VIII
Напряжение трудового дня не проходило. Антон машинально поглощал ужин, продолжая думать о делах.
— Антон, вернись домой,— Лена помахивает рукой пред его лицом.
— Уже вернулся! — откликнулся Антон и улыбается Лене.
— Ты о чем это? Пустое. Как будет, так и будет,— Лена обнимает Антона.— Я так счастлива, что ты есть у меня. Слышишь?
— Слышу, Ленок. А как ты без меня жила?
— По-разному, сумбурно.
— А что это за история с Уводиным? А?
— Что ты имеешь в виду?
— Его намеки, Лена. Они беспочвенны, да?
— В общем, да, Антон. Но было у нас свидание. Еще до тебя. Надеюсь, ты не ревнуешь. Я свободная женщина. Ну, сделала сдуру глупость, жалею об этом. Но что было, то было. Все в прошлом.— Лена смотрит в глаза Антону. Смотрит с вопросом и ожиданием.
— Теперь понятно, почему он иногда одевает личину отвергнутого и ущемленного.
— Да брось о нем. Не стоит он этого. Это я дала ему повод. Сожалею, но ничего уже не поправить.
— Уже бросил, Ленок. Ну их всех! — Глаза Лены теплеют.
— Ты прелестен! Я тебя обожаю! — Говорит она с лю¬бовью, и теплая волна желания снова захлестывает моло¬дую женщину. Антон забывает обо всем в этих горячих объятиях и медленно уплывает в неведомые края восторга и желания. Ночь по-прежнему коротка. Боже, как коротка, и как беспощадно утро нового дня.
— Труба зовет! — восклицает Антон.
— Подожди еще,— просит Лена и крепко обнимает Антона.
Завтрак проглочен на ходу и трудовые будни снова властвуют в их умах.
— Антон, надо поговорить,— звонит Антону Ренат.
— Идет. А где?
— Лучше у тебя, Антон. Буду через десять минут.
Разговор не клеится. Ренат, обычно быстрый на при¬нятие решения и ответы на вопросы, неузнаваем. Антон понимает, что обстановка несколько накалилась, что даже Ренат осторожен.
— Не поверю, что утечка возможна в технологической цепочке строительства,— удивляется Антон.
— А Сергей проанализировал и убедительно доказал мне, что косвенно, через технологию, возможно определение параметров выхода материала,— настаивает Ренат и жестко смотрит в глаза Антона.
— Ты-то сам в это веришь, Ренат? Материал композиционный, технология едина, весь секрет в соотношении частей. Это можно постичь только эмпирическим путем, долгим, тяжким и с минимальным процентом успеха. Или — получив формулу и структурный скелет. А этим ведал только твой департамент.
— Ты на что намекаешь?
— Я рассуждаю вслух и только,— парирует Антон.— Не там ищешь. Не теряй силы и время. Это бесперспективно. Ясно?
— Ясно, Антон. Не хочешь помочь.
— А чем? Вляпаться в эту авантюру. Запудрить мозги комиссии? Зачем? Ты и сам не веришь в успех этого хода.
Ренат встает и молча уходит. Антону становится ясно, что утечка произошла именно у Рената. Но кто? Дело опасное, хотя деньги очень большие. Звонок телефона возвращает его к текущим проблемам:
— Антон Гребнев?
— Да, слушаю.
— Это Дина Джокс, добрый день.
— А, Дина Джокс! Все еще хлопочете?
— Да, Антон Гребнев. Все еще. Надеюсь на успех.
— Увы, сейчас помочь не могу. Но вот в дальней¬шем...
— Знаю, Антон. Грядут изменения в вашей Компании, и не скрою, меня интересует конкретная кандидатура.
— Даже так! И кто же?
— Вы, Антон. Вы и только вы. Не тороплю, но надеюсь на положительный ответ. Вы меня слушаете?
— Да, слушаю, Дина. Но пока ничего сказать не могу.
— Ладно, буду ждать. Мой телефон у вас есть. Жду.
Прошла неделя. Совет Компании принял историческое решение, и наступила гнетущая тишина. Еще неделю готовились документы, а затем начался настоящий исход. Закрылось строительное направление, и все неоконченные объекты попали под консервацию. Управление Антона сутками разрабатывало практические мероприятия консервации. Президент лично рассмотрел материалы и одобрил их. Сократились резко инвестиции во многие направления. Штат компании резко уменьшился. Лихорадка царила во всех офисах, но все правила были соблюдены. Помещения опустели, и поговаривали, что шикарное здание идет с молотка. На фоне всего этого Управление Рената почти не трогали. Это удивляло всех.
— Антон! Не суетись,— звонит Антону Большаков.— Все образуется. Такие специалисты, как ты, остаются. Вре¬мена меняются быстро. Надо подождать. Понял?
— Не совсем. Но буду соображать.
— Вот-вот! Это сейчас нелишне. Конечно, не очень сладко, но, прошу, не суетись. Буду звонить. Бывай!
— Всего хорошего! — и Антон опускает трубку. Через несколько дней появляются люди из налоговой
полиции. Их, как обычно, интересует все: документы, люди, счета, остатки, партнеры, а главное — где деньги? И так продолжается целый месяц. Денег уже нет, недвижимость пошла в «дочернюю структуру», люди уволены, а те, кто остался — ничего не знают. Президент абсолютно спокоен, выдержан, скор на ответы, но вот этого нельзя сказать о других. Лена пропала и не появляется вторую неделю. Антон в неведеньи. Но Большаков просвещает его. Она вместе с вице-президентом по внешним связям в командировке в дальнем зарубежье. Что делает? Тайна, но кому надо, знают.
Возвращается веселая, многозначительная. Знает что-то но молчит.
— Потом, Антон! Надо продержаться. Больше ничего не могу сказать.
А Дина Джокс тут как тут. Ждет.
— Гребнев, пора решать. Вы же видите, что в Компании уже все в прошлом?
— Вижу, Дина Джокс, дайте еще паузу.
— Хорошо! По-прежнему жду,— и гудки, гудки, гудки.
Зашел Уводин, осмотрелся, поцокал, развел руками и изрек:
— А здесь пустота, Антон. Где публика?
— А публика растворилась, Сергей. И причина для тебя не секрет.
— А ты, значит, остался один в магазине? Да?
— Вроде, да.
— И чем торгуешь?
— Будущими иллюзиями, Уводин.
— Это интересно, Антон Гребнев, но навара не будет.
— Так навар уже ушел, Уводин. Куда? Как я полагаю, тебе известно.
— Догадываюсь, Антон. Но точно знает только Бог и президент.
— Не прибедняйся, тебе перепало.
— Эх! Что это! Крохи. Из них бизнес не сделаешь.
— Но и пешком не надо ходить, так?
— Так, Антон, так. Но кому что. Вот тебе хорошая баба досталась.
— Кто о чем, а вшивый о бане.
— Ну-ну. Только присмотрись, как бы чего не вышло. Молчу, молчу. Рад был тебя повидать. Если что, звони. Будь здоров,— и, улыбаясь и кивая головой, Уводин скрылся за дверью.
Появился Гена, преданный друг, оставшийся с Антоном, и сообщил об очередных движениях в недрах бывшего великана новейших технологий.
— А денюжки-то тю-тю, Антон. Налоговая ни с чем. А недвижимость уже у «дочек». Взять без суда — нельзя. Вот как! И это здание уже заложено и, представляешь, уже полгода, как это сделано. Ну и артисты наши бывшие директора и президенты!
— Да-а-а... — задумчиво произнес Антон. И подумал, что Дина ждет, надо решать, но что-то удерживало. Что? Понять не мог. А Рим-то действительно разрушен. Вот и Лена знала об этом уже давно. Дела!..
К концу месяца волна схлынула. Ни проверяющих, ни заинтересованных, только единицы своих и команда переехать в только что сданный офис во дворе — маленький, чистенький, уютный. Основное здание забирают новые хозяева.
А в четверг, ближе к вечеру, позвал Уводин:
— Антон! Надо посовещаться. Приходи к семи в офис вице-президента по внешним связям. Очень интересное предложение у него. Ты не останешься равнодушным.
— А о чем речь?
— Там увидишь. Придешь?
— Хорошо,— отвечает Антон.
И, конечно, Антон опаздывает из-за какого-то пустяка. В приемной никого. Уводина тоже нет. Странно. Посмотрел на часы. Затем в окно. А там джип Уводина и он возле него. Не спеша садится и так вот, с достоинством, уезжает. «Неужели я опоздал?» — думает Антон. Дверь кабинета внезапно отворяется и появляется Лена. Помада на губах размазана, юбка помята, на лице испуг.
— Антон? А ты что здесь делаешь?
— Кто там, Ленок? — раздается веселый голос вице-президента и повисает в упругой тишине.
Антон подходит к телефону, молча набирает номер Дины Джокс. Она на месте.
— Буду завтра в десять,— жестко произносит он.
— Отлично,— радостно отвечает Дина Джокс.
— Перестань! — крик Лены,— мне стыдно и больно!
— Твой мазахизм обостряет чувственное восприятие.
— Прости, Антон!
— А за что, Ленок? Прощение просят за случайный толчок в переполненном трамвае, за нечаянное открытие дверей, когда тебя не ждут, за то, что наступил случайно на ногу... А ты за что? За характер? За натуру? За то, что ты такая и есть? За это не просят, Ленок. Ты такая!
— Пощади, Антон.
— Ты заурядная б***ь, взявшая на себя роль Мессалины. И ты была естественна и убедительна. Браво! Ты все еще свободная женщина. Дерзай! Бог простит!
Антон, не оборачиваясь, уходит узким коридором, окровавленным мягкой дорожкой, так услужливо гася¬щей частые шаги. Свежий ветерок улицы охлаждает его лоб. «Больно,— думает Антон,— как больно! И это уже навсегда».
Пройдя через двор и выйдя на улицу, садится на скамейку. Думы далеко, взгляд невидящий. Людской поток совершенно безлик. И даже когда на скамейку кто-то садится, Антон не реагирует, продолжая быть в плену своих дум. Так проходит минут двадцать. Повернувшись слу¬чайно, видит лицо и глаза. Легкая улыбка трогает губы молодой женщины.
— А я думаю, когда-то он обратит на меня внимание? — ласковый, мягкий, слышанный ранее голос.
Антон откликается на этот голос и всматривается, всматривается.
На него, улыбаясь прелестной улыбкой, смотрит Полина.
13.11.2001