ГЛАВА 8.
ЛИШЬ ЗАБВЕНИЕ…
– …Суздальский Кремль, ансамбль Торговой площади, памятники Посада и Заречной стороны, слободы Скучилихи и близлежащих сёл, музей деревянного зодчества, монастырские ансамбли – это ещё не всё, что стоит посмотреть и навестить грамотному и понимающему человеку. Например, Спасо-Евфимиев монастырь. Его ансамбль 21 год назад был включен в список Всемирного наследия ЮНЕСКО. Сам монастырь, а особенно его невероятные крепостные стены, находится в идеальном состоянии. Суздаль – рай для художников и скульпторов, мастеров по резьбе дерева и литью. В Никольской церкви Кремля работает иконописная мастерская священника Андрея Давыдова, действует музей восковых фигур.
Гидесса жестом приглашала следовать за собой, ловко меняя темы и объекты обзора.
– Здесь царит удивительно спокойная, умиротворяющая атмосфера. И это притом, что по территории ансамбля с утра до ночи гуляют группы туристов. Во многом благодаря Евфимиеву монастырю Суздаль называют русским Голливудом, ведь сохранившийся тут колорит древнерусского города позволяет без декораций снимать исторические фильмы. «Андрей Рублёв», «Юность Петра», «Царь» – это далеко не полный список картин, которые снимались именно здесь…
Мягкий голос женщины был устал, но не потерял связанности и искры – любимая работа, очевидно.
В качественном льняном костюме с вышивкой, милая, красивая по-русски, даже по-европейски, чем-то напоминала Нике балерин Мариинки: миниатюрная, с тонкой костью, с плавными движениями музыкальных рук, покатыми беззащитными плечами и тонкими щиколотками ног в изысканных лодочках песочного цвета.
– Я чрезвычайно горда тем, что моя жизнь протекает в этом Богом благословенном месте. Нисколько не завидую ни москвичам, ни жителям зарубежья! – лукаво сверкнула серебром ясных глаз. – Они не видят этой красоты и не ощущают этой силы! Силы места, страны, веры и памяти предков. Только здесь рождались самые сильные волхвы, самые красивые женщины, самые выдающиеся творцы светлого и прекрасного, – полыхнула многозначительным взором на Веронику, что стояла неподалёку. – И только эти места порождали чудо ведовства, угодное небесам. Как бы ни веровали, ни исполняли истово православные церковные обряды, ни следовали канонам, всегда параллельно шло и ведовство, язычество, поклонение природе и небу. Не это ли позволило сохранить уникальный генофонд, несущий в себе всю мощь колдунов и чародеев? – тепло рассмеялась, пожала плечами. – Теперь это модно: колдовать и лечить, но истинный дар всегда прячется, являя чудо на миг, в критический момент. Он и спасает Русь и мир в целом. Главное – сохранить в чистоте душу, чтобы дождаться нового рождения…
Притихшие туристы внимали нестандартным незаезженным до клишированности словам, смущённо переглядываясь, хмыкая, согласно кивая.
Ника же загрустила, вдруг вспомнив романтика-англичанина из «озёрной школы»: «…Рожденье наше – только лишь забвенье; Душа, что нам дана на срок земной, До своего на свете пробужденья Живет в обители иной…»* Вздохнула протяжно, отвела печальный взор в сторону, постаралась справиться с накатившей горечью и отчаянием. Тут же почувствовала лёгкое дыхание на своей шее.
Семён. Опять он.
Ребята кое-что заметили, просили её быть осторожнее, не мелькать в толпе. Лишь к этой группе попросилась пристать – интересная информация сочеталась с неординарностью гида. Это Нике всегда импонировало.
– Время, – сказал тихо, внятно.
Когда кивнула понуро, вывел, извиняясь перед группой и экскурсоводом, прощаясь, благодаря.
– Пора отдохнуть, милая. Ты побледнела…
– Пожалуй. Отдохну и похожу по музеям с этюдником.
– Начни с деревянного.
– Ты угадал. Там прекрасные виды и аура.
На закате сидела на колокольне часовни Вознесенской церкви и писала картину: Преображенская церковь, домики музея, река Каменка, зелень полей и перелесков и закатное небо, слегка затянутое кудрявыми облачками. Набрасывала основные акценты быстро, ловя тени и блики, закрепляя на холсте чудо природы.
В углу на скамье сидел смотритель, у перил стоял крепкий парень лет тридцати пяти – помощник художницы. Не мешал, не раз знаком предлагал уйти человеку отдыхать, но служащий не сдавался, упрямо качая головой.
Ника не замечала противостояния, погрузившись в работу с головой.
Через два часа, когда в небе догорел последний отсвет светила, парень подошёл, положил руку на плечо девушки.
Вздрогнув, будто очнулась от одури, оторвалась от полотна, ахнула, заметив, что настала ночь. Извинившись, быстро собрала вещи и попрощалась до завтра.
Зарисовав всё, что затронуло душу, три дня сидела на просторной лоджии съёмного коттеджа, на окраине города, и писала, заканчивала, доводила до кондиции, до той черты, когда можно отложить работу и закончить позже, лишь полистав нужный блокнот с заметками.
Таковых уже набралось два ящика для контейнера, что постепенно заполнялся.
За этим строго следил Лео, новый опекун от бюро: сопровождал очередной ящик в терминал на таможне в аэропорту, сдавал нужному человеку, что отвечал за сохранность интеллектуальной собственности г-жи художницы.
– Не пора отвлечься? Ресторан? На природе? Может, на турбазу?..
– Нет. Здесь. Хочу барбекю и немного молодёжи. Человек десять-двенадцать.
– Хорошо, – Семён согласился, вздохнув с облегчением. – Студотряд работает на музей, можно их пригласить. Повод?
– Международный день сладостей! 15-го был день варенья, 20-го – день торта! – со смехом предложил Лео.
– Как раз пойдёт после шашлыка и барбекю, – добавил Фил, старшой новой группы ребят.
– Идёт, – легко согласилась, окинув мужчин лукавым синим омутом. – И всего побольше! Что-нибудь заковыристое, непредсказуемое… Эдакое… на ваш вкус… Оторвитесь в самых бредовых фантазиях, парни… Запреты снимаю и оправдываю заранее! – расхохоталась, заразив всех.
Так и поступили.
Лео съездил в общежитие, где студенты появлялись после изнурительных реставрационных и строительных работ на исторических объектах города, и радушно пригласил в субботу к незнакомцам домой.
– …Эта пара из Прибалтики. Отец и дочь. Отставной военный и начинающая художница. Решили вернуться в Россию. Им ещё трудно здесь, вспоминают язык и наш уклад. Помогите немного, сделайте так, чтобы быстрее почувствовали себя дома, своими. А где это лучше сделать? Конечно, на празднике!
– Так все уже прошли, кажись… – засомневались.
– А дни сладкого? Ну-ка, загляните в планшеты! Варенье и торты ждут воздаяния!
Убедившись, что взрослый рослый парень не разыгрывает, и таковые дни действительно имеются в праздниках, с радостью согласились.
– Мы всеми руками и ногами «за»! Только… – смутились, покраснели лицами.
– Все расходы пара взяла на себя. С вас – отличное настроение и шутки. Бубны, гитары, рожки и трещотки приветствуются… Шутовские колпаки тоже! – успокоил и взбодрил молодёжь.
Всё получилось прекрасно и смешно.
За молодёжью пришёл минивен, куда расселись с трудом, пришлось кое-кого держать на руках – было весело!
Леонид шутил, развлекал, расспрашивал озорных гостей, с чем едут, чем удивят, чего ждать, где вылавливать и т. д.
Как только приехали в коттеджный посёлок, с шумом и гиком буквально вывалились на траву перед домом, долго мутузили нахальных особей по бесстыжим рукам – воспользовались моментом парни.
Ника стояла на широких ступенях дома и с кривой ухмылкой наблюдала за расправой.
Гости опомнились, поднялись с земли, отряхнулись, с покрасневшими лицами и возбуждёнными глазами пошли знакомиться с хозяевами.
Лео представлял каждого, ждал, когда парень или девушка поздоровается, и передавал эстафету следующему.
– Рада вас видеть, ребята, – Ника «включила» сильный акцент, чтобы быть убедительной. – Я уже долго путешествую по стране, хочется отвлечься от картин и искусства. Это мой папа, можно звать по имени: Семён, – кивнула старику, что выступил из-за её плеч. – Трое ребят – помощники: Лео, Фил и Вэл. В такой долгой сессии без них не обойтись. Мои руки и глаза. Иногда и ноги.
Девушки завистливо рассматривали трёх статных красавцев, стоящих поодаль.
Парни оценивающе окинули взором богатырскую поддержку, хмыкнули и стали дальше осматривать юную хозяйку.
Девушка была в необычном глухом комбинезоне с капюшоном: из тончайшего узорчатого шёлка с индийскими мотивами. Рисунок загадочно растворял её фигуру, не позволяя посторонним глазам бесчинствовать.
– …Вот и пригласила вас. Узнала недавно о двух прекрасных праздниках, решила разделить их с кем-нибудь. Кто любит сладкое?
С криком и смехом молодёжь подняла руки и ноги – как сумели.
– Рада, что в пристрастиях я не одинока. Но сначала – барбекю и шашлык…
Отдав женщинам палатку за домом для переодеваний, развлекала оставшихся ребят, что-то спрашивала, просила переставить, отнести, подать…
Вскоре появились девушки в забавных костюмах по теме: клубнички, вишенки, бананы…
Смех сорвался и уже не останавливался, пока студенты давали импровизированный концерт для юной хозяйки, дарили милые безделушки и поделки – как свои, так и купленные на ярмарках народных умельцев.
Ника тут же надела браслет и перстни – дерево и самоцветы.
Этим очень порадовала парней: «Угадали!»
Как только с поздравлениями и концертом закончили, обслуга всех пригласила в шатёр с накрытыми столами.
Когда с мясом разделались, гостей перевели в другую палатку.
Едва вошли, раздался единодушный радостный крик: «Сладкое!»
– Ого! Да тут столько видов варенья!..
– Ты на это посмотри! Бомба! С фитилём! Ложись!..
– Ага. А вокруг гранаты… Вот это торт…
– Вы сюда идите… Видите? Это же медовик, но как оформлен…
– Из разворошённого улья вытекает мёд, а над ним кружат пчёлы… Блеск! И всё можно есть!
– Что ваш улей… У меня Таити!
Все ринулись в дальний уголок, где на отдельном столике стоял кулинарный шедевр местной мастерицы – трёхъярусный торт: с горы лился лазурный водопад, бока торта осыпаны крупной кокосовой стружкой, цукатами, зефиринами, засахаренными тропическими цветами и ракушками из мастики, верх венчала скала с пальмами и танцующими таитянами в народных костюмах.
– Это есть нельзя… Каннибализм какой-то… – с несчастным видом прошептала милая белокурая гостья.
Ника подошла, осмотрела шедевр, ножом сняла фигурки на тарелочку.
– Больше вас ничто не смущает?..
Через пару минут от торта остались крошки. Поделили – всем досталось от шедевра мастера.
– Это невероятно: первый слой с банановым кремом, второй с ананасовым, третий с клубникой… Это преступление и гадкое обжорство… – ворчала пухленькая брюнетка, виновато доедая третью порцию деликатеса.
Никто не устоял, тем паче, запивать было чем – трёхведёрный самовар пыхтел предательски приятно, на разливе стоял Лео, соблазняя свежей заваркой нескольких видов чая и… порочным синим взором, обещающим рай.
Девчонки малодушно дрожали и млели…
Расползлись под утро – десертные коктейли были весьма опасны, чего молодёжь не учла: пили все и много, наивно полагая, что на воздухе хмель не возьмёт. Если и просыпалась в ком-то природная осторожность, то ровно настолько, чтобы дойти до нового подноса с напитками, коими заведовал крепкий, накачанный Вэл.
Ника весь вечер фотографировала забавные сценки, наряжала осоловевших девушек в смешные наряды, парни вообще соглашались на всё, сгорев в сини глаз красавицы-хозяйки. Чем и воспользовалась: раздев донага, расположила их в заново переоборудованном шатре: уставшие арабские принцы с кальянами. На моделях были только шёлковые халаты, коварно ползающие и открывающие местами потаённое. Девушки томно танцевали под восточную музыку, не замечая, что на самих почти нет одежды.
Арабская ночь. Сказка чувственности и вседозволенности. Грех…
– Ну, хулиганка, ты всех скомпрометировала? – Семён вырос за плечами. – Оставишь их тут?
– Да. Оденьте, укройте. Утром позавтракают, отвезёте обратно.
Утром за столом сидели растерянные, сбитые с толку, смущённые донельзя гости: удивлённо переглядывались, заговорщически перемигивались, опасливо перешёптывались:
– Где были? Что делали?
– Что вчера произошло-то?..
– Не помню нифига…
– Кальяна накурились, что ли?
– Где мой лифчик, девки?
– Спросила она… Я в чужом платье проснулась…
– Пссс… Я вообще в чужих объятиях… Голая…
– А я между двух парней… Не наших, этих…
– Вот так тортики… Вот так сладости…
После вакханалии в усадьбе наступило затишье на сутки.
Потом неожиданно Ника сорвалась и в каком-то безумии кинулась на маршрут.
Как виденье, промелькнули Торчино, Увальево, Тейково, Крапивново и Иваново.
Её куда-то гнал внутренний демон! Едва успевала зарисовать обязательное, что-то особенно зацепившее, и опять хваталась за фотоаппарат, записывала краткую справку в очередной толстый блокнот летящим почерком, помечала на обложке номер, число и место зарисовок. Никто не мог остановить – впадала в ярость и непонятное исступление, выдавливая сипло: «Только вперёд!»
Семён тревожно наблюдал за этой бесовской гонкой, вскидывал вопросительно брови, немо допрашивая парней, но они только недоуменно покачивали головами: «Всё штатно».
Как-то на закате, проводив солнце, выдохнула и с хрипом спросила Вэла, что оказался рядом:
– Где мы?
– Палех.
– А Иваново?..
– Не впечатлилась. Зашла в магазин и купила разных тканей, всем родным самые дорогие комплекты белья и лёгкой одежды. Особенный набор для сестры. Сказала, что скоро выходит замуж. Настоящее приданое: шитьё, вышивка, вензеля. Уже доставили по назначению. Тебе любящие объятия и поцелуи передали. Она поступила в универ. Свадьба в сентябре…
Поражённо выдохнула, опустила голову, не понимая, что было эти дни.
– Как я?..
– В рамках. Следили круглосуточно, – тихо вздохнул. – Что гложет? – когда покачала головой, посерьёзнел. – Клинику? На пару недель.
– Нет времени. Осталось пару месяцев. Вперёд. Осмотрю Палех и поедем…
– …Палех – село-академия. Население – 6400 человек, из них 500 художников, – пожилой экскурсовод с гордостью вызвался походить с особой группой. – Палехская роспись высоко ценится, материалом для неё служит темпера. Это краски, полученные при смешении сухих пигментов.
Заведя в частную мастерскую, стал показывать производство вживую, всё позволяя трогать и давая понюхать.
– Раньше такие красители добывали из натурального сырья. Сурьму, к примеру, перерабатывали в оранжевый порошок. Другие цвета тоже получали из минералов и растений, – подвёл к стенду, на котором были прикреплены баночки, мешочки, скляночки. – Сейчас мастера Палеха используют и синтетические аналоги природных пигментов – вынуждены. Но не золото – оно по-прежнему настоящее. В палехскую темперу всегда включали золото – этим была отлична и дорога. Состав краски делают на основе яичной эмульсии. Эта хитрость позволяет темпере быстро высыхать, в отличие от федоскинских образцов. Еще один плюс – возможность накладывать несколько слоев, делая сложные, многогранные узоры. Классическая же темпера растворяется, если покрыть ее заново.
Дал время гостям понаблюдать за работой мастеров издали.
– Накладываются краски на лак, которым обработаны деревянные изделия. Фон обычно делают черным, синим или красным. Технику лаковой миниатюры осваивают в местном художественном училище. Оно носит имя Максима Горького и расположено на улице Шуйской. Ознакомиться с древним ремеслом можно и на фабрике лаковой миниатюры. В помещение впускают экскурсионные группы и даже одиночных путников.
Покинув мастерскую, постояли во дворе несколько минут, подышали свежим воздухом.
Вэл решил купить несколько видов продукции артели сразу, с пылу с жару, хоть старичок-гид и утверждал, что не продадут. Продали. Деньги решают всё. Что и доказал – в большом плотном непрозрачном пакете вынес контрабанду.
С уважительным поклоном протянул потрясённой Веронике:
– От нас на память, госпожа.
Крякнув, старик отвернулся, сделал вид, что вытирает короткие седые усики, промакивает вспотевший в душном зальце лоб, пьёт воду…
За это время палехский дар Вэл и Фил унесли в машину.
Во вторую сели Семён, гид, Ника и Лео.
Проехав по улицам, вновь остановились.
– В нашем небольшом селе когда-то было 16 храмов. Десять церквей сохранились и сейчас. Среди них есть здание особой стилистики, крайне редко применявшейся при строительстве приходов. Крестовоздвиженский храм – представитель направления нарышкинского барокко. Здание построено в 1762-ом году.
Гид подождал, пока девушка сделает несколько снимков с разных точек, сел обратно в салон.
Следующая остановка была вскоре – можно было пройти пешком.
– Церковь Ильи Пророка размещена на холме посреди села. Храм расписан лучшими мастерами Палеха еще в 17-ом столетии. Свято-Знаменская церковь известна тем, что два века в ней ни на секунду не гасли лампады. Своеобразный вечный огонь не угас и при власти советов. Святое место не разграбили. Из всех религиозных памятников Ивановской области она сохранилась лучше всего. Уж если и молиться, то здесь… Поверьте…
Поняв без слов, вошли в храм.
Вероника пропала надолго.
Старика отослали, хорошо отблагодарив.
Девушка же сначала молилась, потом исповедовалась в уголке батюшке.
Он разрешил завтра с утра придти с этюдником, оговорил точное время, когда туристов не бывает или их мало.
Потом она просто стояла в уголке и наблюдала за прихожанами, поведением, воздействием…
Опомнилась нескоро – Семён что-то шепнул на ушко. Вскинула голову, удивлённо воззрилась бессмертными небесами в душу.
Дёрнулся от чего-то непонятного, тревожного, что с опаской толкнуло под сердце, прогнал спазм горла и взял её за локоток.
– Поторопись.
На площадке за храмом, возле родника, толпились люди.
В сторонке под деревьями Ника увидела группу велосипедистов в профессиональном облачении. Подошла, поздоровалась.
– Это велотуристы. Они собираются периодически и устраивают велопробеги по незнакомым маршрутам, – Лео уж вытряс из ребят сведения. – Этот раз они стартовали от Владимира. Уже проехали треть, в том числе и через Иваново. Практически, повторяют наш путь, но по козьим тропкам, по просёлкам, там, где не всегда пройдёт и джип. Едут медленно, по километров семьдесят-восемьдесят, ночуют в палатках.
– Вы фотоотчеты ведёте? – задрожала от возбуждения – редчайший материал!
– Конечно. Нам не с руки задерживаться, но полчаса передохнём, – старший группы – парень лет тридцати трёх, вынул планшет из рюкзака, что снял с плеч. – Вам от Владимира? – когда кивнула, пролистал, нашёл нужное. – Готово. Ещё не всё обработано – будут накладки и неудачи.
– Разберусь потом. Спасибо огромное, ребята! С меня ланч!
Расположившись в кафе под навесом, быстро скачала на флэшку, вернула гаджет хозяину, ещё порасспрашивала, в том числе и его коллег, попрощалась, оплатив компании сытый перекус.
– Вы будете ехать, как на маршруте указано? – продолжила беседу.
В ответ парень кивнул.
– Возможно, ещё встретимся – мы в том же направлении движемся.
– Нам предстоит ночёвка в поле… Если в Плёсе на пристани повидаемся…
– Всё может быть.
Этот материал Ника ещё долго будет сортировать и восхищаться – взгляд на Русь изнутри, из самой глубинки, из ложбин и оврагов, с побережья речушек в утреннем тумане, от древних стен незнакомых и позабытых храмов, от самой души русской…
Неожиданная встреча кардинально повлияла на группу.
Посидев над картой, решили ехать не проторённым заезженным маршрутом до Приволжска, а от Палеха двинуться на север.
Так и проехали, с остановками на значимом и прекрасном, Дягилево, Парское, Родники, Вичугу, Бродки, Приволжск. И везде высматривали в бинокли разрушенные и восстановленные храмы и усадьбы, кресты и колокольни, просто старинные дома, коим было подчас сотня лет.
За три с половиной часа проехали больше ста километров.
Остановились только на выезде из пригорода Приволжска.
– Двое суток покоя. Работай, ешь, спи, купайся и плавай – ни километра больше. Перестой.
Семён удивил строгостью, даже суровостью. Рта раскрыть не дал.
Уловив одобрение в глазах ребят, обиделась, засопела, отвернулась.
– Семейный пансион. С питанием и обслуживанием, – Вэл примирительно уговаривал.
Ласково положил руку на худющее плечико истощённой, вымотавшейся до предела девочки.
– Милая семейная престарелая пара. Домашние блюда, всё своё – хозяйство держат. Пенсии в области невелики, зарабатывают понемногу втихую. Сад большой, качели-диван, банька старенькая…
Когда увидела домик и участок своими глазами, сменила гнев на милость.
– Уговорил, соблазнитель. Условие: перестройте старикам баню и сделайте нормальную веранду. Трое суток вам хватит? – заметив, как опешили, рассмеялась. – Белоручки? Хлюпики?
Этого уж стерпеть не могли. Согласились.
Поступили ещё проще: вызвали надёжную бригаду крепких парней из местной фирмы – те за трое суток захудалый двор превратили в мини-отель!
– Ой… а как же?.. – Евдокия Осиповна тяжко вздыхала, всплёскивала сухонькими жилистыми натруженными руками. – А ежели из БТИ там…
– Не ваша головная боль – решим. Пользуйтесь, наймите пару помощников, теперь к вам станут приезжать много гостей. Приволжск в «Кольце», река Таха, пусть маленькая и мшистая, Старый Плёсский тракт – название-то какое! Пруд рядом, зелень такая…
– А в пруду том рыба даже водится, – ввернул местный парень, пронося мимо доски.
– Но это ж малое предприятие сервиса… – засомневался старик, Иван Иваныч.
– Есть надёжный человек, кому доверяете? Если нет, моих ребят вам дам – они и оформят на себя, а вас в совладельцы запишут. Или сами хотите владеть?
– Куды нам? С нашими-то куриными мозгами?.. – супруги закудахтали в старческом смехе, покачали седыми головами. – Парня головастого дайте, а мы уж ему отпишем. Бездетные мы, даже наследников нет. Пусть ему и останется. Скрасит годы…
Сообщив в бюро, озадачили руководство.
Вскоре нашёлся сотрудник родом из этих мест, всё сложилось удачно.
Ника в оживлении ходила за ремонтниками, что-то согласовывала с мастером, ругалась, как заправская барыня, кулачком немощным грозила, смеша до икоты всех: и старых, и малых, но результата добилась: веранду дома перестроили один в один, даже ажурный фальшь-балкончик на крыше воссоздали, освежили все деревянные резные детали на фасаде, соорудили несколько лавок и скамеек, поставили настоящие мостки на пруду.
Баба Дуня ахала, поражалась, таращила голубенькие глазёнки в реденьких ресничках, но не на миг не останавливалась, хлопоча по дому и хозяйству, не давая покоя мужу: то на рынок «сгонять за рыжаной мукой», то подкупить курочкам «Рябушки», то поросёночка взять «здоровшего»…
Семён ухмылялся в военные усы, незаметно руководил разномастным оркестром, с успехом извлекая толковую и плодотворную музыку…
На пятый день устроили новоселье, удивляясь, что ехать никуда не хочется.
– …Ну, не пора город пошерстить? Ткани, золото, реставрация, мастерские, галерея, музеи…
– Не знаю… – перебрав не по одному разу варианты, выбрала. – Набег на ювелирный магазин.
Часом не обошлось.
Персонал бегал, как подорванный, что-то принося требовательной клиентке, исчезая в недрах – советовались со старшими…
Вышел зам по поставкам, принёс рабочий документ с эскизами по классам и направлениям производства местного ювелирного завода, славящегося в стране.
Сделав заказ, Ника оговорила сроки поставки, оплатила, отпустила взмокшего от напряжения мужчину лет пятидесяти. Встав с кресла в углу, прошла к витринам, заставив продавцов и менеджеров вспомнить все профессиональные знания и навыки. Она всё-таки была художницей, неплохим знатоком драгоценностей и сплавов – служащим пришлось туго.
– Госпожа… – зам вскоре вернулся с парнем, в руках которого был профессиональный фотоаппарат, – у нас есть к Вам просьба…
Поняла с полуслова.
– Мне нужен визажист.
Кивнув, предложил пройти в его кабинет.
Следом ринулся Вэл, не решаясь оставить Нику с незнакомцами наедине.
Так и стоял под дверью, следя, как над лицом девушки колдует миловидная женщина, примчавшаяся с большим кофром из ближайшего косметического салона.
Дождавшись окончания сеанса макияжа, зам достал из сейфа коробочку, предложил гостье самой выбрать комплект.
Остановилась на пуссетах и кольце с огромным солитером чистой воды редкостной по красоте огранкой. Алмазы были великолепны, очевидно, якутские.
Парень-фотограф несколько раз менял ракурс съёмки, просил так и сяк показывать драгоценности.
Последний кадр Вэлу особенно понравился: Ника положила руку на лицо, слегка раздвинула тоненькие пальчики, показывая великолепие алмаза и глубину цвета своих неповторимых глаз.
Через полчаса всё было закончено: драгоценности убраны под замок и сигнализацию, гостья одарена эксклюзивной брошью-бантом – золото, фианиты, драгоценные камни четырёх видов, копии снимков скинуты на флэшку и переданы модели безвозмездно с глубокими поклонами и искренними словами благодарности.
Баннеры с лицом Вероники ещё долго будут украшать все салоны этой фирмы, завораживая обоюдной красотой: бриллиантов и красавицы с сапфировыми глазами. На все просьбы об имени и адресе потрясающей модели, служащие будут отвечать односложно: «Не знаем».
– Устала? Бледна, – Вэл выловил её после обеда, улучив момент, когда никого рядом не было. – Не хочешь на реку?
– Да. Только чистую. Таха цветёт – превращусь в лягушку.
– Чистая?.. – подумал, просветлел лицом. – Карбушево. Там водохранилище! И есть церковь старая, красивая такая.
– Едем. Только мы. Как незаметно смыться?
– Иди на улицу, сядь на соседскую лавку…
Метнувшись к сумке, что всегда висела на углу дома, кинулась за ворота.
Вскоре подъехала легковушка мастера, дверца открылась.
– Ну?.. – Валя.
Едва села, рванул машину прочь.
Вырвавшись на юго-восток, уже через полчаса были в Красинском, где прошлый раз видели церковь.
Осмотрели, восхитились, почитали в смартфоне сведения.
– Да, теперь и я вспомнила: Вознесения Честного Креста Господня. Уже её фотографировала, там же заметки. Но посмотреть можно и повторно. Чудо…
– А погост-то не тута… – остановилась древняя старушка рядом. – Он в километрах двух отсель. По ту сторону дороги. Тама указатель есть. Помяните и моих. Зуевы мы.
Разыскали быстро, стали ходить по рядам, высматривая нужные могилы. Нашли.
Едва прочитала надгробия, поперхнулась, побелела белее снега. Как во сне, вынула дорогие серьги с камнями в виде Жар-птицы (подарок Семёна) из ушек и положила на могилу. Чуть не упала ничком!
Валентин шагнул, обнял за плечи, проследил за её остановившимся взглядом: дешёвый преждевременно потемневший мрамор, красивый обелиск, юное милое личико девушки на поблёкшей фотографии, надпись: «Зуева Елизавета, 1994-2010». Эпитафия: «Упорхнула голубка невинная». На свежих венках ленты с надписью: «Спи сладким сном, доченька!» и «С днём рождения, Лизонька!» Вздохнул нервно, обнял крепко дрожащую девочку, шепнув: «Говори».
– Год… Тот же год… Маньяк орудовал… Едва шестнадцать было… Как и сестру…
Понял, быстро увёл беззвучно кричащую Нику прочь, на реку, что блестела внизу под холмом. Выдохнул только: «Вода к воде…»
* Отрывок оды У. Вордсворта (1842), «Отголоски бессмертия по воспоминаниям детства. Ода». Перевод Г. Кружкова.
Октябрь 2017 г. Продолжение следует.
http://www.proza.ru/2017/10/21/2150