Лето прошло тихо и безрадостно. Палящие солнечные лучи постепенно сошли на нет, их сменили холодные ветра и густое, закрытое тучами небо. Через крошечное окошко проникало всё меньше света, а по ночам всё чаще стали приходить пугающие сновидения.
Когда кончился сентябрь, Гавриил Мясников начал думать о смерти. Никогда прежде он не позволял себе допускать подобные мысли, но теперь девятый месяц безнадёжного заключения, тоска по прежней жизни и тяжёлые предчувствия взяли своё.
Он не был труслив. Всегда бросался в огонь, в самую гущу событий, будь то восстание или гражданская война; пережил сотни дней заключения, голодовок, лишений и скитаний. Но теперь путь как будто наметился, и отступать было некуда.
В середине октября состоялся ещё один допрос. Всё те же бессмысленные расспросы об эмиграции, о том, чего Гавриил Ильич хотел добиться, вернувшись на родину. А через пять дней был суд. Все доводы рассудка отскакивали, как шарики, от подготовленных фраз обвинения. Подсудимому был вынесен обвинительный приговор с высшей мерой наказания.
Ещё около месяца прошло почти без мыслей, без чувств и ощущений в одном только непрерывном ожидании конца. Каждый день с первыми лучами солнца Гавриил Ильич с предательским биением сердца ждал, что за ним придут. Томительно проходил час другой, ему приносили пищу и воду, и он снова жил до конца дня.
Но в одну ночь он увидел во сне чёрного всадника, который увозил прочь его сыновей. На следующий день за Мясниковым пришли. В это мгновение у него в груди похолодело. Мир скомкался в одну точку. Прошлое оторвалось, будущего больше не было. Время сжалось до одного мгновения, в котором яркость красок резала глаз, а свежесть воздуха разрывала лёгкие. Его вели на расстрел.
7 октября 2017