я хороший. Вот и сейчас, знаю, что ты спишь, а все равно звоню. Ладно, ты прости меня.

– Давай еще поговорим, завтра ведь суббота, высплюсь.

– Мне надо подумать. Ты извини, что разбудил.

– Приходи в воскресенье на службу.

– Я постараюсь. Спокойной ночи, Наташка.

Алик убрал телефон и взялся за руль, но куда ехать не знал. Домой к родителям, где обычно обитал, он не хотел, в свою квартиру – боялся тоски, которая и без того его душила. Он знал, как называется его состояние в духовном смысле – уныние. Уныние – это результат потери Бога, потеря себя. Уныние – тягчайший грех, путь к отчаянию. Уныние – ад на земле. Алик и не подозревал, что имеет склонность к унынию. «Наташка права, – подумал он, – надо сходить в храм в воскресенье». И при этой мысли его душу словно луч света озарил, и пусть он не рассеял всей его тьмы, зато наполнил больное сердце надеждой.

Именно в этот момент из ресторана вышли три женщины и двое мужчин. Все тучи мигом рассеялись, когда Алик увидел ее, да еще и без пары. К сожалению, вместе с унынием улетучились и все благие побуждения Алика. Ум перестал здраво мыслить, сердце чаще застучало. Алик помнил, что Олеся не пожелала общаться с ним, но интерес к ней он не считал преступлением, к тому же он был настолько велик, что нельзя было не сделать еще одной попытки.

Алик подъехал к хохочущей компании, вышел из машины, но подходить к ним не стал.

– Олеся, давай подвезу, – предложил он бодро и весело.

Она изумленно на него посмотрела. Ее друзья утихли и стали перешептываться.

– Ты караулил меня? – не без возмущения в голосе спросила Олеся.

Алик представил, что она себе вообразила. Он прижал руку к груди.

– Даю слово, – заговорил он, смеясь, – я просто сидел в машине, собирался уезжать, а тут вы вышли. Почему бы не подвезти домой хорошего человека, подумал я. Ну честно же!

Сама не знала почему, Олеся верила ему. Алик не казался ей опасным, скорее забавным и немного несуразным.

– Я не поеду с тобой, – сказала она серьезно, но в ее голосе больше не звучали нотки недовольства, – потому что ты пьян.

– Да я в норме. Вот, смотри, – Алик закрыл глаза и приложил указательный палец к носу. В душе он боялся промазать, но у него все получилось.

– Твое физическое состояние меня не касается. Ты пил, и я с тобой не поеду, – строго говорила Олеся.

Алик чувствовал, себя учеником перед учительницей. Ее друзья отошли немного в сторону. Алик понял, что его поддерживают. «Она точно не замужем», – сделал он торжественное заключение.

– Олеся, ты хоть понимаешь, что мы можем больше никогда не увидеться?!

По тому, каким напряженным стало ее лицо, можно было понять, что его слова встревожили ее, тем не менее она упрямо качала головой.

Подъехали машины такси, все стали прощаться.

– Олеся, ты с нами? – крикнули ей друзья.

– Да.

– Оставь хотя бы номер своего телефона! – чуть ли не взмолился Алик.

Она посмотрела на него. Ее взгляд померк в тоске. И снова девушка-видение ускользала. Она молчаливо села в такси. Тучи над головой Алика вновь собирались. Странное отвратительное ощущение одиночества наполняло его сердце. Вернее пустота одиночества уже давно зияла внутри него. Именно это ненасытное жерло он пытался наполнить всевозможными удовольствиями.

На него никто не посмел посмотреть. Машины стали разъезжаться. Алика будто ущипнули. Он запрыгнул в свою машину и поехал следом за Олесей. «Будь что будет!» – крутилась отчаянная мысль в его голове.

Никогда раньше он никого не преследовал. Несмотря на позднее время и отсутствие на дорогах машин, он боялся потерять такси, за которым следил. Оказывается, не просто ехать, не зная пути, особенно если учитывать, что выпил Алик все же немало. Он испытывал небывалое возбуждение, одновременно ощущая себя преступником, шпионом и героем.

Район, в который случай завел Алика, был ему совершенно незнаком. Такси въехало в слабоосвещенный двор, и остановилось возле старой пятиэтажки. Олеся вышла из машины, помахала рукой друзьям и те поехали дальше. Алик припарковался кое-как и выскочил из машины. Олеся уже подошла к подъезду. Домофон пропел. Алик кинулся к ней со всех ног.

– Олеся! – закричал он.

Она резко обернулась и отшатнулась. Алик и не подозревал, что так сильно потрясет ее своим внезапным появлением. Она попыталась юркнуть в подъезд, но время было упущено, и подоспевший Алик не дал ей закрыть дверь. Она попятилась, уперлась спиной в стену и вся вжалась в нее, не спуская с него испуганного взгляда. В исступлении Алик упал на колени, чем напугал ее еще сильнее. От страха Олеся не то что дар речи потеряла, ее мозг мыслить отказывался.

– Не бойся меня! – воскликнул он, но она лишь сильнее бледнела и вся дрожала. – Я бы свое сердце вырвал из груди и отдал тебе, лишь бы ты не боялась меня. Олеся!

Алик схватил ее за руку, сам не понимая, что творит. Она в ужасе смотрела на него.

– Олеся! – повторял он, как заведенный, – не бойся меня, не бойся!

Алик прижался губами к ее кисти. Никогда он не ощущал так сильно своего физического превосходства перед женщиной, она сейчас вся была в его власти, только это обстоятельство побуждало его не воспользоваться своим преимуществом, а быть покровителем. Дикий необъяснимый восторг лишал его рассудка.

– Ты следил за мной! Что ты делаешь? Оставь меня! – слабым голосом частила она. – Ты следил за мной! Ты всех соседей разбудишь! Уйди, пожалуйста! Ты не понимаешь!

Алик вскочил на ноги и подошел к ней слишком близко.

– Я не маньяк, клянусь тебе. Я не причиню тебе вреда.

– Я буду кричать! – хрипло прошептала она.

Он прикоснулся пальцами к ее губам.

– Пожалуйста, не кричи, дай мне малюсенький шанс. Просто поговори со мной. Я в жизни ничего подобного не испытывал и никогда раньше не вел себя так. Но ты уходишь, и мне словно нож вонзают в сердце. Я не знаю, что это. Не знаю! Понимаю, я совершенно чужой тебе, я пугаю тебя. Не бойся меня, – повторил он едва ли не в сотый раз, страстно шепча возле ее лица.

Олеся хотела оттолкнуть его, но ее руки замерли у него на груди. Его пыл, пугающий и шокирующий, начал передаваться ей. От участившегося прерывистого дыхания, ее голова закружилась, и казалось, что она теряет сознание. Олеся шестым чувством ощущала, какую-то необъяснимую связь между ними. Слово чужой, было не о нем, только Алик никак не вписывался в ее жизнь.

– Хорошо, давай поговорим, – прошептала она сбивчиво. – Только не здесь.

– Согласен, – задыхаясь в запальчивости, прошептал он. – Пойдем к тебе?

– Нет.

– Тогда в мою машину.

– Нет, только не в машину. Во дворе есть скамейка.

– Я согласен.

Разгоряченные добела они стояли и смотрели друг на друга. Алик чувствовал, как приятно тает его рассудок, и он поддается охватившему его огню. Он боялся лишиться того, что уже успел выпросить у нее. Но лихорадочный блеск прекрасных глаз Олеси раскрывал ее слабость, и нить, связывающая его со здравым смыслом, неудержимо рвалась. И вдруг ее губы уже отвечают его губам.

– Ты словно свеча в моих руках! – восторженно прошептал он.

– Какие громкие слова, – чувствуя приятную неловкость, тихо отвечала она.

– Ты озарила мою ночь. Я бы нес тебя сквозь всю свою жизнь! Пошли к тебе.

– Нет.

Алик прислонился лбом к ее лбу.

– Я бы хотел знать все о тебе.

– Расскажи лучше о себе, – и вдруг она прикрыла ладошкой его губы. – Нет, молчи. Все впустую, у нас ничего не получится.

Алик убрал ее руку.

– У нас уже все получилось. Нас тянет друг к другу.

– Ты не понимаешь.

– Так объясни. Ты замужем?

– И да, и нет.

Алик отстранился от Олеси и внимательно на нее посмотрел.

– Гражданский брак?

Она горько улыбнулся.

– Нет, самый настоящий. Он бросил меня. Уже полтора года как.

Алик просиял.

– А развод вы не оформили, – сказал он уверенно.

Олеся покачала головой.

– Нет. Он не стремится к разводу, а мне некогда заниматься этим.

– Другую нашел?

– Давай не будем обо мне.

– Можешь ставить мне любые условия. Ты себе представить не можешь, как я счастлив, что встретил тебя!

Олеся погладила его по щеке.

– Напрасно. Со мной ты теряешь время.

– У меня есть бутылка шампанского в машине. Давай выпьем?

Она грустно улыбнулась.

– А тебе не хватит ли? – произнесла она с материнской нежностью. – Почему ты ездишь пьяным за рулем?

– Я не пьян.

– Ты недооцениваешь свое состояние. Пойми, ведь ты можешь стать виновником трагедии. Только представь себе такое.

Ее нотации не злили, а почему-то согревали его сердце и веселили. Как бы ни была убедительна Олеся в роли рассудительной мамочки, все равно радом с ней Алик чувствовал себя не ребенком, а мужчиной. Его рука скользнула ей на поясницу, и он привлек ее к себе.

– Ты мой сверчок.

Она немного прогнулась назад и улыбнулась.

– В смысле совести?

Алик закивал головой.

– Хочешь, я оставлю машину у тебя во дворе и уеду на такси?

– Тебе же будет лучше.

– Или я могу остаться у тебя.

На верхних этажах хлопнула дверь, и Олеся вздрогнула всем телом.

– Какая ты пугливая, – довольно прошептал Алик.

– Не хочу, чтобы обо мне соседи судачили.

– Тогда пойдем скорей на лавочку в твоем дворе. Только обещай не убегать.

Олеся покачала головой. Она была серьезным человеком, может быть даже слишком серьезным. Осознание бесполезности их общения царапало ее по сердцу. Чем дольше она находилась с Аликом, тем сильнее располагалась к нему, а если сказать честнее, ее сердце наполнялось чувством любви. Обычно под словом любовь люди подразумевают нечто глобальное, хотя, по моему мнению, недостаточно глобальное, просто глубину собственного влечения, а надо бы подразумевать решимость к самопожертвованию. В Олесе же любовь к малознакомому мужчине выражалась в теплой отзывчивости ее сердца, если бы не это чувство она бы сейчас не шла с ним к его машине. Алик шел немного впереди, держа ее за руку, и она со щемящим чувством в груди разглядывала его. В ее груди воздух становился жгучим от назойливого желания закрыть глаза на собственные убеждения, довериться ему и отдаться манящей иллюзии любви. Но Олеся была слишком трезвомыслящим человеком и в ее душе лили осенние дожди.

Алик заглянул в багажник своей роскошной машины, порылся в хрустящем пакете, взял и мигом разорвал красивую упаковку с бокалами. Олеся стояла возле него и молчаливо следила за его уверенными движениями. В ее душе множилась печаль. Алик достал бутылку из коробки.

– Подержи. У меня, вроде, где-то тут икорка завалялась.

– «Вдова Клико»? Никогда не пробовала, – Олеся хмыкнула и меланхолично удивилась: – У тебя даже бокальчики нашлись?

Алик забрал у нее шампанское и состроил пренебрежительную мину.

– Пластиковые. Будь любезна, держи их наготове.

Олеся покрутила их в руке.

– Ты запасливый. Часто приходится угощать девушек?

Алик извлекал пробку из бутылки, но при последних словах Олеси поднял на нее серьезный взгляд.

– Не то важно, сколько девушек я угощал вином, а то, что все они в прошлом. Из этих бокалов до нас никто не пил, понимаешь, к чему я веду?

Олеся кивнула, больше думая о красоте его лица, чем над его словами.

– И у меня тост, – сказал Алик, разливая шампанское по бокалам. – За жизнь с чистого листа. Мне кажется, впереди нас с тобой ждет настоящее чудо.

– За чудо.

– За жизнь с чистого листа! – повторил он. – А теперь рассказывай, чем ты занимаешься?

– Я работаю учительницей в школе.

Алик криво улыбнулся.

– Оно и заметно. Дай угадаю. Алгебра и геометрия?

Олеся улыбнулась так, что веселые морщинки окружили ее глаза.

– Промазал.

– Химия?

Она засмеялась.

– Опять мимо.

– Неужели русский и литература? Учительница начальных классов?

Олеся звонко заливалась. Алику нравилось приносить ей счастье.

– Нет-нет! Ты лжешь! Никакая ты не учительница! Ты колдунья!

– Я учительница пения, балда!

Он вдруг обнял ее.

– Всегда мечтал закрутить роман с училкой, – произнес Алик вроде в шутку, но с серьезной пылкостью. – Скажи, а дети тебя боятся?

– Никто не боится учителей пения.

– Нет-нет, ты недооцениваешь себя. Дети точно тебя боятся, потому что даже я моментами перед тобой робею.

– Если бы ты боялся, то не прижимал бы меня к себе. Отпусти, я вином себе платье оболью.

Он прижался лицом к ее шее.

– Почему мне так хорошо с тобой?

Было приятно ощущать, как кровь закипает в венах, но Олеся не верила хмельным опрометчивым словам молодого повесы.

– Завтра ты проснешься, алкоголь выветрится из твоей крови, и очарование испарится. Что ты пил в ресторане?

– Коньяк.

– О-о! Шампанское после коньяка! А я-то смотрю, тебя несет все сильней.

– Олесенька, ну почему ты не хочешь принять в сердце счастье, ведь наша встреча так прекрасна!

Олеся сощурилась, посмотрев на него пристально.

– Последний романтик мужеского пола?

– Ты очень разочарована в мужчинах?

– Если человек одинок, из этого не следует, что ему солнце не светит. Я тоже счастлива, но у меня другие жизненные ценности.

– Что может быть ценнее любви?! – воскликнул Алик, раскинув в стороны руки.

Олеся кисло улыбнулась и отшатнулась в сторону.

– Что ты знаешь о любви, мальчишка?! Пойдем лучше, сядем на скамейку. У меня ноги ноют от шпилек.

И не дожидаясь ни ответа, ни самого Алика, Олеся утонула в темноте двора, лишь ее светлые волосы и желтое платье определялись блеклым пятном вдалеке.

Алик схватил бутылку, быстро захлопнул багажник и побежал к ней.

– А ты, значит, взрослая? – спросил он ее сходу. – Сколько тебе лет?

– Мальчик, женщинам такие вопросы не задают.

– Ой уж, женщина! Да тебе нет больше двадцати трех!

Алик подлил Олесе вина и сел возле нее на скамейку.

– Вообще-то мне двадцать семь, – сказала она, пригубив немного шампанского. – Ну что, испугался?

– Вот еще. Думаешь, очень взрослая?

– Уж постарше тебя. Малыш, ты школу-то закончил?

– Издеваешься? У меня уже диплом о высшем образовании есть.

– Диплом есть, а образование?

Алик косо посмотрел на нее.

– Ладно, не обижайся, – и Олеся потрепала его по плечу. – Чем ты занимаешься?

– Да ничем конкретным.

– А на какие деньги развлекаешься? Машина, погляжу я, у тебя шикарная.

– У меня батя фабрикант, делает мебель. «Полюшка», может, слышала?

– Слышала. Дорогая мебель.

– А то, – сказал Алик, надеясь, что наконец-то сумел произвести на Олесю впечатление.

– Значит, твой папка пашет, а ты кутишь?

– Хочешь больше знать обо мне? – спросил он, сдвинув к переносице брови.

Олеся хотела знать как можно больше такого, что оттолкнуло бы ее от него.

– Думаешь, я избалованный маменькин сынок?

– Да, – прямо ответила она.

– И в чем, по-твоему, это выражается? В том, что я живу за чужой счет?

Олесе стало стыдно перед ним, особенно ее смутило то, что он не кипятился и продолжал разговаривать мягко.

– Извини, я не должна так говорить.

Алик сделал несколько глотков шампанского.

– Знаешь, каково это, когда из тебя всю жизнь делают игрушку? Мать, действительно, во мне души не чает, так же как и в моем младшем брате, ему семь лет. Я, конечно, благодарен ей за горячую любовь, но ее чрезмерная опека и нежность раздражает и душит. В собственном доме мне не хватает свободы. Я так хотел бы, чтобы мои родители наконец-то поняли, что я уже взрослый, и начали доверять мне. Но они сами не знают, чего хотят от меня. С одной стороны, от меня ждут, что я начну помогать отцу в его бизнесе, но, с другой стороны, когда я взялся за дело, то услышал на каждом шагу: не суйся, помолчи. Отец не верит в меня, а мать, все еще норовит нянчить в двадцать четыре года. Платком нос мне вытирает да еще и на людях. Что так смотришь? Я не в переносном смысле говорю. Буквально две недели назад, достала платок из сумочки, намусолила и давай меня при всех вытирать. Ну ты скажи: Алик, у тебя нос испачкан. Я же выше ее чуть ли не на три головы! Зачем меня своими слюнями обмазывать, будто мне три года?

Олеся засмеялась и Алик улыбнулся.

– А недавно моему отцу предложили заняться изготовлением мебели для кафе и ресторанов. Это, может, и интересно, но тут с кондачка нельзя. Я сказал бате, что его раскручивают на покупку дорогостоящего оборудования и предложил лучше начать изготавливать софы для маленьких квартир. Такие, чтобы не обязательно было раскладывать, и чтобы спать было удобно. Это мне один мой приятель подсказал.

– Да, мне бы такая постель не помешала, – вдруг согласилась Олеся. – Я ведь занимаю только одну комнату в коммуналке. Кровать не поставишь, а на собранном диване нормально не выспишься. Разбирать и складывать его надоело. Вот и стоит все время в разобранном виде, накрою пледом и на работу побежала – полкомнаты занимает.

– Вот! – воскликнул Алик, ткнув в ее сторону указательным пальцем. – А сколько в нашей стране маленьких квартир?

– А отец мне: ты ничего не понимаешь в бизнесе. Он скорее доверился какому-то московскому хлыщу, который наплел ему с три короба, чем прислушался к мнению собственного сына.

Алик залпом осушил полбокала. Олеся внимательно проследила за ним. Он взял бутылку.

– Ты чего так мало пьешь? Не нравится? – спросил он, подливая ей шампанское. – Я знаю, девочки, обычно, предпочитают полусладкое.

– Почему же, мне нравится. Просто я не привыкла к алкоголю.

Алик наполнил свой бокал.

– А к нему и не надо привыкать, это вредит здоровью, – сострил он и усмехнулся.

– Вот я и смотрю, ты прям фанат здорового образа жизни.

– Не суди, и судим не будешь. Отдыхать тоже необходимо.

– Не задержался ли ты на каникулах?

Алик не ответил, потягивая вино.

– Сердишься? – спросила Олеся. – А я ведь предупреждала, что со мной ты теряешь время.

– Нет, я не сержусь. Во-первых, твои слова всего лишь выражают твое субъективное мнение, которое к тому же может в секунду измениться, а, во-вторых, на правду не обижаются, я и сам знаю, что шалопайничаю.

– Ты вот рассказывал мне о своей жизни с родителями, думал, я тебя пожалею?

– Ни о чем я не думал, просто поделился с тобой своими переживаниями вот и все.

– А следовало бы подумать, прежде чем чернить их. Ты не имеешь права перекладывать вину своей собственной несостоятельности на плечи людей, которым обязан в этой жизни всем. Вот уж беда, мама до сих пор опекает тебя, заступается за тебя перед папой. И не стыдно ставить любовь ей в вину? Ты сыт, пьян, доволен, ездишь на «Бехе», носишь дорогие вещи. Часики у тебя, похоже, золотые. Швейцарские? Да уж, папа твой и впрямь плохой! Тебе ведь пришлось вкалывать ночами и одновременно учиться в универе. Бедный мальчик! И не противно в двадцать четыре года требовать от людей относиться серьезно к себе? А не пробовал на деле доказать отцу, что ты действительно чего-то стоишь? Или ничего ты не стоишь, а только дуешься и треплешься?

– Ты ничего не знаешь обо мне.

– Ты ездишь пьяным за рулем, этого вполне достаточно, чтобы судить о твоей безответственности. Что еще мне надо знать о тебе? Могу поделиться еще одним выводом из вышесказанного, ты привык к тому, что все сходит тебе с рук. Надеюсь, отрезвление будет не слишком дорого тебе стоить.

Алик хотел возразить, но Олеся не дала ему и слова сказать.

– Не стоит оправдываться, тем более мои слова, это всего лишь мое субъективное мнение, и для тебя оно не должно ничего значить.

Олеся замолчала. Алик сидел мрачный.

– Ты меня отчитала даже круче Наташки, – тихо сказал он.

– Кто она такая?

– Моя подруга. – Алик встрепенулся и начал живо объяснять: – Ты не подумай, подруга не в смысле подружка. Между нами ничего никогда не было и быть не может. Наши родители, конечно, хотели бы, чтобы мы поженились, но это невозможно.

Олеся подняла глаза и посмотрела на него так, что у Алика сердце перевернулось от непонятного упрека в ее взгляде. Он отвернулся от нее, с безразличием уставившись в окружающую их темноту.

– Наступит день, и ты продашь свою свободу, – с грустной уверенностью предсказала она. – А знаешь почему?

– Почему? – спросил Алик, поднося к губам горлышко бутылки.

Олеся опустила его руку.

– Не пей больше, или ночевать тебе в моем дворе, ты и так один уже почти всю бутылку высосал.

Она думала, что Алик оттолкнет ее руку, а он безмятежно послушался. Все равно это бесполезное шампанское только сон на него наводило.

– Так почему я продам свою свободу? – спросил он и сощурился, стараясь настроить в глазах четкость.

– Только не обижайся.

– Да уж выкладывай, раз начала обличать.

– По тебе видно, что ты не промах в отношении женского пола. Признайся, у тебя ведь много подружек и ни с одной ничего серьезного.

– Только не думай, будто я никогда не влюблялся.

– И насколько тебя хватало? Самое большее?

– Два года.

– Это было еще в школе? Я говорила о серьезных близких отношениях. Ты жил с кем-нибудь?

– Ладно, полгода жил с одной.

– С одной? Наверное, когда еще в универе учился?

– Да я не так давно его закончил.

– Два года назад, вообще-то. Значит, за последние два года ничего серьезного не было?

– Кто виноват, что я подходящую девушку не встретил.

– Вообще-то ты сам, потому что, во-первых, ты и не стремился ее встретить, а, во-вторых, и это самое главное, ты неразборчив.

– То есть?

– Тебе все равно к кому прижиматься. Поэтому, наступит день, и ты женишься на своей Наташке.

– На ней я не женюсь сто процентов.

– На твоем месте я бы не была так уверена в этом. Ты не женишься на ней только в том случае, что она сама за тебя пойти не захочет.

– А ты пророчица? За что так ненавидишь мужиков?

– Пытаешься отомстить мне? Давай, говори.

– О тебе?

– Обо мне.

Алик пожал плечами.

– Я думаю, что ты невероятно красивая и страстная, хоть и хочешь казаться холодной и рассудительной. Но если ты только позволишь мне… Нет, не верно – если ты позволишь себе, то у нас с тобой будет умопомрачительная ночь.

Олеся хмыкнула, уколовшись его самоуверенностью, а Алик продолжил, не заметив ее раздражения:

– Я понравился тебе, и ты меня хотела еще там в ресторане. Но ты трусиха, боишься еще раз обжечься, поэтому лучше сбежишь, чем рискнешь.

– Ну вот и пообщались.

Олеся встала со скамейки. Она нашла аргументы, чтобы в будущем не вспоминать об Алике с сожалением.

– Ты обиделась? – спросил он, вскочив на ноги.

– Из-за чего? Я рада, что ты меня понял.

И она похлопала ладошкой по его плечу.

– Все так и есть, я не хочу мучительных раскаяний и жгучего стыда из-за мимолетного удовольствия, которое, скорее всего, так и не наступит, потому что ты слишком много пьешь и думаешь больше о себе, чем об окружающих тебя людях. Прощай!

Алик схватил ее за руку.

– Постой, не уходи, и шампанское еще осталось.

– Да ты и так уже шатаешься.

– Я не шатаюсь, к тому же пить будешь только ты.

– Мне тоже хватит.

– Да ты и бокала не выпила.

– Выпила.

– Олеся!

Она строго посмотрела на него.

– Неужели непонятно – меня не интересуют случайные связи.

– Ничего подобного я не предлагаю.

– Значит, тебе понравилось со мной общаться? – спросила она с наигранным изумлением.

– Ты крепкий орешек, зато с тобой интересно. Ты мне чем-то Наташку напоминаешь, только ты гораздо красивей.

– Ах, вот в чем дело, тебя в ней ее внешность не устраивает!

– Да при чем тут ее внешность? Она симпатичная, и фигурка у нее классная, только у меня к ней химии нет, понимаешь?

– А ко мне, значит, есть?

Алик шагнул к ней.

– Еще как.

Олеся отступила от него.

– Знаешь что, а давай я тебе такси вызову.

– Нет. Я провожу тебя и сам себе такси вызову.

– Вот уж не надо меня провожать.

Алик перегородил ей путь.

– Скажи, я тебе вообще нисколько не понравился?

Олеся прижала ладошку к его щеке.

– Прояви такую же настойчивость в отношении своего отца.

Она обошла его и уверенно зашагала к своему подъезду. И, конечно же, в глубине душе ей хотелось, чтобы Алик догнал ее, настоял на своем и эта необыкновенная ночь продолжилась до бриллиантовой свадьбы, как в любовном фильме с хорошим концом. Только хотеть поддаться соблазну и уступить своим желанием – не одно и то же. Олеся считала, что лучше страдать из-за утраченной возможности, чем сокрушаться о совершенной ошибке.

– Я провожу тебя, – воскликнул Алик и поспешил догнать ее. – Не волнуйся, в гости проситься не буду.

Алик почти догнал Олесю, но вдруг его нога за что-то зацепилась. Он испытал необычный пустой страх, или даже не страх, а удивление.

Проснулся Алик, когда было уже светло. Голова его раскалывалась от боли, тело затекло в неудобной позе, горло изнывало от жажды. Алик приподнял голову, отлепляя лицо от тяжелой подушки – перед глазами ни о чем не говорившая ему скромная обстановка маленькой незнакомый комнаты. Темное пятно в его памяти изводило, и тут он заметил бугор на кресле, накрытый пледом, а из-под него макушку светлой головы. В один миг в его голове сложилась вся картина, Алик вспомнил прошедший вечер. Только после того, как он упал и разбил себе голову, четкость воспоминаний оставляла желать лучшего. Он действительно серьезно ударился головой, и Олеся уговаривала его позволить ей вызвать ему скорую помощь. Он отказался наотрез, потому что не хотел из-за какой-то царапины на лбу закончить и без того перенасыщенный событиями день в дежурной больнице. Сколько шуму они наделали, пока спорили. Алик смутно припоминал, что кто-то даже кричал в окно, чтобы они «заткнулись». В итоге он оказался там, где желал оказаться: в доме Олеси, в ее постели. Она так заботливо и осторожно обработала его рану, а у него сил не осталось даже осмотреться. По всей видимости, вскоре после перевязки он отключился. Он занял ее постель, а Олеся, упрямица этакая, легла в кресло. Алик решил немедленно исправить эту несправедливость. Он встал с дивана, подошел к креслу и поднял Олесю на руки, совершенно не беспокоясь разбудить ее. Она отреагировала как ребенок, которого впервые погрузили в воду – не понимала, что происходит и, запутавшись в пледе, смешно работала руками и ногами.

– Успокойся, женщина-кошка, я всего лишь предлагаю тебе расположиться поудобней.

Но стоило Олесе под спиной ощутить диван и его невинное «поудобней» тут же дополнилось поцелуями, хотя до этого ни о чем таком Алик и не помышлял. У него и головная боль прошла, и о жажде он забыл, так велико было желание наверстать упущенное. Только он не учел толщину брони чести женщины, которая предпочла неудобное кресло, даже крохотному уголку дивана возле него. Его ласки вызывали в ее теле озноб, но не напрасно же Олеся несколько часов страдала, пока пыталась заснуть в неудобной позе, стремясь предусмотрительно обезопасить себя от его посягательств на ее добропорядочность. Алик получил серьезный отпор.

– Все-все, не вырывайся, я прекратил! – воскликнул он, подняв руки.

Олеся дернулась, желая вскочить, но пола ее халата была зажата его ногой. Она едва успела удержать его, чтобы он не распахнулся.

– Дай мне встать, – спокойно потребовала Олеся.

Алик приподнял ногу.

– Почему?

– Что почему? – спросила Олеся, подходя к обеденному столу, который находился тут же в комнате.

– Я же чувствую, что ты тоже хочешь, почему запрещаешь себе? Нам могло быть так хорошо.

– Мне казалось, я уже вчера все тебе объяснила. Меня не интересуют случайные связи.

– Я мог бы остаться у тебя до завтра, а послезавтра опять прийти. А хочешь, поехали ко мне?

Олеся плюхнулась на стул возле обеденного стола и поникла. Алик не спускал с нее глаз.

– Хочешь, чтобы я поскорее ушел? – спросил он тоскливо.

Она покивала головой.

– Ты должен уйти. Мне не такой, как ты, мужчина нужен.

– А какой я? Недостаточно солидный для тебя?

Она посмотрела на него.

– Ты мне нравишься.

Алик улыбнулся.

– Хочешь сказать, что влюбилась в меня?

Олеся грустно усмехнулась.

– Ты не дождешься этих слов от меня. А иначе я погибла, между нами целая пропасть.

– Может, наделаешь со мной глупостей?

Она покачала головой.

– Да брось, жизнь слишком коротка! Мы так недолго будем молоды.

– Вот именно. Мне нужен не кратковременный роман, а стабильное будущее.

– Ты хочешь, чтобы я, толком не зная тебя, сделал тебе предложение?

– А ты хочешь, чтобы я, толком не зная тебя, переспала с тобой? Не забывай, у меня муж есть.

– И где же он?

Олеся указала рукой в направлении окна. Алик повернул голову и застыл, увидев в углу детскую кроватку. На него словно ледяной воды вылили.

– У тебя есть ребенок? – спросил он напряженно.

Она ответила просто и ясно:

– Да, – и в ее интонации было что-то такое, что понравилось ему, взяло его за душу.

Она, понятное дело, гордилась тем, что мама, но Алик уловил еще и нотки грусти.

– Мой муж бросил нас, когда Даше было шесть месяцев.

– Бросил? А сколько сейчас твоей девочке?

Олеся вернулась к Алику и села на диван.

– Скоро три годика.

– Всего-то. Почему он ушел?

– Он сказал, что поторопился, женившись на мне, оказывается семейная жизнь не для него.

– Как это? А как же ты и дочь?

Олеся пожала плечами.

– Сначала мы жили хорошо, но скоро я забеременела и поправилась, у меня был огромный живот, и как-то он сказал мне, что я его больше не привлекаю. Скоро я стала подозревать, что он завел себе кого-то. О своих переживаниях рассказывать не буду. Рождение дочери вызвало в нем лишь досаду. В день, когда он забирал нас из роддома, он посетовал: «Ну вот, еще одна баба на моей шее – разорите меня на лифчиках и прокладках».

– Прям так и сказал?

– Прямо так и сказал.

– Больно было услышать такое? – спросил Алик участливо и накрыл ее кисть своей ладонью.

– Больно? – с легким ироничным вызовом переспросила она. – Я скажу тебе, когда становится действительно больно. Когда вдруг понимаешь, что замужем за человеком, которому не нужна семья; когда спустя два года отношений с ним, приходит осознание, что между вами нет то что любви, даже элементарного взаимопонимания.

– Ясно, – ответил Алик сдавленно и мрачно, будто этот упрек был адресован ему.

Олеся поняла, что повела себя агрессивно и смутилась.

– Рассказывать дальше? – спросила она тихо.

– Рассказывай.

Олеся улыбнулась.

– А ты смелый.

Глаза Алика засветились подкупающей нежностью.

– Сначала он скрывал, что гуляет, но со временем стал наглее. Придет с работы, переоденется, надушится, скажет: «Меня сегодня не будет», – и преспокойно уйдет.

– Скандалила?

– Однажды попробовала и получила без предупреждения со всего маху по лицу. С тех пор больше не возмущалась.

– Ревела?

– Не то слово. Он еще с нами жил, а мы с Дашкой уже одиноки были. К дочке он не подходил. Если она капризничала, я ее из комнаты уносила, в коридоре укачивала, лишь бы ее плач его не раздражал. А когда ей шел шестой месяц, он сказал, что ему все надело, что я с ребенком могу продолжать жить в его комнате, только он больше не в состоянии нас выносить.

– С тех пор ты его не видела?

– Иногда он заезжает, деньги привозит.

– Все же помогает вам? Значит, осталась еще совесть.

– Если десять тысяч раз в три месяца можно назвать помощью.

– Так мало? Ты, конечно, от денег отказываешься.

– Вот еще. Он все же отец.

– На алименты не подавала.

– Нет.

– А комната, значит, его.

– Его.

– А сам где живет?

– С матерью. Он у нее единственный сынок. А меня она невзлюбила с первого взгляда.

– А внучку?

– Никогда ее не видела.

Алекс качнул головой.

– Такое бывает?

– Думаешь, я лгу?

– Не сердись, просто все это у меня в голове не умещается. Почему ты не разведешься с ним? Боишься, что он из комнаты выгонит?

– Не в комнате дело. У меня есть комната в родительской квартире. Сейчас Даша с мамой.

– Почему тогда не разведешься?

– А у меня есть время бегать по судам?

– Или надеешься, что вернется к тебе?

– Ничего не вернуть, между нами одна зола. Время и ее развеет, останется лишь обгорелый след в душе.

– Как сказала! Работаешь или в декрете?

– А на какие бы деньги мы с дочкой жили? Работаю, конечно. Даша умница, с девяти месяцев ходит в детский садик. Я, помимо школы, еще в цветочном магазине подрабатываю.

– Родители помогают?

–Не думай, не бросили меня на произвол судьбы. Они у меня хорошие. Мама завуч в школе, а папа инженер.

– А почему к ним с дочкой не уйдешь?

– Мне тут до садика близко.

– Так переведи ребенка в другой.

– Думаешь, в наши дни с этим так просто? Я ее в этот-то с трудом пристроила. Ничего, до школы как-нибудь потерпим. Все, и остановимся на этом. Кофе будешь?

– Если только не сублимированный.

– Я и сама такой не пью. Мне родители одной девочки на день учителя подарили – хороший. Вставай, тебе такой понравится.

– А если я попрошу принести его мне в постель, ты сочтешь, что я обнаглел?

– Все еще надеешься задержаться? – спросила удивленно Олеся и встала с дивана. – Какой же ты упрямый! Ничто тебя не смущает!

Алик поймал полу ее халата.

– Вернись, у меня есть предложение.

Олеся села. Алик подвинулся к ней ближе. Поправил ее волосы у лица, провел пальцем по щекам.

– А с другой стороны, раз уж я оказался у тебя, может, пойдешь до конца? Ты мне реально нравишься.

Олеся задумалась. Она так истосковалась по ласке, по крепким рукам, по любви. Алик прижался лицом к ее животу. А вдруг это последний раз в ее жизни? Так почему бы…

– Не ломай мне жизнь, пожалуйста! Ты удовлетворишь свои амбиции и уйдешь, а что останется мне?

Алик поднял голову и посмотрел на нее.

– Тебе тоже будет хорошо, не отказывайся!

Олеся взяла его лицо, нагнулась и прошептала ему в губы.

– Мне не нужен любовник.

Алик выше поднял голову.

– А если у нас что-то получится? – спросил он, задевая губами ее губы.

– Так ты будешь кофе или прямо сейчас уйдешь?

– Предпочту задержаться на чашечку кофе.

– Только пообещай, что потом ты уедешь и забудешь дорогу к моему дому.

– Шантажистка! Да уеду я, уеду, что ж с тобой поделаешь-то!

Алик не забыл о данном слове: он допил свой кофе, поблагодарил добрую хозяйку, достал кошелек и хотел оставить ей денег.

– Только посмей, – грозно сказала Олеся.

Алик замер и посмотрел на нее.

– Дочке что-нибудь купишь, – произнес он виноватым голосом.

– У моей дочери все есть. Не оскорбляй меня подачками.

Алик улыбнулся и спрятал купюры обратно в кошелек.

– Гордая, – сказал он подбадривающе, чувствуя уважение к ней.

– Звучит – как глупая, – ответила Олеся бесцветно, подошла к двери и повернула ключ в замке.

Алик хотел поцеловать ее, но Олеся отвернулась.

– Не стоит из случайного столкновения наших жизней делать жалкое подобие близких отношений.

Алик сжал ее плечо, легонько сотряс его и вышел. Олеся закрыла за ним дверь и прислонилась спиной к ней. В ее комнате одиночество, грусть и покой или это отзвуки стона ее сердца? Она сказала себе: «Забудь его», – подошла к окну и остановилась за тюлем, лишь слегка отогнув его. Олеся не хотела, чтобы Алик увидел, что она смотрит, как он покидает ее.

Алик бодро выбежал из подъезда, не обернулся, не поднял головы, не поискал ее взглядом в окнах. Он просто сел в свой дорогой автомобиль и уехал.

Олеся легла на постель, обняла подушку, на которой еще недавно он лежал, и заплакала. У нее было целых два часа до того, как ее мама приведет Дашу. У нее имелось всего два часа, чтобы в который раз зализать свои раны.

Алик ехал домой, чтобы выспаться и к вечеру быть в отличной форме. Ему было хорошо и спокойно, он еще не знал, что болен. Он не замечал, что мысли его все время вертятся возле Олеси. Он не задумывался, почему счастлив, если не получил того, чего так хотел. А ночью в клубе на него накатила тоска. Алик не учувствовал в общей беседе, если улавливал шутку, то смеялся рассеянно. Он не замечал ни вкуса, ни количества выпетого коньяка, не видел вокруг себя прелестниц. Все, что раньше нравилось ему, потеряло для него свою привлекательность. Его жизнь стала казаться ему пустой. Взгляд его сам собой искал вчерашнюю женщину-призрака. Он старался заставить себя не думать о ней, начал заигрывать с первой подвернувшейся под руку девушкой, а сам в уме невольно сравнивал их. Вопреки собственному желанию, он все же напросился в гости к новой знакомой. Ее не пришлось уговаривать. Они вдвоем покинули клуб, сели в его машину, она назвала свой адрес.

Когда девушка удивленно сообщила ему, что они едут не в ту сторону, Алик опомнился и понял, куда его тянет. Он сказал, что ему надо заскочить по делам. Он подъехал к дому Олеси, вышел из машины и, засунув руки в карманы брюк, застыл у ее подъезда. В ее единственном окне горел слабый свет ночника. Она дома. Алику стало легко на сердце и чуточку горько. Его новая знакомая вышла из машины, взяла его под руку и прижалась щекой к его плечу.

– Ты чего тут стоишь?

– Поехали, – ответил он.

Алик помог ей сесть в машину. Она посматривала на него с удивлением. Он сел за руль и вдруг осознал, что его больше тянет провести тихую ночь под окнами Олеси, чем заняться любовью со своей случайной спутницей. Он отвез ее домой, извинился и уехал.

Мир перевернулся – Алик не знал как ему дальше жить. Олеся взяла с него обещание, что больше он никогда не возникнет на ее пути. Алик и не подозревал, что будет так сильно желать снова ее увидеть. Но он собирался сдержать данное слово, старался не думать, пытался отвлечься, но где бы он ни был, что бы ни делал, Олеся присутствовала в его мыслях и в сердце. Его посещало еще более странное желание, он хотел взглянуть на дочь Олеси. Спустя неделю тоска его стала невыносимой. Алик решил посмотреть на Олесю хотя бы издали. Рассчитав приблизительное время, когда детей забирают из садиков, он подъехал к ее дому. Он недолго ждал. Олеся несла светловолосую девочку на руках, такую дивно хрупкую и маленькую. Тонкие приятные ручки обвивали шею мамы. Какой любовью светилось лицо Олеси, сколько нежности было в ее взгляде. Они шептались, улыбались друг другу, терлись носами. Алик был сражен окончательно. Он словно в рай заглянул украдкой, и прежняя жизнь его показалась ему адом. Олеся с ребенком скрылась в подъезде. Алик мечтал оказаться с ними там в их крохотной комнатке. Ему страстно хотелось стать их мужчиной, который опекает, лелеет, заботиться, чтобы и к нему так льнули, чтобы и его так любили, опутывали, висли на его шее, чтобы не жить в чьей-то тени, а самому укрывать в своей сени. Он не мог понять мужа Олеси, который добровольно лишил себя такого громадного счастья.

Алик не знал, влюблен он или это запретный плод оказался слишком заманчив. В итоге он презрел данное Олесе обещание, ведь когда он давал его, то не знал, от чего отказывается. К тому же он успокаивал себя еще и тем, что ничего плохого не делает. Он собирался купить вино в ближайшем супермаркете, но в последний момент передумал и взял торт, самый соблазнительный на вид, и самую дорогую, красивую куклу, а еще нежный букетик цветов.



В дверь Олеси позвонили. Она обеспокоенно взглянула на Дашу, девочка играла на полу с игрушками. Олеся пошла открывать.

– Привет! – пожав плечами, произнес Алик с видом невинного проказника.

Олеся нахмурилась и переплела руки на груди.

– Зачем пришел?

– Соскучился.

Продолжая смущенно улыбаться, Алик протянул ей цветы, но Олеся даже не взглянула на них.

– Прощай, – холодно сказала она и начала закрывать дверь, но Алик уперся в нее рукой.

– Давай поговорим.

Олеся закатила глаза.

– Я знаю все, что ты скажешь.

– Откуда тебе знать? Почему ты так сурова? Мне казалось, мы не врагами расстались.

– У меня дочь одна в комнате.

– Так пошли туда.

– Нет, попрощаемся здесь.

Алик не отчаивался.

– Смотри, что я купил. Ты любишь сладкое? Ну, Олесенька, не смотри так сердито. Улыбнись, милая, я ведь не с ножом за пазухой явился сюда.

– Мама! Мамочка!

К Олесе подбежала Даша, но увидев незнакомого дядю, смутилась и прижалась к ее ногам.

Алик присел на корточки.

– Привет!

– Привет! – ответила девчушка изумленно и посмотрела на маму.

– Чего ты добиваешься? – сдавленно спросила Олеся.

Алик поднял голову, улыбнулся и пожал плечами.

– Я не знаю.

– Вот именно. Уйди, пожалуйста.

– Давай знакомиться, – сказал Алик Даше. – Я друг твоей мамы. Смотри, что я принес тебе.

Даша была в восторге. Оказывается, он купил ей какую-то куклу, о которой мечтают все девчонки ее возраста.

– Зайди в дом, – резко сказала Олеся Алику и взяла Дашу на руки.

Нет, ему не удалось расторгать ее сердце, просто на первом этаже хлопнула дверь и послышались шаги.

– Не хватало еще, чтобы по твоей милости обо мне начали судачить. Соседка по квартире и так зуб на меня точит, – ворчала Олеся, закрывая дверь своей комнаты.

– Из-за чего?

– Все очень просто. Комната, которую мы с дочерью занимаем, принадлежала когда-то бабушке моего мужа. После ее смерти тут никто не жил четыре года, вот соседка и привыкла царствовать. Еще до нашей свадьбы она хотела комнату выкупить, но муж, заметив ее заинтересованность, загнул слишком высокую цену. Когда мы поженились, то перебрались сюда. А потом, когда я Дашу родила, она снова пыталась договориться, и была согласна на любую цену, только уже мой муж не согласился. Я же говорила, что он не стал нас с дочкой прогонять. Видимо, этим совесть свою успокоил.

– Тебе надо переехать отсюда. Хочешь, я помогу с садиком?

– Не хочу. У меня муж есть, чтобы помогать мне.

– Меня к тебе тянет, понимаешь?

К Алику подбежала Даша, показывая ему свои игрушки. Алик охотно присел возле нее на корточки, он и не подозревал, что с детьми общаться так забавно.

– Нет, не понимаю, – пробурчала Олеся, догадываясь, что ее уже никто не слышит.

Она отошла к дивану и села. Алик с Дашей разговаривали, перебирали игрушки, что-то сооружали. Алик так увлекся, что и сам стал походить на ребенка. Он вдруг начал рассказывать, какие игрушки были в детстве у него, как он сам построил игрушечный флот в восемь лет.

– А что такое флот? – спросила Даша.

Алик с энтузиазмом начал объяснять ей и пообещал в следующий раз привезти красивый кораблик. Олеся заплакала, глядя на них. Сердце ее разрывалось. Алик посмотрел на нее и застыл. Он сунул Даше свой телефон и сел возле Олеси. Она хотела встать, но он обнял ее за плечи.

– Не вырывайся, Даша не поймет и испугается.

– Алик, уйди, пожалуйста! – прошептала она, сдавшись и обмякнув.

Он повернул ее голову к себе.

– Ну что ты, не плачь. Какая же ты красивая!

Олеся смотрела на него и слезы по ее щекам побежали быстрее. В ее мягком взгляде столько несчастья и потерянности. Она запуталась. Алик улыбнулся и пальцами высушил ее щеку.

– Почему ты плачешь?

– Зачем я поехала в тот день в ресторан?! Зачем я встретила тебя?!

– Глупая, нашла о чем жалеть, неужели тебе плохо, когда я рядом?

– В том-то и дело, что мне хорошо с тобой.

Алик улыбнулся.

– Вот и замечательно. Так не гони собственное счастье, – и он подмигнул ей. – Лучше пошли пить чай с тортом.

– Мама, а Алик будет жить с нами?

– Нет, – мягко ответил вместо нее Алик, – но если твоя мама разрешит, я буду очень часто приходить.

– А теперь дяде Алику пора, –сказала Олеся нервно, стараясь улыбаться.

– А ты придешь завтра? – спросила его Даша.

– Обязательно.

– Если сможет, – договорила за Алика Олеся и взяла его за руку. – Милая, ты играй, а я провожу нашего гостя, – ласково сказала она дочери и потащила Алика за собой.

Они вышли в подъезд.

– Чего ты добиваешься?! – набросилась на него Олеся. – Пойми, ты лишний здесь! Нам и без тебя хорошо живется!

– Олеся, успокойся.

– Решил на нас опробовать роль папочки? Моя дочь не подопытный кролик! Не смей больше приходить сюда! Мы живые люди, а не игрушки!

– Олеся!

Но она уже скрылась в квартире, неосмотрительно хлопнув дверью. Алик растерянный стоял в подъезде. Олеся плакала за дверью. Соседка выглянула в коридор.

– Что тут происходит?! – спросила она неестественно округленным голосом, почему-то воображая, что так разговаривают состоятельные интеллигентные дамы.

– Сквозняк, – ответила Олеся и, не взглянув на нее, умчалась к себе.

В ее доме мир. Даша беззаботно играет на полу с новой куклой. На столе стоит большой торт, а рядом лежит букетик цветов. Чтобы не пугать дочь слезами, Олеся закусила губу.



Алик разозлился, но не так, чтобы ненавидеть, он решил во что бы то ни стало добиться своего. Алик понимал и не понимал Олесю. Ясное дело, она боится – психов по свету немало ходит, ей важно огородить от беды свою дочь. Только как им лучше узнать друг друга, если она и слышать о нем ничего не хочет? Все сходилось к тому, что им надо чаще видеться. Алик собирался и дальше подбираться к маме через дочь.

Уже следующим утром, проследив за Олесей, Алик узнал и детский сад, в который она водит Дашу, и цветочный магазин, в котором подрабатывает. Вечером он ждал, когда Олеся заберет из группы Дашу.

Они вышли из ворот детского сада, а Алик из машины. Олеся увидела его и застыла на месте. Даша подняла на мать вопрошающий взгляд. Алик подошел к ним.

– Привет!

Он поцеловал в щеку Олесю, она пошатнулась от этого поцелуя, а Алик подмигнул Даше:

– Как жизнь?

Даша засмущалась, и как в первый день прижалась к ногам матери, только сегодня смотрела на Алика смелее. Он не знал, как дальше вести себя, потому что не ожидал, что у детей такая короткая память. Он даже собрался заново представиться.

– А Катя сказала, у нее есть котенок, – вдруг начала говорить ему Даша. – Она с ним играет и он мяукает вот так.

Даша сделала такое уморительное личико и запищала тоненько-тоненько. Алик улыбнулся и присел на корточки.

– А у тебя никогда не было котенка?

– Никаких кошек, – тут же строго сказала Олеся. – Мне еще кошек не хватало!

Она взяла Дашу за руку и повела прочь от Алика.

– Поедем на машине, – сказал он, шагая за ними.

Олеся делала вид, что не слышит его, а Даша обернулась к нему.

– Мама, я хочу на машине.

Алик взял Олесю за локоть.

– А я не хочу, чтобы нас видели соседи, – сказала она ему очень тихо.

– Я остановлюсь в соседнем дворе.

– Нет. Тут идти два шага.

– Мама, поехали, – дергала Даша Олесю за руку.

– Поехали, – сказал Алик. – Обещаю не напрашиваться в гости и сразу уехать.

Олеся покачала головой.

– Я детское сиденье в машину купил.

Олеся вздохнула.

– Ладно, поехали.

Алик посадил Дашу на заднее сиденье и пристегнул ремнем безопасности. Олеся хотела пойти сесть рядом с дочерью, но Алик обнял ее.

– Садись вперед.

Олеся не нашла в себе сил отказаться. И вот они поехали.

– Ура! – воскликнула Даша. – Теперь у нас есть машина!

– Вот видишь, что ты наделал?! Она принимает все за чистую монету.

– А по-моему, все прекрасно.

Олеся покачала головой.

– Как ты не понимаешь?!

– А давайте прокатимся в трогательный зоопарк, – как ни в чем не бывало предложил Алик.

Даша пока еще не знала, что такое зоопарк, но радостно закричала: «Да!» Олеся сказала: «Нет!» Алик накрыл ее кисть своей ладонью.

– Поехали. Совсем ненадолго.

Олеся снова уступила ему.

Даша никогда не видела зверей, да которых еще и можно потрогать. Пока она была увлечена знакомством с животным миром, Алик все порывался взять за руку ее маму, но Олеся переплела их на груди. Тогда Алик обнял ее.

– Мне так хорошо с вами, – сказал он.

– Надолго ли, – буркнула Олеся.

– Надеюсь до конца наших дней.

Она посмотрела на него с изумлением. Алик понял, наконец-то она ему поверила. Он крепче привлек к себе.

– На нас люди смотрят, – попыталась высвободиться она.

– Ну и пусть себе смотрят. Можно, я приеду к тебе этой ночью? Я скучаю по тебе.

– Даша будет дома.

– А мы не будем шуметь.

Они смотрели друг другу в глаза. Еще секунда и Олеся сдалась бы, но работница зоопарка сказала Даше:

– Хочешь, покажи хомячка маме и папе.

Даша резко обернулась. Она сделала свои несложные выводы. Ее широко распахнутый озаренный взгляд обжег сердце Алика. Ему было и приятно, и страшно. Даша решила, что он и правда ее папа, которого она никогда не видела. Такой адреналин! Алик едва не задохнулся. Олеся рывком подхватила Дашу на руки и кинулась прочь из зоопарка. Алик помчался следом за ними.

– Оставь нас в покое! – закричала Олеся настолько отчаянно, что Алик понял, бежать за ней бесполезно.

Стараясь забыться, Алик пил почти две недели. Таким его еще никто не видел. Отец попытался поговорить с ним, но чего можно добиться угрозами и нравоучениями? Николай Иванович сделал только хуже, Алик серьезно заявил ему, что ненавидит его и не хочет жить. Родители Алика не на шутку испугались. Его мать даже стала подыскивать ему хорошего психолога.

Алик запутался, растерялся, испугался. То он представлял, как Даша в слезах пытает маму, почему папа больше не приходит к ним, а поскольку с недавнего времени ее папой стал он, то и вина за ее детские слезы лежала на нем. С другой стороны, как он мог принять чужого ребенка? Хоть Даша и нравилась ему не меньше, чем ее мама, но все же брать на себя такую ответственность за их судьбы было страшновато. Только его неспокойная душа рвалась к ним, и тогда он вспоминал гнев в глазах Олеси и ее недружелюбность. Тогда Алик начинал сердиться на нее. Почему она так строга с ним? За какое зло гонит его? Ему белый свет был не мил. Душа рвалась на части. Он боялся перемен, ответственности и в то же время не хотел возвращаться в ставшее ненавистным ему пустое счастье.

Приехала Наташа по просьбе его родителей. Они надеялись, что она сможет успокоить Алика, уговорить прекратить пить. Она нянчилась с ним целый день. Заставила его побриться и поесть, а вечером утащила в парк. Они сели в любимой кафешке. Алик сдался и рассказал ей об Олесе.

– Так ты влюблен? – не верила Наташа, и глаза ее ярко сияли.

– Я не знаю. Я жить без нее не хочу.

– Ты влюбился! Это же замечательно! – ликовала Наташа. – Так чего же ты пьешь?! Это же огромной счастье, встретить в жизни настоящую любовь! Надо бороться! Надо действовать! Надо сказать ей! Она же просто не знает, какой ты замечательный!

Алик вздохнул.

– Ну объясни ты мне, как женщина, почему Олеська так ведет себя? Я же вижу, ее тоже ко мне тянет. Зачем она сопротивляется?

– Видимо, она боится.

– Чего?

– Ну я не знаю. Наверное, разочароваться, а, может, греха.

Алик улыбнулся.

– У тебя все сводится к вере.

– Так легче жить, когда знаешь, как правильно. Тебе надо венчаться с ней, – твердо сказала Наташа. – Ох, как же мне охота познакомиться с твоей Олесей!

– А как ты думаешь, это ведь не страшно, что у нее дочь есть?

Наташа улыбнулась.

– Да это замечательно! Вот увидишь, ты так полюбишь Дашу, от сердца не оторвешь, а Олеся тебе сына родит. Все у вас будет отлично. Только ты не сдавайся, борись. Докажи ей, что ты мужчина, а не мямля.

После разговора с Наташей, Алик немного ободрился, у него появилась надежда, и он решил попытать счастья еще раз. Его сердце неистово стучало, когда он подъезжал к детскому саду.

Олеся с Дашей вышли из ворот. Олеся первая заметила его и заметно занервничала. Даша посмотрела на нее, а потом, куда она смотрит. Ее взгляд вспыхнул и она, вырвав руку, кинулась к Алику.

– Папа!

Он поймал ее, испытывая неописуемый восторг.

– Почему ты так долго не приходил?!

– Как же я соскучился! – и он крепко прижал ее к себе.

На его глаза навернулись слезы. Огромное сильное чувство наполнило его сердце, сделало его полноценным и невероятно счастливым человеком. Никто не вправе отнять у него то, что ему предназначено Богом. Это его удел, его путь, крест - стать защитником и опорой для этих хрупких девочек. Лишь бы Олеся ему поверила.

Олеся подошла к ним. Даша обнимала Алика. У Олеси сердце рвалось на мелкие куски от этой призрачной идиллии. Она не знала, что ей делать, как все прекратить. Алик тепло посмотрел на нее.

– Привет!

Во взгляде Олеси был упрек.

– Даша, нам пора домой.

Девочка посмотрела на Алика.

– А ты пойдешь с нами?

Алик не знал, что ей ответить. Он рад бы сказать ей, что с этой минуты она с мамой переезжает к нему, но он боялся реакции Олеси. Он посмотрел на нее.

– Сегодня дядя Алик уезжает в другую страну навсегда, – сказала Олеся холодным тоном. – Он пришел проститься с нами.

Глаза Даши наполнились слезами.

– Почему ты так поступаешь со мной? – сквозь стиснутые зубы тихо спросил он.

– Отдай мне ребенка! Не играй ее чувствами, – сказала Олеся и вырвала у него Дашу.

– Почему у всех есть папа, только у меня нет?! – заплакала она.

Олеся шагнула к Алику. Ее глаза гневно сияли.

– Вот видишь, что ты наделал?! – слезы душили ее. – Как теперь мне все объяснить ей? Ты не имел права без моего позволения знакомиться с моей дочерью!

Алик потеряно смотрел, как Олеся уходит, унося на руках заплаканную Дашу. Они скрылись за поворотом. Алик из состояния шока дошел до отчаяния. У него словно сердце из груди вырывали. Он зарычал и с разворота пнул по колесу своей машины. Первый действенный способ успокоиться – купить коньяк и напиться. Но Алик возненавидел себя за эту малодушную мысль. Олеся права – он слабак! Как можно возложить на свои плечи попечение о других людях, если он свои проблемы решить не в состоянии? Или для него желание быть с Олесей и Дашей и впрямь всего лишь каприз баловня? Нельзя раскисать, надо взять себя в руки. Он позвонил верной подруге.

– По сути, Олеся права, – сказала Наташа. – Тебе следовало сперва выстроить свои отношения с ней, и уж только потом знакомиться с Дашей, и то с согласия Олеси. А ты ворвался в их жизнь, нарушил их спокойствие, и теперь она не знает, что ей делать. Возможно, своими чувствами поиграть она бы тебе еще позволила, но только не чувствами ее дочери. Тем более Даша такая лапочка доверчивая, так хочет, чтобы у нее был папа. Сам подумай, сегодня тебя тянет к ним, а возможно завтра ты влюбишься в другую. Ты их забудешь, и Даша будет страдать. Олеся боится этого. Она очень любит дочку, раз готова пожертвовать своим счастьем, ради ее спокойствия.

– На самом деле Олеся не оставила мне выбора.

– Ну я не знаю. Попробуй назначить ей свидание. Посидите где-нибудь, пообщайтесь.

– Олеся не согласится.

Все тот же тупик. Желание напиться, чтобы выкинуть Олесю из головы, назойливо просилось в мысли. Алик держался, потому что на трезвую голову думается лучше, потому что надо бороться с трудностями, а не бежать от них. Наследующий день он приехал в цветочный магазин, в котором работала Олеся, но оказалось, что у нее выходной. Алик даже обрадовался и поехал к ней домой. Оказаться с любимой женщиной наедине, что может быть желанней, тем более... Алик ужаснулся, когда осознал, что скоро месяц, как он не был с женщиной. Да, крепко же Олеся его зацепила! Но Олеси и дома не оказалось. Алик целый день провел в своей машине, карауля ее у подъезда. Сначала он просто ждал, но уже скоро всякие нехорошие мысли полезли ему в голову, и в его душе начала елозить ревность. Он не выдержал и поехал к детскому садику.

Олеся появилась в пять часов. Не похоже было, что она весь день развлекалась, но и сумками загружена не была. Если она не по магазинам моталась, так где ж тогда пропадала?

Олеся вышла с Дашей из садика. Алик уже стоял у машины. Он не решился подойти к ним. Олеся увидела его и поскорее увела Дашу, разговорами отвлекая ее внимание.

Около полночи Олесю разбудил настойчивый звонок в дверь. Ее бедное перепуганное сердце барабанило даже в горле. Олеся накинула халат поверх батистовой ночной рубашки и помчалась к двери, пока от этого бесконечного звона не проснулась Даша.

Алик еле на ногах держался. Она оттолкнула его руку, словно прилипшую к ее звонку.

– Что ты со мной делаешь?! – зарычал он, дергая рубашку на своей груди. – Не видишь, я извелся весь! Всю кровь ты из меня выпила!

– Алик, иди домой, – сказала Олеся в смятении.

А он вдруг повалился на нее. Она пыталась оттолкнуть его, но он как тюфяк лишь вис на ней и бессвязно осыпал ее упреками. Чтобы не перебудить весь подъезд Олесе оставалось только предоставить несчастному дебоширу ночлег. На сей раз зоркого глаза соседки не удалось избежать. Она высунулась из своей комнаты, открыла было рот, но возмущение так и застыло на ее губах - Олеся тащила на себе пьяного мужика.

– Докатилась! – процедила она с презрением.

Олеся быстро втянула Алика к себе и, ничего не ответив соседке, захлопнула дверь. Она дотащила его до дивана. Алик упал на него и уже спустя миг безмятежно спал.

– Что ж ты за человек такой?! – заплакала она, вытаскивая из-под него свое одеяло. – Свалился на мою голову! Все душу из меня вынул!

Она стянула с него обувь, зашвырнув дорогие кроссовки в угол, а потом в досаде замахнулась на него, но не смогла ударить его и в слезах упала ему на грудь.

На рассвете Олеся растолкала Алика. Он открыл глаза и растерялся, не понимая, как оказался у нее дома, да еще и в ее постели.

– Протрезвел? Теперь уходи, – прошептала она.

У Алика голова раскалывалась.

– Есть обезболивающее?

Олеся вскочила с дивана, достала таблетки и налила в стакан воды.

– Пей и убирайся, – тихо рявкнула она.

Сейчас Алику было не до ее ругательств. Он выпил лекарство и упал на подушку.

– Я тебе что сказала?

– Дай десять минут. Как же мне плохо!

– Плохо ему!

Олеся села на краешек дивана и, отвернувшись от него, скрестила руки на груди.

– Мы спали в одной постели, а я ничего не помню, – досадливо произнес Алик.

– Даже не надейся – нечего помнить.

– Я что, приперся к тебе пьяный?

– Какой ты догадливый! Голова прошла?

– Почему ты все время гонишь меня?

– Тише, Дашу разбудишь.

Алик глянул в сторону кроватки.

– Ты меня не любишь? – спросил он шепотом.

Олеся уставилась на него ошеломленно – такого конкретного вопроса она не ожидала услышать.

– Мне впору тебя ненавидеть, – ответила она агрессивно.

– Почему? Неужели ты не видишь, я без вас с Дашкой жить не могу? Выходи за меня!

У Олеси губы приоткрылись от изумления. Она не знала, что ему ответить. Алик взял ее за руку и потянул к себе. Олеся не далась.

– Уходи.

– Не гони меня.

Их борьба превращалась в прелюдию. Олеся сопротивлялась ему уже только на словах. Желание поддаться смешивалось с горьким страхом.

– Алик, прошу тебя, Даша проснется и испугается.

Он желал, чтобы Олеся наконец поняла, как серьезно он настроен.

– Мне не все равно, – сказал он, посмотрев ей в глаза.

Олеся погладила его по щеке и попросила жалобно.

– Уйди, пожалуйста.

Алик взял ее за руку.

– Хорошо, я уйду, потому что все понимаю. Но давай как-нибудь встретимся с тобой, посидим где-нибудь, пообщаемся. Наступит день, и ты решишь, нужен ли я вам с Дашей. И если мне найдется местечко в вашей жизни, то ты скажешь своей дочери, что папа вернулся из своего путешествия.

Олеся была сражена, но она все еще не верила. Да и как можно поверить избалованному повесе?

– Ты молодой, красивый, богатый, зачем тебе женщина с ребенком?

– Потому что я люблю вас.

У Олеси в глазах появились слезы. Она и не надеялась, что их несложившиеся отношения способны подняться на такую высоту. Но страх разочарования заставлял ее продолжать сопротивляться ему.

– Ты влюблен, только надолго ли? А что будет, когда тебе надоест семейная жизнь? В итоге все вернется на круги своя: ты развлекаться в бордели, а я в свое одиночество. У тебя останутся твои деньги, машины, квартиры, и тому подобное, а у меня одно богатство – моя Дашка. Тебе будет хорошо, а я буду страдать, потому что за время нашей совместной жизни ты откроешь мне новые горизонты, приучишь к лучшей доле, и мне будет трудно помимо твоей любви терять еще и стабильность. Но я-то, допустим, переживу, а Даше будет каково? Может, ты нанесешь ей такую психологическую травму, что вся ее жизнь пойдет наперекосяк.

– Олеся! Почему ты смотришь на жизнь так мрачно?



Алик не вызвал такси, а пошел пешком. Засунув руки в карманы брюк, он брел по пустынной улице. Северный ветер продувал насквозь его летнюю одежду. Он поднял воротник пиджака, втянул голову в плечи, с досадой пнул камень на своем пути. В мыслях Алик отвечал на упреки Олеси.

Спустя четыре дня Алик поехал к Олесе с решением, что если она не даст ему шанс, то он на год уедет учиться в Лондон. Он поднялся к ее квартире, выдохнул и поднял руку, чтобы продавить кнопку ее звонка, но у двери был только один звонок соседки. Алик ничего не понял и на краткий миг опешил. Он осторожно постучал.

– Иду, иду! – послышался за дверью чужой голос.

Дверь открыла соседка. Пухленькой брюнетке было не больше сорока пяти лет.

– Вам кого? – спросила она наигранным фальцетом.

– Я к Олесе.

– Она больше не живет здесь.

– Как так? А где?

– А почему, собственно говоря, я должна отвечать вам? Вы из полиции?

– Я ее друг.

Нарумяненное лицо расплылось в натянутой улыбке.

– Так возьмите, и обо всем ее расспросите, – ответила она недружелюбно.

– Дело в том, что у меня нет номера ее телефона, – отвечал Алик, чувствуя, себя глупо. – Ладно, извините за беспокойство, – и он начал спускаться по лестнице.

– Она с мужем сошлась, – крикнула ему женщина.

Алик резко обернулся.

– Как?

– Очень просто. В прошлую среду, он приехал и забрал их, – ответила она и начала закрывать дверь. – Наконец-то кончился этот кошмар вздохов и ахов за стенкой.

Некоторое время Алик стоял ошарашенный. Слишком глубока была нанесенная в сердце рана. Никогда раньше ему не было больно до такой степени. Он не мог поверить, что Олеся вернулась к мужу. Как такое возможно? Он других женщин не видит, а она вернулась к человеку, который ее предал. Алик пытался заставить себя думать, будто Олеся сделала это исключительно ради дочери, только от этих мыслей ему становилось еще противней. Все кончено в любом случае. Даже если Олеся опомнится и будет просить его простить ее, он не сможет прикоснуться к ней после другого мужчины.

Однако Алик решил заехать в магазин, в котором работала Олеся, и пусть она, глядя ему в глаза, сама обо всем скажет. За прилавком стояла незнакомая женщина.

– Составим букетик или выберете готовый? Вам мужчине или женщине? По какому поводу?

– Тут у вас Олеся работает, – мрачно сказал Алик.

Лицо милой женщины стало серьезным.

– Уже нет. Она позвонила и сказала, что больше не выйдет. Вон, даже чашку свою не забрала.

– Да? И что случилось?

– Сказала, по семейным обстоятельствам.

Алик неосознанно постучал кулаком по прилавку.

– Ясно.

Он направился к выходу, но вдруг остановился и пошел обратно.

– А вы не дадите мне номер ее телефона?

Женщина затрясла головой.

– А если я куплю у вас вон те розы?

– Все?

– И еще белые.

– Поймите, я не имею права.

– Клянусь вам, Олесе это не навредит. Я всего-то хочу узнать, все ли у нее хорошо. Клянусь вам.

Женщина заколебалась.

– Мы встречались с ней, и вдруг она пропала. А я, болван, случайно стер ее номер из памяти своего телефона, – сказал Алик, стараясь повлиять на решение женщины. – Если мне понадобится, я знаю детский сад, в который она водит Дашу, только зачем все так усложнять?

Женщина подумала, раз он знает имя дочери Олеси, то точно не посторонний ей. В жизни ведь всякое бывает, а он на психа не похож, и одет прилично. Она быстро написала на клочке бумаги номер телефона Олеси.

– Только не говорите ей, что от меня узнали?

– Не волнуйтесь, об этом ей знать необязательно. Сколько я должен вам за цветы?

– Да что вы, не надо ничего покупать, – ласково сказала она.

Алик оставил три тысячи рублей, взял листок с номером и ушел. Он долго сидел в машине смотрел на свой телефон и никак не решался позвонить. Что он скажет ей? Сможет ли не упрекать, а смириться и навсегда оставить ее в покое? Алик вдохнул поглубже и набрал ее номер.

– Алло? – услышал он мягкий чуть встревоженный голос Олеси.

– Привет, – сказал он мрачно.

– Алик?!

– Это правда, насчет твоего мужа?

Олеся вздохнула.

– А, тебе соседи все рассказали. Ты только не переживай из-за меня…

– Больше я тебя не потревожу, – перебил он ее сухо.

– Алик! – услышал он, когда нажимал на разъединение звонка.

Олеся звонила ему несколько раз, но Алик отклонил все ее звонки – не хотел от этой женщины ни объяснений, ни сочувствия. Он пустился во все тяжкие, только если раньше он был весельчаком, то теперь сделался циником. В старых компаниях его приняли с распростертыми объятиями. Пить он начал больше прежнего, с женщинами вел себя грубо и развратно. Родителей ни во что не ставил, даже на Наташу накричал, чтобы она не лезла в его жизнь. Возможно, он бы совсем пропал, если бы не грызущая сердце любовь к женщине, которая отвергла, измучила и в итоге предала его. Алик боялся не выдержать и начать искать встречи с Олесей и тем самым еще сильнее унизиться перед ней. Он решил сбежать от себя, сбежать от своей любви. Как и планировал, Алик сел в самолет и уехал учиться заграницу. На чужбине сердце его, действительно, остыло. Он завел новые знакомства, полюбил новые местечки, с женщинами снова стал ласков. Только когда Алик приезжал домой, тоска по Олесе непременно возвращалась, но это была уже совсем не та боль, что в начале. И вот учеба кончилась, и Алик вернулся домой насовсем. Отцу помогать он по-прежнему не хотел, а только бесконечной праздности.



Глава 4



Михаил Васильевич немного просчитался, за ужином не «Гарвард» любовался его дочерью, а она не сводила очарованного взгляда с Дениса. Он уловил повышенный интерес дочери шефа к себе. Собственно, он привык к вниманию со стороны женщин, однако сегодня ему было особенно лестно. Денис частенько обращаться к Наташе, интересуясь то тем, то этим. Потом они еще долго беседовали. Она оказалась весьма эрудированной и интересной собеседницей, слушала, не перебивая, а когда говорила, ее тихий голос, будто в душу вливался. Ее мягкий вдумчивый взгляд располагал добротой и рассудительностью. По мере того, как Денис смотрел на нее, лицо Наташи, не лишенное недостатков, казалось ему все более и более красивым. Когда она на время выходила из комнаты, он получил возможность разглядеть ее всю. И как он сразу не увидел, какая у нее красивая фигура?! Никогда раньше Денис не встречал у девушки настолько тонкой талии. Этим Наташа пошла в свою маму, как и аристократически покатыми плечами. Его взгляд все ярче горел. Но когда она повернулась к нему. Слепец! Разве можно, будучи зрячим, не увидеть такую грудь сразу?! Сердце его дало приятный сбой. И все это на зависть всем может принадлежать ему! Чувство удовлетворения наполнило его ум. Денис был доволен своей судьбой. Он сделал свою правильную ставку. Осталось только разгадать, неужели Михаил Васильевич не будет возражать, если у него с его дочерью сложатся отношения.

Савелий ревниво поглядывал на Наташу. Опять богатая невеста уплывала от него. Однако он не стал бы наживать себе врагов, даже ради царской дочери, тем более его жизненная позиция не включала в себя борьбу. Савелий ловил удачу, когда она сама шла к нему в руки, и вот уж тут он не упускал случая, не брезговал любыми средствами, чтобы удержать ее. Однако в тот день удача изменила ему с Денисом. Несмотря на то, что он получил от Михаила Васильевича задание, следить за тем, чтобы у «Гарварда» рюмка не пустовала, напоить Дениса ему не удалось, так же как и разболтать. Зато у его соперника все складывалось как нельзя удачно.

– Зачем ты посадила этого обалдуя рядом с нашей дочерью? – спросил Михаил Васильевич свою жену.

Анна Леонидовна озабочено взглянула на Алика, потом на его родителей. К счастью упрек ее мужа они не услышали.

– Они с детских лет дружат, – тихо ответила она.

Но Алик мало ел, много пил и по большей части занимался своей перепиской в телефоне. В принципе, Михаил Васильевич был спокоен, и он перестал сверлить его взглядом, даже с Николаем Ивановичем разговор наладился.

Алик сбежал из гостей еще до чая. Он стремился туда, где ему будет весело, где не будут считать каждый глоток виски, который он сделал.

– Расскажи хотя бы, как у тебя дела? – спросила Наташа, провожая друга до порога.

– У меня все замечательно.

Она взяла его руку.

– Ты не хочешь найти Олесю.

– Какую Олесю?

– Не ломай комедию.

– А ты не задавай пустых вопросов, я о ней даже вспоминать не хочу.

Алик собирался выйти, но Наташа держала его за руку и с волнением смотрела на него.

– Что ты с собой делаешь? Ты же себе жизнь загубишь! Ты погибаешь!

Он улыбнулся и поцеловал ее в лоб.

– Не волнуйся за меня, я в порядке.

Алик ушел. Наташа закрыла за ним дверь. Он солгал. Не было и дня, чтобы его не посетило желание вскочить в машину и помчаться к детскому садику, и хотя бы издалека увидеть Олесю. И если бы детей забирали в пять утра, а не в пять вечера, то Алик сделал бы это по пьяни, а так он только в три-четыре часа дня просыпался.

Наташа вернулась к гостям. Денис смутил ее пристальным взглядом. Его интересовало, что связывает Наташу с парнем, которого она провожала. Он подумал, что, возможно, ошибся, и между ним и ею не пробегали никакие искры. В его сердце зашевелилась гордость. Ему стало неприятно, и уязвимость его притязаний сделала их еще более реальными. Денис хотел точно знать, может ли он на что-то рассчитывать. Он не был лукавым человеком, поэтому, когда Наташа подошла к нему, спросил ее обо всем прямо.

Наташа доверилась новому знакомому, как старому верному другу, и затянулся разговор о перипетиях судьбы Алика. А Михаил Васильевич посматривал на них, и был доволен, что Денис не отходит от его дочери.

– Сочувствую ему, – в итоге сказал он.

– А мне кажется, в этой истории что-то не так. Олеся не любила своего мужа. Как она могла вернуться к нему, когда он отказался от нее и от дочери? Со слов Алика я поняла, что Олеся очень независимая и серьезная, обычно такие люди, как она, так не поступают, тем более она хотела просить у мужа развода. Эх, если бы мы только были знакомы, я бы сама поговорила с ней.

– Так и поговори.

– Да у меня и координат-то ее нет.

– Ну, допустим, разыскать ее я сумею. Не пойдешь на попятную? Что ты ей скажешь?

Наташа погрузилась в раздумья.

– Если Олеся не захочет разговаривать об Алике, я не стану навязываться. Только как найти ее?

– Я поговорю с одним своим приятелем, может, он что-нибудь посоветует.

Наташа улыбнулась, посчитав его слова нелепицей.

– Он частный детектив?

– Нет, Антон – капитан полиции.

Звание знакомого Дениса произвело на Наташу впечатление. Она пожала плечами и улыбнулась.

– По крайней мере, попытаться можно.

– Тогда, с твоего позволения, я займусь этим.

Наташа одарила Дениса благодарным взглядом. Они стали сообщниками. Что может связать крепче общей благой цели? Конечно же, Денис проявлял энтузиазм скорее из желания понравиться Наташе, а заодно элегантно устранить потенциального соперника, чем из участия в судьбе постороннего ему человека. Он, вообще, предпочитал не лезть в чужую жизнь. Но Наташа очаровала его своим мягким сердцем, и он не мог не ввязаться в это дело.

Денис принялся ее расспрашивать.

– Я знаю только, что зовут ее Олеся, – сообщила она виновато.

– А сколько ей лет?

– Двадцать семь вроде.

– А говорила, что ничего не знаешь, – заметил Денис одновременно и серьезно, и сладко. – Как она выглядит?

– Алик рассказывал, что Олеся очень красивая: чуть выше среднего роста, волосы у нее светлые, носит каре. А еще у нее большие васильковые глаза.

– Вспомни еще хоть что-нибудь.

Наташа сощурила глаза в задумчивости.

– Алик, как-то сказал, что шел пешком от… как же эта улица называлась. От Беломорской, нет с Байкальской. Нет. Нет. Вроде Адмиральская. Да, точно! Она жила на Адмиральской. Или на Адмиралтейской. А в нашем городе есть Адмиральская?

– Разберемся, – ответил Денис, вбивая информацию в свой телефон.

– Ах да, она же жила на третьем этаже, – воскликнула Наташа.

Денис поднял голову.

– Умница! Отыщем мы твою Олесю.

Денис остановил на Наташе внимательный взгляд, она не смутилась. Ее тянуло к нему, но, по ее мнению, он был слишком хорош для нее. А Денис уже на тот момент точно знал, что перед ним женщина, с которой он соединит свою жизнь. Они молчали, глядя друг другу в глаза, как будто оба пытались в них увидеть свое будущее.



Денис позвонил Наташе через пять дней.

– Я нашел ее! – без лишних слов сообщил он возбужденно.

– Рассказывай!

– Нет уж, давай встретимся. Поверь мне, я заслужил свидание.

Наташа горела нетерпением скорее узнать новости, но еще больше ей хотелось увидеться с Денисом. Они договорились встретиться тем же вечером. Никогда в жизни Наташа так не прихорашивалась, как перед этим свиданием, и в итоге немного опоздала. Денис взглянул на нее и пожалел, что пришел без цветов. Ведь это была не заурядная девушка, а выигрышная лотерея. Как-никак первая невеста в городе, да еще и такая очаровательная! Он и не ожидал, что их встреча произведет на него такое сильное впечатление. Но ничего, он исправит свое упущение.

– Ну что, можем хоть сейчас ехать в гости к Олесе, – сказал он.

У Наташи необычайно засияли глаза. Она подалась вперед.

– Позволь угадаю, она не с мужем живет.

Денис улыбнулся. Как же ему было хорошо! Как же он хотел стать ее героем! И хоть всю самую трудную работу проделал его приятель Антон, ради признательности Наташи он соблазнился все лавры присвоить себе.

– Ну, давай же, говори, не томи!

– Если твой Алик действительно любит Олесю, думаю, он придет в восторг.

Наташа уже светилась вся в предвкушении восхитительной новости.

– Олеся с дочкой живет у своих родителей. Я не знаю, чего наговорили твоему Алику, но мы с Антоном получили совсем другую информацию. Приблизительно год назад к Олесе действительно приезжал муж, только они не мирились с ним – он избил ее.

У Наташи глаза округлились, и брови поползи к переносице.

– Избил?! – повторила она в ужасе.

– Представь себе, соседи даже полицию вызвали. Только писать заявление на него она не стала.

– Но как такое возможно? Ведь она сама Алику сказала, что вернулась к мужу.

– Вот поговоришь с ней и все узнаешь.

– Нет, я сейчас же поеду к Алику и обо всем ему расскажу.

– Я с тобой!



Поздно вечером в квартире Олеси раздался звонок в дверь. Ее мама пошла открывать. На пороге стоял смущенный и взволнованный парень.

– А Олеся дома?

Женщина на миг растерялась. Она почему-то догадывалась, кто перед ней.

– Олеся уже спать легла.

Парень невозможно тяжело вздохнул, набрался наглости и сказал:

– Посмотрите, пожалуйста, вдруг она еще не уснула.

Мама Олеси кивнула ему и скрылась за дверью. Не прошло и пяти минут, как в подъезд выскочила Олеся. Взгляд ее горел. Она увидела Алика, прижала ладонь к губам и заплакала. Он кинулся к ней и заключил ее в свои объятия. Она шептала о том, что невозможно сильно скучала, а он умолял простить его. Они говорили одновременно, но все понимали, все слышали.

– Больше не будешь гнать меня?

Олеся провела пальцами по его щеке.

– Не смогу. Хоть убей меня, но жить без тебя я не могу!

Алик с жадностью припал к ее губам. И вот он восторг – Олеся не оттолкнула, а самозабвенно отозвалась ему.

– Я не хочу, чтобы ты страдала, я буду заботиться о твоем счастье! О твоем и Дашкином!

Олеся поднялась на цыпочки и поцеловала его. И снова шквал эмоций.

– Твоя соседка сказала, что ты сошлась со своим мужем, – прошептал Алик виноватым голосом.

– А еще она позвонила моей свекрови и наговорила, что ко мне ночами мужики ходят.

– Мужики?

– Это она о тебе во множественном числе. Ты же не думаешь, что я стала бы…

– Нет, не думаю. Поехали, посидим где-нибудь. Мы же не подростки, чтобы в подъездах обниматься.

Лицо Олеси резко стало несчастным.

– Он не дает мне развода! – запищала она жалобно и не в шутку заплакала. – муж сказал, что, если я подам на развод, он будет судиться из-за Даши!

– Иди ко мне!

Алик привлек ее к себе. Олеся уткнулась лицом ему в грудь, содрогаясь в плаче. Вся накопленная боль, все разочарование, весь страх, который жил годами в ее сердце, сейчас выходили из нее, наконец-то!

– Ты жила с ним в венчаном браке? – спросил Алик очень серьезно.

Она посмотрела на него и затрясла головой, вытирая запястьем щеку.

– А разве можно венчаться, будучи некрещеной?

Брови Алика взметнулись и на его лбу пролегли морщины.

– Так ты не крещенная? – изумился он. – И Даша тоже?

– Нет, – ответила Олеся испуганно.

Алик ласково улыбнулся.

– Ничего, Наташка вами займется. Знаешь, это ведь она помогла мне узнать всю правду о тебе и твоем бывшем. Не могла спокойно смотреть, как я умираю без тебя.

Он крепче обнял Олесю, прижавшись щекой к ее голове.

– Не переживай, я не допущу, чтобы какой-то там бывший муженек заполучил себе моих любимых девочек. Ты моя и Дашуня тоже. Наверное, нельзя будет хоть одним глазком взглянуть на нее?

– Она уже уснула, пойдем тихонько.

Они бесшумно пробрались в спальню, подкрались к детской кроватке. Алик склонился над Дашей и невесомо провел пальцем по завиткам на ее висках. Он поднял голову и посмотрел на Олесю. Его взгляд излучал обожание.

– Никогда не забуду, как она назвала меня папой. Возможно, именно в тот миг я окончательно стал ваш.

Олеся улыбнулась. Алик огляделся.

– А у вас уютно, впрочем, как всегда. Почему там, где вы непременно рай?

– Тут все стало сказочным, когда сюда вошел ты.

Алик с любовью смотрел на нее, но вдруг его лица коснулась тень.

– Мне сказали, твой муж избил тебя, – тихо прошептал он, ища правду в ее глазах.

Он желал знать то, что она ему не захочет раскрыть: сколько боли он ей причинил, как страшно ей было.

– Нет, только ударил раз, – ответила Олеся и потупилась.

– Всего-то?! – злобно огрызнулся Алик.

– Пойдем, поговорим на кухне.

Алик тоже не хотел разбудить Дашу.

– А как же твои родители?

Олеся взяла его за руку и потянула за собой.

– Они не помешают нам, не переживай, тут ты желанный гость.

– Приятно слышать, – ответил Алик и сел за кухонный стол.

Олеся осторожно прикрыла дверь.

– Будешь чай или, может, коньяк?

– Я за рулем, давай чай.

Олеся улыбнулась и включила чайник.

– В тот день, когда ты мне позвонил, – сказала она, – я думала, тебе рассказали о скандале, который произошел у нас.

– Даша была с вами?

Олеся села на стул.

– Да.

– И видела, как он тебя ударил?

Олеся нерешительно покивала головой. Алик сжал кулаки.

– Меня там не было! Но ничего, наступит день, и я поквитаюсь с ним!

Олеся пересела к нему на колени.

– Не надо никому мстить. Его жизнь накажет.

– Она его уже наказала –  ты будешь моей!

Олеся улыбнулась, а Алик не унимался:

– Как он тебя ударил, кулаком или ладонью?

– Пожалуйста, я не хочу больше об этом! Все уже в прошлом.

Алик вздохнул, прекрасно понимая ее чувства. Он не хотел огорчать ее.

– Хорошо. Давай поговорим о нашем будущем. Завтра же ты подашь на развод и переедешь с Дашей в мою квартиру. Не волнуйся, я там не живу. Если позволишь, я буду навещать вас. Ты отдашь мне свой телефон, а тебе купим новый. И не смей мне возражать. С твоим бывшим мужем буду говорить я. Тебя он увидит только в суде. Но и это еще не все. Рядом с моим домом есть коммерческий детский садик, Дашуню переведем туда. Не смотри так. Я не хочу, чтобы твой бывший украл нашу дочь.

Олеся смотрела на Алика во все глаза. Ей казалось, что все это ей только снится. Она и не подозревала, что Алик может быть таким серьезным и решительным.

– Ущипни меня, – попросила она.

– Я сделаю все, чтобы твой бывший навсегда ушел из твоей жизни. И не переживай, все будет в рамках закона.

- А поехали к тебе, - вдруг вырвалось у нее.

Алик посмотрел на нее так, что у Олеси приятный озноб пробежался по коже.

- Ты уверена? - спросил он серьезно.

Она кивнула.



Глава 5



Жизнь у Алика налаживалась, и за это он был непомерно благодарен Наташе. Денис и Антон стали его лучшими друзьями. Олеся в Наташе нашла верную подругу. Наташа готова была целыми днями ей проповедовать, а Олесе было интересно слушать о вере в Бога. В конце лета Олеся и Даша крестились.

Бывший муж Олеси не мог вынести, что она собирается замуж за другого мужчину, что ее ждет замечательная жизнь в достатке, любви и гармонии. Он готов был на любую низость лишь бы помешать ей. Как это ни печально,  орудием его козней и мести стал ребенок. И поскольку Анатолий оказался весьма изобретательным и беспринципным человеком, бракоразводный процесс затянулся.

Как-то Алик начал передвигаться по городу на такси. Олеся не могла не поинтересоваться, куда делась его машина. Алик знал, что рано или поздно она спросит об этом. Он ей равнодушно ответил, что его автомобиль ему надоел, и он его продал. Олеся удивилась, но не стала допытываться, почему вдруг он избавился от такой хорошей, в принципе еще новой машины, только спросила, как отреагировал его отец.

– Родители думают, что я просадил ее в карты.

– А на самом деле?

– Нет.

– Они поверили тебе?

– А тебя это удивляет?

– Отец очень ругался?

– До сих пор со мной не разговаривает. Банковскую карту отнял.

Олеся лишь головой покачала, в душе переживая, как бы Алик не взялся за старое. А он сказал ей, что ее бывший муж согласился отказаться от Даши. Олеся сразу все поняла. Она подошла к нему и обняла его. Почти полгода муж Олеси мотал им нервы и, наконец, отступился. Алик сказал Олесе, что, как только она станет официально свободной, они поженятся. Ну а пока в скором времени их ждала другая свадьба. Наташа и Денис подали в загс заявление. Алик решил, что на их свадьбе представится хорошая возможность познакомить своих родителей с Олесей и Дашей.

Они так хорошо смотрелись втроем. Даша называла Алика папой и даже не сомневалась, что так оно и есть на самом деле. Он ее очень любил и не упускал возможности побаловать. Да ее вообще все баловали. Денис с Наташей игрушками заваливали. Даже вечно молчаливый Антон нет-нет, да и залюбуется на нее, и тогда его гипсовое лицо становилось прекрасным. Алик надеялся, раз перед этой забавной девчушкой даже хмурый Антон млеет, то его мама точно не устоит, полюбит ее и поможет смягчить сердце отца.



В сумочке у Наташи разрывался телефон, одной рукой она вела машину, а другой искала его. Наконец, она его нащупала.

– Привет, милый!

– Привет, любимая, чем занимаешься?

– К своему парикмахеру опаздываю.

Загорелся красный сигнал светофора, Наташа переложила телефон в другую руку.

– Ты же обещала мне, съездить со мной на вокзал.

– Ах да! – вспомнила она. – Тебе же твой отец наказал встретить какую-то вашу родственницу и отвезти ее к твоей тетке.

– Умница моя, – ласково протянул Денис, – только никакая она нам не родственница. А так, соседская девочка. Ее мать помогает моей маме по хозяйству. Она очень просила папу помочь устроится ее дочери в городе, пока та не поступит в универ и не получит общежитие.

– Как же, я помню, помню! – виновато воскликнула Наташа. – Ты говорил, ее, вроде, Лина зовут. Хорошо, что ты от тетки переехал, а то бы я ревновала.

– Правда бы ревновала? – спросил Денис игриво.

– Еще бы! – тоже шутливо отвечала она. – Молодая, красивая девушка жила бы с тобой в одной квартире.

– А с чего ты взяла, что она красивая?

– Молодые – все красивые.

– Вот поэтому я и хотел, чтобы ты съездила со мной встретить ее. А то доброжелатели мигом доложат твоему папочке, что видели меня с любовницей. Ну, так ты со мной?

– А в котором часу ее поезд?

– В четыре.

– Ох, уже через два часа! – досадливо вздохнула Наташа. – Я точно не успею. Денисик, миленький, съезди без меня, пожалуйста. Папу я возьму на себя.

– Да ладно-ладно, – засмеялся он, – может быть, поужинаем сегодня где-нибудь?

– Давай, – бодро согласилась Наташа. – Я позвоню, как освобожусь.

Наташа положила телефон обратно в сумку. Ее мысли и сердце были наполнены светом любви. Она и не мечтала о таком счастье: как случилось, что такой невероятно красивый и умный парень, как Денис, предпочел ее – такую невзрачную и обыкновенную, всем другим женщинам на свете? Ей казалось, что он состоит из одних достоинств. Его гибкий глубокий ум оценил даже ее отец, но Наташа никогда бы не полюбила его, если бы у него не было доброго сердца. Денис всегда и всем спешил на помощь. Он любил детей и помогал сиротам, не задумываясь, рискнул бы жизнью ради друга. У него было превосходное чувство юмора. Он никогда не терял самообладания. А когда Наташа серьезно болела зимой, он без конца возил ее по врачам. Денис столько времени тратил на нее, что отец Натальи, видя его усердие и переживания, купил для своего будущего зятя машину, только оформил ее, само собой разумеется, на свое предприятие. Однако родной отец Дениса, вообще подарками его не баловал, заставляя самому всего добиваться. Поэтому Денис оценил щедрость будущего тестя, с радостью и благодарностью поменяв свою рабочую лошадку на роскошный корабль класса премиум.

Михаил Васильевич был доволен собой. Во-первых, он еще крепче привязал к себе «Гарварда», а, во-вторых, его обожаемая дочь больше не будет ездить в машине с недостаточно высоким уровнем безопасности.

А Наташу в своем будущем супруге только одно огорчало – Денис не верил в Бога и венчаться тоже отказывался. Как и его отец, Денис был махровый атеист, а религию считал пережитком прошлого. Когда Наташа узнала о том, что он неверующий, она долго переживала и первое время даже думала больше не встречаться с ним. Его взгляды на жизнь казались ей серьезной преградой между ними, но постепенно Наташа успокоила себя мыслью стать его просветительницей. Михаил Васильевич подбадривал ее: «Не переживай, дочь, куда он от нас денется?! Втянется со временем».

За полгода до свадьбы отец Дениса отдал ему городскую квартиру в элитном доме. Денис показал ее Наташе и дал ей вторые ключи. Она с энтузиазмом занялась перепланировкой и убранством будущего семейного гнездышка. Денис как обычно целыми днями работал, поэтому ленился наведываться туда, предоставив возлюбленной полную свободу действий. Так обустройство жилья превратилось в сюрприз для жениха. Наташа бухнула в ремонт все его и свои сбережения. Жертвуя сном и учебой, она носилась с подружкой-дизайнером по магазинам и салонам, то выбирая краску для стен, то покупая сантехнику, то заказывая мебель, то светильники. У нее все так красиво и со вкусом выходило, Наташа нарадоваться не могла на свои труды. Как она хотела, чтобы и Денис поскорее увидел дом, в котором они будут жить. И вот все готово. Она накрыла стол и позвала его.

Денис пришел с цветами и шампанским. Он оценил старания Наташи. Не сказать, что обстановка квартиры потрясла его воображение, но в целом произвела очень даже благоприятное впечатление. Восторг в нем вызывало другое, за все время он первый раз оказался наедине со своей бедующей женой. Он так долго ждал этого момента и теперь не хотел терять время. Денис ластился к Наташе, но каждый раз она уклонялась от его объятий.

– Ты переедешь сюда? – спросила она.

– До свадьбы?

– Ну не пустовать же квартире.

Когда Денис шел сюда, он рассчитывал задержаться здесь лишь на ночь, однако одно другое не исключало.

Наташа зажгла свечи. Денис подошел к ней.

– А где будешь жить ты?

Она посмотрела на него с удивлением.

– До свадьбы? Конечно же в доме своих родителей.

Он привлек ее к себе.

– Ты думаешь, они не поймут нас, если ты переберешься ко мне?

Наташа выскользнула из его объятий.

– До свадьбы всего полтора месяца осталось. Мы можем и потерпеть.

Денис не понял, что значит потерпеть, но не стал ее расспрашивать, он считал, что в жизни есть моменты, когда надо не вопросы задавать, а действовать. Наташа взяла фужеры. Денис откупорил бутылку шампанского.

– За нас! – сказал он.

Машины на парковке – они в своем доме.

– Ты голоден? Давай поедим, – произнесла она чарующе обыденным тоном, в котором улавливалось столько безмятежного счастья и покоя, которые сулило им будущее.

– Успеем.

Наташа опомниться не успела, как он подхватил ее на руки.

– Ты что делаешь? – прошептала она, слабо его отталкивая.

Он целовал ее и уносил в спальню. Находясь во власти чарующей слабости, она просила его прекратить, но как восхитительно беспомощно звучали ее мольбы. Денис думал, что ее протестующие стоны лишь начало прелюдии, но Наташа нашла в себе силы и вырвалась из западни искушения. Она тяжело дышала и быстро застегивала свое платье. Денис хмуро смотрел на нее и не двигался.

– Пожалуйста, пойми меня, – говорила она виноватым голосом. – До свадьбы никак нельзя. Я и так согласилась на то, чтобы расписаться с тобой без венчания.

– Зачем тогда позвала меня?

Она посмотрела на него с удивлением.

– Я думала, тебе будет интересно посмотреть, как все здесь преобразилось. Разве у тебя нет желания переехать сюда?

– Мне и у Фроськи живется неплохо, – ответил Денис сухо и встал с постели.

– Она, конечно, хорошая, но тут тебе будет комфортней и до работы ближе.

Денис вздохнул и обнял Наташу.

– И до тебя.

Она прильнула к нему, сложив руки у него на груди.

– Ты больше не сердишься?

– Да я и не сердился, – ответил он ласково. – Пойдем, поедим?

Денис ел и нахваливал Наташу, хоть прекрасно понимал, что готовила не она. Его похвала ее не смущала. Постепенно он забыл о своем разочаровании, и развлекал ее забавными рассказами. Наташа хохотала над его анекдотами, чем радовала его невероятно. Ему нравилось, что рядом с ней у него всегда все получается, и он сам себя уважает. Наташа никогда не спорила с ним. Если они расходились во мнениях, всегда уступала ему. Но главное, она ему и в него верила. Денис был благодарен жизни, что нашел свою тихую гавань. Они вышли на балкон и, глядя в темные небеса, замерли, обнявшись. У них было столько же надежд, как звезд на небе. Наташа уехала, а Денис остался, непривычно чувствуя себя в своем собственном доме хозяином.

Девочку, которую предстояло Денису встретить, он совершенно не помнил, можно сказать, даже и не знал. Да, она была из села, в котором осели его родители, но за десять лет жизни там они и сами-то ни с кем особо не сблизились.

Денису было немного странно, что его отец, человек суровый и властный, совершенно лишенный участливости, вдруг попросил его встретить дочь домработницы. И ведь жили они не в какой-то глухомани, Мать девчонки могла и сама преспокойно сопроводить ее. Квартиру внаем найти тоже легко. Впрочем, Денис особо не задавался вопросами, Отец сказал, значит, надо исполнить – его так воспитали.

Мама, конечно, ему описала девчонку. Она худая, среднего роста, у нее длинные темные волосы, словом, такая, каких полно в их городе. Ориентируясь на желтый плащ, он встречал ее на пироне.

Электричка остановилась. Народ вышел. Денис напрягал взгляд, выискивая желтое пятно среди толпы. И только когда люди немного разошлись, он ее увидел – она что-то подбирала с земли. На перроне раскинулись полы бледно-желтого плаща, темные шелковистые струйки густых волос касаются кончиками асфальта – все сходится. Денис подошел.

Оказывается, у нее пакет порвался.

– Кто же носит такие тяжелые вещи в пакетах, – присев возле нее на корточки, сказал он.

Она подняла голову. К нему обратился сияющий взгляд.

– Вы Денис? – спросила она и под белой кожей вспыхнула алая кровь.

«Молодые – все красивые», – вспомнил он пророческие слова Наташи, глядя в большие карие глаза, на треугольный подбородок, нежные гладкие щечки и сочные губки бантиком. Длинные каштановые волосы на солнце сияли золотом. Лина поправила их, перекинув на бок. У него сердце замерло от этого ее движения, такого легкого и изящного. Попав под власть очарования, Денис, сам того не осознавая, протянул руку, желая коснуться ее волос, но вовремя опомнился, и рука его замерла ладонью вверх. Лина пожала его руку. А он насупился.

– Вот и познакомились, – тихо сказал он, и тут же выпустил ее ладонь. – Все собрала? Тогда поехали.

Денис подхватил пузатые сумки и быстро двинулся с платформы. Он же понятия не имел, что у девчонки натерты до крови ноги, потому что ее новые, красивые, но дешевые туфли невозможно тяжелые и жесткие.

– Куда ты столько вещей набрала? Вдруг не поступишь?

Стараясь успеть за ним, Лине приходилось, почти бежать, что мучило ее невозможно.

– В деревню я не вернусь, – сказала она твердо.

Денис подошел к машине, открыл багажник и начал укладывать туда ее пожитки.

– Садись, – кинул он ей, но Лина в восторге застыла возле его автомобиля.

– Вау! Это твоя тачка?! Мы на ней поедем?

«Как она вульгарна!» – возникла невольная мысль у Дениса.

– Я думал это очевидно.

– Крутяг! – и Лина провела по стеклу тонкими пальчиками. – Жаль меня Галка с Веркой не видят!

– Прыгай уже в машину, пока бесплатное время на парковку не вышло.

Третий раз повторять ему не пришлось. Лина быстро села и замерла на кожаном сиденье, будто боялась, что если она пошевелится, восхитительная машина превратится в тыкву. Денис усмехнулся – сущая малолетка. Она осматривалась осторожно и заинтригованно. Ее восхищало абсолютно все. На ее фоне он казался себе жутко состоявшимся и взрослым. Ему даже стало жаль ее немного, за всю свою жизнь в своей деревне она не видела ничего стоящего. Пальто и то не поймешь из какого материала, а ее сумочка – настоящая катастрофа. Он представлял, как ей жилось: ни комфортного дома, ни удовольствий, никто лишний раз ее не побаловал.

– Значит, ты собираешься стать учительницей? – спросил он.

– Этого моя мама хочет, – ответила Лина недовольным голосом. – А я мечтаю стать певицей.

Денис усмехнулся в душе: «Как банально и наивно!»

– Ты умеешь хранить секреты? – подалась в его сторону Лина.

– Если эта тайна не будет угрожать твоей жизни, – ответил он иронично.

– Я не буду никуда поступать.

Денис бросил на нее прицельный взгляд.

– Тогда зачем в город приехала?

Лина подвинулась к нему еще ближе.

– Поживу здесь немного и в Москву рвану.

Денис снова на нее внимательно посмотрел.

– И что собираешься там делать?

– Петь, конечно, – ответила Лина так уверенно и беспечно, что он не выдержал и разразился смехом.

– А чего ты смеешься? Между прочим, я очень хорошо пою, – в голосе Лины звучали досада и безосновательные амбиции.

Денис понимал, что обижает ее, но не мог с собой ничего поделать.

– Извини, извини, – сказал он, а сам никак не унимался. – Как же ты прямо с электрички в Москву не сорвалась?

Лина вздернула кверху курносый носик и ответила резонно:

– Чтобы мама кинулась меня там искать? Я ей скажу, что поступила в универ, а сама в Москву поеду, – заявила она решительно и вдруг совершенно по-детски сказала: – Только ты никому не говори, ладно?

Денис усмехнулся.

– Лина, а музыкальное образование есть у тебя?

– Нет. Но это и необязательно.

– А с чего ты решила, что хорошо поешь?

– Все так говорят.

– Понятно, – сказал Денис, и хоть смеяться он уже перестал, в душе продолжал забавляться над ее простотой.

– Ты меня только Линой больше не называй.

– Почему? – снова удивился он.

– Мне не нравится это имя. Называй меня лучше Эльвина.

Денис засмеялся громче прежнего. Лина надулась и скрестила руки на груди.

– Больше и слова не скажу тебе.

– Да не обижайся ты. Я, может быть, в жизни так не смеялся.

– Ты смеешься надо мной! – обижено воскликнула она.

– Хорошо, признаюсь, я виноват. Прости меня!

Лина надуто молчала. Денис взял себя в руки и сказал ей серьезно:

– Странно, у меня такое чувство, будто мы с тобой сто лет знакомы.

Лина долго тяжело вздохнула.

– А у меня есть для тебя предложение, – сказал он интригующим тоном.

Она не удержалась и посмотрела на него. Денис не стал испытывать ее терпения, тем более не в его характере изводить собеседника неизвестностью.

– У меня есть приятель, он содержит ресторан, хочешь, я поговорю с ним, и на время, пока ты не уедешь в столицу, поработаешь у него певицей?

Лина кинулась к нему на шею.

– Ты с ума сошла! – закричал Денис, стараясь не потерять управление машиной.

Лина пулей вернулась на свое место.

– Прости! – произнесла она пришибленно.

– И ремень безопасности пристегни! – прикрикнул на нее Денис.

Прошли минуты в полной тишине. Лина набралась смелости и тихо спросила:

– Так ты поможешь мне?

Денис вздохнул.

– Я не имел права повышать на тебя голос, извини меня.

– Я едва не убила нас, – виновато сказала она, – ты имел полное право кричать на меня. Так ты поговоришь со своим приятелем?

– Раз я сказал, значит, сделаю, – ответил Денис, как обычно отвечал его отец. – Мы приехали.

Денис остановил машину возле дома тетки. Лина вышла и, пока Денис доставал ее багаж, глядела на облупившуюся «сталинку».

– Пойдем, нам в этот подъезд.

Денис пошел вперед. Лина догнала его.

– А ты где живешь?

– В другом месте.

– Мама говорила, ты скоро женишься?

– Да, у меня есть невеста.

– Она красивая?

– Да. Нам сюда.

– А еще мама говорила, что она богатая.

– Ты всегда так много разговариваешь? – спросил Денис и продавил звонок. – Моя тетка с ума сойдет, если ты из дома сбежишь. Будь любезна, не расстраивай ее, и меня хотя бы предупреди. Моя мама ведь дала тебе номер моего телефона?

Лина закивала головой.

– Не волнуйся, я не сбегу, просто совру, что общагу получила.

Ефросиния Аркадьевна открыла дверь.

– Привет, Фросенька, принимай гостей, – сказал Денис, пропуская вперед Лину.

– Ой, как хорошо, Линочка, что вы приехали, теперь мне будет веселей.

– Фрося, ее зовут Эльвина.

Лина резко повернула к нему голову. Денис подмигнул ей и наклонился к ее уху.

– Но Лина мне нравится больше.

Она просияла от удовольствия. Он поставил ее сумки на пол.

– Ладно, вы знакомьтесь, а я спешу. В конце недельки загляну.

Он поцеловал тетку в щеку и ушел. Вечером Денис гулял с Наташей в парке.

– Ты ничего не сказал мне о той девочке. Все нормально, ты встретил ее?

– Встретил и встретил, что тут рассказывать?

Его пальцы играли на точеной талии, улавливая чарующий переход на широкие бедра.

– Какая она?

– Красивая, так что ты оказалась права. Провидица моя!

Наташа посмотрела на него. В ее сердце, словно иглу воткнули.

– Но ты бы слышала ее! – посмеялся Денис. – Какая она наивная, я бы даже сказал дура.

– Не надо так о людях, – ответила Наташа довольно – она успокоилась.




Глава 6



Денис выполнил обещание данное Лине и благополучно забыл о ней. До свадьбы оставалось чуть больше месяца, и в связи с этим торжественным событием у него появилась масса неотложных дел. То он с Наташей мотался по бутикам, то после работы мчался на встречу к распорядителю свадьбы, то у них было назначено прослушивание певцов и музыкантов. Как-то они с Наташей выбирали торт, а в другой день ломали голову над приглашениями, а еще ему приходилось регулярно наведываться в ателье на примерку. Когда Денис ложился спать, в его голове пестрели лица: фотографов, кинооператоров, поваров, фокусников, цыган – все они перемешивались и становились бесформенными пятнами. Денис не высыпался. Выходные он проводил исключительно с будущей супругой и ее семьей – у него просто не было выбора. Уже несколько раз Денис возил своих будущих родственников на природу к своим родителям. Две семьи сошлись и подружились. Потом его родители приезжали с ответным визитом. Всем было весело: Михаил Васильевич командовал, как обычно, отец Дениса потягивал коньячок в свое удовольствие, рассказывал о том, как правильно жили в прошлом, и давал ценные советы; женщины трещали, называя планами, свои бурные фантазии, а Денис мечтал выспаться после напряженной рабочей недели, приправленной подготовкой к свадьбе, и хотя бы один вечер провести у телевизора, посмотреть футбол, выпить пару бокалов вина или сходить с друзьями куда-нибудь. Он устал жить по чужим правилам и желаниям. Ему хотелось хоть на день вырваться из опутавших его сетей. Нет, Денис не раздумал жениться, просто с тех пор, как он встретил Наташу, он перестал принадлежать сам себе, а ведь, несмотря на покладистость своего характера, по натуре он был не пресмыкающимся, а лидером.

Утром в пятницу Денис проснулся и вдруг осознал, что вечером ему никуда не надо. Нет, надо бы съездить к Наташе, но как он устал от этих постоянно возникающих «надо». Возможно, сама судьба пожалела его или то бесовские козни. Денис не верил в бесов, как и не верил в Бога. Ему позвонил Георгий.

– Давно собирался тебя набрать – начал он, – и все как-то не получалось. Хочу поблагодарить тебя за Эльвину. Представляешь, девчонка – клад, народу нравится.

Планы родились сами собой. Сначала Денис думал позвать с собой в ресторан Алика, но что-то внутри его воспротивилось этой мысли. Он решил, что для полноценного отдыха ему не нужна компания.

Он перезвонил Георгию и попросил его оставить для него столик.

– О чем говоришь, друг?! Для тебя самый лучший! И вино за наш счет! Твое любимое – я помню!

В ту пятницу Денису работалось особенно трудно, было не то настроение. Весь день он только и думал, что вечером окунется в совершенно другую атмосферу. Его ждал рай, созданный исключительно для него. Он позвонил Наташе и извинился за то, что не приедет к ней, якобы хочет лечь спать пораньше. Наташа огорчилась.

– Алик с Оксаной ждут нас сегодня к себе.

У Дениса сердце перевернулось в груди. Он почувствовала себя щенком на поводке. Как же ему не хотелось менять свои планы. Он уже вздохнул, собираясь, сдаться.

– Ничего страшного, к ним я могу съездить и без тебя, – опередила его чуткая Наташа. – Тебе необходимо отдохнуть, я все понимаю. Совсем замучился, бедненький мой мальчик!

Денис прекрасно знал, что Наташа не нагрянет к нему с проверкой, так же как и сюрприза от нее не дождешься, потому что ее благовоспитанность не позволяла ей оставаться с ним наедине.

Вечером Денис оставил машину на парковке, вызвал такси и поехал развлекаться. Как давно он нигде не был! С него словно пудовые оковы спадали. Только он ступил за порог «Ночной птицы» и напряженья как не бывало. Музыка льется, на сердце праздник. Он расположился за любимым столиком.

– Я так устал от этой подготовки к свадьбе, – пожаловался он Георгию, – устал от народа и даже от Наташки, представляешь?

– Молодец, что приехал сюда. Мужчине нужно отдыхать, чтобы иметь возможность оценить свое будничное счастье.

– Я люблю ее, – вздохнул Денис тоскливо, – с ней я могу не ждать от жизни неприятных сюрпризов. Но иногда меня просто убивает ее дотошная правильность.

– А тебе нужна неправильная женщина? Лучше пусть будет тебе стыдно ей в глаза смотреть, чем она станет прятать от тебя взгляд. Ладно, ты отдыхай и не думай ни о чем. Я не буду тебе мешать. Скоро Эльвина будет петь.

Георгий ушел, а Денис последовал его совету, тем более он за тем сюда и приехал – отдыхать и наслаждаться жизнью. Каждый глоток вина возвращал ему силы. Он погрузился в мечты.

–Эльвина! – ворвалось в его мысли.

Денис очнулся, встрепенулся, посмотрел на сцену. Она уже стояла там, у него по коже побежали электрические импульсы. Шикарные шелковые волосы певицы лежали на тонких плечах, ее глаза сияли черным блеском. Полилась музыка, и она запела. Упоительный бархатный голос наполнил сердце Дениса негой и очарованием. Роскошная Эльвина его заметила, узнала. Денис почему-то этому несказанно обрадовался. Она смотрела на него, и ему казалось, что Эльвина поет только для него одного и улыбается только ему. Покачивающиеся бедра гипнотизировали словно маятники. Как она двигалась! Как прогибалась! Как выбрасывалась из длинного разреза стройная нога в туфельке на высокой шпильке! Денис пришел послушать пение наивной Лины, а увидел роковую Эльвину во всем блеске своих первых успехов. Песня кончилась. Он вскочил с места и начал аплодировать, не замечая, что такой он единственный. Эльвина спустилась с небес своего величия и подошла к нему.

– Ты пришел! – сказала она восторженно.

– Посиди со мной, – попросил он.

– Мне петь скоро. Тебе понравилось выступление?

– Очень! Я дождусь, когда ты закончишь. Ты потом домой?

– Да.

– Тебя тут не обижают?

Лина улыбнулась.

– Да что ты, нет конечно.

Денис взял ее руку.

– Можно будет проводить тебя до дома?

– А как же твоя невеста?

– А при чем тут Наташа?

– Я думаю, ей было бы неприятно.

– А я думал, мы с тобой друзья.

Лина смутилась.

– Друзья конечно, – ее глаза вспыхнули. – Я рада тебя видеть!

Ее позвали на сцену, и она ушла. Ждать ее ему было несложно. Эльвина пела – Денис слушал и наслаждался.

– Тебе надо учиться пению, – говорил он ей, когда они ехали в такси. – У тебя же талант.

– Я еще не поблагодарила тебя.

Он взял ее руки.

– У меня идея. Давай, найдем тебе преподавателя по вокалу? Денег я дам. Хорошо бы записать несколько песен для тебя. А иначе, какая ты певица? С пустыми руками в Москву отправишься?

Как и в первый день, услышав дивную новость, Лина кинулась Денису на шею, только на сей раз он был не за рулем. Он обнял ее и буквально обезумел от обуявшей его страсти. Лина отозвалась ему так, будто только этого и ждала.

– Поехали ко мне? – прошептал он.

– Поехали, – ответила она, посмотрев ему прямо в глаза.

Денис назвал адрес, и водитель такси быстро доставил их по назначению. А их уже трясло от нетерпения. Они оказались в квартире и даже свет не включили. Моментами Денис вспоминал о Наташе – он прекрасно понимал, что поступает подло. Она так трудилась над созданием их семейного гнездышка! Наташа верила ему, а он привел в их дом другую и мял постель, которую покупала она, как будущее супружеское ложе для него и для себя.



Глава 7



Бессонная ночь – позднее пробуждение. Лина готовила завтрак в рубашке Дениса. Он не хотел встречаться с ней взглядом и тягостно прикидывал в уме, когда она покинет его квартиру. У Дениса есть невеста – Лина прекрасно помнила об этом, но не могла не надеяться, что теперь все изменится. Она терпеливо ждала от него хотя бы намека о том, как он видит их дальнейшую судьбу, есть ли в его жизни место для нее? Она не хотела, чтобы их отношения закончились одним сумасшедшим свиданием, а Денис вызвал ей такси, извиняясь, что не может отвезти ее к Фросе лично. На прощанье он скупо поцеловал ее в щечку. Лина поняла: эта ночь была первой и последней. Она не подала вида, как разочарована, как тоска щемит ее сердце. В одиночестве она спускалась по подъезду – использованная и брошенная. Как же красиво все начиналось вчера, и куда его пыл испарился утром? Она села в такси, назвала адрес, отвернулась к окну и ослепла, и оглохла. Слезы бежали по ее щекам, ее сердце ломила боль, никогда раньше она не чувствовала себя такой одинокой и ненужной. Юная душа пробудилась от сна искушения. Но Лина не понимала своей ошибки, только чувствовала ее некой пустотой в душе. Эта была пустота лжи несбывшихся вероломных надежд, это пустота вора, который крадет чужое добро, но натыкается на фальшивку. Прельстившись хотением мужчины, Лина не взяла во внимание, что у него уже есть невеста, она считала его отношения с той другой ошибкой.

А Денис, выпроводив Лину, спустя полчаса уже ехал к Наташе. Он не раскаивался в том, что сделал прошлой ночью, и не испытывал никакого даже самого крошечного чувства вины в отношении той или другой женщины. К тому, что произошло между ним и Линой, он относился, как чему-то естественному. Он спокойно смотрел в глаза Наташе, целовал ее, обнимал. Более того, чувство удовлетворения поднимало ему настроение, и он был особенно ласков и внимателен. Целый день они провели вместе, планируя предстоящую свадьбу. И такая между ними была идиллия! А вечером Денис позвонил Лине и сказал ей, что встретит ее после работы. Он решил, что имеет полное право на удовлетворение своих плотских потребностей, считая, что, когда они с Наташей поженятся, то другая женщина станет ему не нужна, и он поставит точку в нечестных отношениях с ней.

Денис позвонил – Лина едва ли не прыгала от радости. По ее мнению, он не смог продержаться без нее даже одного дня. Она не сделала никаких выводов из полученного утром урока. Воскресшая надежда дала ей жизни, окрылила, наполнила солнцем ее весну.

Лина выбежала из ресторана. Машина Дениса стояла в стороне, в тени, и ей пришлось искать ее глазами. Ее взгляд дико сиял, грудь взволнованно колыхалась. Денис вышел из машины, и Лина его увидела. Она устремилась к нему, он раскрыл объятия. Влюбленная женщина становится еще красивей! Влюбленная женщина – как сладкий яд! Денис и не подозревал, до какой степени будет рад ее видеть. Вопроса: куда ехать – не прозвучало. Денис повез Лину к себе. Ей было все равно куда они едут, лишь бы не домой – в жизнь без него. Она готова была как угодно порадовать его, лишь бы удержать возле себя. Ему нравилась тайна, которая появилась в его жизни – грязная тайна о роковой страсти к юной неразборчивой женщине.

Бежали дни. Каждое утро Денис наивно полагал, что прошедшая ночь была последней. Каждое утро Лина боялась задать ему вопрос, как они будут жить друг без друга. К концу недели Денис осознал, что больше не любит Наташу, да и не любил ее никогда по-настоящему. В ней его привлекала идея идеального будущего для себя. Она просто безупречно соответствовала и соответствует его амбициям. А Лина – это жгучая тяга его сердца, это экстатическое возбуждение его нервов, приводящее в тонус его бесконечно голодные мышцы. Что выбрать? С Наташей такого возбуждения у него никогда не было. Если бы можно было объединить в одну двух женщин! Дениса охватило отчаяние. Притворяться перед Наташей влюбленным становилось все противней. Целовать ее – невыносимо. Будущее с ней даже в мыслях казалось ему непроглядным мраком. Ну да, деньги, ну да, почет и стабильность – и все? А как же отдушника без которой так серо жить? Подавляющее большинство людей всю свою жизнь идут на поводу у удовольствий. Денис все крепче прижимал к себе Лину и все отстраненней был с Наташей. Любовь к Лине росла и крепла в его сердце, а бедная Наташа становилась лишней. День свадьбы приближался все стремительней. Денис отчаянно пытался насытиться своей любовницей, но лишь сильнее увязал в этом болоте. У него пропал аппетит, он посерел, осунулся. На Наташу он не мог смотреть, чувство вины перемешалось в нем с горькими упреками. Если бы Наташа не отказывала ему в удовлетворении естественных потребностей, если бы ее отец не распоряжался им по своему усмотрению, никакой Лины в его жизни, возможно, и не возникло бы.



Олеся открыла дверь, на пороге стояла смущенная Наташа.

– Извини, что так неожиданно позвонила тебе. Была поблизости и подумала, дай загляну.

– Вот и молодец, проходи.

– Хорошо, что ты дома. Мне так надо поговорить с тобой.

– Идем на кухню. Ты чай или кофе будешь?

Наташа пошла за ней.

– Да без разницы. А где Дашуля?

– В садике, – с безмятежной улыбкой счастливой женщины отвечала Олеся. – Алик любит сам ее забирать.

– Он работает?

Олеся пожала плечами, наливая воду в чайник.

– Пытается автомойку открыть с друзьями. На мой взгляд, глупости все это, но я молчу. Алик сам должен выбрать, что для него лучше.

– Верно. А работать с отцом он по-прежнему не хочет?

– Нет. Не хочет жить в его тени.

– И в итоге живет за его счет. Напрасно он. Я слышала от папы, у Николая Ивановича сейчас большие трудности, поддержка сына не помешала бы. Алик так и не сказал родителям про тебя и Дашу?

– Хочет на вашей с Денисом свадьбе поставить их перед фактом. Признаться, мне страшно.

– Не бойся. У Алика хорошие родители. Мама очень душевная женщина.

Олеся вздохнула.

– Надеюсь, они нас дочкой примут, Я не хотела бы выйти за Алика без благословения его родителей.

Наташа взяла ее руку.

– Все верно. Ты умница! Да вы оба молодцы!

– Вы с Дениской тоже!

Наташа поникла.

– Об этом я и хотела поговорить. Денис так резко изменился, сделался раздражительным и угрюмым. Я не знаю, что и думать. Если раньше мне приходилось унимать его пыл, ну ты понимаешь о чем я, то теперь он даже за руку лишний раз меня взять не хочет. Я пыталась поговорить с ним, а он разозлился. Я даже и не думала, что Денис может быть таким агрессивным.

– Ты считаешь, у него появилась другая?

Наташа вскинула на Олесю испуганный взгляд.

– Нет, что ты, об этом я даже и не думала! Мой Денис не такой! Может быть, я его чем-то обидела? Или у него на работе проблемы? Мой папа способен испортить жизнь человеку. А ты думаешь, у Дениса появилась другая женщина?

– Я не знаю.

– Может быть, тебе Алик что-то говорил?

– Нет. Я и не подозревала, что у вас с Денисом проблемы. Алик скоро приедет, можешь спросить сама у него.

Олеся налила чай и поставила чашку перед Наташей, а она вдруг закрыла лицо руками и заплакала. Олеся вскочила со стула, подбежала к подруге и обняла ее.

– Ну что ты, все будет хорошо.

– Что мне делать, я не знаю?! У меня такое чувство, будто он меня больше не любит!

Олеся налила воды и протянула стакан Наташе.

– В жизни не бывает вечной неизвестности. Рано или поздно ему придется все объяснить тебе.

– С каждым днем становится все хуже!

В сумочке Наташи зазвонил телефон. Она достала его и взглянула на экран.

– Это он!

Наташа поднесла телефон к уху. Олеся видела, как напряглось ее лицо, да она вся стала напряженной.

– Привет!.. Я у Олеси… Хорошо, я подожду тебя.

Наташа убрала телефон обратно в сумку и вздохнула.

– Денис приедет через пятнадцать минут.

Она снова вздохнула и встала.

– Жаль, так и не получилось поговорить с Аликом. Позвони мне, если что-нибудь узнаешь.

– А чай?

– Нет-нет, я пойду, – растерянно ответила Наташа. Она словно потерялась в своих переживаниях. – Я его в машине подожду.

Олеся закрыла дверь за подругой и в задумчивости вернулась в комнату. В душе у нее остался неприятный осадок, ей казалось, будто она упустила что-то важное. Олеся вышла на балкон. Наташа вышла из подъезда и села в свою машину. Олеся встревоженно смотрела вниз. Она не знала, почему ей так хотелось дождаться, когда приедет Денис.

– Мы дома!

«Алик!» Олеся кинулась в зал. Даша прыгая, появилась в комнате.

– Дашунь, погоди, давай переоденем обувь, – послышался голос Алика из прихожей.

Полился нескончаемый поток слов – Даша как обычно делилась с мамой своими впечатлениями о прошедшем дне. Алик вошел в комнату, подхватил Дашу и подбросил.

– Ты почему не слушаешься? – в душе посмеиваясь, строго спросил он.

Звонкий детский смех наполнил просторную комнату. Олеся подошла к Алику и обняла его. Алик поставил Дашу на пол.

– Беги в свою комнату.

– А можно мультики включить?

– Можно.

Даша убежала в детскую. Алик посмотрел на Олесю. Его взгляд стал томным, и лицо начало наклоняться в ней.

– Мне надо Дашу переодеть.

– Подожди, – сказал он, крепче прижимая ее к себе. – Ты какая-то невеселая. У тебя все хорошо?

– Наташа приезжала. Разве ты не натолкнулся на нее в подъезде?

– Нет. Наверное, разминулись в лифтах.

– У них с Денисом проблемы. Он тебе ничего не говорил?

Алик слегка нахмурился.

– Я с ним давно не созванивался.

– Наташа переживает. Сама не своя.

Алик сел на диван и притянул к себе Олесю.

– Даже так?

– Ей кажется, что Денис разлюбил ее.

Алик усмехнулся.

– Глупости. У нее предсвадебная лихорадка.

– Но он заметно охладел к ней.

– Я уверен, она преувеличивает. Просто последнее время Денис перегружен. Но ничего, вот уедут они в свадебное путешествие, и она узнает, как сильно он ее любит. Ты не знаешь, куда они собираются?

– В Италию.

– А куда именно?

Олеся пожала плечами.

– Ты кушать хочешь? Пойдем на кухню. У меня все готово.

– Только руки помою.

У Олеси появилось время переодеть Дашу.

– Совсем забыл сказать, сегодня Антон обещал заглянуть к нам, – сказал Алик, остановившись на полпути.

– Мне накрыть вам?

– Нет, он сказал, что ненадолго. У него какое-то дело ко мне.

Когда Олеся пришла на кухню, Алик уже ждал ее.

– А ты сама-то кушала?

– Нет, тебя ждала. Хотела с Наташей чаю попить, но она так внезапно сорвалась. Ей Денис позвонил.

Олеся быстро накрыла на стол и выглянула в окно. Возле машины Наташи стояла машина Дениса. Она невольно пожала плечами.

– Странные они какие-то!

– Ты о чем?

– Зачем он приехал? Тогда бы уж в гости зашел.

Алик усмехнулся

– Да они целуются, наверное.

– Хорошо бы, – ответила Олеся в сомнениях.

Они поели. Она включила посудомоечную машину и снова подошла к окну.

– Все еще стоят? – спросил Алик.

– Да, – Олеся взглянула на часы. – Уже почти час разговаривают. Погоди. Денис сел в свою машину. Сейчас уедут.

– Тогда иди ко мне.

– Он уехал, а машина Наташи стоит.

– Да брось ты следить за ними.

Но Олеся прилипла к окну.

– Почему она не уезжает?

– Мало ли причин? Может быть, по телефону разговаривает.

Алик подошел к ней и встал у нее за спиной.

– Идем, новости посмотрим.

Олеся улыбнулась ему и пошла с ним, обняв его руку.

– Еще три недели и все решится, – сказал он.

– Я им не понравлюсь.

– Брось переживать.

– Они будут против, я знаю. Я старше тебя, у меня ребенок есть.

– Ты старше меня всего на три года, а Даша – маленькое чудо, ее невозможно не полюбить.

Алик поправил волосы на ее виске.

– Я люблю тебя, это самое главное. Если они желают мне счастья…

Раздался звонок в дверь. Олеся встревоженно посмотрела на Алика.

– Это Антон, – сказал он, безмятежно улыбнувшись, и пошел открывать.

Олеся пошла за ним. Алик открыл дверь. Наташа стояла за порогом. У нее было такое лицо, будто она вот-вот упадет в обморок.

– Что случилось? – кинулся к ней Алик.

– Можно мне побыть у вас, – еле слышно спросила Наташа.

Ее ввели в дом и проводили на кухню. Она села за стол и застыла. Олеся налила ей воды. Алик взял ее за руку.

– Говори же, что случилось!

Наташа посмотрела на него, у нее было такое выражение лица, будто она оглохла и ничего не поняла.

– Денис сказал, что хочет отложить нашу свадьбу.

В кухне повисла тишина. Алик и Олеся не знали, что ей сказать, а Наташа опять превратилась в каменное изваяние. Алик первым вышел из оцепенения.

– Но ведь он как-то все объяснил тебе?

У Наташи дрогнули плечи. Она покачала головой.

– Сначала он сказала, что хочет еще немного подумать.

Олеся медленно села на стул.

– Но это невозможно! Вы уже приглашения разослали! Свадьба через три недели!

– Михаил Васильевич убьет его! – пробормотал растерянно Алик.

– Свадьбы не будет, – тихо прошептала Наташа.

– Как так?!

– Я не поверила в его объясненье о сомнениях и спросила прямо, есть ли у него другая женщина. А он принялся целовать мне руки и говорить, что недостоин меня. Тогда я начала умолять его все рассказать мне, и он сказал: «да».

– Что «да»? – заморожено спросила Олеся.

Наташа подняла на нее глаза. В них было много печали и абсолютно не было гнева.

– Он полюбил другую, – прошептала она и ее глаза наполнились слезами.

Алик вскочил со стула, и достал свой телефон.

– Я сейчас же поговорю с ним! Он с ума сошел!

– Ничего не надо, – воскликнула Наташа, и две слезы покатились по ее щекам. – Он не любит меня, значит, не судьба!

– Ты с ума сошла! – воскликнул Алик. – Да твой отец не простит ему такого позора! Он его реально в землю зароет! А ты?! Как будешь жить ты?! Денис просто запутался! Его, дурака, наверняка какая-нибудь стерва окрутила!

– При чем тут мой папа? Я не выйду замуж за мужчину, который меня не любит!

– Денис совершает огромную ошибку! Кто она?

– Я не знаю. Мне все равно.

– Я позвоню ему!

– Алик, пожалуйста, не делай ничего! Я пообещала ему, что скажу папе, будто сама не хочу выходить замуж.

Алик ошеломленно сел на стул.

– И он готов спрятаться за твоей спиной?! – прошептал он.

– Конечно же Денис отговаривал меня, – сказала Наташа с нажимом. – Но ты правильно заметил, мой папа уничтожит его, а мне он что угодно простит.

Алик покачал головой.

– Может, оно и к лучшему. Дэн не хочет венчаться, а для тебя это важно. Вот уж никак не ожидал от него! О, он пожалеет! Когда ты хочешь поговорить с отцом? Не страшно? Весь его гнев падет на тебя.

Наташа опустила голову.

– Мне все равно.

Олеся обняла ее за плечи.

– Я согласна с Аликом, так оно наверняка лучше. Значит, Денис не тот человек, который тебе нужен. Наступит день, и ты встретишь свою истинную любовь.

– Мне никто не нужен, – пронзительно-холоднокровным тоном ответила Наташа.

Она старалась не пасть духом, но ее душило убийственное разочарование.

– Я никогда не выйду замуж.

– Просто он запутался, – вздохнул Алик. – Как же глупо!

В дверь позвонили. У Наташи едва сердце из груди не выскочило. Мысль, что это Денис вернулся, пронзила ее.

– Это Антон, – сказал Алик и пошел открывать.

– Ты, наверное, не хотела бы, чтобы Антон обо всем узнал? – участливо предположила Олеся.

Наташа отошла к окну.

– Мне все равно. Рано или поздно он все узнает.

– Пойдем в комнату. Пусть ребята поговорят тут.

– Я домой поеду, – севшим голосом ответила Наташа.

Олеся взяла ее за руку.

– Подожди, не уезжай.

Наташа покачала головой, избегая смотреть на нее.

– Мне надо побыть одной, понимаешь?

Наташа чувствовала, что больше не в силах скрывать стон раненого сердца. Ей хотелось срочно бежать из гостеприимного дома.

– Спасибо, что выслушали меня. А то я боялась, вдруг до дома не доеду, расплачусь за рулем и в аварию попаду. Теперь мне гораздо легче.

Но правда в том, что Наташе с каждой минутой становилось еще хуже. Она все больше и больше осознавала, что ее жизнь рухнула.

– Ты, правда, в норме?

Алик с Антоном вошли и остановились на пороге комнаты. Алик, что-то объяснял Антону, чуть наклонив голову к его уху. Наташа догадывалась, о чем он ему шепчет. Ей стало не только горько, но и противно. Антон поднял лицо и во все глаза уставился на нее. И хоть в его взгляде было потрясение, а не осуждение, Наташа почувствовала себя падшей женщиной на общественном суде. Еще больше ее жгла мысль о всеобщем сочувствии. Она решительно направилась в прихожую.

– Ты куда? – спросил Алик.

– Домой поеду, – спокойно ответила Наташа.

Он и слова не успел произнести, как она выскочила из квартиры. Алик хотел бежать за ней.

– Оставь ее в покое, – крикнула Олеся.

– Но ей нельзя самой за руль! Я отвезу ее и на такси вернусь.

– Если успеешь догнать, – сказал Антон и, не попрощавшись, пошел к лифту.

Наташи в подъезде уже не было.

– Ты чего приходил?

– Потом поговорим.



Наташа села в машину, и мир, из которого она бежала, остался снаружи. Она положила руки на руль и застыла, глядя перед собой. Страшно было перешагнуть черту из настоящего в будущее, которое не сулило ей ничего хорошего. Ее собственное сердце казалось тяжелее камня. И так хотелось выплакаться, но слезы куда-то пропали. Однако глаза ее полыхали, и горло сжималось от боли сухих рыданий. Она попыталась выдавить из себя стон, но ничего не вышло. Наташа чувствовала себя запертой в клетке. Ей трудно было сидеть на месте, и в то же время она не могла пошевелиться. «Это тупик!» – подумала она, не зная, что ей делать дальше. Ехать домой и поговорить с отцом, может быть, его гнев расшевелит ее. Только готова ли она к не заслуженным упрекам?

В ее окно постучали и она вздрогнула. Антон открыл дверцу и забрался в машину.

– Я не умею красиво говорить, – сказал он, уставившись не на нее, а в лобовое окно, – зато я умею молчать. Давай я сяду за руль и отвезу тебя.

– Не знаю, хочу ли я домой, и нужна ли мне компания.

– Насчет компании, считай, будто я автопилот. А насчет дома, какие у тебя есть варианты?

– Мне бы хотелось совершить какую-нибудь глупость. Сесть на поезд и уехать куда глаза глядят.

– Лучше поезжай домой, выпей пустырник и ложись спать. Утро вечера мудренее, – я слышал, так умные люди говорят.

Они поменялась местами. Наташа откинулась на сиденье. Антон действительно молчал. За окном мелькал город. Постепенно слезы покатились из ее глаз.

– Почему он ушел к другой? – неожиданно даже для самой себя вдруг спросила она.

– Причин может быть много: потому что думал только о себе; потому что за все время общения с тобой так и не разглядел тебя; испугался ответственности и обязательств. В любом случае он виноват. А ты, правда, хочешь взять на себя его вину? Меня интересует почему. Ведь он не подумал о твоих чувствах.

– Потому что я его люблю.

– Хороший ответ. Прими совет, не торопись говорить с отцом. Иногда бывает так: пока он не знал, как сказать тебе о другой, ты его раздражала, теперь ты все знаешь и, с одной стороны, ему стало легче, а с другой – страшно и стыдно. Ведь не только твоя, но и его жизнь сейчас сходит с прямых путей. У него есть ночь, чтобы все обдумать. Если на самом деле у него там все несерьезно, то Денис завтра позвонит тебе.

Антон выполнил свой дружеский долг, отдал Наташе ключи от машины и, коротко попрощавшись, ушел. Она послушалась его совета, выпила успокоительного, легла в постель и отключилась до утра.

Антон угадал, Денис действительно эту ночь провел не с Линой, а в раздумьях. Он не мог не оценить благородства Наташи, ее спокойствия и мудрости, но в итоге он пришел лишь к тому, что Наташа слишком хороша для него.



Глава 8



Наташа проснулась поздно, зато с ясной головой, только вчерашняя беда тут же всплыла в ее памяти. Она посмотрела, не звонил ли ей Денис и окончательно сникла. Надо было решиться на разговор с отцом. Наташа горячо помолилась, полностью прогибаясь под Божию волю, а после завтрака начала собираться в офис к отцу. Всю дорогу она думала, заглянуть ли сначала к Денису, но так и не решила. Когда она проходила мимо его кабинета, какая-то неведомая сила все же заставила ее заглянуть к нему.

– У Дениса Борисовича никого нет? – спросила она секретаря и, когда получила устраивающий ее ответ, вошла.

Наташа остановилась на пороге. Денис поднял голову. Его взгляд стал напряженным. Он молча глядел на нее.

– Я только хотела спросить, ты не передумал?

По его лицу пробежала тень, он покачал головой.

– Просто я сейчас к отцу иду.

– Разве ты еще не разговаривала с ним? – а он-то гадал, почему все так тихо.

– Вчера мне как-то не до этого было. Ладно, счастливо!

Она взялась за дверную ручку.

– Наташа!

Она встрепенулась и резко обернулась. Ее глаза защипало от подступивших слез. Если бы он сказал, что любит ее, то она бы от облегчения зарыдала.

– Прости меня, – прошептал он покаянно и виновато опустил голову.

– Значит, все же любишь ее? – спросила Наташа, чувствуя, как от обиды у нее подергиваются губы.

Денис покивал. Больше ничего не сказав, она оставила его одного. Наташа тихо прикрыла за собой дверь, сделала шаг, но пошатнулась и прислонилась к стене.

– Наталья Михайловна, вам плохо? – воскликнула секретарь, хватая графин с водой.

– Нет, просто голова закружилась. Не беспокойтесь.

Не очень-то длинный коридор показался Наташе бесконечным туннелем. Она вошла к отцу. Он вскочил с кресла.

– Дочь, ты чего здесь?! Почему такая бледная?

Михаил Васильевич подскочил к ней.

– Да на тебе лица нет! Что-то случилось с матерью?!

– Нет, – ответила Наташа и покачала головой. К ее горю примешался страх перед отцом. – Я пришла поговорить с тобой.

Он приложил руку к ее лбу.

– Да ты в лихорадке!

Наташа убрала его руку от своего лица.

– Я в норме, просто переживаю. Тебе не понравится то, что я скажу.

Михаил Васильевича нахмурился.

– А нельзя подождать до дома?

Наташа собралась с духом, втянула в себя приличную порцию воздуха и сказала на одном дыхании:

– Я передумала выходить замуж.

Брови Михаила Васильевича соединились на переносице.

– И с чего вдруг?

– Не хочу и все. Я вообще замуж не выйду. Я в монастырь решила уйти.

– Глупости! Ты должна родить мне внука, наследника! – закричал он и стукнул кулаком по столу.

– Мне всего девятнадцать лет, я не готова к замужеству!

– Тебя «Гарвард» обидел? Говори, что он натворил! Бабу себе завел?

– Ничего он не сделал, просто я поняла, что не люблю его!

– Ты мне голову не морочь! Знаю я, что он шашни крутит с этой клубной потаскухой Эвилиной! Парня спасать надо из ее когтей, а что ты делаешь?!

– Какая еще Эльвина?! – Наташа и вправду впервые услышала имя любовницы Дениса.

Михаил Васильевич вдруг резко остыл.

– Ладно, езжай домой, – сказал он спокойно. – Только мать не расстраивай своими глупостями. Если надо будет, я сам с ней поговорю. Да ты за рулем-то сможешь? Нет, погоди.

Михаил Васильевич взял свой телефон.

– «Скользкий», загляни-ка ко мне.

Уже через две минуты Савелий стоял в кабинете шефа.

– Отвези дочку домой.

Савелий удивился, что это задание доверили ему, а не Денису, но вида не подал. Наташа не стала перечить отцу, тем более у нее действительно не было сил вести машину.

Савелий, приобняв Наташу одной рукой, повел ее из офиса. Денис вышел из своего кабинета и наткнулся на них. Наташа резко отвернулась, едва не уткнувшись в шею друга. Глаза Савелия зажглись победным злорадством. В его груди сердце запело от радости – удача отвернулась от своего любимчика и вернулась к нему! Денису не понравилось, что Савка обнимает ее, да еще и таким зверенышем взглянул на него. Он проводил их тяжелым взглядом.

– Дмитрий Борисович! – выбежала в коридор секретарь, – Вас Михаил Васильевич к себе зовет. Срочно!

Когда Денис входил в кабинет шефа, он догадывался, о чем пойдет речь. Наташа обманула его и нажаловалась отцу. Вот тебе и благородное чистое сердце!

Михаил Васильевич встал, прислонившись к своему столу.

– Присаживался, – предложил он смиренным голосом Денису, кивнув подбородком на кресло.

Денис покорно сел. В его сердце росла решимость, отставать свои желания и интересы. Он внутренне напрягся, готовясь к борьбе.

– Я хочу поговорить с тобой даже не как мужчина с мужчиной, а как отец с сыном, – начал Михаил Васильевич. – Признаюсь, я не сегодня узнал о твоей интрижке с той девкой из клуба. Мне рассказали, что эта певичка живет с тобой. Я закрыл глаза на этот позор, хотя, как отцу, мне обидно такое слышать, однако как мужчина, я могу тебя понять. Ваши отношения с моей дочерью таковы, что нет у вас никаких отношений, и за это я тебя уважаю. Однако нелегко воздерживаться, и я это понимаю. Мне непонятно другое, как ты допустил, что обо всем узнала моя дочь?

– Я ей сам рассказал.

Михаил Васильевич вскинул брови.

– Такой честный или смелый, а, может быть, ты у нас глупый?

Денис молча встретил укоризну.

– Ты должен все исправить, свадьба не может сорваться. Столько денег вбухано. Приглашены очень важные люди. Как я буду им все объяснять?

Денис покачал головой.

– То, что вы считаете интрижкой, на самом деле любовь.

Михаил Васильевич сделал кислую мину.

– Любовь! – усмехнулся он. – Да ты в простынях запутался, сосунок, вот и вся твоя любовь. Денисик, – произнес он угрожающе елейным голосом, едва ли не впервые за все время, назвав его по имени, – прими совет, сынок: не рушь ты свою жизнь из-за грязной интрижки. Ты думаешь, брак это конец свободе? Да если захочешь, у тебя этих Эльвин будет море. Только учти, это не есть мое родительское тебе благословение, а твое скотское произволение. Да спи ты с кем угодно, но женись на той, на ком нужно. Только запомни, Наташка не должна ничего знать о твоей подлой натуре. Ты для нее святой. Понял? В общем ужом крутись, атеист, но все уладь, будто ничего и не было. Все. Свободен.

Денис встал с кресла и пошел к двери. В его душе клокотал протест. Никто не имеет права так нагло распоряжаться им! Он остановился и сжал кулаки.

– Воля ваша, Михаил Васильевич, – сказал он, чуть повернув назад голову, – только Лину я не брошу. Она тоже живой человек, как и ваша дочь. Кто виноват, что я встретил ее так поздно? Но лучше так, чем когда я был бы уже связан по рукам и ногам браком с вашей дочерью. Наташа все знает, вы тоже, самое трудное позади, а до остальных мне дела нет. Браки распадаются, подумаешь, свадьба не состоится. У вашей дочери в женихах недостатка не будет, а Лина слабая девочка, за нее заступиться некому. Только я не подлый, как вы говорите, я ее в обиду не дам никому и не позволю чернить ее честное имя.

Михаил Васильевич выслушал Дениса, даже не попытавшись его перебить, и когда он перестал говорить, в кабинете повисла тишина. Денис так и стоял у двери, дожидаясь хоть какой-то от него реакции. Он медленно обернулся. Михаил Васильевич смотрел на него в упор.

– Честное имя у дешевой шлюшки? Думаешь, я не навел справки о ней? – спросил он грозно.

Денис был готов к тому, что Лину будут обливать грязью перед ним, лишь бы разлучить их.

– И вам не противно, заставлять меня жениться на вашей дочери?

У Михаила Васильевича гневно сузились глаза.

– Я не заставлял тебя, – протянул он едва ли не по слогам, – ты сам у меня ее руки попросил, а потом праздновал помолвку. «Гарвард», осторожней, ты играешь с огнем, не советую тебе меня злить. Я ведь тебя в порошок сотру и на доброе расположение к твоему отцу не посмотрю.

– Позвольте мне самому решать, что для меня…

– Молчать! – вдруг закричал Михаил Васильевич. – Ишь ты, распустился! Да кто ты такой?! Щенок! Я для тебя двери открыл в достойную жизнь, а ты позорить да учить меня вздумал?! Пригрел змееныша на груди! Я думал ты умный, а ты дурень дурнем!

– Все верно, зачем вашей дочери такой муж? – сказал Денис, усмехаясь.

– Если ты моей дочери в мужья не годишься, то и мне в замы!

– Я думал, наши личные отношения не помешают бизнесу.

– Думал он! Да весь твой стремительный карьерный рост зиждется на этих самых личных отношениях!

Денису стало вдвойне обидно, он-то считал себя ценным и незаменимым кадром, думал, что его способности и старания оценены и вознаграждены по достоинству. А оказывается, его просто отобрали в мужья дочери хозяина! Так сказать выделили подходящий генный материал.

– У тебя сутки, все исправить, если нет, для тебя все кончено, можешь уезжать к отцу в деревню!

Денис ушам своим не верил. Ему еще и угрожают!

– А как же новая линия, которую мы запускаем. А расширение?

– И без тебя справимся. Незаменимых нет.

Денис вышел из кабинета шефа, пребывая в состоянии шока. Его разрывали эмоции, голова кипела. Он не сдастся! Он не позволит так с собой обращаться! Денис тут же в приемной написал заявление об уходе, отдал его секретарю и уехал. Он заскочил к Фроське за Линой, привез ее к себе домой и отключил телефон. Лине не верилось, что ради нее он отказался от выгодного брака, разрушил карьеру. А Денис взял ее за руки и спросил:

– Скажи, ты выйдешь за меня?

У нее из глаз потекли слезы, она сжалась и затрясла головой.

– Наступит день, и ты возненавидишь меня!

Денис обнял ее.

– Глупенькая моя, я люблю тебя!

– Что теперь с нами будет?

– Не боись, прорвемся!

Он ободряюще улыбнулся ей.

– Ты не ответила на мой вопрос: согласна стать моей женой?

– Да! – ответила она. – Хоть твоей рабой!

– Это очень хорошо. Тогда, пообещай мне больше не работать в ресторане. Георгию я все объясню.

Лина в ужасе округлила глаза. Денис пристально смотрел на нее.

– Либо твои песенки, либо я.

– Почему? – спросила она со стоном.

– Я не хочу, чтобы мою жену считали шлюхой.

– Но я же только пою! – пискнула она беспомощно.

– Разбогатеем, переедем в Москву, найдем тебе продюсера и тогда я куплю тебе сцену.

Лина взвизгнула и кинулась ему на шею. Ему требовались доказательства того, что он выбрал нужную женщину. Лина не разочаровала его. Рядом с ней он забыл все свои проблемы. Его сердце было готово разорваться от любви, когда в пылу страсти она простонала его имя.

Спустя полтора часа к нему приехал Савелий.

– Что тебе? – спросил Денис, открыв дверь.

– Может, предложишь войти?

Денис посторонился.

– А у тебя неплохо, – сказал Савелий, осматривая холл.

– Говори, зачем пришел.

– А Эльвина где?

Денис переплел руки на груди.

– Зачем она тебе.

Савелий насмешливо посмотрел на него.

– Хотел поздороваться, выразить, так сказать, свое почтение.

– Не знал, что вы знакомы.

– А кто тебя с Георгием свел? Хочешь знать насколько близко я знаком с Линой?

– Нет, не хочу.

– Все верно, у нее спроси. Если, конечно, она способна запомнить всех с кем…

Денис схватил его за грудки и со всей силы толкнул к двери.

– Выметайся из моего дома!

Савелий упал и засмеялся.

– Собственно я пришел сообщить, что тебя уволили по статье, – сказал он, поднимаясь на ноги. – Поздравляю! Гони ключи от машины и документы не забудь.

Денис на миг опешил. Савелий усмехнулся.

– Что, забыл, кому ты всем обязан в этой жизни? Видел бы ты, как взбесился Михаил Васильевич, когда ему на подпись принесли твое заявление.

Денис отдал ему все, за чем он явился.

– А теперь пошел вон!

Савелий не спешил покинуть его дом.

– А ты молодец, удружил, – злорадствовал он. – Меня ведь на твое место назначили, правда, пока только исполняющим обязанности.

– Надолго ли?

– Что, неприятно слышать? – Савелий шагнул к нему и процедил сквозь зубы: – А мне было приятно, когда ты возник на моем пути? Ничего, жизнь сама рассудила нас, теперь я на коне, а ты в дерьме. Но это только начало. Завтра все узнают, что ты бросил Наташку за две недели до свадьбы.

– Ты уж постараешься распространить эту новость.

– Главное, Михаил Васильевич не простит тебе такого позора. Конец твоей карьере, Денис. Поедешь к папе картошку сажать.

– Да-а, друзья познаются в беде.

– Брось, не были мы с тобой никогда друзьями, так покутили пару раз, – ответил Савелий, махнул рукой и ушел.

Ближе к вечеру позвонил отец Дениса.

– Ты что, сбрендил?! – заорал он, как только услышал «алло».

– Папа! – воскликнул Денис в ответ.

– Не хочу ничего знать! Сегодня же с Наташей помирись! Такая партия, а он!..

– Я уже сделал предложение Лине!

– Дочери нашей уборщицы?! Да я тебя! Да ты!.. Передай ей, пусть выметается из Фроськиной квартиры. Я им с матерью помог по-человечески, а они!.. Вот уж правильно говорят: не делай людям добра, не увидишь и зла! Если не помиришься с Наташей, от меня поддержки не жди. Тебя Михаил Васильевич как таракана раздавит и правильно сделает. А я палец о палец для тебя не ударю. И квартиру заберу. Надеюсь, я был достаточно убедителен?! Твоя Лина сама от тебя уйдет, когда ты станешь безработным и бездомным. А то жениться он решил на проныре! Нашла себе подходящего дурака.

– Но ты же совсем ее не знаешь!

– Нечего и знать, история стара как мир! Твои деньги ее привлекли. Она часом не залетела от тебя?

– Нет.

– Ага, не успела, значит. А, может, еще нас озадачит. Впрочем, зря старается. Ничего у нее не выйдет, не на тех нарвалась.

– Да какая она интриганка, ей всего восемнадцать!

– Это гены, сын мой, гены. Таким, как она, нельзя верить. Знаешь, что такое естественный отбор? Это когда дети состоятельных родителей их денежки в увеселительных заведениях транжирят, а тем временем «голожопы» уборщиц и пьяниц прорываются в люди! Не за одно поколенье конечно, но постепенно смена ценных пород, так сказать, происходит!

У Дениса было свое мнение. Подняв такую бурю, он не хотел на радость всем позора признания своего заблуждения. Даже под волю родного отца он не собирался прогибаться. Он думал, что отстаивает свое право, самому выдирать свое будущее. Он искал счастья, каким его себе представляет. Ради этого он готов был и к лишениям, и к трудностям. Он полагался на свои силы, храбрился.

Уже на следующий день Денис нашел скромненькое съемное жилье и съехал из большой отцовской квартиры, чувствуя в душе горькую обиду на него. Он купил дешевенькую машинку, денег-то оставалось впритык: Наташа своим ремонтом все его счета опустошила.

Мама Дениса тоже внесла свою лепту вовсеобщее спасительное стремление разбить влюбленных. Она такого наговорила бедной матери Лины, что та несколько дней подряд звонила и со слезами упрашивала дочерь бросить городскую жизнь и вернуться в деревню. Она даже разрешала ей уехать в Москву, лишь бы скандал утих.

Казалось, на Лину и Дениса весь мир ополчился. Они были как два звереныша, которые прижались друг к другу, чтобы не сгинуть в окружившей их мерзлоте людской беспощадности. Все, кому не лень желали высказать ему свое грязное дружеское мнение о Лине. Даже Алик не удержался и пытался образумить друга.

– Я все понимаю, – говорил он, – любовь, страсть, все дела, только ведь еще совсем недавно ты в Наташку был влюблен. Как же так?

– Вот возьми и женись на ней. Тебя ведь изначально прочили ей в мужья. Что ж ты выбрал Олесю? Как же так? – ответил он желчно.

– Олеся другое дело, она девушка честная. Ты уж извини, но Лина не та женщина, которая нужна тебе. Со временем ты и сам это поймешь, да боюсь, будет поздно.

Денис покачал головой.

– Ты мне лучше с работой помоги.

– Да я сам безработный. Попробую, конечно, с отцом поговорить, но вряд ли он пойдет против Михаила Васильевича. У них сейчас и без тебя отношения напряженные.

Алик достал пачку денег из сумки.

– Знаю, ты сейчас на мели. Так что, держи. Я специально для тебя снял. Вам с Линой на первое время хватит.

– Тут слишком много.

– Разбогатеешь, вернешь, – сказал Алик и виновато улыбнулся.

– А если не разбогатею? – хмуро спросил Денис, протягивая ему обратно деньги.

Алик пожал плечам.

– Значит, обойдусь.

Денис повеселел и потрепал его по плечу.

– За мной не заржавеет, друг!

Только один Антон совершенно не вмешивался в отношения Дениса и Лины, отчего Денис зауважал его еще сильнее. Денис не верил тому, что говорили о Лине и, казалось, начал любить ее еще сильнее. А она боялась, что он не выдержит и бросит ее, поэтому чуть что ревела.

К концу недели Денис убедился в справедливости слов Савелия насчет его рухнувшей карьеры. Мало того, что люди, которые еще вчера, пожимая ему руку, выражали сожаление, что он не в их команде, теперь в его опыте и идеях не нуждались, да еще и свысока на него поглядывали. Денис в полной мере прочувствовал ничтожность положения маленького человека. Или ему предлагали такие должности, которые унижали его как опытного специалиста. Так он пришел к одному приятелю, который набирал штат в недавно построенную гостиницу. Признаться, для Дениса должность руководителя гостиницы была огромным шагом назад, но ему и в этой вакансии отказали, а предложили должность охранника. Денис остолбенел. Никогда в жизни его так не унижали.

– Понимаешь, Денис, – сказал его знакомый, – ты ведь в гостиничном бизнесе новичок, лучше подниматься с низов. Чтобы, так сказать, знать кухню изнутри. Наступит день и…

Денис ушел.

В крупные компании путь ему был заказан – Михаил Васильевич постарался. Унижение, которое Денису едва ли не на каждом шагу приходилось испытывать, выбило его из колеи. Даже бескорыстная помощь Алика теперь казалась ему унизительной подачкой. Денис перестал стучаться в дорогие двери своих бывших знакомых и нашел себе совершенно нестоящую его работенку. Молодой, идейный, энергичный, он не заслужил прозябания. Лина – это все, что у него осталось, только постигшие его неудачи отразились и на его желании. Страсть утихла, и Денис стал замечать, как Лина глупа и примитивна в своих суждениях. Она стала его дико раздражать. Раньше он пил редко, а теперь спать не ложился не выпив. По пьяни он часто повторял, что воплощал в жизнь какую-то свою гениальную идею, а теперь все плоды достанутся «Скользкому».

Прошли всего две недели, а Денису казалось, будто он провел вечность в аду. Лина начала уговорить его уехать в Москву.

– Ты такой умный, – ласково увещала она. – Тебя в Москве оценят по достоинству.

В ее устах Москва зазвучало как Эльдорадо. Он резко вырвался из ее объятий и вскочил на ноги.

– Дура! Да кому я там нужен?! Это тебе просто, ты всегда деньги заработаешь, и стараться не надо. Легла да и…

Лина закрыла лицо руками и убежала в другую комнату. И хоть Денис горячо просил у нее прощения, с тех пор она боялась с ним лишний раз заговорить. Ее зашуганность раздражала его сильнее, чем глупая болтовня. Лина – женщина с которой хорошо спать, но не жить – сделал он выводы в начале третьей недели совместной жизни с ней. Она никогда его не поймет. Она его путы на ногах. Она слишком наивна и необразована. Денис взял ключи от отцовской квартиры, сказал Лине, что хочет побыть один, а сам позвонил Алику. Верный друг сорвался к нему по первому зову.

Денис вошел в квартиру, которую так спешно в гордыне покинул. Как раньше он не замечал уюта, который царил тут? Здесь столько простора и света. Все вещи находятся на своих местах, нет ничего лишнего. Какая изысканная простота обстановки! А какие приятные глазу и на ощупь материи. И он добровольно лишил себя всего этого?

Денис открыл шкаф и достал дорогой коньяк. Вскоре пришел Алик. Они сели на кухне. Чем больше Денис пил, тем откровенней изливал душу своему другу. Алик смотрел на него настороженно.

– Я не знаю, что мне делать, – заключил Денис. – Я в ловушке!

– Ты пьешь слишком много.

– А что мне остается?

– Это тебе не поможет.

– Тебе легко говорить!

– На самом деле, мне сейчас тоже не очень-то сладко.

– Да? И что произошло? – спросил он с легкой иронией, в полной уверенности что так, как плохо ему, плохо не может быть никому.

– Савелий сделал предложение Наташе.

Денис усмехнулся, скрывая болезненный укол неуверенности в себе.

– А она?

– Сначала отказала ему.

– В смысле, сначала, – спросил он запальчиво.

– Дело в том, что мой отец хотел, чтобы я, не теряя времени, сделал предложение Наташе. Ну а я, разумеется, отказался. Он взбесился, забрал у меня все банковские карточки. Да плевать мне на деньги, – Алик вздохнул. – Я не могу сказать ему об Олесе. Пока Наташа свободна, отец будет против нашего союза, так что, подача заявления в загс откладывается и у нас.

– А при чем тут «Скользкий»? – спросил Денис.

– Наташа согласилась выйти за него.

Денис вскочил со стула.

– Она с ума сошла!

– Ты не понимаешь, в каком она состоянии! Ей сейчас все равно замуж – не замуж, хоть в гроб положи – она не воспротивится. Наташка любит тебя, а за Савелия пойти согласилась из-за нас с Олеськой, чтобы хоть мы не страдали.

Денис сжал голову.

– Что я наделал, болван! Все из-за меня!

– Да ладно, не убивайся, выкрутимся.

– Наташке нельзя за «Скользкого»! Он ведь натуральная сволочь! – выпалил Денис и сжал кулаки. – Ты случайно не в курсе, эта подлюга все так же на моем месте держится?

– Да уж он, по-моему, решил полностью заменить тебя.

– Наташку он не получит! – воскликнул Денис и ударил кулаком по столу. – Слушай, Алик, позвони ей и скажи, что я хочу поговорить.

– Ты серьезно?

– Да. Как думаешь, у меня есть шанс все вернуть?

– Шанс есть всегда.

Алик позвонил Наташе немедленно. Когда она услышала, что Денис хочет с ней увидеться, у нее сердце оборвалось, и она еле удержалась на ногах. однако немного придя в себя, она решительно отказалась. Алик заговорил о том, что Денис запутался, что ему очень плохо, и что он до сих пор все еще любит ее. Наташа не знала плакать ей или смеяться от горя. Она не верила во вновь вспыхнувшие чувства в своем блудном женихе. И только когда она услышала, что Денис ушел от своей любовницы, снова поселился в отцовской квартире, но беспробудно пьет – в ней заговорила спасительница заблудших душ. Ей подумалось, что от отчаяния Денис может наложить на себя руки. Разве могла бы добрая Наташка подтолкнуть любимого на смертный грех?! Она сказала Алику, что выезжает немедленно. Только неужели это была лишь спасительная миссия, и Наташа сама ли не хотела увидеть Дениса?



Глава 9



Удача вспомнила о своем баловне. Денис проводил Алика, заказал еду в ресторане, вымылся, накрыл стол и зажег свечи.

Наташа подскочила к маме и все рассказала ей. Анна Леонидовна обеспокоенно взглянула на мужа. Но он уже прилично захмелел и наслаждался общением с гостями.

– Только когда вернешься, постарайся не шуметь, – сказал Анна Леонидовна. – И недолго, поняла?

Наташа поцеловала маму в щеку и убежала вызывать такси. Наташа как была в нарядном платье, так и выскочила из дома. У нее сердце замирало при мысли, что еще немного и она увидит Дениса. Неужели возможно вернуть счастье? И вот она уже стоит у его двери. Не успела Наташа нажать звонок, как он открыл ей.

– Я видел, как ты приехала.

– Меня консьерж впустила, – ответила Наташа, снимая кофту.

– Какая ты красивая!

– К папе старые друзья приехали из Питера, у нас там небольшое застолье.

– Да чего мы в прихожей-то разговариваем? Пойдем, я нам суши заказал.

Денис открыл бутылку шампанского. Наташа взяла бокал. Он приподнял свой. Ему следовало произнести тост, но не для того Наташа приехала к нему.

– Я не буду оправдываться, умолять, извиняться, – сказал он, глядя ей в глаза, – но хочу, чтоб ты знала, я осознал свое заблуждение. Сейчас мне горько и стыдно. Да, я раскаиваюсь и ужасно жалею, что потерял тебя. Поэтому спрошу прямо: Наташа, у меня есть хоть малейший шанс все вернуть?

– Ты причинил мне невыносимую боль, но я по-прежнему тебя люблю, – ответила она прямо.

У Дениса дрогнули губы. Он не собирался выказывать какой эффект произвели на него ее слова – для него словно распахнулись двери в рай. Однако глаза выдали его удовольствие.

Он приподнял свой бокал.

– Тогда за нас!

– Да.

– Ты забрала наше заявление из загса?

– Я думала, ты забрал.

Он засмеялся.

– Нет, я не забирал.

– Получается, в эту пятницу у нас свадьба? – и Наташа легко захохотала, приятно удивляясь этому обстоятельству. Это был хороший знак!

Денис ласково смотрел на нее.

– Что будем делать? – спросил он.

Она пожала плечом.

– Не знаю.

– Твой отец ненавидит меня?

– Я поговорю с ним. А ты, чтобы он ни сказал, не спорь с ним и во всем лишь себя кори. Сможешь?

– Да так оно и есть.

– Расскажи, как ты жила. Я слышал, ты согласилась выйти за «Скользкого».

– Чуть глупость не совершила.

– Я во всем виноват.

– Нет, ты меня спас.

Денис подлил Наташе еще шампанского. А она и без вина была пьяна от счастья. Денис начал рассказывать, в какой ад он попал, связавшись с Линой. По его словам выходило, что только Лина одна была виновата в том, что он не смог с ней жить. Пережитые трудности и унижения он предпочел опустить, – не хотел выглядеть перед Наташей затравленным слабаком. Наташа с удовольствием слушала, как он поливает грязью женщину, которою любил, и его злословие врачевало раны в ее сердце.

Время перевалило за полночь.

– Мне пора, – сказала она

Денис пошел за ней в прихожую.

– Да куда ты поедешь? Оставайся со мной.

Она посмотрела на него, в невинности недопонимая, что именно он ей предлагает. Она, конечно, могла бы переночевать в одной из спален. Денис сделал большой шаг к ней.

– Я люблю тебя!

И вот он долгожданный поцелуй, несущий слияние двух сердец. Поцелуй разве ж это грех? Но тот, кто терял голову от любви, знает, что поцелуй есть залог, преддверие, искушение. Наташа в наивности без зазрения совести растворилась в губах Дениса. Она не замечала, или не хотела замечать, куда он ее увлекает. Денис не спешил, боясь своим нетерпением спугнуть ее. Дороги от прихожей до спальни хватило, чтобы он все решил. Это должно произойти непременно сегодня, тогда Наташка его, а Михаилу Васильевичу придется одобрить их брак, а если нет – Денис мысленно усмехнулся, – Савелий не будет первым.

Наташа уже неоднократно мысленно заставляла себя остановить Дениса. Но произнести вслух этого не посмела. А вдруг он вспомнил бы и в тайне пожалел бы о Лине? Каждая секунда была дорога. Наташа не замечала, как минуты летели. Если она не даст ему того, чего он желает, ему это даст другая – Наташа хорошо усвоила горький урок. А между тем Денис становился все смелее. Пора было остановить его. Как же Наташа боялась греха! Она говорила «не надо», но разве можно задуть разыгравшееся пламя, тем более она сама его беспечно разжигала. Наташа затруднилась бы сказать, сколько раз она повторила эти слова. Наконец Денис посмотрел на нее. Все же будет этот пустой разговор! Наташа начала говорить ему то, что он слышал уже раз сто. Видела бы она себя со стороны, весь ее облик противоречил ее целомудренным речам.

– Нет, – ответил Денис, очертя пальцами ее подбородок, – то, что между нами происходит не грех, а закон природы. Если хочешь, нас твой Бог такими создал.

– Я не уверенна, мне страшно, – говорила она, а он в этот миг ее целовал. – Неужели трудно потерпеть, до свадьбы всего четыре дня осталось?

Денис снова посмотрел на нее.

– Если бы ты все время не отталкивала меня, то никакой бы Лины между нами и не возникло. Ты сама подтолкнула меня в ее объятия. Я ведь живой человек, мужчина. Ты способна прожить без еды, воздуха, туалета? Лично я не могу. Я хочу чувствовать, дышать, наслаждаться жизнью! – и с этими словами он снова прильнул к ее лицу.

Денис влек Наташу в сказочный мир любви. Она подумала, что раз уж согласилась жить с ним в невенчанном браке, так есть ли смысл ждать регистрации? Только один крошечный помысел вошел в ее голову, и вот он уже в ее крови, в ее сердце, как вирус, несущий смерть. Наташа только раз подумала: а что если, – и все остальные варианты исчезли.

Денис добился своего, и сладость обладания множилась осознанием победы. Лишь спустя годы Наташа осознала, что в ту ночь выбирала не между невинностью и любовью, а предпочла Богу беса.



Глава 10



Наташа не смогла бы глядя отцу в глаза сообщить ему, что помирилась с Денисом, учитывая все то, к чему привело их примирение. Поэтому она дождалась часа, когда он обычно уходит из дома и позвонила ему. Денис, затаив дыхание, глядел на нее.

– Помирилась, говоришь? – с пренебрежительной усмешкой отозвался Михаил Васильевич. – Вот уж удивила. Думаешь, я не в курсе, где моя дочь провела эту ночь? Попробовали бы вы после этого не помириться. Ладно, скажи ему, что жду его. Да пусть не трясется, убивать не буду.

Денис знал, что Михаил Васильевич не любит ждать, поэтому тут же начал собираться. Конечно же он волновался, на нервах его даже немного потряхивало. Наташа как могла его подбадривала, но Денис ее не слышал, в принципе он ее даже не видел, погрузившись в свои мысли. Он обдумывал, какими глазами надо смотреть на Михаила Васильевича, и каким тоном с ним говорить. Главное, не лебезить, Михаил Васильевич не переваривал лакейства. Денис и сам презирал подхалимов.


Денис неуверенно вошел в богатый офис, в котором еще недавно был наследным принцем.

– Что примчался? – пренебрежительно спросил Михаил Васильевич, не отрывая взгляда от компьютера.

Денис сказал себе: молчи.

– Давай рассказывай, только учти, не надо из меня дурака делать.

– Да чего мне рассказывать? Вы, пожалуй, получше моего все понимаете.

Михаил Васильевич посмотрел на него.

– Ну шельмец! По-твоему, это я тебя должен уговаривать?

У Дениса кровь ударила в голову, но он не дрогнул.

– Если вы дадите свое согласие на мой брак с Наташей, я буду счастлив.

– Еще бы! – фыркнул Михаил Васильевич. – Понял почем фунт соли?

– Понял.

– Вот и молодец. Дочь до свадьбы будет жить дома, больше ее не трогай. Заруби себе на носу, ни одна тварь не должна узнать, что ты ее испортил.

– Я хотел только поговорить, все остальной вышло само собой.

– Я же тебе сказал, дурака из меня не делай. Что я, твою натуру не раскусил? За то я тебя и выбрал, что ты из любого трудного положения выкрутишься. Эта Натка наивная помчалась с тобой поговорить, а ты прекрасно знал, чем дело кончится. И я знал, но мешать не стал. Усек?

– Почему?

– Сопляк ты еще, раз не понимаешь. Теперь все на своих местах. Любит тебя Натка, из-за тебя ведь чуть в монастырь не ушла. Что вылупил глаза? Вот так. Но я не договорил: ты возвращаться к нам собираешься?

– Скажите только когда приступить? – произнес Денис слишком поспешно и бодро, чем выдал свою заинтересованность.

Михаил Васильевич улыбнулся.

– Прям с этой минуты. Там «Скользкий» малость намудрил в нашем с тобой деле. Чуть все не испортил инициативный.

Денис сдвинул брови.

– Да, его компетентность я тоже поставил бы под сомнение.

– Бзы! «Скользкого» не трогай. Такие, как он, в деле тоже нужны. Я понимаю, ты зол на него, он тебе вроде как дорогу пытался перейти. Но ведь не смог. Ты, «Гарвард», только одно пойми, может быть в твоей истории Савка и не положительный герой, но роль свою он отлично исполнил. Потравил тебя малость, нервишки пощекотал, какую-никакую конкуренцию тебе составил. А ты наперед думай, прежде чем мосты-то сжигать.

Денис кивнул головой, уже мечтая поскорее вырваться из кабинета будущего тестя.

– И последнее, – сказал Михаил Васильевич. – Насчет твоей, как оказалось, любвеобильной натуры: можешь хоть табун кобылиц себе завести, кто ж тебе запретит, только все должно быть шито-крыто. Запомни на всю жизнь: гуляй, но не попадайся – семья превыше всего. И еще уясни, из того, что я тебе сейчас сказал, не следует, будто ты получил от меня одобрение на свои похождения. Если узнаю о чем таком, слово даю, закапаю тебя где-нибудь в глухом бору и дело с концом. А Наташка поплачет, да выйдет за другого. Ты мне веришь?

– Да я так обжегся, Михаил Васильевич, и дело вовсе не в том, что я много лишился. Хорошо, вовремя опомнился. Вы бы знали, кого я выбрал! В общем, кроме Наташки мне никто не нужен.

– Вот так и говори всем. А теперь ступай. Вечером ужинаешь у нас. Будем кумекать, как все исправить.

После работы Денис поехал не к себе домой, не к Лине, а в «Ночную птицу» к Георгию. Он и сам не отдавал себе отчета, зачем это ему сдалось. Георгий встретил его как старого друга.

– Я ведь к тебе по делу? – сказал Денис сходу. – Помнишь, Эльвину?

– Как не помнить, о ней до сих пор спрашивают.

Денис нахмурился, в душе у него поднялась рябь недовольства.

– Кто?

Георгий пожал плечами.

– Как кто? Поклонники!

– Слушай, тебе, разумеется, известно все о ней и обо мне?

– Да уж дошли слухи. Неужели, правду говорят, что ты Наташу бросил?

– Нет. Я было увлекся Эльвиной, чуть не натворил дел. Собственно из-за этого и приехал к тебе. Говорят, она вполне доступная девица?

– Знаешь, что я скажу тебе, друг, настоящие мужчины о женщине говорят только хорошее. Не слушай никого, если любишь, а если не любишь, зачем спрашиваешь о таких вещах? Мало ли что у кого в жизни было, лично я ничего такого за ней не замечал. А уж если ее кто до дома подвозил, разве ж это что-нибудь доказывает?

Денис понял, что дальше расспрашивать бесполезно и все же спросил:

– А у тебя с ней что-нибудь было?

Георгий развел в стороны руки, сделав при этом такое лицо, будто не знает, как солгать ему.

– Понимаешь, не в моем она вкусе. Я худосочных не люблю.

Денис сделал те выводы, какие его устраивали. Теперь будет легче сказать Лине, что он помирился с Наташей. И все же, когда он пришел домой и увидел ее, все смелые речи застыли в его горле. У нее был такой подавленный вид. Маленькая, хрупкая, беззащитная девочка и такая красивая! Сердце в Денисе перевернулось, захотелось прижать ее к себе, приласкать, плакать и просить прощения. И все же он любил ее всем сердцем.

– Кушать будешь, у меня все готово.

– Не хочу.

Лина вздохнула и забралась на диван с ногами, обняв свои колени. Денис сел рядом. Он не дрогнул бы перед врагом, но признаться ей ему недоставало мужества. Она молчала, невидящим взглядом смотря перед собой. Денис хотел бы знать о чем она думает. Наивная Лина подняла на него свои большие глаза и вдруг спросила прямо:

– Прошлую ночь ты с ней провел?

Упрек в ее голосе кольнул Дениса в сердце, и в то же время он был благодарен ей, что она сама завела этот разговор.

– Да, – произнес он тихо, но взгляда не отвел. – Мы с Наташей помирились.

У нее с ресницы сорвалась слеза.

– А как же я?

Денис потрепал свои волосы.

– Я понятия не имею, откуда она узнала, что я в квартире отца. Ей, наверное, Алик сказал. Он вчера был у меня. Наташа приехала так неожиданно. Мы стали разговаривать, а потом, сам не понимаю, как все произошло. – Денис громко выдохнул. – Вот такие дела.

– Теперь ты женишься на ней? – спросила Лина, и подбородок ее задрожал.

– Придется.

Лина заплакала.

– А я? А как же предложение, которое ты мне сделал? Я уже маме сказала, что замуж за тебя выхожу.

Денис вскочил не в силах терпеть ее жалобного лепета.

– Знаешь что, давай начистоту: я у тебя далеко не первый, а у Наташки до меня никого не было. Как я теперь ее брошу?!

Лина закрыла лицо ладонями и заревела, содрогаясь всем телом.

– Я тебя никогда не спрашивал, сколько до меня у тебя, было, – пробормотал он растерянно.

– А и спросил бы! – всхлипывая, ответила она. – До тебя у меня только один раз было. В день выпускного. Он меня специально напоил. Я в бесчувственном состоянии была, даже ничего не помню!

Ее попытка оправдать себя, вызвала в Денисе отвращение.

– Это ничего не значит, – жестко сказал он. – Ладно, мне иди пора. Меня Михаил Васильевич ждет.

Денис пошел в коридор. Лина вскочила с дивана, догнала его и обняла.

– Не бросай меня, пожалуйста! Я люблю тебя! Я умру, если ты уйдешь!

Денис повернулся к ней и обнял ее.

– Слушай, я и сам на Наташке жениться не хочу, но мне придется.

У Лины из глаз быстрее потекли слезы. Денис взял ее голову.

– Не плачь, я тебя не брошу, – страстно зашептал он. – Ее отец перекрыл мне кислород, лишил всего, но я отобью у него свое. Мне нужно немного времени. Я проверну одну сделку, и у нас будет куча денег. Мы с тобой поедем в Москву, все как ты и хотела. Ты станешь певицей, а я открою свое дело. Мы здорово с тобой заживем. А с Наташкой я разведусь. Дай мне полгодика. Ты веришь мне?

Лина закивала. Денис засмеялся, вытер ее слезы и впился в губы. И оказывается, можно получить и ту и другую женщину. Глупо мечтать объединить их в одну, когда можно черпать счастье двумя пригоршнями. Он чувствовал небывалый душевный подъем. Ничего, Михаил Васильевич подождет! Рядом с Денисом Лина забыла все свои беды. Только когда спустя двадцать минут он уехал, она почувствовала небывалую пустоту в сердце.



В конце недели Денис женился. Молодожены уехали в свадебное путешествие догонять лето. А для Лины осенью наступила зима. Ее душа ныла. Сердце не знало покоя. Беспокойный ум утомленной бездельем искал развлечений. Она сошлась с соседкой Светой, такой же, как и она, брошенной неудачницей, только та была чуть постарше ее, жила на то, что ей подкидывали периодически появляющиеся и без конца меняющиеся любовники. Денис Лине тоже оставил деньги, и теперь каждый день она покупала вино и устраивала праздник для себя и Светы.

Если для Дениса две недели свадебного путешествия пролетели с такой скоростью, что он не успел соскучиться по Лине. То ей показалось, будто она его вечность не видела. И вот настал долгожданный день его возвращения. Лина ждала Дениса с нетерпением. Но прошло три дня, а от него ни одной весточки. Чего только она не передумала за это время. То ей казалось, будто он забыл ее, то она вдруг пугалась, что он погиб. Позвонить ему она не решалась, боясь подвести его. Лина решила подкараулить его у офиса. Денис вышел из машины и застыл, увидев ее. Она смотрела на него и не двигалась. Он подлетел к ней.

– Ты с ума сошла!

– Я так переживала! Почему ты не приезжаешь? Ты меня разлюбил?

Денис посмотрел по сторонам. Надо было срочно что-то делать. Он вцепился в ее руку выше локтя и повел к своей машине.

– Садись, – сказал он, распахнув дверцу.

Лина тут же подчинилась. Денис бегом вернулся на водительское место и, сорвавшись с места, уехал.

– Ты ненормальная! Михаил Васильевич с минуты на минуту должен подъехать. А если бы он увидел нас?

– Я думала, с тобой случилась беда.

– Позвонила бы.

– А вдруг телефон взяла бы она.

– Больше никогда так не делай. Если я не звоню, значит мне некогда.

– Я думала, ты забыл меня! – жалобно проскулила она.

Денис усмехнулся и погладил ее по коленке.

– Как же, забыл, да я тебя даже во сне видел. Пару раз чуть Натку твоим именем не назвал.

Лина улыбнулась и обняла его руку.

– Значит, ты все еще меня любишь?

– Конечно, люблю, глупая!

Да, Денис немного увлекся новизной семейной жизни, но Лину он не забыл, потому что действительно любил ее, конечно не так, как себя, но все же она была ему дорога.

Лина поцеловала его в плечо.

– И я тебя очень сильно люблю!

– Сейчас я отвезу тебя домой, а вечером приеду к тебе.

Лина снова смогла дышать. На радостях душа ее пела. Она была так благодарна ему за любовь и страшно боялась, что он не приедет. Чтобы уж Денис не забыл о своем обещании, она постаралась напомнить ему, как может быть горяча и беззастенчива. В ее глазах адское пламя страсти. На губах яд искушения. О руки, не ведущие стыда!

– Мне надо заскочить по делам в одно место, – подсказало Денису его нетерпение, – тогда у нас будет полчасика времени. Подождешь меня?

Он остановил машину и вышел. Лина осталась одна. Она была довольна собой, потому что сумела добиться своего, неосознанно променяв вечер в его обществе на полчаса, но безотлагательно. Она наивно полагала, что это признак ее власти над его сердцем, а не банальное нетерпение мужчины.

Денис задерживался, и она начала крутиться на сиденье. Ее взгляд зацепился за фотоаппарат. Лина посмотрела на дверь, за которой Денис скрылся. Соблазн был велик. Она стремилась видеть то, что непременно отравит ей жизнь. Она не понимала, что делает, а главное, зачем? Любопытство взяло верх над ней. Лина и не ожидала увидеть своего любимого в день женитьбы. Вот он целуется со своей невестой. Она вся в белом, такая красивая! Вот он на руках несет ее к лимузину. Где бы они ни были, их окружает роскошь. Следующие фотографии с регистрации. Денис, которого едва ли не на аркане в ЗАГС тащили, вполне счастлив и доволен. Лина, наверное, пять минут смотрела, как он надевает кольцо другой на палец. И Алик здесь. А это, похоже, та самая Олеся, которая признать ее не захотела. Точно Олеся, вон девочка с ней. Хорошенькая! Все счастливы, а Лине плохо. У нее сердце сковало от боли. Дальше снимки, сделанные в Италии. Еще хуже, еще неприятней. Не было ни одной фотографии, свидетельствующей, что Денис не любит свою жену. Жена! Вдруг другая женщина стала такой реальной! Лина положила фотоаппарат на место.

Больше ей не хотелось ехать с ним домой. Он вернулся и ничего не подозревая сел за руль. У Лины щемило сердце. Она печально поглядывала на него, но не упрекала. Он же обещал, что как только провернет какое-то дело, тут же бросит жену и вернется к ней. Лина предпочитала верить в это. Только от обиды и сомнений никуда не деться, ее душа горела при мысли, что другая имеет на него право. Лина попыталась уговорить его отложить их встречу до вечера, но Денис ждать не хотел. Ему не терпелось, так не злить же его, тем более отговорок, кроме смертельного разочарования у нее не было. Пришлось уступить. Он спешил. Счастье Лины было коротким пустым и холодным. Вроде бы они по-прежнему вместе, Денис о любви шепчет, а в душе у нее будто черная дыра образовалась, и в ней бесследно исчезали все радости общения с ним.



Денис стал жить двумя жизнями, прекрасно чувствуя себя при этом. Обе женщины были ему нужны. От своих пуританских замешек Наташа так и не избавилась, поэтому была идеальной женой до спальни: послушной и молчаливой. Ей все время было нельзя: то пост у нее, то женские дни, то великие праздники. В принципе, Дениса это устраивало, так как не очень-то она его волновала. Другое дело Лина. От нее он с ума сходил. К его радости, она всегда готова была дать ему то, чего он хотел, как хотел и в требуемом количестве. Только одно отравляло ему жизнь, точнее только один человек – его тесть: грубый, колкий на язык, вспыльчивый, бесцеремонный. Михаил Васильевич относился к Денису как собственному рабу, распоряжался им по своему усмотрению, насмехался, уязвлял, и попробовал бы Денис возмутиться. Ему приходилось по струночки ходить и все время быть начеку. Да еще Наташка никак не беременела, в чем Михаил Васильевич находил отдельную тему для насмешек над ним. Постоянными выговорами, Денис уже был сыт по горло. И доверия ему не было. Он потихоньку отрывался на Наташе, получая удовольствие, если причинял ей душевную или физическую боль, правда тут же делал большие глаза и извинялся, прикидываясь невинной овцой. Лина тоже стала неким способом мести, тайным орудием ослушания. О чем он мечтал, когда обнимал ее? Разорить своего мучителя, присвоить себе его имущество, выкинуть его дочь из своей жизни, и демонстративно жениться на Лине - не от любви к ней, а назло Михаилу Васильевичу. Только мечты оставались мечтами, потому что Михаил Васильевич правильно не доверял зятю.

Наташа об изменах мужа не подозревала, считая их с Денисом брак удачным. Одно ее огорчало, что ее муж неверующий. Но Наташа не навязывала ему свой образ мыслей и жизни, старалась смиряться, терпеть и молиться за него. И все же душу ее жгло разочарование. Она смотрела на Алика с Олесей, как они ровненько стаяли рядом у амвона, и в тайне хотела этого же. Каждые выходные дни они Дашу причащали. Вот уж идеальная пара! Не желая оставаться на отцовском иждивении, Алик все ж таки стал помогать ему в бизнесе. Постепенно Николай Иванович стал доверять сыну, и вскоре начал гордиться им. Трудные время для них прошли, теперь они и мебель для ресторанов продавали, и софы. Постепенно родители Алика стали благосклонней относиться к Олесе, все же благодаря ей их сын стал и серьезней. Они поверили, что у них настоящие чувства друг к другу, а не изменчивая прихоть плоти. Получив их благословение, Алик и Олеся женились. Все у них было честно и перед Богом, и перед народом. И в доме у них царил порядок, и в отношениях была гармония. Все посты соблюдали, и чудо обладания их не оставляло. Олеся уже ребенка под сердцем носит, а Наташе с Денисом почему-то пока Бог потомства не дает. Она очень хотела маленького, поэтому в разрешенные дни была с мужем очень ласкова. Денис добросовестно исполнял свои супружеские обязанности.

Поистине, когда дело доходит до любви, женское терпение, самоотверженность и наивность не знает границ. Лина в полной мере вкусила все прелести жизни любовницы. Ей приходилось постоянно конкурировать с женщиной, которую она совершенно не знала и которая все время ее побеждала. Лину ранило и оскорбляло, что Денис не остается у нее ночевать. Что забегает к ней на часок-другой раза три-четыре в неделю. Что отдыхать на курорт едет с женой, а не с ней. И на свадьбу к Алику и Олесе он ходил с женой, потому что, по сути, Лина ему никто. Но в полной мере свое одиночество она ощутила на Новый год, когда он залетел к ней днем, подарил сережки, приласкал наспех и уехал праздновать с женой в большой шумной компании. А Лина сидела дома, напивалась с горя на пару с подружкой Светкой и смотрела по телевизору, как веселится народ.

Она все чаще стала спрашивать у Дениса, когда же он уйдет от жены. Он просил ее потерпеть еще немного. Но вот уже полгода промчалось, а ничего не менялось. Лина стала давить на Дениса, умолять, требовать, приводить веские аргументы. Но все ее аргументы были вескими только для нее. Денис начал раздражаться тем, что в его эдеме совершается бунт. Сначала он пытался успокоить Лину ласками, но она лишь уверенней бастовала, тогда он начал подавлять восстание силой, выдвинув ей ультиматум. Лина испугалась, что может лишиться последнего, что имеет, поэтому волна ее возмущения вернулась в свои берега. Она замолчала, но счастливой не стала. Ее сердце словно ржавым гвоздем ковыряли. Сладкая близость с ним стала горчить. Но Лина все еще надеялась, что ради нее он бросит жену, поэтому редко поднимала голову. И как-то по весне Денис сказал, что не может уйти от жены, потому что она беременна. Лина похолодела. У ее любимого будет ребенок! Она почувствовала себя пустым сосудом.

– Ты никогда от нее не уйдешь! – прошептала она обреченно.

Денис обнял Лину и начал целовать, думая, что успокоит ее нежностью. Но его ласки причиняли ее сердцу нестерпимую боль. Она ведь тоже хотела серьезных отношений: семьи, детей, мужа. Денис лишил ее всего этого. Он стал предателем, лжецом, обманщиком. Время, отданное ему, потрачено впустую.

Теперь, когда Наташа забеременела, Лина ему стала особенно нужна. Он приехал к ней за удовлетворением, а получил отказ. Никогда раньше Лина так не упрямилась, никогда ему не отказывала.

– Глупая, – говорил он, – я же люблю тебя, вот что важно! Тебя люблю, а не ее!

– И как мне прикажешь жить? До старости быть номером вторым?

– Почему вторым? В моем сердце ты единственная!

Лина покачала головой, упираясь ладошками в его грудь.

– Я тоже замуж хочу! Мне надоело одиночество!

– Разве ты одинока? – изумился он.

– Верно, я ведь живу, только когда ты ко мне приходишь, а все остальное время сплю!

– Чего ты от меня хочешь?! – спросил он грубо. – Я машину тебе оставил, ты ни в чем не нуждаешься! Вон сколько шмоток себе накупила! По салонам красоты мотаешься, массажики, маникюрчики, укладочки. Живешь в свое удовольствие и еще мозг мне выносишь?! Я тебя, можно сказать, с помойки вытащил! Что, давать всем подряд за гроши, как твоя подружка Светка, было бы приятней? Подстилка – вот уж шикарный статус!

Лина сама не поняла, как ее ладонь врезалась в его щеку. Денис влепил ей ответную пощечину, встал и ушел. Она плакала, ненавидела его, кусала подушку, мечтала начать жить без него, но словно прирученный зверек боялась воли. А Денис лишь злился и никаких сомнений. Лина сдалась уже в тот же вечер. На следующий день она ему позвонила.

– Я была не права, – удрученно сказала она.

– Ладно, я все понимаю, ты ревнуешь меня. Только пойми одно, я тебя люблю! Верь мне, и все будет хорошо.

Он приехал к ней тем же вечером. Их примирение как закат солнца: красивый, но за ним следует ночь. Так все и случилось для Лины. Она молча сносила обиду, терпеливо делила любимого с другой, безропотно ждала его звонков и визитов. Она жила им, а у него родился сын, он упивался своей работой, продолжал ездить с женой на курорты, дарил Лине дорогие подарки и забывал о ней, когда домой возвращался. Через два года у него родился еще один ребенок, и, конечно же, родила ему Наташа.

Как-то Денис целый день звонил Лине, но вместо ответа слышал: телефон выключен или временно недоступен. Он рассердился и вечером поехал к ней, позвонил в дверь, но ему никто не открыл. У него засосало под ложечкой, и от волнения у него голова закружилась. Он открыл дверь своим ключом и ворвался в квартиру. Дома Лины не было. Денис испытал облегчение и тут же рассвирепел. Он достал телефон, но увидел записку на столе. Денис развернул листок. Сердце его чаще застучало. Он прочел сто раз: «Больше я так не могу. Будь счастлив с женой. Прощай!» Денис сел на диван и сжал голову руками. Ему казалось, его разорвет от боли. Все кончено! Больше у него не было его отдушины. Он хотел разыскать Лину, но подумал, что это ничего не изменит. Все, что у него осталось – это рабство проклятущему семейству. Денис впал в меланхолию, в делах перестал проявлять инициативу, сделавшись бездушным исполнителем. Ни дома, ни на работе он не находил удовлетворения. Наташа ему опостылела, тогда Денис понял, почему близость с женой называют долгом. Он бы с ума сошел, если бы не нашел забвение в вине и изменах жене. Но после Лины эмоциональной связи у него ни с кем не было. Женщины были и веселые, и обаятельные, только сердце его молчало, и душа оставалась голодной. Жизнь стала пустой. Постепенно сердце Дениса заняла другая любовница – ненависть. Он тайно лелеял ее, питался ее ядовитыми соками. Она была самой щедрой его возлюбленной. И первым его врагом был ненавистный тесть, который и сгубил его молодость.



Глава 11



Годы неслись. Ясное дело, моложе никто не становился. Алик и Олеся жили душа в душу, чего нельзя было сказать о Наташе и Денисе. Наташа родила ему третьего ребенка, но его отношение к ней не изменилось. Нужно ли отмечать, что она была хорошей мамой. Денис в воспитании детей не очень-то участвовал. Конечно же, он их любил, только там, где была его жена, ему воздуха нахватало, поэтому он предпочитал кабинет, своей квартире. С годами Наташа внешне все сильнее стала походить на своего отца. Денис смотрел в ее глаза и видел тестя. Прикасаться к ней было ему противно. Его раздражало в ней абсолютно все, но больше всего ее благочестивый образ жизни. Сам того не осознавая, Денис скорее желал ей страданий, чем блаженства. Однако ему приходилось скрывать свои чувства – он по-прежнему полностью зависел от отца своей супруги. Злоба Дениса как дикий зверь, загнанный в клетку, грызла решетки и мечтала о свободе.

Жизнь как река, всегда движется только в одну сторону. Восемь лет Михаил Васильевич пил из Дениса кровь, держал его в узде, а на девятый год все круто изменилось: Михаила Васильевича разбил инсульт. Он кое-как выкарабкался, перепугался, резко сделался стар, жалок и слаб, бросил все дела, и даже изменил Богу, ища спасения не в Нем, а на лечебных курортах.

Денис стал главой семьи и компании. На тот момент ему исполнилось тридцать семь лет. Все еще молодой, но уже опытный, он рьяно взялся за дело. В нем еще кипели силы, но уже появилась осторожность. Это был его расцвет. Как гендиректор Денис живо развернулся, больше никто не стоял на его пути. А вот освободиться от рабского духа оказалось сложней. Денис не сразу понял, что клетка больше не заперта. Первое время он звонил тестю и отчитывался перед ним, а потом задался вопросом: зачем? Постепенно Денис Борисович настолько укрепил свое положение в их бизнесе, что даже если бы Михаил Васильевич захотел, ничего уже не смог бы с этим поделать. Только тесть хотел одного – жить, поэтому берег нервы и ни во что не вмешивался. И, наверное, если бы пришли убивать его любимую жену, он бы закрыл глаза, отвернулся, да и все.

Денис вспомнил вкус свободы. Сначала он осторожно приподнял голову, но никто не остановил его, не ткнул обратно мордой в грязь. Оковы спали! Из подполья наружу полезли все его приобретенные дурные наклонности. Как узник, вырвавшийся на свободу, Денис начал жадно наверстывать упущенное.

Странное дело, невольник тирана, если получает корону, мигом забывает свои стенания под игом и становится ничем не лучше своего повелителя. Так случилось и с Денисом. С каждым годом он становился все жестче и грубее. Если раньше Михаил Васильевич называл его «Гарвардом», то теперь Денис величал тестя исключительно «Стариканом». Но что возьмешь с больного человека? Мстить ему противно. Однако накопленная ненависть Дениса требовала выхода. Наташа стала виновницей всех его горестей и разочарований. Вся его молодость была потрачена на нелюбимую женщину. Больше к Наташе он не прикасался. Ее пугали перемены в муже. Она так молилась, чтобы когда-нибудь он стал верующим, а Денис стал богохульником. Он и Наташу теперь называл не по имени, а «Святоша» – даже при друзьях и посторонних, даже при ее и своих родителях, ну или говорил ей: «эй ты!» От пренебрежительного отношения мужа Наташе было горько и стыдно. Антон и Алик пытались говорить с Денисом, но ему одержимо хотелось видеть ее слезы, довести до отчаяния, вывести из себя. Он без конца огрызался и уязвлял ее. Наташа не поддавалась на провокацию, терпела все его нападки и лишь усердней молилась за него. Безнаказанность, делала Дениса наглее. Его выводило из себя предположение, будто Наташа мнит, что она лучше его, чище, мудрее. Он понимал: корень, который питает ее – церковь. Денис решил искоренить из своей семьи эти религиозные пережитки. Теперь, когда Наташа собиралась на службу, он закатывал ей скандал, а если она хотела еще и детей с собой взять, категорически ей запрещал. Наташа, как и прежде, сносила безмолвно все выговоры и оскорбления. Она стала посещать службы украдкой, преимущественно в будничные дни, пока Денис был занят. Он знал, что не отвадил жену от храма, но, поскольку Наташа ходила по струнке у него, как когда-то он у ее отца, самолюбие Дениса не страдало.

В доме у них стало спокойней, если можно назвать спокойной жизнь, когда муж частенько возвращается домой только под утро. Уже многие знакомые видели его в компании то с одной, то другой женщиной. А Денис и не утруждал себя, чтобы что-то скрыть, видя в этом еще одну возможность нарушить требования тестя. До Наташи стали доходить слухи, что он изменяет ей. Но она не была глупа, чтобы не понимать очевидных истин, однако знакомым говорила: «Мой Денис не такой». Люди не понимали ее, считали слепой и глупой, зато больше не докучали ей и не сочувствовали. Только одна подушка знала, сколько слез пролила Наташа.

Денис жил для себя, пьянея от своей безнаказанности и свободы. Больше он не ездил с семьей на курорты, однако средиземноморский загар с его тела не сходил. Денис мог и в праздник не появиться дома. Семье он уделял еще меньше времени чем когда либо. Даже если появлялась необходимость в его помощи или присутствии, просил помочь Наташе Антона. К тому времени его друг был уже майором полиции. Все такой же суровый, серьезный и отзывчивый. Свою семью он так и не создал, поэтому умилялся от общения с детьми Алика и Дениса.

Как-то раз Денис позвонил Антону с очередной просьбой. У Наташи сломалась машина, и она застряла на даче. Надо было смотаться туда. Самому Денису помочь жене как обычно было некогда. Антон бросил все дела и помчался ей на выручку. Разобраться с поломкой машины он не смог, и повез ее домой на своей машине. Они разговаривали всю дорогу, и впервые в жизни она не удержалась и спросила его, почему он до сих пор не женится.

– Ты бы был замечательным отцом и мужем.

Антон ответил, что женится только на своем идеале, а других вариантов ему не надо.

– И каков же твой идеал? – с улыбкой спросила она.

– А какое это имеет значение?

Наташе стало неловко от того, что она сунулась не в свое дело.

– Если тебе не хочется говорить об этом, то можешь ничего не объяснять.

– Извини, – буркнул он. – Разве можно об этом рассказать словами? Когда любишь, видишь сердцем, а не глазами. Понимаешь, о чем я?

– Кажется, понимаю.

– А можно и мне задать личный вопрос по-дружески?

Наташа опустила голову и машинально дернула плечом.

– Попробуй.

– Помнишь, тот случай, когда Дэн ни с того ни сего набросился на тебя?

Наташа помрачнела и начала теребить ремешок своей сумочки.

– Мне жаль, что тебе пришлось стать свидетелем нашей размолвки.

– Я думал, ты как минимум расплачешься, а ты стерпела молча. Мне очень больно было, потому что ты не заслужила к себе такого отношения, – Антон покачал головой. – Впрочем, это не мое дело. Дэн мой друг и я не имею право обсуждать с тобой его поведение. Но иногда у меня возникает желание, хорошенько врезать ему. Знаешь, как сложно нам, вашим друзьям, понимать все и не иметь возможности вмешаться? Прости, если я причинил тебе боль своим признанием. Я знаю, ты сильная и не ждешь от людей жалости.

Наташа опустила голову.

– Не так давно Олеся меня спросила, почему я не разведусь с Денисом.

– Я не об этом.

– Я понимаю. И все же выслушай и мое признание. Казалось бы, даже если бы мы жили с ним в венчаном браке, по всем канонам я имею право развестись с ним. Если бы мы были венчаны, может быть, я так и поступила бы, но мы не венчаны, и когда я выходила за Дениса замуж, знала, на что иду, точнее, думала, что знаю. Его образ жизни лишь следствие его образа мыслей. Он никогда не был другим, и еще до нашей свадьбы изменял мне. Поэтому не имею я никакого права уйти от него. Я сама выбрала себе этот крест. Но ты не думай, я вовсе не несчастна, как вы все думаете, потому что все еще люблю его.

Антон грустно улыбнулся.

– Ему очень повезло с женой. И дети у вас замечательные.

– Наши дети видят чаще тебя, чем его. Я не жалуюсь на него, просто устала немного.

– Вот увидишь, у Дениса это пройдет.

– Думаешь?

– Я давно знаю его. В душе он не плохой, просто с правильного пути сошел.

Почему человек не способен достичь полного удовлетворения? Он все время чего-то хочет, а если достигает желаемого, радость слишком быстро его оставляет. Материальные ценности так скоро приедаются, их перестаешь ценить и замечать, только чувство собственной важности продолжает питать гордыню. Денис понимал, что уходит его время. Ему уже за сорок. На лице появились серьезные морщины. Голова лысеет и седеет. Возрастные болячки беспокоят от которых нет спасения. Как не следи за собой, время не остановишь и хочешь не хочешь человек стареет вместе со своим отражением. Но, как говорится, седина в бороду, а бес в ребро. Денис судорожно пытался доказать самому себе, что все еще молод. Только, то ли женщины ему попадались не те, то ли он стал слишком разборчив. Чувство неудовлетворения преследовало его, вызывая в нем злость. Он так хотел быть счастливым, жить полной жизнью, но счастье, как вода сквозь пальцы – есть и уже пустые пригоршни. Все, что Денис брал от жизни, тут же исчезало в прошлом. Ни в чем себе не отказывая, он не мог избавиться от тоски.

Однажды ему приснилась Лина, и когда он проснулся, он четко осознал, чего ему так не хватает. Денис вздумал найти ее, причем как можно скорее. Ему казалось, что только с ней он снова станет молодым и довольным жизнью. А если она прогонит его, то он хотя бы успокоится, когда увидит, что безжалостное время и ее тоже испортило.

Денис обратился к профессионалам. Нет, на сей раз не к своему другу Антону уже подполковнику. Денис нанял в Москве частного детектива. И ее действительно очень быстро нашли.

Лина не была женой олигарха. Она не стала звездой эстрады, что собственно и так понятно, потому что Денис не смог бы не знать об этом. Он читал досье на нее, и сердце его пропитывалось удовлетворением. Лина даже замуж не вышла, и не имела детей. Она пела в каком-то второсортном ресторанчике в Москве. Ее небезупречная репутация не оттолкнула его, не вызвала в нем презрения, а дала надежду. В его глазах Лина была не женщиной с разбитой судьбой, а беспечальной прелестницей. О! он помнил детально, как у них все было, и уже от одних воспоминаний наполнялся томительным предвкушением. Денис устремился за манящим удовольствием, как оса тянется на аромат сахарного сиропа.

Как когда-то в прошлом он заказал себе столик в ресторане, где она выступала. Интрига будоражила его нервы. Он пил виски и ждал ее выступления. И вот она вышла. У него сердце сжалось в груди – Лина стала еще красивей в свои тридцать с небольшим. Он досмотрел программу и послал ей подкупающе огромный букет цветов с анонимной просьбой составить ему компанию. По мере своего приближения к столику Лина менялась в лице. Она с первого взгляда узнала Дениса. Ей стало тошно оттого, в какой он прекрасной форме. Денис, конечно, не стал моложе, но коварные годы не поскупились, щедро добавив к его привлекательности солидности. Глядя на лощеный вид бывшего любовника Лина сразу поняла, что, в отличие от нее, его жизнь удалась. Ей было страшно, больно, горько, стыдно. Она хотела сбежать, но понимала бесполезность этого. Лина разозлилась, как фурия. Она не села к нему за столик, а осталась стоять, глядя на него сверху вниз.

Он встал и протянул к ней руку, желая взять ее под локоток и помочь ей сесть.

– А ты нисколько не изменилась, все такая же красивая, аж зло берет, – признался он.

Лина вздорно дернула плечом, не желая, чтобы он касался ее. Однако его восторженные слова, обезболили ее раненое самолюбие. Лина подняла одну бровь. Взгляд ее был как стужа зимой – холодный.

– Чего ты хочешь? – спросила она.

Денис улыбнулся.

– Поговорить.

Лина презрительно сощурилась и выставила вперед лицо.

– Думаешь, есть о чем?

– Ну чего ты?! Мы с тобой сто лет не виделись!

– Не преувеличивай. Зачем явился?

– Посиди со мной.

Лина села, закинув ногу на ногу и переплетя руки на груди.

– Ну и?

Денис дрожал от желания прикоснуться к ней.

– Как ты живешь?

– Не жалуюсь. А ты, неужто все же сбежал от своей жены? – желчно произнесла она, кивнув на его безымянный палец без обручального кольца.

– После твоего бегства в этом отпала необходимость.

– Хм. Ясно. Ладно, рассказывай, как поживешь.

– У меня все хорошо, – и пожав плечами, начал рассказ о своей жизни.

Ему было чем гордиться. А Лина слышать не могла, о его большом доме на берегу озера, который он построил для себя и в котором живет его семья. Семья! А у нее нет семьи, нет детей, нет счастья, зато есть море одиночества стареющей гетеры. Она словно озябшая стрекоза в преддверии лютой зимы. За всю жизнь ни один мужчина не отнесся к ней серьезно, и первое ее глубокое разочарование – Денис. Она скрежетала зубами, слушая о его успехах.

– Теперь рассказывай, как живешь ты? – в конце своего самовосхваления спросил Денис.

Лина поджала губы и фыркнула.

– А зачем мне это?

– Я бы хотел знать.

– А тебе это зачем?

Денис покачал головой.

– Я до сих пор скучаю по тебе.

Его признание Лину не растрогало, только ублажило ее самолюбие.

– Это твои проблемы, – фыркнула она и встала из-за столика. – Больше не ищи со мной встреч.

Лина ушла, сохранив чувство собственного достоинства. Это все, что она могла поставить в противовес его успехам. Лину все еще трясло от нервного потрясения. Ее голову беспощадно штурмовали разные мысли. Да, жизнь ее потрепала, но как бы она не была презренна в глаза Дениса и в первую очередь в своих собственных глазах, она могла позволить себе роскошь, закрыть ему путь к себе.

Денис ждал ее у черного хода. В темноте ночи Лина его не увидела и очень испугалась, когда он прижался к ней, шепча о своих безумных желаниях. Она наотрез отказалась ехать с ним, грубо отталкивала его, насмехалась над ним. Он целовал ее насильно, чувствуя ее бьющееся тело, как трепещущую птицу. Насладившись их поединком, упившись своим влиянием на желания Дениса, Лина вырвалась и сбежала. Она вскинула руку и прыгнула в машину, остановившуюся возле нее. Ее сердце больше не болело. Она ехала домой упоенная страстью Дениса. Ей льстило, что он до сих пор помнит ее. Лицо Лины горело от его жадных поцелуев. Она была абсолютно счастлива.

Денис преследовал Лину четыре месяца. Он отпугнул от нее всех ее поклонников. Мешал ее выступлениям, зато давал деньги. Она не брала их, а он все равно совал их ей в сумочку. Денис заваливал ее подарками. Она задирала нос, не желая от него никаких знаков внимания. Из его рук нет, а с курьерской доставкой принимать дары было ей не зазорно. Однако благодарностью Лины было холодное: «Оставь меня в покое!» Денис шел напролом. Между ними бушевали небывалые страсти. Обоим нравилась эта война. Иногда Лина чуть сдавала свои позиции, позволяла ему прикоснуться к себе, жадно целовалась с ним, доводила его до неистовства, но в последний момент упрямо говорила: «нет».

Денис уже позабыл, когда последний раз бывал дома, с головой окунувшись в любовную интригу. Он давно не чувствовал себя таким окрыленным. Наконец-то он упивался жизнью: обожал, страдал, горел, ревновал, смеялся, ненавидел. Он не сомневался в том, что рано или поздно добьется своего.

Лина всегда отчаянно хотела встретить мужчину, к которому прильнула бы на всю оставшуюся жизнь. Она мечтала сделать своего возлюбленного настолько счастливым, что он посчитал бы ее лучшей из женщин. Идеальные отношения Лина видела в бурной близости и до сих пор так и не поняла, почему с одними женщинами мужчины создают семьи, а с другими только развлекаются. И поскольку Лина уже не раз обожглась, приняв временное увлечение за серьезные отношения, то с некоторых пор предпочитала в отношениях с мужчинами ничего не чувствовать, только выжимать из них все пригодные для нее соки. С Денисом дела обстояли иначе. Как и пятнадцать лет назад он во всем соответствовал ее представлению об идеальном мужчине. С ним она не смогла бы сойтись без эмоциональной близости. Он имел над ней такою власть, что стоит ей уступить его настойчивости, как она превратится в его собственность. Но она уже увязла в их отношениях. Все еще сопротивляясь ему, Лина не могла себе представить, что с ней будет, если он вдруг оставит ее.

Как бы Лина не боялась боли, она понимала, что рано или поздно произойдет одно из двух: либо он устанет увиваться за ней и бросит ее, либо ее крепость падет. Лина не могла снова его потерять, но думала, как бы привязать его к себе покрепче. Она как-то осторожно спросила о его старом намерении уйти от жены. Денис ответил, что они с Наташей уже находятся в стадии развода. По его словам выходило, будто именно поэтому он и не носил обручального кольца. Лина легко ему поверила. У нее задрожало сердце – неужели счастье улыбнулось ей, и она получит все то, чего так хотела: статус замужней женщины, деньги, много денег, семью, детей. Она недолго думала и как когда-то в прошлом сказала себе: будь что будет. Денис получил дозволение посетить ее квартиру. Но он не хотел взять ее там, где она, по его мнению, не одного уже ублажила. Он повез Лину к себе, и там сбылись все его мечты.

И началась все та же волынка. Около двух лет Лина ждала, когда Денис разведется. А у него имелся резонный ответ, он живет с Наташей только из-за детей. Женщина сколько угодно может соперничать с другой женщиной, но ни одна не вправе лишать детей отца. Лина долго ждала. Но и она хотела стать матерью, а ей уже под сорок. Как то она не выдержала и выдвинула ему ультиматум, либо он разводится и женится на ней, либо между ними все кончено. К тому времени чресла Дениса не разрывал уже легион чертей, его больше беспокоили проблемы с мочеиспусканием, чем половой инстинкт. Он спокойно ответил, что если она будет диктовать ему свои условия то, точно потеряет его. Лина не ожидала от него такого хладнокровия. Она начала попрекать его. Денис смотрел на ее истерику, а потом спокойно заявил:

– И ты действительно думала, что я брошу порядочную женщину и женюсь на проститутке?!

Лина побледнела от потрясения. Такой удар в спину! Все это время она была для него шлюхой, а она-то глупая!.. Ее сердце упало, в глазах появились слезы, она опустила голову.

– Ты прав, – произнесла она еле слышно, – разве шлюха может на такое рассчитывать?!



Глава 12



Денис нагулялся и вернулся в семью. Если раньше Наташа страдала из-за того, что он не приходит ночевать домой, то теперь она мучилась из-за его бесконечных брюзжаний. Только сейчас Денис стал понимать, какая женщина ему родная. Почему мы не церемонимся с самыми близкими нам людьми? Вот и Денис не берег чувства Наташи. Она была его любовницей и громоотводом, соратницей и разочарованием. Жизнь крепко накрепко их связала. Наташа служила ему, как принято служить мужу. Денис принимал ее жертвы и покорность себе как должное. Он не задумывался над тем, счастлива ли она с ним. Его не волновали ее дела, он считал, что у нее не может быть проблем. И еще у него появилось одно новое чувство к ней: ревность. Причем Денис и сам бы не смог объяснить к кому он ее ревнует и почему, он ревновал ее просто так, потому что в глубине душе считал себя недостойным ее. А еще он начал опасться за свое здоровье. Дело в том, что его проблемы с мочеиспусканиями усугубились, полового влечения не осталось, поясница разламывалась. Наташа как меленького повела его к врачу. Диагноз потряс их обоих. Оказалась что он онкобольной. Прогноз был неблагоприятным. Самое большее ему остался год.

– Это ты навела на меня беду! – как змей прошипел он, глядя на Наташу. – Ты молилась своему Богу, чтобы я сдох! Вот какая твоя месть!

Она попыталась обнять его. Но он оттолкнул ее.

– Ведьма! Надеешься, что я вперед тебя уйду?! Думаешь без меня пожить?! – Денис скрутил фигу. – На тебе! Сначала я тебя туда отправлю! Так и знай! – процедил он сквозь зубы. – Умирать буду, но все равно доползу и придушу тебя!

И началась их борьба за его жизнь: больницы, лекарства, химиотерапия. Они уехали в Германию на лечение. Она не оставляла его, была верной ему слугой. На нее изливались его гнев и слезы. Привычка к терпению теперь сослужила ей верную службу. Как бы Денис не был груб, Наташа не отвечала ему злом на зло. Она сочувствовала ему, плакала вместе с ним. Стадия отрицания сменилась апатией. Наташа уговаривала Дениса поесть, он ничего не хотел. Она пыталась отвлечь его, но в мире не было ничего, что заинтересовало бы его. Они оба устали от бесконечных процедур. Каждый день в страхе, каждый день в боли, каждый день, как последний. Как-то Денис сказал Наташе, когда она поехала в церковь.

– Помолись обо мне, может твой Бог излечит меня?

Наташа посмотрела на него очень серьезно.

– Он все может, только для Него важнее здоровье твоей души, чем тела. Все мы умрем рано или поздно, это лишь вопрос времени. Не думай, что в этом ты несчастней остальных. Ты несчастен будешь лишь в одном случае, если смерть не станет для тебя мостом, ведущим от бренной жизни к блаженной вечности.

Денис задумался, и пока ее не было дома, взял из ее комнаты Евангелие. Он читал, и слезы катились у него по щекам. Как же так он растратил свою бесценную жизнь на суету и тлен?! Как блудный сын он искал земного счастья, пировал с блудницами, а теперь для него настала пора лишений. Он остался гол, не имея ни одной добродетели. Денис задумался о спасении. Не то чтобы он в очередной раз пожелал счастья и радости, он возжелал свободы. Только кто его господин и чей он раб?

Наташа вернулась домой. Денис спросил ее:

– Почему ты живешь со мной?

От удивления у нее округлились глаза.

– Не поняла?

– Почему ты не развелась со мной?

Наташа обняла его.

– Потому что я люблю тебя и всегда любила всем сердцем.

Денис улыбнулся впервые за несколько месяцев.

– Святоша моя! – произнес он любовно.

Она погладила его по голове.

– Ты ничего не бойся, я буду с тобой.

У него из глаз потекли слезы.

– Мне так страшно, Наташка! Я не хочу умирать! Я еще так молод! Почему это случилось со мной?

Она крепко прижала его к себе.

– Ты ни в чем не виноват. Просто у каждого своя судьба. Наверное, ты готов.

– Нет, я не готов!

– Я не о смерти, а о жизни. Нет ни одного человека, кто бы ни боялся смерти, и никто ее не избегнет. Наступит день, и я пойду за тобой. Может быть, гораздо раньше, чем ты и я думаем.

Денис взял ее руки.

– Наташка, прости меня.

Она улыбнулась.

– За что?

– Как жаль, что я не заботился о твоем счастье. Когда я умру, обязательно выйди замуж. Ты еще можешь быть счастлива.

– Счастлива? О чем ты говоришь? Я и так счастлива и благодарна тебе за нашу совместную жизнь. Я провела столько лет рядом с любимым человеком, у нас есть наши дети.

– И все же выйди обязательно замуж.

– Позволь мне самой решать.

Денис опустил голову ей на грудь.

– А мне не поздно креститься?

У Наташи сердце екнуло в груди.

– Вот ты и сделал меня окончательно счастливой.

Денис принял крещение. Они венчались с Наташей. Он ждал чуда исцеления, но сумел не возроптать и смириться, когда не получил этого. Зато теперь ему стало легче переносить болезнь. Больше его не жгла жалось к самому себе. Он свято поверил в то, что будет жить. Страшен переход, но он надеялся на милосердие Спасителя. Перед самым закатом он успел внести свою крошечную лепту в общее дело трудящихся в Божьем винограднике. Он отошел тихо. Мир продолжал бушевать своими страстями, а его челнок направился к другим берегам.



Эпилог



Спустя год, как Наташа стала вдовой, к ней пришел Антон и признался, что с момента их первой встречи не переставал любить ее. Она никак не ожидала услышать такое признание. У Наташи ноги подкосились, и она села на диван. Антон сел рядом.

– Я не умею красиво говорить. Поэтому спрошу прямо. Ты выйдешь за меня замуж?

Наташа опустила голову.

– Я не могу.

Антон догадывался, что услышит именно такой ответ.

– Его не вернешь.

– Не в нем дело. Просто я не хочу замуж.

– И что ты будешь делать?

– Понимаешь, люди все время ищут счастья, а в чем оно заключается, не знают.

– А ты знаешь?

– Да нет никакого счастья. Зато есть чистая совесть, умиление, радость во Христе, а остальное тлен. Я надеюсь пожить для Христа, а не для себя. Я хочу умереть, чтобы воскреснуть вместе с ним.

Антон нахмурился.

– Ты столько всего вытерпела, и хочешь и дальше страдать?

Наташа улыбнулась ему, и он подумал: «Как она прекрасна!» Но он не на лицо ее смотрел, а в душу.

– Все человеческие удовольствия – пирушка над пропастью. Чем больше приобретем для тела, тем горче будет расставаться с этим миром. Надо духом богатеть.

Алик и Олеся так и прожили до конца своих дней благочестивым семейством. Лина бросила попытки "вылезти" на сцену, вышла замуж, не за богатея, а за простого работягу, зато честного и преданного человека. Она родила дочку и была вполне счастлива. Наташа подняла детей и ушла в монастырь. Антон проводил ее, а потом уволился с работы и последовал ее примеру.