"Может быть, этот человек и нелеп. Но он не так нелеп,
как король, честолюбец, делец и пьяница.
В его работе все-таки есть смысл.
Когда он зажигает свой фонарь -
как будто рождается еще одна звезда или цветок..."
А. де Сент-Экзюпери "Маленький принц"
Жил да был на свете человек, у которого совсем не было дела. Был он уже не молодым, да и жил – невесело от понимания того, как слаб он перед своим будущим без этого самого дела. Ему с детства говорили, что бездельником быть не хорошо, вот он и переживал. Да и как было не переживать? Дела ведь были у всех вокруг! Вон сколько повсюду занятых людей, приносящих друг другу взаимную пользу! Смотрел он на них иногда с исключительно белой завистью и недоумевал: как же на него одного в мире дела не хватило?
Идет он, бывало, по городу, смотрит по сторонам… Вон – идет грузный мужчина в очках и несет портфельчике чьи-то судьбы, потому что он, не иначе как, адвокат или государственный чиновник. От него люди зависят, а ему – ой, как тяжело от этого, одышка совсем замучила... Но не бросишь ведь такое важно дело!... А вон дама в норковой шубке с маленькой собачкой на руках. Дама эта, наверное, животных очень любит и всячески защищает их права в какой-нибудь специальной организации... Вот она и собачке своей купила меховую муфту! Девочки сидят на лавочке перед школой и красятся: это дело уж точно важное и полезное, его надо с детства осваивать! Даже мальчишки-оболтусы, что-то на стене чертят и пишут… Наверное, повторяют свою геометрию перед уроками. Собаки гоняются за кошками, кошки – за птичками, птички – за мошками, мошки – за людьми…
Все, буквально все, при деле: люди, львы каменные, орлы на постаментах и голуби на головах у памятников… Все так в этом мире заняты, что нет ни у кого даже времени заниматься всякой ерундой. Только вот человек наш, который без дела жил, находил времени на всякую ерунду предостаточно: то дышал, то сидел, лежал иногда, думал, сверлил облака взглядом… В общем, ерундой занимался.
Ему все стали говорить: «Ты дело себе найди!». Он пошел искать. Шел-шел… Ни одного бесхозного дела! Все – чьи-то. Он отбирать не стал, потому что как-то неудобно было ему брать чужое, да и как его потом делать – чужое дело? Если ясно, что дело не твое, то зачем его брать? Вдруг потом свое появится? Это же не жена, чтоб раз – и развелся…
Так он и жил, пока не подумал: «А почитаю-ка я в умных книгах, как дело найти!» И стал читать… Читал много, долго читал, пять лет, десять… Дела в книгах – как и в жизни. Люди там рождаются и умирают, сходятся и расходятся, песни поют, воюют, воруют, иногда друг друга ненавидят, но чаще все-таки любят. Книги не кончаются, а "дело всей жизни" не наступает само по себе, как новый год. Да и новый год наступает уже не как в детстве – а приходит внезапно и без спроса…
Но вот в одной книге прочитал человек, что если есть фонарь, то его кто-то должен зажигать! И так ему понравилась эта мысль, как будто зажигать ему предложил добрый сказочник не какой-то фонарь, а самые настоящие звезды. «Фонарей-то много на свете, но вот я никогда никого не видел, кто бы зажигал их» – подумал человек и пошел по городу фонарь себе искать. А город был старинный, с фонарями там все обстояло прекрасно! Много-много фонарей разных человек увидел за один вечер, но ни одного такого, который бы ему захотелось зажечь, не нашел. А еще он не нашел того, кто зажигает фонари. Они все разом загорелись с наступлением сумерек, как будто бы, сами.
Человек уже домой пошел, но тут-то и занесло его в переулок с маленьким мраморным домом. Был этот дом уроженцем прошлой эпохи, настоящим дворянином с коваными решетками и коваными же фонарями у дверей. Только правый фонарь был у него слепой, а голубоватым электрическим светом истекал один его левый собрат. Зато оба они были самыми настоящими фонарями из тех самых времен, когда электричества еще не было в помине. Теперь в левом глазу у старого дома гордо сияла электрическая луна, а в правом завелась паутина.
«Вот это фонарь, так фонарь! – усмехнулся человек себе в усы – Его я и буду теперь зажигать». Подумал он это и пошел к себе домой строить планы и готовиться впервые в жизни к своему будущему делу. И было ему так хорошо в этот вечер от чувства обретенного смысла, что он впервые за долгие годы вечернего чтения и размышлений заснул со спокойной детской улыбкой на губах.
Впервые утро встретило его будильником, яичницей и ароматным кофе. Он почистил зубы даже на два раза, а потом причесался мокрой расческой. Он даже оделся особенно тщательно, и ботинки его заблестели новеньким блеском. Утром он купил в хозяйственном магазине десять толстых парафиновых свечей и коробку каминных спичек, а потом весь день ходил сам не свой от радостного возбуждения и предвкушения первой встречи со своим настоящим делом.
Вечером он добрался до того самого мраморного дома ровно за пятнадцать минут до заката, сверив время по песочным часам последней модели, и удовлетворенно обнаружил, что только один левый фонарь у дверей уже кто-то включил. Он уважительно поздоровался с правым фонарем и аккуратно снял с него стеклянную колбу. Потом он выкрутил сгоревшую лампочку и мягкой тряпочкой протер весь свой фонарь от пыли и паутины. Человек, которого уже никто не имел права назвать человеком без дела, умело, точно с рождения занимался этим, вставил свечу в пустой патрон, поджег ее каминной спичкой и надел стеклянный колпак так, чтобы свече хватало воздуха. Пока искрилась, похожая на бенгальский огонь каминная спичка, человек успел загадать, чтобы во всем мире не было войны и чтобы звезды никогда не падали на землю, а сгорали в верхних слоях атмосферы, потому что это красиво и совсем не опасно. Правый фонарь горел слабее своего левого брата, но зато был полон каким-то живым трепетом, словно в нем поселилась душа. Человек выбросил спичку в урну, поклонился наступившей бархатной темноте, неслышно ему аплодировавшей, и пошел к себе домой ужинать.
Довольный, он снова уснул в эту ночь, как ребенок, и ему снились какие-то города на островах, до которых нельзя было доплыть никаким кораблем, кроме парусного. В этих городах жили славные люди, а у каждого фонаря там был свой фонарщик.
Утром человек, ощущавший себя теперь совсем уже иначе, нежели прежде, встал только на полчаса позже вчерашнего, не позволив себе, однако долго валяться в постели, как он делал до встречи со своим призванием. Ему ведь сегодня не нужно было в магазин за новыми свечами и спичками, а значит можно было неторопливо позавтракать манной кашей и потом целый день читать всякие книжки про занятых людей. Такое дело человеку нравилось: в нем был смысл, оно было красивым, оно подходило ему по характеру и оставляло еще много свободного времени на книги, прогулки и сны.
Этим вечером он снова был при свечах и спичках, шарфе и блестящих штиблетах у своего фонаря ровно за пятнадцать минут до заката. С некоторым неудовольствием обнаружил он, что вчерашнюю свечу кто-то выбросил вон – или даже, чего доброго, украл! – оставив стеклянный плафон темным и пустым. Снова старинный мраморный дом смотрел в темноту, как одноглазый разбойник.
«Ничего! Дело иногда требует упорства, если только это твое дело» – какой-то внутренний голос шепнул фонарщику, и он снова продела все то же, что и вчера, только вот плафон от пыли протирать не понадобилось. Когда в правом фонаре снова загорелась свеча, левый явно ему позавидовал, потому что затрещал и замигал. А, может быть, он только пожаловался фонарщику на свое убогое положение… Но фонарщику было не дано знать, почему на судьбе ему был написано встретить именно этот, правый, фонарь: вероятно общее одиночество свело их, в то время, как у левого пусть и невидимый по ту сторону электрической дуги, но был свой кто-то.
В эту ночь фонарщику не спалось: все лезли ему в голову дурные мысли, что кто-нибудь может опять уничтожить плоды его труда, а заодно и ослепить благородный старый дом на один глаз. Под утро усталость взяла свое, и он уснул за три часа до звонка будильника.
Проснулся фонарщик вялым и рассеянным. Кофе у него убежал, хоть и предпочел все-таки остаться в мужском роде, а яичница из последнего яйца пригорела. Но он так и сяк справился со своим завтраком, а потом стал мучительно ждать вечера.
На закате он снова нашел мраморный дом одноглазым. Проделывая в третий раз всю свою работу, он только бормотал себе под нос, что дело может и сопротивляться на первых порах, но если у него есть душа, то однажды оно сдастся и станет ручным. Дом снова обрел зрение, став похожим на старого мага, в одном глазу у которого горело солнце, а в другом – луна. Фонарщик устало опустился на газон прямо возле дома и стал ждать, когда же придет ночь. Он все думал о тех недобрых людях, что воруют его свечи и сокрушался, что так трудно оказалось делать в этом жестоком мире свое любимое дело. Так он и уснул на пожелтевшем газоне, а проснулся после полуночи, совсем продрогнув.
Фонарь его подмигнул ему из темноты, словно говоря: «Все в порядке, братец! Иди домой! Я справлюсь, ведь до рассвета недалеко…» Еле-еле добрел фонарщик до своего дома по темному городу, полному чужих фонарей. Он уже подозревал, что сегодня придется взять больничный, но лишь когда совсем без сил рухнул, наконец, в свою постель, он понял, что будильник можно не заводить…
Утро было хмурым. Все градусники внутри дома показывали тридцать девять, а снаружи около нуля. Весь день фонарщик лежал в постели, пил горячий чай с малиной и ел мятные леденцы из аптеки, но мысли его были только о его фонаре и о его деле. Никогда еще так прежде не горел он своим делом, никогда еще так не любил его. Несмотря на плохое самочувствие, он все же мужественно поднялся вечером с кровати и пошел на службу.
Как назло, еще и погода выдалась отвратительная: было сыро, дул холодный ветер, пробрасывал первый осенний снег… Фонарщик держал спички за пазухой, чтоб они не промокли. Ему еще никогда не приходилось зажигать свой фонарь на таком ветру, и он переживал, как все пройдет. Ветер едва не сбивал его с ног, колени подгибались от усталости и болезненной ломоты… Фонарщик знал, что опоздает к закату, да и самого заката сегодня не увидит.
Он уже приготовился к худшему: уже мысленно огорчился тому, что кто-то опять выбросил его свечу, приготовился на холоде снимать и протирать колбу фонаря, вычищать старый парафин из патрона, зная, что новую свечу вряд ли удастся зажечь в срок и с первого раза… Но он никак не ожидал увидеть то, что ему довелось увидеть. Когда он подошел к знакомому дому, он едва не вскрикнул от ужаса, потому, что оба фонаря у двери теперь горели голубоватым электрическим светом. Под правым фонарем висело мокрое объявление, в котором были какие-то непонятные угрозы и проклятья… Но хуже всего было то, что правый фонарь, словно одержимый каким-то незнакомым электрическим демоном, сегодня делал вид, что вовсе не узнает своего фонарщика. Предатель непроницаемо смотрел в темноту неживым лунным глазом, точно это приближающаяся зима высосала из него всю душу. И ничего уже нельзя было изменить: измена была необратима, как судьба, а судьба с сегодняшнего дня была к фонарщику равнодушна.
Он пришел к себе, сам не понимая, как нашел дорогу. Он сидел на кухне, не зажигая света и не ставя чайника на газ. Ему хотелось выпрыгнуть из окна, но он испугался еще сильнее простудиться, ведь падать пришлось бы с восьмого этажа. Сама мысль, что ему завтра – и больше никогда! – никуда не будет нужно торопиться, отнимала у него всякую волю к выздоровлению и дальнейшему прозябанию…
Утром лег снег. Первый и такой тихий, что все вчерашнее должно было бы уже замолчать в груди у фонарщика, но там все что-то ныло и поскуливало. Он сварил себе кофе и долго гадал на гуще: вернется ли дело? Кто украл его? Кто разлучил фонарщика с его фонарем? Но кофе был жидкий, гуща растекалась по блюдцу какими-то грязными пятнами, а первый снег на улице уже запятнали следы людей, собак, кошек и даже птиц, спешащих по своим делам.
…говорят, что фонарщика видели потом каждый вечер бродившим по городу с зажжённой свечой. Он укрывал свечу под полой худого пальтишки и напевал себе под нос странную песенку про то, что ни одну реку в этом мире нельзя возвратить вспять, и ни одной спичке не дано вспыхнуть дважды. Говорят, что фонарщик сошел с ума, но лучше уж в это не верить.
P.S. пожалуйста, не упрекайте автора в отсутствии жизненной правды и не спрашивайте, разумные мои, как только этому чудаковатому персонажу приходилось зарабатывать себе на хлеб..? Быть может, ему от одной из прабабушек досталась лишняя квартира в историческом центре? Автор не может этого знать наверняка... Да сказочка не о том...
октябрь 2017