Это произошло одним тёплым весенним днем. Шел сильный дождь. Я так торопилась из школы в студию, что забыла зонт. Мой плащ уже промок от влаги, но холодно не было. Шлепая туфлями по лужам, я бежала, не замечая, барабанющих по асфальту капель. Я вздрогнула и побежала быстрей.
Наконец, войдя в тёмную студию, я почувствовала маслянистый запах красок и перегара.
— Дедушка! Я почти не опоздала! — сказала я, кинув намокший плащ на стопку холстов.
— Я тебе не дедушка! — ответил хриплый голос из угла студии, где стояла старая софа. — Берись уже за работу, если есть силы языком трепать.
— Хорошо, дедушка! — из разваливающегося шкафа я достала кисточки и села за холст.
Я глянула на картину. Опять дождь.
Нахмурившись, посмотрела на другие.
— Дедушка! Ты кроме дождя, опять ничего не рисуешь?
— Тебе дело какое? Иди и правь! — буркнул старик и перевернулся на другой бок. — Если бы картины лучше продавались, я нанял бы давно нового помощника, а не такого бездаря.
— Они бы лучше продавались, если бы ты делать что-то хотел, а не выпивал! Тебя не волнует, что денег нет? — я бросила взгляд на горку просроченных платежей. — И, почему сразу бездарь!
— Вот кисточки раскидываешь. Говорю ж, так только бездари материал тратят, — он поднял её и обтер о свою рубашку. — И вообще, ты ничего не знаешь о красоте… — моя рука невольно дрогнула.
— Откуда я знаю, что такое красота, ты же меня только и заставляешь убираться. Вот бы урок дал! — рассмеявшись, дед ответил.
— Ты сама должна это понять. Эх, надеюсь, я не доживу до твоего дебюта, — слегка пошатнувшись, он пошел к мольберту на другом конце студии. Прямо у окна. Я фыркнула и сказала.
— Вот только скажи, зачем ты только дождь рисуешь? — старый художник откупорил бутылку вина.
— Молчи и рисуй! Опять забудешь про оттенки, из зарплаты вычту.
— Ты мне не платишь.
Фактически так проходил каждый день в крошечной студии. Я задавала вопрос — дедушка не отвечал. Лишь напоминал про оттенки и пропорции, и так мы сидели до ночи. Но в тот день было что-то особенное в нем. В первый раз за семь лет нашего знакомства он передвинул мольберт от окна и рисовал что-то другое. Его ловкая рука делала первые наброски рисунка.
— Дедушка, а помнишь, как мы познакомились? — я слегка улыбнулась от нахлынувших воспоминаний.
— Не называй меня дедушка! Как же этот ужасный случай забыть. И как тебя в эту свалку занесло? — старик почесал свою плешивую голову и продолжил. — Ты мелкая больно была.
— Мне было одиннадцать! В тот день был ливень, как сейчас, я с родителями поругалась тогда, идти некуда было. Вот и нашла это место. Как увидела твои картины — обомлела. Красивые, но грустные-грустные. Дождь один. Увидев эти картины, я осознала, что хочу рисовать, — Старик, положил карандаш.
— Жена моя дождь любила. Давно. Померла уже, — к горлу подкатил ком. Тогда мы просто сидели и молчали, задумавшись о чем-то далеком от нас. Тихий ритм дождя пошел на убыль. Маленькие робкие лучики солнца начали прорываться сквозь пелену облаков. Я подошла к окну и улыбнулась.
— Ой, дождик кончился, — дед, лишь фыркнул и продолжил рисовать, попутно отхлебывая из своей бутылки.
— Знаешь, где есть красота? — мои брови нахмурились. Я отвела взгляд и промолчала.
— Красота, она не в этих картинах, не в этой студии, а она внутри. Следуй этому правилу, и ты никогда не потеряешь талант.
Никогда за семь лет моего обучения он не говорил мне такого. Но потом я все поняла.
Это был последний раз, когда я была в той студии.
Тем вечером мне предложили хорошую работу в другом городе. Дед сказал «Иди». Я согласилась и следующий день уехала.
Прошло много лет. Я каждый день писала мастеру, но ничего не получала в ответ.
Пусть даже я и стала известной художницей, я скучала. Сильно.
Сегодня же, от его дальнего родственника пришла последняя картина деда, та, что он начал рисовать при мне. Я долго не решалась открыть её, когда решилась — заплакала. На ней была я стоящая в тот день у окна с глазами, устремленными в небо после дождя.
И записка: Спасибо, что подарила счастье,
Твой дедушка.