Авантюристы с планеты Земля (Саша Громов) / Проза.ру

   - Если сейчас же не сесть, может быть поздно кому-то продать весь этот хлам, – закончил свою речь перед экипажем капитан уже не такого гордого и не такого целого «Френсиса Дрейка», опытный контрабандист и межзвездный пират Алексей Бродский.
   - Позвольте сообщить вам, - вставил свое слово биохимик, выполнявший обязанности помощника капитана, Александр Неришев, - что в пределах нашей досягаемости находится незаселенная Br-7/2, которая имеет атмосферу, схожую с Землей.
   Зоолог Эрик Харсон недоверчиво вскинул бровь и хриплым басом спросил:
   - Схожую с Землей? Это значит, мы сможем там дышать?
   - Нет, - ответил Неришев. - Это значит, что там будет поменьше смертельных для нас факторов и явлений.
   - Вариантов у нас всё равно не много, – выдохнул капитан. – Этот корабль просто развалится, едва мы произнесем буаранское приветствие.
   - Куаяндбамбванотруксам, –поприветствовал капитана четвертый чин экипажа Джон Бренон. Джон знал семь земных языков, язык федерации туманности Андромеды и Ориона, и, как говорят, язык планеты Мюль, но никто этого не подтвердит, а сам он предпочитал помалкивать по этому поводу.
   - Это только «привет», а более официально? – поинтересовался Харсон.
   - Маганебкуражинокраскомбер ель хаейрррено….- затараторил Бренон.
   - Остановитесь! – прокричал капитан, а сам продолжил – итак, друзья, проголосуем. Кто согласен, что нам необходима экстренная посадка?
   Бренон и Неришев подняли руки вверх, Харсон не пошевелился и тут же поймал удивительно недоброжелательный взгляд биолога, а лингвист, как и всегда, оставил за собой нейтралитет.
   - Джон, смени вахту, – приказал Бродский.
   Бренон исчез в узком проходе, в котором уже через две минуты появился механик, Алексей Людмирский. Так биологически сложилось, что сам Людмирский вдвое шире неудобной полудвери, поэтому он в который раз был вынужден изображать из себя нечто вроде смеси краба и змеи, чем всех изрядно повеселил.
   - Грешно смеяться над больными людьми, – смущённо произнес толстяк.
   - Лёшка, мы собираемся высадиться на планете земного типа, так как «Дрейку» точно кранты, – выпалил Неришев.
   - Так в чем вопрос? Вперед и с песней.
   - Дело в том, что ты единственный непроголосовавший, – серьёзно сказал капитан
   - Голосую за мир, любовь и неразбавленный виски, – хихикнул непроголосовавший.
   - Прекратить! Прекратить дурачиться! – приказал капитан.
   - Есть прекратить дурачиться, - ответил Людмирский и неклюже отдал честь сразу обеими руками. – Я за, поехали.
   - По местам! – приказал Бродский в рупор бортового радио. – На планете кто-нибудь есть, Неришев?
   - Не указано, – развел руками биолог и удалился в проём.
   Через десять минут вся команда кроме капитана и Людмирского собрались в главной рубке и, пристегнув ремни, приготовились к нелегкой посадке.
   - Дело дрянь, – заметил Бренон.
   - А каково им там, – полуспросил кто-то.
   - Теоретически, если не сгорим, конечно, мы можем прыгнуть с парашютами, – сказал биолог. Биологи вообще в опасных ситуациях становятся либо алкоголиками, либо болтунами. Кажется, это называется защитный рефлекс, хотя из меня такой биолог, как из моей ручки копье спартанского легионера.
   - Ну, а если выживем и сможем договориться с туземцами…
   - Бредит, - констатировал Харсон.
С каждой секундой корабль трясло все сильнее. Неришев нёс херню, Бренон повторял грамматику немецкого языка ( -уж не знаю, что интересней), а Харсона, демонстрировавшего «Каждый охотник желает знать…» на своем лице, два раза стошнило прямо на пол.
   На секунду все замолкли, так как лязг металла не свидетельствовал ни о чем хорошем для космонавтов. Что-то громко щелкнуло, потом тихо пискнуло, и чувство, будто печень хочет обнять печень, начало пропадать.
   - Сели, – сказал Харсон, видимо сам себе, так как ни Бренон, ни Неришев пока не подавали признаков жизни. В каюту влетел Людмирский, многозначно глянул на Харсона, отсоединил контейнер с огнетушителем и исчез. Минут через десять зашел капитан, как и Людмирский осмотрел команду исподлобья и, выдохнув: «Молокососы…», извлек аптечку. Благодаря раствору аммиака и усердным пощечинам от капитана пассажиры, будто пьяные, (- позже Харсон признался, что немного накатил для храбрости, хотя, почему бы и нет? -) начали опираться на стены и на вопросы не отвечали. Людмирский, естественно, покрутился вокруг них с телефоном в руках, и правильно. Это было для того, чтоб никто потом не смог заливать, что, мол, не было такого. Неришев, кстати, получился очень даже прилично.
   Через час все вернулось в норму: Неришев болтал, Харсон перечил, Людмирский шутил, капитан приказывал, Бренон не встревал.
   - Дело дрянь,– почему-то без горячи и разочарования в голосе рапортовал Людмирский. – Обшивка сгорела, пробился защитный экран, взорвался левый двигатель, а правый потёк. Запасной в норме, а из моей каюты пропала бутылка. Кто из вас позарился на то, что есть у ближнего?
   Харсон принял пофигистский вид Бренона, и, по-видимому, трюк удался.
   - Мы с Алексеем починим всё это приблизительно за неделю, – сказал кэп.
   - Десять дней, не меньше, – поправил толстяк.
   - Я клоню к тому, что десять дней нам придётся торчать здесь, и ни Иисус, ни Элтон Джон не ускорят нас.
   - Придётся строить из себя учёных и бегать за бабочками в кожаных шортах? Прекрасно, – буркнул Харсон.
   - Смотри, чтоб тебе не пришлось бежать от них, Харсон. Некоторые из них размером с грудь моей бабушки, – заметил биохимик.
   - Не учи учёного, тем более что здесь такие формы жизни невозможны.
   - Почему это? Как раз возможны. Если учесть случай на Карреле…
   Капитан, который давно знал, что такие споры не имеют ни конца, ни смысла, хлопнул в ладоши и прокричал:
   - Хватит! За работу!
   Работали не слишком тяжело, но уверенно и продуктивно. Через пять дней Людмирский с капитаном погрузились в тяжелую и кропотливую работу по замене двигателей, а Неришев, Харсон и Бренон без устали шныряли по кораблю, не зная, чем себя занять, а так как это не давало капитану сосредоточиться, вскоре поступил приказ:
   - По десять бабочек с каждого, ясно?! Возьмите оружие, черт знает, кто там ходит. Бренон за старшего. Да, и поищите что-то поприбыльней бабочек.
   - Будет сделано, – ответилл Харсон. Биологи даже если и подрабатывают контрабандой и межзвездным пиратством, все же остаются биологами, и интерес к науке остается с ними до конца.
   - Поосторожней там.
   Взяв несколько банок для образцов и, вооружившись ручными дезинтеграторами, троица (совсем не святая) направилась к выходу в неизвестный и плохо изученный мир.
   - Двигаемся колонной, – скомандовал Бренон. - Смотреть под ноги и по сторонам. Без команды не стрелять. Меньше шуметь. Сувениров не покупать.
   - Будет сделано, босс, – кивнули биологи.
   - Мы свяжемся с вами где-то через пятнадцать минут, кэп, – крикнул лингвист. – Пошли, ребята.
   Поляна, на которую сел пробитый, как решето, «Френсис Дрейк» выглядела очень чудно и необычно. Сразу было ясно, что ничего подобного в солнечной системе не увидишь.
   Грунт был очень ровный и плотный, немного упругий, кое-где поблёскивали капельки росы на, почему-то, сером фоне. Ровным газоном по серому грунту простиралось поле каких-то неординарных растений. Растения были одинаковыми и ровными, напоминали бурую шерсть медведя, высотой примерно полтора-два метра. Ворсинки двигались равномерно и в такт, хотя ветра не было. На слегка фиолетовом небе виднелись два солнца, одно синее, другое как на Земле. Какая-то тварь, похожая на птеродактиля, сначала летела к ним, но потом изменила свое направление, и Неришев опустил ствол. Харсон постоял, потрогал и пощёлкал неизвестным прибором, после чего заявил:
   - Эти растения живые.
   Бренон только обнял ручку дезинтегратора, а Неришев побежал к Харсону, заявив, что ему интересно.
   Ближайшие десять минут ничего не происходило. Биологи катались в кругу растений, а Бренон, напоминая солдата, патрулирующего государственный объект, многозначительно ходил из стороны в сторону. Вдруг он остановился и быстро сказал:
   - Ребята, сюда, живо! Оружие наготове.
   - Что случилось? – Спросили подбежавшие биологи.
   - Вон там, слышишь? – Бренон кивнул в сторону бурых растений, из которых активно доносился шум
   - Да. Можно стрелять?
   - Только, если пойдет на нас.
   Из кустов быстрыми прыжками вылезла горбатая тварь размером чуть меньше взрослой коровы.
   Увидив людей, она резко остановилась, оглядела их, и, издав хриплый крик, подалась прямо на них.
   - Огонь! – Скомандовал Бренон.
   Под шквалом огня горбатая тварь запищала, сделала кувырок, упала и больше не подавала признаков жизни
   - Можно глянуть? Уж очень интересно, – попросил Харсон.
   - Подожди, – Бренон выдал ещё одну очередь в неподвижное тело. – Вот теперь можете идти.
   Биологи минут двадцать рассматривали уродливое тело, потом Харсон подошел к Бренону, который не скрывал своего отношения к биологии.
   - Я связался с капитаном, – сообщил Бренон.
   - Что говорит?
   - Говорит, «Красивые у вас там бабочки».
   - У меня новость поинтересней, – похвастался Неришев.
   - Ну?
   - Эта тварь очень похожа на земную Siphonaptera.
   - Ух ты, точно, сходство редкое, – удивился Харсон.
   - Что это? – спросил Бренон.
   - Блоха.
   - Блоха? Размером с машину?
   - Ну разве что с японскую.
   - Мило.
   - Ага. Интересно, какого размера тут собаки, если блохи такие огромные.
   - Поживем – увидим, - сказал Харсон. – Может, пойдем? Километр-два на север, там может быть интересней.
   - Окей, – согласился Бренон. – Пошли.
   Они пошли вдоль стены из бурых растений. Через двадцать минут ходу Бренон скомандовал:
   - Дальше не пойдем.
   - Смотрите, – произнес Неришев и показал в сторону не очень большого и быстрого ручейка.
   - Это вода, – объявил Харсон.
   -Да ладно? Буду знать, – съязвил Неришев.
   - Её можно пить? – спросил Бренон.
   - Только в крайнем случае, – пояснил Харсон, не отрываясь от приборов. – Хотя, гарантии не даю. Минутку, нет, эту воду пить нельзя. Она очень солёная. Очень.
   Биолог поднял камушек и бросил его в воду. Тот, как и положено, всплыл. Неожиданно одна из сухих веток, плывших по течению, вдруг зашевелилась и вылезла на берег. Бренон вскинул дезинтегратор.
   - Не надо, – попросил Неришев.
   - Это сколопендра, безобидная тварь, - определил Харсон.
   - Как скажешь, – сказал лингвист и засунул дезинтегратор в чехол.
   Сколопендра уродливыми витками скрылась в бурых кустах.
   - Здоровая, – презрительно фыркнул Бренон.
   - Стандартная, – заверил зоолог. – На Земле тоже есть такие.
   - Возвращаемся, хватит на сегодня впечатлений.
   - Окей, кэп.
   Оказалось, что все, что с ними произошло, не слишком порадовало Бродского, и тот, для того, чтоб ребята не скучали, приказал вымыть весь корабль и провести учёт инвентаря, что не очень обрадовало биологов.
   - Вылетаем послезавтра.– сообщил капитан на третий день внутренних работ – Держим курс на Галатею, там меняем корабль и паспорта, скорее-всего, выгодно продадим товар. Есть вопросы?
   - У меня, – сказал Неришев.
   - Ну?
   - Я прошу у вас разрешение на разведку, может быть, что-нибудь найдем.
   - Например?
   - Радий, титаний, кислоту, может, даже золото или инородный алмаз, или…
   - Не достаточно насмотрелись на зверюшек, Неришев? Ну, хорошо. Завтра пойдете на два часа в радиусе трех километров от «Дрейка», окей?
   - Спасибо, кэп.
   - Идите - идите, любители науки…
   - Я с ним, – сказал Харсон.
   - И я, – отозвался Бренон, чем всех удивил, ведь ему точно было плевать на биологию.
   И, хотя казалось, что опасность вот-вот минет и все будет хорошо, ночью их ждал сюрприз. Неожиданно ракету подняло на два метра в высоту и также легко опустило её на поверхность. Обошлось без жертв и серьёзного повреждения инвентаря. Бродский, Неришев и Харсон вышли из ракеты на рассвете ( - надо сказать, что здесь ночь длится всего два часа, но зато их три часа – это сутки на Земле).
   - Ракета поднялась и опустилась как пёрышко, потому что поднялась не она, – сказал Харсон
   - Земля сама поднялась на два метра и тридцать семь сантиметров, а потом опустилась на исходное положение, – подловил Неришев, держа в руках странный прибор
   - Что бы это могло быть?
   - Не знаю, капитан, но ущерба оно не нанесло.
   - Эх вы, любители науки… - вздохнул кэп.
   - А что? – Вспылил Харсон. – В науке есть ещё много белых пятен.
   - Если в земных науках так много белых пятен, то нам в космос ещё рано, – отрезал капитан. – На боковую, парни, потом пойдёте закрывать ваши пятна.
   - Есть, сэр.
Через два часа из ракеты вышли трое. Вечно улыбающийся Неришев, нагруженный приборами, потом Харсон, налегке, а за ними Бренон - его лицо, как и всегда, ничего не выражало.
   - Пойдем на северо-запад, да глядите в оба, – сказал Бренон.
   - Хорошо.
   Они шли не очень-то и быстро. Иногда серый грунт сменялся бурыми растениями, которые оказались не вредны для человека, хотя изначально выдвигалось предположение, что эти растения представляют ловушку для мелких животных. Через двадцать минут группа наткнулась на изуродованный труп птеродактиля, и биологи остановились около него минут на десять.
   - У него четыре крыла,– сказал Харсон.– Это очень даже любопытно.
   - Ага, – кивнул Бренон, закуривая.
   Неожиданно для всех из бурых кустов выполз сплошной уродливый горб серого цвета.
   -Что это за тварь?! – взвизгнул Бренон, бросая недокуренную сигарету на серый грунт.
   - А мы почем знаем? – запротестовали биологи.
   Горб остановился и принюхался, затем двинулся в обратном направлении и вскоре скрылся в бурых кустах
   - Умная тварь, – вздохнул Неришев,– не полезла на нас.
   - Учуял опасность.
   - Может быть.
   - Пошли-пошли, незачем зря рисковать, – поторопил Бренон.
   Неришев остался в меньшинстве и был вынужден согласиться, что ни черта тут нет, кроме опасностей.
   - Вернулись без приключений, – рапортовал Бренон капитану. – Аппетит напрочь отбит, и ничего мы не нашли.
   - Надо было у местных спросить, – съязвил Бродский.
   - По части болтовни, это к Бренону, – сказал Людмирский.
   Джон фыркнул.
   Неришев вдруг вскочил и, охая, ринулся в кают-комнату.
   - Что это с ним?
   - Не знаю.
   - Пошли за ним.
   Вся компания межпланетников последовала за биологом и нашла его читающим электронную энциклопедию
   - Вот к чему приводит ваша наука, – вздохнул капитан.
   -Что случилось, Сашенька? – ласково спросил Людмирский.
   -Тихо-тихо… - биолог важно поднял палец, не отрываясь от чтения.
   - Не дурачится, Неришев, что за дрянь?
   - Да тихо вам…
   Неришев прочитал ещё пару абзацев и сказал:
   - Друзья, я знаю, как объяснить странность этой планеты.
   -Она странная потому, что это не Земля, – буркнул лингвист и ушел.
   - Ну, мы ждем, Саша, говори, – попросил Людмирский.
   - Ну, давайте разложим факты по порядку, – начал биолог. – Уже когда я определил, что эти бурые растения являются живым существом…
   - Ты определил?! – крикнул Харсон, и тут же был зашикан заинтересованными людьми.
   - … и когда мы встретили блоху, ведь это точно такая же блоха, как на Земле. Известно, что блоха – это паразит, который живёт за счёт других живых организмов. Потом мы наткнулись на воду, только очень солёную, и тогда я подумал: «здесь отсутствуют дожди, но вода всё равно солёная, интересно». Потом мы нашли горбатую тварь, и, хотя у меня не было времени присмотреться, но почти уверен, что это никто иной, как клещ.
   Гул в аудитории. Бренон вернулся и, прислонившись к стене, стал слушать.
   - Отметим, – продолжал Неришев, – что клещ тоже паразит, и он тоже живет за счёт живого организма. А тот птеродактиль совсем не птеродактиль, а гигантский комар. Да, он совсем не похож на комара, но это гигантский комар с признаками инородной мутации. И, наконец, мы подходим к финалу. Те толчки земли не землетрясение и не сход грунта, а ни что иное, как дыхание.
   - Дыхание? – спросил Харсон. – Ну в таком случае нас носило бы из стороны в сторону, как боксерскую грушу.
   - Справедливый аргумент, – отметил Неришев. - Только и его я разгадал. Этой планете достаточно одного вдоха на примерно десять земных суток. В заключение могу только заявить, что Br 7/2 – это гигантский живой организм, который покрыт волосяным покровом (те самые бурые растения), имеет своих паразитов, потеет и даже умеет дышать, хоть это и очень странно звучит.
   Кают-компания затихла. Минуты три каждый член экипажа находился наедине со своими мыслями. Тишину нарушил Бродский:
   - Кто согласен немедленно покинуть эту дрянь?
   Все без исключения подняли руки.