История об эвакуации промышленности СССР в Великую Отечественную войну и о происшествии с ракетно-ядерным щитом СССР в Холодную Войну
Беспримерной в мировой истории, поистине героической и драматической эпопеей явилось массовое перемещение в первый период Великой Отечественной войны из так называемых угрожаемых районов СССР на восток населения, промышленных предприятий, колхозов и совхозов, культурных и научных учреждений, запасов продовольствия, сырья и других материальных ценностей. Осуществлённая в Советском союзе эвакуация по своим масштабам и срокам была не только производственной, но и уникальной стратегической операцией. Итак, подробно об эвакуации промышленности.
В отечественной историографии, как советской, так и современной российской, эта тема до сих пор принадлежит к числу весьма слабо раскрытых в научном плане. Известно, что во всём мире эвакуация советской промышленности в первые месяцы войны признана как уникальная грандиозная акция. По этому поводу известный английский публицист Александр Верт, всю войну находившийся в Советском союзе, как корреспондент БиБиСи и газеты «Санди Таймс» писал: «Повесть о том, как целые предприятия и миллионы людей были вывезены на Восток, как эти предприятия были в кратчайший срок и в неслыханно трудных условиях восстановлены, и как им удалось в огромной степени увеличить производство в течение 1942 года – это, прежде всего, повесть о невероятной человеческой стойкости».
У нас это мнение тоже всегда признавалось. Правда, советские историки в первую очередь отмечали, что эвакуация – это крупный успех нашей системы, свидетельство преимущества социалистического строя над капиталистическим. Конечно же, подчёркивалось и важность эвакуации для успешного финансирования военной экономики в дальнейшем. При этом сам процесс эвакуации освещался как-то походя. В своей книге «Ленин, Сталин: Технология невозможного» её автор Прудникова Елена Анатольевна – писатель, журналист, главный редактор газеты «Наша версия на Неве», уделила самое пристальное внимание теме эвакуации советской промышленности в первые месяцы войны. Вот что она пишет: «Едва ли можно найти работу по истории войны, где этой операции уделялось бы более, чем несколько абзацев. Странное, очень странное пренебрежение, вы не находите? Создаётся такое впечатление, что кто-то в своё время направил поток исторических работ в обход этой темы, а потом, когда протопталась колея, про неё и вовсе забыли». И ещё очень важное для моего повествования замечание. «Долгое время в советской историографии бытовало утверждение, что конкретным планом эвакуации, заблаговременно разработанным на случай неудачного хода войны, государственные органы не располагали, поэтому организовывать вывоз на восток промышленности пришлось в аварийном порядке. То есть сама необходимость эвакуации, как и всё в России, включая осенние дожди и зимние морозы, стало неожиданностью, экспромтом».
Елена Прудникова, писатель: «Как сейчас говорит современная историческая наука: грянула война - и спешно создали совет по эвакуации. Но сразу после окончания Гражданской войны у нас начал прорабатываться ещё в 1923 году первый советский мобилизационный план. И в 1923 году он был ещё первый, ещё пробный, ещё не совсем удачный, в 1926 году вышел второй. Там уже был большой прогресс, там уже заметили, что нужно финансировать всё это дело, поэтому даже минфину дали задание, что обеспечить денежными средствами. По отношению к промышленным предприятиям мобилизационный план состоял из трёх пунктов. Первый – это была, собственно, мобилизация промышленности, то есть перевод её на военные рельсы. Второй – была эвакуация из угрожаемых районов. И третий пункт – уничтожение того, чего нельзя было эвакуировать. Это всё ещё в 1926 году было. Мобилизационный план продолжал совершенствоваться, естественно. Сейчас опубликованы планы до 1930 года. Но, естественно, что и после 1930 года такой план никуда не делся. Куда бы ему деться, извините? Естественно, он жил, он совершенствовался, насколько мне известно, до 1941 года прорабатывался план эвакуации, включая Москву. То есть уже в подготовке к войне наше руководство допускало, что Москву, возможно, придётся оставить. Вот за Москвой уже этих планов не было. Москва, Ленинград, Украина, Белоруссия – это всё было».
Здесь, однако, необходимо небольшое отступление. В своей книге «Ленин, Сталин: Технология невозможного» Елена Прудникова упоминает о генерале Гансе фон Сехте, который командовал Рейхсвером в 1920-ых годах. Так вот, этот генерал, моделируя разные варианты войны, в том числе и войну с СССР, пришёл к выводу о том, что Германия не сможет выиграть войну с Россией, если боевые действия затянутся на срок более двух месяцев. И если в течение первого месяца войны не удастся захватить Киев, Ленинград, Москву и разгромить основные силы Красной армии, а главное, одновременно оккупировать главные центры военной промышленности и добычи сырья в европейской части СССР. Дело в том, что у Советского союза была особенность. Большая часть его индустриальной базы и, в частности, военной промышленности, была сосредоточена в европейской части страны. И если бы Гитлер согласно плану Барбаросса сумел быстрым ударом захватить эту промышленную базу или хотя бы уничтожить её, то Советский союз, лишённый современной боевой техники и вооружения в должном количестве, вряд ли смог бы выстоять в войне.
Елена Прудникова, писатель: «План Гитлера был предельно простой. Он наносил три удара по трём основным промышленным районам Советского союза: Украине, Ленинграду и Москве. После чего, частично выведя из строя, частично нарушив связанность советского оборонного комплекса, он садился в оборону и ждал, пока у Красной армии закончатся снаряды, патроны и техника, всё. Предельно простой план. Абсолютно стопроцентно выигрышный, потому что Украину мы отбить не могли. Красная армия была намного слабее Вермахта и о том, чтобы отстоять Украину речи не было».
Из книги Елены Прудниковой «Ленин, Сталин: Технология невозможного»: «Украина, расположенная у самой границы, была у Гитлера, что называется, в кармане. Войска нашего Юго-Западного фронта не могли использовать основной козырь российских войн – отойти в глубь своей территории, поскольку должны были прикрывать промышленные районы. Они были обречены схватиться с немцами в приграничных сражениях, в которых не имели шансов».
Украину Гитлеру даже необязательно было захватывать всю сразу. На первом этапе достаточно было взять часть её, а на остальной территории бомбёжками дезорганизовать работу заводов и транспорта, тем самым нарушив взаимосвязи между предприятиями советского оборонного комплекса. Один из примеров. В то время дизельные двигатели для танков выпускал один на всю страну завод в Харькове. Разбомбить его – и танковая промышленность СССР будет парализована на много месяцев. Ленинград тоже необязательно брать. Он расположен в углу, образованном Финским заливом и границей, так что его легко блокировать. Блокады, в общем-то, вполне достаточно. Главное, чтобы город не мог отправлять оборонную продукцию на «большую землю». Основную проблему для Гитлера представлял Московский промышленный район, расположенный в глубине советской территории. Проблема заключалась в большом расстоянии. Вместе с тем, брать его надо, причём, желательно в первый год войны. Казалось бы, вывод из строя предприятий Украины и блокада Ленинграда должны были заставить СССР признать поражение. Но советское правительство и советское общество трудно поддавалось пониманию. Мало ли что они придумают за год, имея в своём распоряжении Москву, Урал и Сибирь, так что лучше было перестраховаться. И Гитлер ставит на белорусское направление побольше танковых дивизий, чтобы скорее покончить и с Москвой тоже. Тем не менее, по каким-то причинам Сталин сосредоточил почти в два раза больше войск не в Белоруссии, а на Украине. Это, как принято считать, стало роковой ошибкой нашего командования, ошибкой, в результате которой немцы на направлении главного удара – именно в Белоруссии на пятый день войны взяли Минск, а к середине октября не смотря на ожесточённое сопротивление наших частей, практически дошли до Москвы. И всё же, ошибка это или преступление тех, кто планировал войну? А может, такое расположение наших войск было вовсе и не случайным?
Елена Прудникова, писатель: «Почему говорят, что Сталин ошибся, что у него на направлении главного удара было меньше войск, а на Украине больше? Зачем нужны войска в Белоруссии? Что там защищать? Идёт там немец и пусть себе идёт по этим болотам, пока ещё он дойдёт до Москвы. Какие-то заводы были, но их было мало, поэтому основное количество войск было на Украине, основная была у них задача – задержать Гитлера, чтобы он завяз и чтобы успели вывезти заводы. В принципе, известно, что их успели вывезти, что было вывезено 1500 крупных предприятий, а всего 2500 предприятий. Естественно, это не было экспромтом. И естественно Гитлер даже предположить не мог, что Сталин вывезет заводы у него из под носа. Это был нонсенс. Поэтому я считаю, что это была главная операция Великой Отечественной войны, а все войсковые операции имели значение только как операции прикрытия».
Из книги Елены Прудниковой «Ленин, Сталин: Технология невозможного»: «Давайте повернёмся на 180 градусов и посмотрим на ситуацию со стороны Кремля. Войсковые операции – это не выход. Полагаться на армию не приходилось бы, даже если бы она была на порядок приличнее того, что имелось в наличии – мало ли какая неожиданность может произойти? Остаётся найти какой-то «левый» вариант, который сработал бы даже в случае военного поражения Красной армии, при внешнем успехе немцев на полях сражений, разрушив стратегические планы Гитлера. Планы эти заключались в ликвидации советской оборонной базы. Это был единственный способ победить СССР – в любом другом случае, какую бы территорию ни захватили немцы, Германия неизбежно ввязывалась в войну ресурсов, в которой она не имела шансов. О войне ресурсов у нас говорят много, но крайне редко поясняют, что это, собственно, такое. Гитлер ведь ставил на блицкриг не от хорошей жизни, а по необходимости. Как раз ресурсов-то у Германии было мало. Да, на неё работала промышленность всей Европы, но что толку, когда не достаёт сырья и горючего? Население Германии было в три раза меньше, чем в СССР, а население оккупированных территорий можно было заставить работать, но не воевать. В Советском союзе дело обстояло с точностью до наоборот. У нас было практически всё своё: сырьё, нефть, уголь в количествах, превышающих всякое разумение, плюс к тому двести миллионов абсолютно неприхотливого населения, готового терпеть любые лишения и работать столько, сколько нужно»…
Правомерный вопрос: неужели спецслужбы Третьего рейха не догадывались о планах Кремля по эвакуации промышленности? Дело в том, что ещё накануне войны с целью шпионажа в Советский союз планомерно засылались кадровые сотрудники, тайные агенты и доверенные лица Абвера и СД. Для их проникновения в нашу страну использовались интенсивно развивающиеся в те годы экономические, торговые, хозяйственные и культурные связи между СССР и Германией. С их помощью решались такие важные задачи, как сбор сведений о военно-экономическом потенциале СССР, в частности, об оборонной промышленности, об индустрии в целом и отдельных её крупных центрах, энергетических системах, путях сообщения, источниках промышленного сырья и тому подобного. Предложения о возможности эвакуации советской промышленности и научно-исследовательских институтов неоднократно звучали в донесениях высшему генералитету Германии, но, видимо, это мероприятие показалось Гитлеру настолько фантастическим, что к информации Абвера верха отнеслись весьма критично. И в этом была роковая ошибка. На территорию СССР Абвером и СД засылалось бесчисленное количество диверсионных групп. Они должны были сорвать или, по крайней мере, серьёзно повлиять на планы по эвакуации. Однако с данным заданием они не справились. Главная причина – чёткая и слаженная работа на этом направлении советских органов безопасности. За годы Великой Отечественной войны в тыловых районах войны было обезврежено несколько тысяч гитлеровских лазутчиков, в том числе, 1750 агентов-парашютистов. Но значит ли это, что никому из заброшенных в наш тыл немецких агентов не удалось миновать контрразведывательный заслон? Разумеется, нет. Известно, например, что в ряде случаев успешно действовали диверсионные группы Абвера и нацистской секретной службы безопасности – уже упоминавшейся мною СД. Но серьёзно повлиять на планы эвакуации диверсионные группы Абвера и СД не смогли. То есть, начальник внешнеполитической разведки Германии Шелленберг не соотнёс деятельность своих групп с советскими мероприятиями по эвакуации. В этом был явный просчёт фашистского командования. В 1942 году полной неожиданностью для Гитлера стало то, что, не смотря на известный успех летнего наступления немецких войск на восточном фронте, танковую мощь советских войск, уничтожить не удалось. Перемещённые на восток заводы уже начали пополнять армейские части новыми машинами, среди которых были танки Т-34, успевшие уже прославиться и получить признание, как наших бойцов, так и противника. Предприятия оборонного комплекса, переброшенные за Урал, в самые короткие сроки не только наладили, но и превысили довоенный уровень выпуска абсолютно всех образцов боевой техники. В нелицеприятном разговоре, который в те дни произошёл между Гиммлером и Шелленбергом, рейсхфюрер СС раздражённый неудачами СД и Абвера дал понять, что Гитлер не доволен результатами добывания развединформации о положении в России и решительно настаивает на приведение внешнеполитической разведки в соответствии с требованиями войны. Оправдываясь, Шелленберг ссылался на ошибки и упущения своих предшественников по руководству управлением. На образовавшиеся ещё в прошлые годы узкие места в организации и формировании личного состава внешнеполитической разведки. Для борьбы с таким великаном как Россия, говорил Шелленберг, необходима разветвлённая агентурная сеть. Каналы связи, которые немцам удалось проложить через Швецию, Финляндию, Балканы и Турцию, действовали неплохо. Но их было явно недостаточно для того, чтобы можно было гарантировать поступление достоверной информации. И в этом ещё одно свидетельство того, как Лубянка переиграла спецслужбы Третьего рейха.
1941 год, 24 июня, первые дни войны. В Кремле спешно создаётся Совет по эвакуации. Перечень задач, которые входили в этот план, невозможно привести даже в рамках нескольких таких статей, настолько он был велик. Тем более, специфика каждого предприятия предполагала, как теперь принято говорить, эксклюзивный план. И вновь стоит задать вопрос: какие службы в СССР могли добиться выполнения этого плана? Обеспечить перебазирования на восток крупных объектов промышленности? Вести работу по маскировке эшелонов при движении их к месту назначения? Гарантировать скрытность и безопасность этих важных народно-хозяйственных перевозок?
Елена Прудникова, писатель: «Кто руководитель этого совета по такой важнейшей вещи как эвакуация? Сначала руководителем был Каганович, нарком путей сообщения, к которому, в общем-то, относились достаточно несерьёзно, потому что всеми важнейшими перевозками ведало Управление военных сообщений. Потом ещё веселее, потом председателем комитета по эвакуации стал Шверник, главный профсоюзник и причём там находились такие замечательные люди, как, например, Косыгин, который занимался лёгкой промышленностью, то есть, в общем, те, которые не выполняли конкретных военных задач. Там не было ни одного члена Государственного Комитета Обороны (ГКО). Это что? Это серьёзная организация? Ну, это смешно говорить. Явно функция совета по эвакуации была что-то делать, но что они делали? Они создали эвакопункты. Да, это было. На станциях были эвакопункты, которые готовили пищу для тех, кто ехал. А так, в целом, совет по эвакуации был, скорее всего, структурой чисто декоративной. А самой эвакуацией ведало какое-то иное ведомство».
Напомню, по официальной версии, не имеющее аналогов в мировой истории перемещение миллионов людей и колоссальных материальных ценностей, производилось экспромтом.
Елена Прудникова, писатель: «Представляете, как всё должно было быть подготовлено? Надо было разработать не только планы вывоза, надо было разработать планы буквально до одного человека, не забыть ни одну гайку, которая понадобится в изделии, всё это было проработано. Почему у нас об этом молчали? Я ещё не докопалась до конца, меня пока ещё не пускают в архивы ФСБ, надеюсь, когда-нибудь пустят. Но я подозреваю, что всё было предельно просто. Дело в том, что эту работу мог сделать только один человек в Советском союзе. У нас был только один такой организатор. Второго не было. По подчерку узнаётся, что это делал Лаврентий Павлович Берия. А раз Берия, значит НКВД. Берия после 1953 года был персоной, которую следовало всячески замалчивать - и у нас тихонечко переписали историю войны, полностью вычеркнув практически всю эвакуацию. О ней упоминают, но о ней никогда не пишут подробно».
Мало кто знает, но задолго до войны в восточном промышленном районе СССР создавались так называемые предприятия-дублёры, для возможного размещения эвакуируемых мощностей с территории, которая могла стать театром военных действий или подвергнуться оккупации вражескими войсками. Это никак не свидетельствует о том, что эвакуация проводилась экспромтом. Поскольку предприятия-дублёры были особо секретным объектом, их строительство было поручено одной из структур госбезопасности – Наркомату Внутренних Дел (НКВД). Предприятия-дублёры создавались силами заключённых НКВД.
Елена Прудникова, писатель: «Известно, например, что ещё в 1939 году было принято решение о спешном строительстве так называемых предприятий-дублёров, которых намерено было заложить 2090. Я думаю, что над этой гениальной идеей смеялся весь мир. Представляете, сразу заложить 2090 крупных предприятий? И заложили. Когда у нас привозили заводы, у нас говорят, что иногда стены строились вокруг станков. Да, стены строились. А инженерные сети-то были подведены, а электроэнергия-то была, а пути сообщения-то были, то есть всё это было, да и стены обычно были. И корпуса были, и площадки были, всё было. Иногда, например, на каком-нибудь крупном заводе, там работает пара цехов, всё остальное стоит, ещё не пущенное в строй. То есть на самом деле, это не эвакуация промышленности. Первоначальные эвакуационные планы предполагали просто вывезти оборудование, свалить в каком-нибудь сарае и ждать, пока кончится война. Это не эвакуация, это гораздо более сложная вещь – это перебазирование промышленности, причём в рабочем состоянии. Некоторые заводы вывозили так, что последние эшелоны ещё уходили, а на новом месте уже выходила первая продукция».
При этом, надо было учитывать множество самых разных вещей: наличие площадок для производства, удобство путей сообщения, близость смежников и поставщиков, чтобы не гонять поезда за тысячи километров и многое другое. В целом, такие схемы создаются и отлаживаются годами и даже десятилетиями. Совершенно отдельная тема – эвакуация Москвы. Около семидесяти наркоматов (народных комиссариатов), комитетов, главков, банков и прочих госучреждений за один день, 15 октября, выехали в 28 городов. Если бы дело происходило в Российской Империи, на этом в истории государства можно было бы ставить точку. Это, кстати, объясняет, почему Сталин до последнего оставался в Москве. Даже если в Куйбышеве к тому времени была подготовлена новая, то есть запасная столица, всё равно на отладку связи потребовалось бы некоторое время, а тогда дорог был каждый день. То, что при эвакуации руководству удалось сохранить управление страной, сама по себе вещь фантастическая. Итоги эвакуации таковы. С июля по декабрь 1941 года было эвакуировано 2593 предприятия, в том числе 1523 крупных предприятия, из которых 1360 были военные, эвакуированные в первые три месяца войны. Из общего числа эвакуированных крупных предприятий было направлено: 226 – в Поволжье, 667 – на Урал, 244 – в Западную Сибирь, 78 – в Восточную Сибирь, 308 – в Казахстан и Среднюю Азию. В предельно сжатые сроки было вывезено железнодорожным транспортом более 10 миллионов человек и водным путём – 2 миллиона человек. За 1941-1942 годы было эвакуировано 2,4 миллиона голов крупного рогатого скота, 5,1 миллиона овец и коз, 200 тысяч свиней, 800 тысяч лошадей. За время войны из районов, которым угрожал захват противника, по железным дорогам проследовали около 1,5 миллионов вагонов, или 30 тысяч поездов с эвакуированными грузами. 20 июля 1941 года был принят Указ Президиума Верховного Совета СССР об объединении Народного комиссариата государственной безопасности СССР и Народного комиссариата внутренних дел СССР в единый Народный комиссариат внутренних дел СССР – НКВД. Это позволило сконцентрировать все усилия по борьбе с вражеской агентурой и преступностью в одном органе, укрепить охрану общественного порядка, общественной и государственной безопасности в стране. О том, что вопросами эвакуации занимался НКВД чёрным по белому написано в четвёртом пункте Перечня задач для вновь созданного Наркомата применительно к условиям военного времени. Цитирую: «Обеспечение организованной эвакуации населения, промышленных предприятий и различных хозяйственных грузов».
Елена Прудникова, писатель: «В Советском союзе было три ветви власти: государственная, военная и партийная. Вот туда входили, значит, кроме Сталина, который глава государства, Молотов, как бывший председатель Совета Народных Комиссаров и глава государственной власти, Ворошилов, как заместитель Сталина по военным делам, Маленков, заместитель Сталина по партии. А вот что там делает Берия? И как-то вот ощущается совершенно, что у Советского союза была четвёртая власть в то время, а именно кризисная власть. Иногда приходится читать замечательные вещи. Вот, например, когда даётся наставление по эвакуации или по перевозке каких-то грузов, там просто говорится, если вы не сможете ничего сделать, найдите толкового чекиста. Вот этот толковый чекист вылезает, делает своё дело и исчезает обратно. Если мы будем смотреть инструкции для НКВД начала войны, то увидим, что они там отвечали за всё, что угодно».
Об этих госструктурах высказано немало суждений и их деятельности даются разные оценки, причём порой полярные друг другу. Естественно, органы, стоявшие на защите безопасности и правопорядка, не всегда вызывают симпатию у граждан и особенно тогда, когда им приходится действовать в особых условиях. Однако немало героических страниц в историю самой страшной войны XX века вписали войска НКВД. Сотрудники органов внутренних дел часто подключались к операциям, не свойственным этой структуре. Несовершенство и даже некоторая противоречивость правовой базы их деятельности позволяли вышестоящим войсковым структурам загружать войска НКВД исключительно сложными дополнительными задачами.
Елена Прудникова, писатель: «Вот, например, заградотряды НКВД с какого-то перепуга отвечали за связь. Для чего вот это делать? Или, например, они отвечали за перевозку грузов в звене передачи от транспортника потребителю на станции. Это самое узкое место, где всегда скапливались грузы, где всегда было больше всего беспорядка. Это было вменено в обязанности НКВД за это отвечать. Экономическое управление – это было ещё интересней. В Наставлении экономическому управлению говорится буквально следующее: «Директор завода решает все проблемы, которые находятся на территории завода. Если у директора завода возникают проблемы вне этой территории, это решает экономический отдел НКВД. Например, директор Уралмаша вспоминает совершенно замечательную историю. У него сломался пресс, а второй пресс они при эвакуации потеряли. И вот он звонит Берии, рассказывает, так и так, пресс потерян. Берия сопит, молчит в трубку, потом обругал его, трубку бросил. На следующий день к нему пришли свердловские чекисты с полной росписью, где, в каких эшелонах, на каких станциях находятся части его пресса. То есть всё это было в НКВД, полная карта перевозок. Более того, даже по Эвакуационному плану 1930 года, если смотреть его внимательно, видно, что все нити эвакуационных дел сходились тоже в НКВД. В тогдашнем НКВД, который вовсе не был Бериевским».
Итак, по версии Елены Прудниковой, созданный в первые дни войны Совет по эвакуации был всего лишь прикрытием. Если Сталин и вправду делал ставку на вывоз из под носа у гитлеровцев промышленные базы, то ему жизненно необходимо было сохранить эти планы в секрете от вражеской агентуры. А её в СССР, не смотря на все репрессии, оставалось ещё достаточно, а значит, нужно было заботиться о прикрытии. И в этом качестве было бы очень удобно в первые недели войны развести бестолковую бурную деятельность по подготовке эвакуации. А для этого, нужно было создать соответствующую структуру из авторитетных людей. Их главная задача – произвести некую достаточно заметную суету. Главное, убедить Гитлера, что разговоры о вывозе заводов – очередная советская болтология. Пусть Вермахт бросает главные силы на Москву, в полной уверенности, что Украина никуда не денется. А между тем, под прикрытием всей этой кутерьмы, совсем незаметные люди спокойно и деловито, что называется, без шума и пыли, выполняют поставленные им задачи по эвакуации.
Елена Прудникова, писатель: «В этом аспекте становится ясно, почему Сталин поставил Берию на НКВД, вовсе не разбираться с ежовскими завалами, ибо это они сделали за шесть месяцев. А именно по видимому затем, чтобы Берия создал из НКВД четвёртую власть. И вот что мы видим. У Берии было два помощника. Это Меркулов – его второе «я». И Кабулов, которого называют правой рукой Берии. То есть, по Кабулову можно всегда смотреть, какое направление было наиболее важным. Вот Берия пришёл в НКВД фактически в сентябре 1938 года и Кабулова поставил на Следственное управление. Но уже весной 1939 года Кабулова переводят не куда-нибудь, а в Главное экономическое управление. То есть, скорее всего, именно Главное экономическое управление было основным направлением работы НКВД. А в феврале 1941 года, когда разделяли наркоматы на НКВД и НКГБ, главное экономическое и главное транспортное управления расформировали. Ну, например, заместителя Кабулова по промышленности отправили не куда-нибудь, а наркомом внутренних дел Украины. То есть, ясно зачем, ясно почему, ясно кто. Специалист по промышленности идёт наркомом только с одной целью – организовать эвакуацию. И причём после войны эти два управления мгновенно собрались, как будто и не расформировывались, практически сразу. Вот видите, какие интересные дела».
И это, в общем-то, всё, что можно рассказать про эвакуацию в её базовом варианте. Механизм этой беспримерной операции не изучал никто и никогда. Сказано же, гениальный экспромт, чудо, возникшее из ниоткуда, само собой, по мановению длани Кагановича и Шверника. Так, где же были планы эвакуации? Собственно, там, где и должны были быть – в Мобилизационных планах. Правда, есть одно «но». Как совместить подготовку к мобилизации промышленности с доктриной Сталина о войне малой кровью на чужой территории? Именно наличие этой доктрины многие фальсификаторы истории, вроде Суворова-Резуна используют как один из основных доводов о намерении Сталина первым напасть на Германию.
Елена Прудникова, писатель: «Я не уверена, что у нас была такая доктрина, потому что мне приходилось встречать рассказы военнослужащих. Приходит молодой офицер в часть, ему говорят: «Вот о ведении войны малой кровью на чужой территории забудь. Это для домохозяек. Война будет долгой и тяжёлой. И судя по реальным стенограммам военных советов, готовились у нас именно к такой войне, какая, собственно, и разразилась».
По мнению многих историков, в частности, Александра Сергеевича Орлова, понятие наступление, как вид тактических действий, предпринимаемых в целях обороны, не следует отождествлять с понятием «нападение», действием с целью завоевания.
«Советская военная доктрина», - отмечает Орлов, - «оборонительная по своему политическому характеру, то есть не содержит агрессивных устремлении, но в случае нападения на СССР извне – Красная Армия будет вести наступательную войну до полного разгрома агрессора. Исходя из этого, всё военное строительство, базовая и оперативная подготовка армии и флота были пронизаны идеей решительного наступления».
Этой мысли придерживается и историк Андрей Николаевич Мерцалов. Не надо быть военным специалистом, чтобы понять безграмотность предложения использовать для характеристики военной доктрины только предполагаемый способ ведения военных действий. В ходе войны, на разных её этапах, армия может придерживаться, в зависимости от обстановки и оборонительной тактики, и наступательной. Поэтому цель войны – вовсе не оценочная характеристика, а существенная составляющая содержания военной доктрины. Что же касается пропагандистских документов, отрывков из речей Сталина, Жданова, проекта директивы Главного управления политической пропаганды РККА, то с их помощью можно утверждать только одно. В Советском союзе будущая война виделась как наступательная. Однако, из того обстоятельства, что советское руководство считало необходимым поддерживать в народе уверенность в справедливости принимаемых им внешнеполитических акций и ориентировало армию на наступательные действия, совсем не следует, что СССР планировал нападение. Если не отождествлять понятия «наступление» и «нападение», то в предвоенной пропаганде с большим основанием можно увидеть отражение представлений советского руководства о характере будущей войны и образе действий СССР и его вооружённых сил. А понятие «наступление» рассматривать как средство сдерживания потенциального агрессора. Кстати, немецкие генералы Гудериан, Паулюс, Манштейн в своих воспоминаниях оценивают военные приготовления советской стороны исключительно, как оборонительные.
Профессор истории Габриэль Городецкий, основываясь на их свидетельствах, а также на архивных документах немецкой разведки, заключил: «Изучая схемы развёртывания советских войск, немцы не обманывались относительно мобилизации. Они исключили возможность превентивного удара, признавая явное намерение русских создать «пункты концентрации для обороны», откуда они в лучшем случае могли бы предпринять изолированное и ограниченное контрнаступление».
Но, пожалуй, самый веский аргумент против утверждения о намерениях СССР напасть на Германию – это длительная и детальная подготовка плана эвакуации советской промышленности на восток и блистательно проведённая беспрецедентная операция по реализации данного плана в первые годы Великой Отечественной войны.
Но это лишь первая тайна, касающаяся Великой Отечественной войны. О второй тайне, имеющей отношение уже к Холодной войне, вам поведает мой хороший знакомый, житель Архангельска Владимир Николаевич Витков (родился 27 февраля 1950 года) – летописец, известный мастер самиздата, старовер, монархист и свободный демократ. В популярной форме он описывает различные исторические явления жизни, находит корни явлений, восстанавливает легенды о жителях Северной глубинки, ищет связь времён. Приведённый далее текст с историей о том, как крысы съели ракетно-ядерный щит СССР, целиком и полностью его авторства, поэтому и взят мною в кавычки.
«В конце 60-х годов ХХ века автор этих строк проходил срочную службу в ракетных войсках стратегического назначения.
Наша стартовая площадка находилась в Костромских лесах недалеко от посёлка Сусанино. Это поселение прославилось в смутное время подвигом Ивана Сусанина, который завёл отряд польских интервентов в непроходимые дебри.
Наше воинское подразделение обслуживало баллистические ракеты 8К640 – «Восьмая Королёва 64 года открытого старта». Эта ракета уже тогда устарела, но была очень мощная и срок её службы постоянно продлевали. Ракета и термоядерная боеголовка хранились раздельно в разных хранилищах. Их выводили на стартовую площадку, соединяли, заправляли жидким топливом и окислителем. Это занимало 1 час 40 минут.
По площадке бегал большой рыжий кот Гептил. Кота все любили, не гоняли и подкармливали. И кот чувствовал себя хозяином.
Гептил – это секретное в то время название топлива – несимметричный диметил гидразин. Очень вредный и ядовитый. Но окислитель был ещё вредней – азотистый тетрил – адская смесь концентрированной азотной кислоты и концентрированной перекиси водорода. При соединении этих компонентов топливо не просто горело, а взрывалось. И, в результате этого «растянутого» взрыва ракета летела с огромной скоростью. Гептил – это топливо большой энергии. Американцы до него и додуматься не могли! Пока его секрет в начале 60-х годов не выдал американцам полковник-предатель Пеньковский. Он причинил большой ущерб. Пеньковский выдал все ракетные пусковые шахты, в строительстве которых принимал участие. Такие шахты пришлось демонтировать. А это новые расходы!
Предатель-перебежчик выдал даже резервный штаб управления стратегическими ракетами на случай войны. Здание штаба было уже почти построено недалеко от города Каргополя. Его пришлось законсервировать и начать строительство в новом месте.
Но вернемся к месту моей службы возле исторического местечка Сусанино. Ракеты, их было несколько, хранились в полуподвальном хранилище, и обслуживались согласно регламенту. В план обслуживания входили мероприятия по борьбе с грызунами (крысами). Хотя, никаких крыс и в помине не было. А если бы и появились, то кот Гептил быстро бы навёл порядок и показал, чья это территория, и кто в доме хозяин! Но, тем не менее, на территории войсковой части постоянно устанавливались и проверялись ловушки и капканы с приманкой. Особенно комично выглядели кустарно изготовленные из проволоки сетки, которые прикрывали входы кабелей в ракеты. Они выглядели неуместным анахронизмом на красивых корпусах ракет. Потом я узнал, что этой предосторожности предшествовала очень неприятная история, которая могла оказаться губительной для нашей страны.
Почти все знают о холодном лете 1953 года, но ему предшествовала бурная, очень теплая и быстрая весна. Год выдался очень неспокойным. В начале весны – 5 марта 1953 года – умер И.В.Сталин. В высших эшелонах КПСС началась борьба за власть. Продолжалась война в Корее, готовая перерасти в атомную войну между США и СССР.
Ядерной триады у нас тогда ещё не было. Были хорошие ракеты, способные доставить ядерный заряд в любую часть света. Но их было немного.
Атомных подводных лодок, способных нести баллистические ракеты, еще не было. С самолётами было совсем плохо. Точнее, было много бомбардировщиков, способных нести атомную бомбу на борту, но с ограниченной дальностью полёта. Большая часть самолётов могла долететь до Америки, но только в один конец – вернуться назад топлива уже не оставалось.
Для улучшения ситуации на льду возле Северного полюса, под видом изучения Арктики, был организован военный аэродром. Экипажи бомбардировщиков обучались не только лётному делу, но и рукопашному бою. Они брали в самолёты автоматы, ручные гранаты и… русско-английские разговорники. В случай войны пилоты должны были сбросить атомную бомбу на основную цель. Направить самолёт и протаранить запасную цель. А сами должны были выпрыгнуть из самолёта на парашюте и вести диверсионно-партизанскую войну. При этом наше политическое руководство рассчитывало, что толпы «прогрессивных» американских рабочих, особенно негров, кинутся их поддерживать. В это сейчас трудно поверить, но такие планы, бесхитростные до наивности, были!
На боевом дежурстве у нас тогда состояло не более 60 ракет. Находились они в Московском военном округе. Летом ракеты стояли на стартовых площадках. Зимой их свозили в склад-хранилище. Сам склад был построен по последнему слову техники. Там соблюдался особый режим хранения – температура, влажность, давление и другие параметры. Склад был построен на возвышенности и хорошо укреплён. Он был герметичен – мог выдерживать и химическую, и бактериологическую атаку. Были учтены все возможные катаклизмы – наводнение, землетрясение, пожар… Склад-бункер был хорошо защищён от нападений с воздуха и земли. Казалось, разработчики учли всё, кроме одной единственной мелочи – крыс!
Складом командовал полковник, кадровый офицер, участник войны, служака-педант и самодур. Своими мелкими придирками он сильно осложнял службу своим подчинённым, и солдатам, и офицерам.
К тому же, он дюже не любил животных. Особенно кошек и собак. И даже лично их отлавливал. Солдаты прозвали его «живодёром». Вскоре кошек и собак в гарнизоне не осталось совсем. А тут грянула бурная весна 1953 года…
Весна была очень теплой и быстрой. Снег растаял и подтопил окрестные поселения. Крысы из своих затопленных нор кинулись на возвышенности и, преодолев все системы защиты, через вентиляционные шахты проникли внутрь склада, где было тепло и сухо, и стояли ракеты…
Внутри ракет были сотни километров кабелей. Нарушение целостности любого из них могло привести к катастрофе. Ракета могла улететь в другом направлении или не взлететь и взорваться на старте. Изоляцией для кабелей тогда использовались высококачественные природные материалы – ткани, пропитанные такими же тканями и смолами. Они стали хорошим кормом для крыс! Можно сказать, деликатесом.
Через кабельные входы крысы залезли в сами корпуса ракет. А там, будто для них был приготовлен настоящий рай. Можно было ползать по кабелям, лежать, играть, резвиться. Питание было вокруг – грызи, сколько хочешь! Скоро крысы дали потомство. Их развелось так много, что из солдат была создана спецкоманда для отлова крыс. Но, увы, заменить котов эта команда не могла. Сытые крысы на приманки не шли. Офицер, по прозвищу «живодёр», своевременно доложил командованию о возникшей проблеме. Это его впоследствии и спасло.
Летом, когда пришло время развозить ракеты по стартовым площадкам, оказалось, что вывозить нечего – все ракеты были выведены из строя. Ракетно-ядерный щит был разрушен! По крайне мере, крысы прогрызли в нём огромную брешь. На заводах-изготовителях оставалось ракет десять, которые ещё не успели передать в войска. В случае начала атомной войны, полноценно ответить ударом на удар было бы нечем!
Это стало одним из факторов, правда, не самым важным, прекращения войны в Корее. Все поврежденные ракеты были возвращены на заводы, где в авральном режиме их разбирали и демонтировали. Ученые быстро разработали новую изоляцию для кабелей, на основе синтетических материалов, не съедобных для крыс. Положение тогда спасло то, что в нашей армии был силён дух и опыт прошедшей войны. Военнослужащие помнили, что значит военная тайна, умели её хранить. Противник о последствиях крысиной атаки узнал года через два, когда было уже поздно, и не сумел воспользоваться благоприятными обстоятельствами. К этому времени все ракеты были восстановлены. Появились новые, более совершенные. Раньше, чем у американцев, у нас в СССР была создана первая водородная бомба. А также появились самолеты, способные доставить её до цели и вернуться обратно.
Для полковника-живодёра тоже все обошлось. К этому времени репрессии ослабли. Командование учло его боевые заслуги и не стало строго наказывать. Ему дали возможность дослужить до пенсии. Он был переведён с понижением – командовать вещевым складом.
Так, в целом благополучно для нашей страны закончилась эта поучительная история.
Она стала возможной из-за сошедшихся вместе пяти факторов:
первый – организационный, не была учтена возможность зоологического вмешательства (атаки крыс), не было инструкций по её отражению;
второй – политический, у власти был недалёкий Хрущёв, а великий Сталин уже умер. Сталин – это великая индустрия, это победа в войне и Парад Победы 1945 года на Красной площади Москвы, это штандарты Третьего Рейха у подножья Мавзолея, это социальная справедливость, это жестокое наказание для преступников, это развитие страны, это могучий Советский союз, вторая мировая держава, которую враги уважали и боялись. Поэтому Сталин – это, если хотите, нравственность, порядочность, справедливость, скромность, чего сегодня не скажешь о многих российских политиках. И поэтому то, что построил Сталин, тащат и до сих пор не могут растащить и не могут наесться вот эти вот кровожадные нелюди;
третий - конструктивный, использовались кабеля со «съедобной» изоляцией (оплётка), кабельные каналы не были защищены;
четвёртый – климатический, бурная весна, приводящая к миграции крыс на возвышенность;
пятый – субъективный, командир-самодур, усугубляющий ситуацию и не способный её исправить.
Основной вывод: чем сложнее техника, тем легче её вывести из строя. При сложившихся неблагоприятных обстоятельствах любая ничтожная мелочь может стать решающей и привести к непоправимым последствиям.
И ещё один вывод: кот – самое грозное оружие в борьбе с грызунами».