Книга Виктора Гюго напоминает российское телевидение, где тема в основном одна – «англичане-уроды». Очень долго и нудно описываются государственное устройство, общественные взаимоотношения, традиции Англии, информационно все напоминает одну очень большую сплетню. Все это перемежается воплями по поводу аморальности и цинизма всех, находящихся по ту сторону Ла-Манша. Чтобы написать такой объемистый труд на данную тему, нужно иметь громадные запасы личной ненависти. Специально изучать раздражающий тебя предмет – сразу в памяти всплывает Гитлер, годами из-за угла выслеживающий евреев, Фицджеральд, который вращался в высшем свете и типа его ненавидел, гы-гы, Лев Толстой, много лет просидевший над Библией с целью опорочить РПЦ. Великая Французская Революция очень дурно повлияла на мозг Гюго, который и так от природы не имел ничего необычного, иначе бы он обязательно вспомнил эпических уродов в истории Франции – будь то династия Валуа или робеспьеровская отморозь. Читая подобное, становится стыдно за Францию вообще и за Виктора Гюго, претендующего на звание певца за справедливость, в частности.
Что больше всего радует у французского писателя, так это его любовь (в основном только любовь) к правильному и чуть ли не академическому изложению. Если он пишет о горных породах, то пытается вдаваться в подробности, доступные лишь опытному петрографу, если описывает морские путешествия, то надевает треуголку капитана Кидда, если не дай бог пишет о любви, то оглашает все традиции последних трехсот лет применительно к действующему брачному кодексу.
Но если взглянуть на все повествование, то никакой целостности в нем нет, даже эмоциональной, а чем, казалось бы, должен был быть знаменателен Гюго, ибо нужно иметь нескончаемые запасы человеческого равнодушия, чтобы постоянно писать об ужасах, творимых с обиженными мира сего. Вначале идут очень длинные и очень скучные описания моря и Англии, причем, совсем не по-детски, а где-нибудь на треть книги. Сам Бальзак позавидовал бы таким скрупулезным и мелочным описаниям . Наверняка он ему об этом писал. Дружбой назвать их отношения было нельзя, но Бальзак писал Гюго внушительные и раздражающие француза письма.
Затем еще треть книги посвящена нравственной трактовке любви вперемешку с неумелым троллингом Англии. При этом еще и любовь нарезана вместе с вожделением, что даже не нудно, а довольно противно. Наконец, последняя часть книги ознаменована обещанноым читателю романом, который является сказкой для детей 4-6 лет. Конечно, постельные сцены пришлось бы в этом случае удалить. Постельными их, правда, назвать сложно, у Гюго собственное представление обо всем об этом – у него здесь всюду бегают распутные герцогини-девственницы (что-то из разряда «лысый ежик»), трясут воображаемыми грудями, истерят по поводу и без повода.
Вообще, девушки, вероятно, любили Гюго до определенного момента, потому что можно хорошо себе представить, как тот, раздев очередную прелестницу, начинает тут же плакать по поводу ее нравственного падения, прощать ее в кредит от имени бога и рассказывать ей о природе гормонов в свете классификации биологических видов. По сути, не свидание, а небольшой спектакль филиала драматического театра. Уверен, что дальше девушек ожидало полнейшее разочарование, но на сотню-другую особей женского пола всегда найдется парочка реальных извращенок.
Любимая тема Гюго – это физическое увечье. Он с таким удовольствием описывает уродство Квазимодо, выдергивание зубов Фантины, разрезанный рот Гюимплена, что можно заподозрить его в увлечении маркизом де Садом. Эти писатели непостижимым для меня образом оказались необычайно похожи. Тот же дух описаний, те же уродские формы, та же навязчивая мораль, которая у маркиза просто впала в иную крайность. Если присовокупить к этому неустойчивую концепцию приоритетов – оба литературно выглядят сущими детьми, то выходит вообще нечто смешное.
Читать невообразимо трудно. Шагающая параллельно «Осень патриарха» Маркеса, которая нелегка убористым текстом, кучей описаний и эмоциональной убитостью, выглядит на фоне Гюго отдыхом. Разумеется, книги Гюго предназначены совершенно иной части человечества, к которой я не отношусь и чтение его с моей стороны – чистое издевательство над собой, но всему есть предел. Слава богу, что страницы отшелестели, мучение подошло к концу, а сказать по поводу прочитанного мне по большому счету нечего, потому что в итоге я только поставил для себя галочку – прочитал «Человек, который смеется». Оно того не стоило.