Глава 18
Вопрос о критике
И снова ужин при свечах, место Скептика занял огненно-рыжий Микки. Я уже не помню, почему его так переименовали из Михаила. То ли из-за Микки Рурка, или из-за Микки-Мауса. Это не важно. Человек он веселый, даже забавный. Марго и Певец ели молча, потому что впереди был концерт, нужна концентрация энергии. Микки уписывал еду, а потому разговаривать было некогда. Я пила свежий морковный сок.
Наконец, Микки насытился. Вытирая рот салфеткой, он широко белозубо улыбнулся. По всему видно, что он нарисовал в воображении свой портрет сильного, основательного человека, который каждому встречному может протянуть руку и спросить:
- Привет, как дела?
Он действительно обратился ко мне с вопросом:
- Как дела, Алис?
- Это риторический вопрос, или вас серьезно интересуют мои дела?
- Ну, в общем, я хотел спросить, – замялся он, – как ваше самочувствии?
- Я что, плохо выгляжу?
- Нет, это к слову, чтобы как-то начать разговор, видите, ли…
- Разговор о чем?
- Да ни о чем, просто разговор…
- Хорошо, в таком случае мои дела в порядке. А ваши?
- Тоже. Вот приехал воздухом подышать, в волейбол поиграть, на людей посмотреть, себя показать.
- Показали?
- Еще нет. Только сегодня приехал.
- Удачи. Думаю, ваша жизнерадостность принесет вам успех.
- Вы думаете?
- Уверена.
- Тогда я пошел. Сегодня будет концерт, после танцы, и я повеселюсь на славу! Так что, привет!
Молодость всегда буйная. И мне это очень нравится.
Каждый в этом мире ищет счастья и стар, и млад. Сегодня оно у каждого свое – у меня посидеть у открытого огня, у Микки потанцевать. Ведь счастье – это состояние души, и никакие деньги, или власть, или успех надолго не задержат его. Только вспышка! Но если постараться, то счастье, как синюю птицу, можно удержать. Это – равновесие. Когда ты сидишь на берегу, а жизнь-иллюзия течет, словно река мимо, не затрагивая твоих чувств. Но в это же самое время внутри тебя такое чувство глубочайшего удовлетворения, которое и можно называть Нирваной.
- Алис, – обратился ко мне Певец, – вы никогда не критикуете людей?
- Еще как!
- Вслух, я хотел сказать в лицо?
- А вы как думаете?
- Наблюдая вас, думаю – в лицо…
- Конечно. Но настоящую критику нужно заслужить.
- То есть?
- Кому, как не вам, известно, что музыкальный критик пишет не обо всех подряд.
- Но это же профессионал… У обычных людей много слабых мест, их чаще подвергают критике…
- Это не критика, это – осуждение, верно?
- Да. По сути – это осуждение.
- Осуждением я не занимаюсь, не моя профессия…
- А кто вы по профессии?
- Звонарь…
- То есть?
- Я бужу человека, когда он спит…
- Я заметил, что вы вместо того, чтобы ругать или порицать людей, что-то делаете такое, что воодушевляет их. Что это? Как вы это делаете? Я уверен, что на корриде, самый строптивый бык встанет перед вами на колени.
- Сразу видно, что вы из Италии приехали.
- Не заговаривайте мне зубы, как сказал бы Гений, отвечайте по существу вопроса.
- Хорошо. Наш разговор со Скептиком, который вы наблюдали и слышали – это критика?
- Нет, я бы назвал это анализом.
- Кто анализировал кого?
- Получается он сам себя. Но если бы не было задано правильных вопросов…
- То что?
- Он не смог бы увидеть себя, как в зеркале…
- А почему он воодушевился?
- Потому что сам себя расколол, как орех!
И Певец оглушительно захохотал! Следом мелким смехом стала сыпать Марго, не удержалась и я. На наш столик стали обращать внимание…
Через неделю приехала семья Самсона. Двое очаровательных парней и жена, «убитая» бытом: потухшие глаза, недовольное выражение губ. Из всей семьи она нуждалась в экстренной помощи. Я назначила ей беседу на следующий день, поскольку времени оставалось мало.
Между тем, импресарио Певца (теперь их называют продюсерами), послушав игру Самсона на дудуке, взялся помочь ему в оформлении бумаг и заключении договоров на концерты. И пообещал найти ему достойного администратора, который бы одновременно обучал сына секретам мастерства.