В 1227 году основатель монгольской империи Чингисхан умер.
Он завещал своим потомкам покорить всю землю, вплоть до находящегося на западе «моря франков».
В 1235 году в Каракоруме (столице империи) собрался Всемонгольский курултай (военный совет).
Проходил он под руководством нового великого хана Угэдея (3-го сына Чингисхана).
На курултае было решено начать большой поход на Запад для завоевания стран Европы.
Всю следующую зиму монголы готовились к выступлению в верховьях Иртыша.
И весной 1236-го бесчисленное количество всадников, огромные стада, бесконечные обозы со снаряжением и осадными орудиями двинулись на запад…
В этом грандиозном походе приняли участие 14 царевичей - потомков Чингисхана.
Сын Чингисхана - Угэдей послал на завоевание Восточной Европы войско в 150 тысяч человек.
Официально командующим этого объединённого войска Монгольской империи был назначен его племянник - Бату-хан (Батый), внук Чингисхана.
Его первым военачальником и советником был назначен видный монгольский полководец Субудай-багатур (Субэдэй). Он фактически и руководил войсками.
В 1236-1237 годах монголы:
• Завоевали и разгромили Волжскую Булгарию.
• Подчинили половецкие орды в междуречье Волги и Дона и алан на северном Кавказе.
• Разгромили земли буртасов и мордвы на Средней Волге.
По мнению историка В. Каргалова, эти боевые действия были предприняты для создания плацдарма для похода на Русь.
Поздней осенью 1237 года основные силы монголо-татар сосредоточились в верховьях реки Воронеж – левом притоке Дона - для вторжения в Северо-Восточную Русь.
Перед Батыем была поставлена задача - покорить Русь за одну зиму.
В декабре 1237 года стали реки.
Зима открывала дорогу по льду рек в крепи Северо-Восточной Руси.
* * *
В конце 1237 года монголы-татары вторглись в пределы Северо-Восточной Руси.
Численность орд Батыя, согласно мнению ряда исследователей, достигала 140 тысяч воинов.
В это время русские князья могли собрать со всех земель не более 100 тысяч. Причём дружины князей Северо-Восточной Руси составляли не более 1/3 от этого числа.
Межкняжеские распри и усобицы на Руси препятствовали формированию объединённой русской рати.
Поэтому князья могли противостоять нашествию монголов только поодиночке…
* * *
1-м подверглось разорению Рязанское княжество.
Монголо-татары с двух сторон, от низовьев реки Воронежа и от южных границ Рязанского княжества, подошли в начале зимы 1237 года к среднему течению Лесного и Польного Воронежа и «сташа на Онузе станом».
Отсюда Батый направил к великому рязанскому князю Юрию Игоревичу послов.
Они от имени хана потребовали от рязанских земель:
- покорности (чтобы рязанцы без сопротивления признали над собой власть Батыя и великого хана-императора Угэдея) и
- да¬ни - «десятины во всём» (десятую долю от всего своего состояния: 10-ю лошадь, 10-ю корову, 10-ю овцу, 10-ю часть своего оружия и всего имущества, 10-го человека в рабство, в том числе и 10-го князя).
Князь Юрий созвал совет князей.
На нём присутствовали братья его Олег и Роман, князья муромские, пронские и «прочие князья местные и бояре и воеводы».
И решили они сражаться с монголами, не пуская их в свою землю.
Юрий Игоревич вкупе с другими князьями земли Рязанской решительно ответил послам Батыя:
«Когда никого из нас не останется, тогда всё будет ваше».
Война стала неизбежной.
Юрий Рязанский объявил сбор войска.
И спешно послал гонцов за помощью к:
- Юрию Владимирскому и
- Михаилу Черниговскому.
И, чтоб выиграть время, нарядил к «безбожному царю Батыю» посольство во главе со своим любимым сыном - князем Фёдором Юрьевичем - «с дарами и мольбами великими, чтобы не ходил войной на Рязанскую землю».
• Вадим Каргалов в книге «Русский щит» пишет:
«Был Фёдор Юрьевич славен удалью и умом, красотой и силой. Боялись его враги и любили друзья. Был Фёдор счастливым мужем, без памяти любила его княгиня Евпраксия, краше которой, как говорили, не было женщины на Руси. Провожая сына в опасный путь, Юрий Игоревич наказывал:
- Помни, Фёдор, главное сейчас – время. Лаской, смирением, подарками – чем угодно, но задержи царя Батыгу на рубеже. Когда соберём войско, по-другому говорить будем. Может, и помощь придёт из Владимира, из Чернигова. Не доброхоты мне владимирский и черниговский князья, но поймут – должны понять! – что сегодня Рязань погромят, а завтра на них обрушатся. Гонцы мои уже поехали во Владимир и Чернигов…
Крепко запомнил Фёдор отцовский наказ. Готов был смерть принять за родную землю. Больше смерти боялся унижения, но и на унижение был готов, если понадобится».
* * *
Фёдор явился в стан Батыя.
Поднёс ему дары и стал просить отступиться от Рязанской земли.
«Безбожный же, лживый и немилосердный царь Батый» принял подарки «и во лжи своей притворно обещал не ходить войной на Рязанскую землю».
Но тут же, «яряся», стал похваляться и грозить, что завоюет всю Русскую землю.
И исключая всякую возможность благополучного исхода мирных переговоров, поставил неслыханное, наглое, вызывающе издевательское условие – отдать пришельцам в наложницы сестёр и дочерей рязанских князей.
Однако и этого ему показалось мало.
Узнав, что супруга главы посольства – княгиня Евпраксия (происходящая из царского византийского рода) – славится необыкновенной красотой, «распалился в похоти своей» и сказал Батый князю Фёдору:
«Дай мне, князь, изведать жены твоей красоту».
Тот посмеялся только и ответил:
«Не годится нам, христианам, тебе, нечестивому царю, водить жён своих на блуд. Когда нас одолеешь, тогда и жёнами нашими владеть будешь».
Взбешенный хан повелел убить всех русских послов.
Князь Фёдор был убит в стане Батыя, а тело его отдано «зверям и птицам на растерзание».
Рязанское посольство было уничтожено.
Чудом уцелел один. Он, превозмогая страх, тайно схоронил тело Фёдора и принёс страшную весть о гибели посольства…
* * *
Первой услышала эту страшную весть жена князя Фёдора - Евпраксия.
С самого отъезда мужа она с малолетним сыном Ванюшей (ему и годика не было) на руках стояла у окна высокого терема и неотрывно глядела на дорогу, по которой он с товарищами уехал в стан врага.
Словно чуяло беду её любящее сердце, предчувствовало недоброе.
Приходили в голову мысли нехорошие: «Придут татары. Кто заступится? Мужа нет… Зарежут меня и сына, или хуже – сведут на поругание…»
Узнав о гибели своего мужа, она решается разом оборвать муки неизбывного горя и умереть, чтобы не стать добычей врага.
• Вот какими скупыми строчками описан этот лебединый порыв навстречу смерти - крайнее доказательство супружеской любви и верности - в «Повести о разорении Рязани Батыем»:
«Благоверная же княгиня Евпраксия стояла в то время в превысоком тереме своём и держала любезное чадо своё - князя Ивана Фёдоровича, и как услышала она от Апоницы смертоносные слова его, исполненные горести, тотчас ринулася из превысокого терема своего с сыном своим Иваном прямо на землю и разбилась насмерть».
• Об этом же писал и писатель-историк В. Ян:
«Евпраксия не закричала, не забилась в слезах и причитаниях. Молча повернулась и, прижимая к груди сына, вышла из горницы. Поднялась по витой лестнице в свой терем, подошла к окну, распахнула его и вместе с ребёнком бросилась на почерневшие внизу камни…»
Страшной занозой вонзаются горестные эти слова в наши сердца.
И напоминают нам и многим следующим за нами поколениям: можно отнять у русского человека жизнь, но честь отнять невозможно…
• Евпраксии Рязанской, подавшей пример неслыханной самоотверженности, посвятил свои строки Павел Радимов:
…Зимой морозною ворвалася орда,
И пламя деревень взвилось столбом мятежным.
Как чёрная пурга, нагрянула беда.
И разорённый край простором стал безбрежным.
На похоть и позор жестокому монголу
Тогда не отдалась ты, верная жена,
С узорной лестницы низринулася долу
И памятью веков теперь окружена…
* * *
Батый, перебив посольство князя Фёдора, стремительно вторгся в пре¬делы Рязанского княжества.
И Юрий Рязанский двинул рязанское войско на юг, к степному рубежу - к реке Воронежу.
Двинул для того, чтобы:
- усилить гарнизоны на укреплённых линиях и
- не пустить татар в глубь Рязанской земли.
Однако дойти до Воронежа рязанские дружины так и не успе¬ли.
Монгольская конница встретила войско рязанского князя где-то «у предел Рязанских».
Там и произошла бит¬ва рязанского войска с полчищами Батыя.
Сражение было упорным и кровопролитным.
• Автор «Повести о разорении Рязани Батыем» отмечал:
«Начали биться крепко и мужественно, и была сеча зла и ужасна. Многие полки сильные пали Батыевы. А Батыева сила была велика, один рязанец бился с тысячею, а два – с тьмою… Все полки татарские дивились крепости и мужеству рязанскому. И едва одолели их сильные полки татарские».
Полегли в неравной сече, задавленные множеством врагов:
«Многие князья местные, и воеводы крепкие, и воинство: удальцы и резвецы рязанские. Все равно умерли и единую смертную чашу испили. Ни один из них не возвратился вспять: все вместе мёртвые лежали…»
Князю Юрию Игоревичу удалось спастись.
С немногими уцелевшими воинами он ускакал в Рязань, чтобы организовать оборону своей столицы…
После разгрома рязанских дружин несметные полчища монголо-татар быстро двинулись в глубь Рязанского княжества.
Они пересекли «Половецкое поле», безлес¬ное пространство между Рановой и Пронью, и пошли вниз по реке Прони, разрушая пронские города.
После разгрома городов на Прони монголо-татары двинулись к Ря¬зани…
Все сёла, деревни, мелкие города были немедленно сожжены. А жители ограблены и в значительной степени перебиты.
Тех, кто остался в живых, раздетыми монголо-татары погнали к столице Рязанского княжества. При этом заставили их нести хворост, солому, всё, что могло гореть, чтобы обложить горючим материалом главную рязанскую крепость, построенную из крепкого дуба…
* * *
Город Рязань, столица большого и сильного княжества, был хорошо укреплён.
С 3-х сторон Старую Рязань окружали валы и рвы, а 4-я сторона была прикрыта природной крутизной речного берега.
На многие метры поднялись валы Старой Рязани над глубокими рвами. Правда, зимой во рвах не было воды. Но зато обледенелые откосы валов стали ещё неприступнее.
Кроме внешнего вала, в Старой Рязани был и внутренний вал.
Мощные стены из дубовых брёвен и башни с бойцами дополняли картину укреплений города.
16 декабря монголо-татары подошли к Рязани.
Рязанские воины и жители, стоявшие на городских стенах, увидели страшную картину: ближние и дальние сёла, деревни были охвачены пожарами; горели также леса, куда могли укрыться бежавшие жители, горизонт заволакивало дымом.
К рязанской крепости, несмотря на лютый мороз и глубокий снег, бежали голые дети, старики, женщины с охапками хвороста, соломы, дров. Тех, кто падал, монголо-татары сразу же убивали.
Добежавших до крепости русских людей рязанцы пытались втащить к себе.
Но захватчики пускали тучи стрел и поражали русских. Рязанские стрелки отвечали тем же.
Завязалась отчаянная перестрелка.
Защитникам приходилось трудно. Ведь они боялись убить своих же соотечественников, и плакали от жалости и негодования.
Руками пленных монголо-татары обложили рязанскую крепость горючим материалом и подожгли её.
Рязанцы оказались в кольце огня, в середине огромного костра…
Все, от мала и до велика, высыпали на стену, чтобы драться с ненавистным врагом.
• Вадим Каргалов:
«К вечеру Рязань была окружена со всех сторон. Велика была Батыева рать. Семь высокородных ханов, потомков великого хана Чингиса, сошлись здесь: Батый, Орду, Гуюк, Менгу, Кулькан, Кадан, Бури. Никогда не видели рязанцы под своими стенами такого немыслимого множества чужих всадников, табунов лохматых степных коней, диковинных орудий на бревёнчатых полозьях. Тысячи пленных, подгоняемых плетьми, волокли брёвна и вязанки хвороста – заваливать рвы. Татарские лучники, прикрываясь большими щитами, подбирались под самые стены, метко пускали стрелы в бойницы; среди рязанцев уже были убитые и раненые. Против всех трёх ворот Рязани стояли в конном строю большие татарские рати – стереглись от вылазок. Но князь Юрий Игоревич строго-настрого приказал воеводам из города ратников не выводить, биться на стенах.
На следующее утро глухо застучали барабаны, привязанные к седлам сотников, у нарядных шатров темников и ханов взметнулись бунчуки из хвостов рыжих кобыл. Татары пошли на приступ. Они остервенело лезли на стены по приставным лестницам, падали, сражённые стрелами, сбитые камнями, ошпаренные кипящей смолой. На смену убитым приходили новые тысячи.
После каждого отбитого приступа пороки обрушивали на город тяжёлые каменные глыбы. Но башни и стены Рязани выдержали обстрел. Справились рязанцы и с пожарами, вспыхнувшими от заброшенных через стены горшков с горючей смолой. Женщины и ребятишки стояли с вёдрами воды на крышах своих домов, как воины в дозоре. Если пламя всё же занималось – набегали мужики с топорами, с баграми, по брёвнышку растаскивали горящий дом. Головни, шипя, дотлевали на снегу.
Хан Батый посылал на стены новые тумены, сменяя уставших. Так советовал многоопытный полководец Субудай: если нельзя разрушить стены крепости, нужно измотать силы защитников непрерывными штурмами. Так продолжалось 5 дней. Всё меньше оставалось русских воинов на стенах, некем было заменять убитых и раненых. Обессилели рязанцы. Звериная настойчивость татар устрашала, казалась непреоборимой. Время сливалось в непрерывную вереницу изнуряющих схваток, и не было часа, чтоб перевести дух, отложить потяжелевшие мечи и топоры, забыться коротким сном – татары приступали и ночью…»
Храбро сражались рязанцы. Они метко поражали врагов стрелами, поливали кипящей смолой, засыпали вражеским воинам глаза золой и песком, сбрасывали на них камни.
День и ночь штурмовали враги город.
А через 5 дней Батый предпринял решительный штурм. Он бросил против рязанцев, ослабленных непрерывными боями, все свои силы.
• В. Ян в книге «Батый» писал:
«На шестой день осады, 21 декабря, татары снова двинулись по лестницам, неся горящие факелы. Непрерывные потоки татар ползли одновременно со всех сторон. Одни бились кривыми саблями, другие стрелами сбивали защитников.
Наконец татары стали одолевать. Дикий, радостный вой нёсся со всех концов города. Татары уже бежали по улицам, врывались в дома и рубили всех, старых и малых, никому не давая пощады.
Они разбили церковные двери, вбежали внутрь храма, изрубили женщин и священников. Подожгли здание. Они бросали в огонь маленьких детей, вырывая их у матерей, которых тут же, на глазах у всех, насиловали, после чего распарывали им животы.
К вечеру в Рязани в живых не осталось никого».
Монголам удалось прорвать оборону сразу в нескольких местах.
И 21 декабря после 6-дневного штурма Рязань пала.
К вечеру не осталось в живых в городе.
Только дым.
Да обожжённая земля.
Да пепел.
Да бездыханные трупы…
• Автор «Повести...» писал:
«…И взяли град Рязань в 21-й день декабря. И пришли в церковь соборную Пресвятой Богородицы, и великую княгиню Агриппину, мать великого князя, со снохами и прочими княгинями посекли мечами, а епископа и священников огню предали – во святой церкви пожгли. И во граде многих людей, и жён, и детей мечами посекли, а других в реке потопили… и весь град пожгли, и всю красоту знаменитую, и богатство рязанское… И не осталось во граде ни одного живого: все равно умерли и единую чашу смертную испили. Не было тут ни стонущего, ни плачущего – ни отца и матери о чадах, ни чад об отце и матери, ни брата о брате, ни сродников о сродниках, но все вместе лежали мёртвые…»
Одержав эту победу, монголы десять дней простояли под Рязанью — грабили город и соседние села, делили добычу.
После этого монголо-татары двинулись вверх по реке Оке к Ко¬ломне, разрушая рязанские приокские города: Ожск, Ольгов, Переяславль-Рязанский, Борисов-Глебов…
* * *
С самого начала вторжения завоевателей население Руси оказывало им упорное сопротивление.
Сохранилось народное сказание о замечательном подвиге рязанского боярина, славного богатыря-героя - Евпатия Коловрата.
Он в момент разорения Батыем Рязани находился в Чернигове.
Не совсем ясно:
- Отправился ли он туда по каким-то делам до вражеского нашествия.
- Или его послали туда просить о подмоге против монголо-татар.
Узнав о нашествии Батыя, Евпатий Коловрат сразу же выступил в поход с «малой дружиной» (300 воинов) и стремительно продвигался вперёд.
Он увидел родную землю разорённым, а на месте Рязани дымящееся пепелище.
И приехал в землю Рязанскую,
И увидел её опустевшую,
Города разорёнными,
Церкви пожжёнными,
Людей убитыми…
И воскричал Евпатий
В горести души своей,
Распаляяся в сердце своём.
Горе и жажда мщения охватили Евпатия при виде случившегося.
Евпатий стал скликать разбежавшихся и укрывшихся по лесам рязанцев.
Он крикнул клич:
«Кто готов ударить на супостатов, отмстить за убиенных и растерзанных жён и детей?»
Ему удалось собрать отряд народных мстителей общим числом в 1700 человек.
Во главе их он, словно на крыльях, устремился на север, куда ушли завоеватели. Истоптанные снега и чёрные пепелища указывали Коловрату кровавый путь, которым прошёл враг.
Евпатий Коловрат догнал Батыевы тумены лишь на Владимиро-Суздальской земле.
И едва нагнали они его
В пределах земли Суздальской,
Напали внезапно на стан Батыя
И начали сечь без милости.
И смешались все полки татарские
От того удара нежданного.
Началось в их рядах смятение…
Евпатий с дружиной начали сечь застигнутого врасплох врага без милости и пощады.
Страшен был в бою Евпатий Коловрат, удалой воин-богатырь. Когда меч его притуплялся, он бросал его, поднимал с земли другой и снова шёл в бой, «татарские полки проезжая», словно косой проходя по полю.
Полки Батыя пришли в смятение. И долго не могли опомниться и понять, откуда и кто это такой грозой налетел на них и сеет смерть. Врагу «почудилось, что мёртвые восстали» и нагрянули на него.
И Батый «возбоялся» непомерной силы и удали Евпатия.
Монголам удалось в ходе боя захватить 5-х русских дружинников. Они были изранены и обессилены.
• Из «Повести…»:
«И привели их к царю Батыю, а царь Батый стал их спрашивать: «Какой вы веры, и какой земли, и что мне много зла творите?». Они же отвечали: «Веры мы христианской, а витязи мы великого князя Юрия Ингваревича Рязанского, а от полка мы Евпатия Коловрата. Посланы мы от князя Ингваря Ингваревича Рязанского тебя, сильного князя, почествовать, и с честью проводить, и честь тебе воздать. Да не дивись, царь, что не успеваем наливать чаш на великую силу – рать татарскую». Царь же подивился ответу их мудрому…»
После этого началась монголо-татарская облава на дружину Евпатия Коловрата.
Против него был выделен целый тумен (до 10-ти тысяч всадников) под водительством Хостоврула - шурина Батыя.
Хостоврул хвастался, уходя в бой, что приведёт к Батыю Коловрата живым.
Но не так-то просто оказалось справиться с дружиной Евпатия Коловрата.
Своими набегами на Батыево войско он наносил большие потери пришельцам.
• Из «Повести…»:
«И обступили Евпатия сильные полки татарские, желая живым его взять. И съехался Хостоврул с Евпатием. Евпатий же был исполнен силою и рассёк Хостоврула на полы до седла. И стал сечь силу татарскую, и многих тут знаменитых богатырей Батыевых побил, одних на полы рассекал, а других до седла разрубал...»
Лишь к вечеру сумели монголо-татары окружить дружину, но никто из воинов не сдался.
И бой шёл, пока не упал под ударами татарской сабли последний русский воин…
• Поэт Языков Н. М.:
Не синее море кипит и шумит,
Почуя внезапный набег урагана, -
Шумят и волнуются ратники хана;
Оружие блещет, труба дребезжит,
Толпы за толпами, как тучи густые,
Дружину отважных стесняют кругом;
Сто копий сражаются с русским копьём…
И пало геройство под силой Батыя.
Батыевы воины не смогли одолеть Евпатия обычным оружием.
И тогда «навели на него множество орудий для метания камней, и стали бить по нему из бесчисленных камнемётов, и едва убили его».
Убив Евпатия, враги принесли его - мёртвого - хану.
Батый велел созвать всех своих мурз и князей и стал в их присутствии выражать удивление невиданному мужеству рязанских воинов, их дерзкой смелости и презрению к смерти.
Мурзы и князья отвечали Батыю:
- Мы со многими царями во многих землях, на многих бранях бывали, а таких удальцов и резвецов не видали, и отцы наши нам о том не возвещали. Эти люди крылаты и не знают они смерти, крепко и мужественно на конях бьются, сражаясь один с тысячью, а два со тьмою. Неи один из них не съедет живым с побоища.
Сам Батый, стоя перед телом Евпатия, сказал:
- О, Коловрате Евпатий! Сильно ты повредил мне своею малой дружиной, да многих богатырей сильной моей орды побил, и много полков разбил. Если бы у меня такой вот служил, - держал бы его у самого сердца своего.
Батый повелел отдать тело Евпатия Коловрата тем из его дружины, кто остался жив, и отпустить их, и ничем не вредить им…
* * *
Опустошив Рязанские земли, войска Батыя двинулись на Владимиро-Суздальское княжество.
Сражение владимиро-суздальской рати с монголо-татарами произошло у Коломны, на границе Рязанской и Владимиро-Суздальской земель - в стратегически важном пункте, на скрещении речных путей.
Случилось это в начале января 1238 года.
В состав русской рати под Коломной входили:
- владимирские полки во гла¬ве со старшим сыном великого князя - Всеволодом Юрьевичем,
- остатки рязанских полков во главе с князем Романом Игоревичем.
- новгородская рать,
- полки ряда княжеств и городов: пронские, московские и др.
Летописи единодушно свидетельствуют о больших масштабах сраже¬ния под Коломной:
- «Бысть сеча велика» (Лаврентьевская и Суздальская летописи),
- «бишася крепко» (Новгородская I и Тверская летописи),
- «ту у Коломны бысть им бой крепок» (Львовская летопись).
О крупном сра¬жении говорят и восточные источники.
К примеру, Рашид-ад-Дин сообщает, что под Ко¬ломной собрались основные силы монголо-татар.
Это была попытка объединённой владимир¬ской рати сдержать наступление на рубежах Владимирского княжества.
Картина сражения под Коломной по летописям выглядит в таком виде: русские полки стояли станом у стен Коломны, за «надолбами». Вперёд был выслан сторожевой отряд воеводы Еремея Глебовича.
Монгольская конница подошла с юга, со стороны Оки и «оступиша» русскую рать у Коломны.
Бой за Коломну стал для русских войск одним из самых тяжёлых и кровопролитных.
Русские воины «бишася крепко и быс сеча велика».
• Вадим Каргалов:
«Тумены Батыя обрушились сразу и на рязанский, и на пронский, и на большой полки. Под страшным напором попятился русский строй.
Первым упал стяг Романа Ингоревича. Сам князь не надолго пережил своих верных телохранителей, пытавшихся вырвать его из сечи, - все он полегли рядом и были затоптаны татарской конницей. Рязанцы выполнили свою клятву: больше они не показали спину татарам и приняли общую смерть…
Теснимые со всех сторон татарской конницей, обречённо отбивались последние кучки пронцев.
Дольше всех держались владимирцы из большого полка. Воевода Еремей Глебович рубился в первых рядах, показывая пример воинской доблести.
Но никакая доблесть не могла изменить исхода битвы: силы были неравны…»
В итоге: в жестокой сече владимиро-суздальское войско было разгромлено.
От плена и смерти спаслась только небольшая кучка всадников во главе с Всеволодом Юрьевичем.
Следует отметить, что в битве за Коломну погиб потомок Чингисхана — хан Кулькан. Примечательно, что это был единственный случай гибели царевича-чингизида на поле боя во время нашествия на Восточную Европу.
Разбив под Коломной русскую рать, и разграбив и предав огню город и его окрестности («и села пожго¬ша»), монголо-татары по льду Москвы-реки двинулись дальше на север - в глубь владимирских земель…
* * *
В скором времени Батый пришёл к Москве.
Невелик был град Москва, но крепок. Вал высотой более 15-ти метров, деревянные срубные стены с башнями, с бойницами, высокие обрывы Москвы-реки и Неглинки.
Город обороняли:
- маленький отряд княжича Владимира Юрьевича - сына великого князя и
- небольшое войско воеводы Филиппа Нянки.
• Вадим Каргалов:
«Воевода сказал жене:
- Вот и смерть наша пожаловала. Не выстоять Москве супротив такой великой силы, не выстоять.
- Да что ты, батюшка! – пробовала возразить Агафья. – Неужто так грозно? Может, обойдётся? Может, стороной пройдёт?
- Нет, мать, - тихо сказал воевода. – Другой дороги у царя Батыги нет. По рекам идут татары. Поднялась Москва на привольном речном пути, от реки богатела и множилась и нынче от реки гибель примет…
- А сыновья? - забеспокоилась Агафья. – Может, убережём их, батюшка? Может, гонцами куда пошлёшь или ещё как?
Тяжело было на душе у старого воеводы. Два сына служили под его началом в московской дружине. Молодые, русоволосые, смелые. Жить бы им да жить. Сам бы жизнь отдал, чтоб их уберечь. Но нельзя. Он – воевода и сотни сыновей поведёт на сечу, и верить они ему должны как родному отцу, что не слукавит, не словчит. И Филип Нянка сказал, гневно сдвинув брови:
- Замолчи, мать! Негоже говоришь! Стыдно будет людям в глаза глядеть, если своих сыновей от битвы ухороню! Не слышал я твоих слов, мать, не слышал!»
Москва оборонялась стойко.
Жители отважно сопротивлялись жестокому врагу.
Но победа оказалась не на их стороне.
20 января 1238 года после 5-дневного сопротивления пала упорно оборонявшаяся Москва.
Батый, взяв город, сжёг его.
Жителей всех – и стариков, и младенцев – перебил без пощады.
Князь Владимир Юрьевич попал в плен. Воеводу же казнили.
Взяв и разорив Москву, по течению Оки и Москвы-реки, завоеватели повернули на восток – к Владимиру.
* * *
Вскоре после Москвы пришёл черёд и стольного Владимира.
Великий князь Юрий Всеволодович, бросив город на произвол судьбы, бежал. Вместе с тремя Константиновичами – своими племянниками, и с небольшой дружиной отправился в Заволжье.
Там, посреди буреломов на реке Сить (между Угличем и Бежецком) он разбил лагерь и ожидал подхода подкреплений от своих братьев – Ярослава (отца Александра Невского) и Святослава Всеволодовичей с новгородцами и псковичами.
В городе осталась лишь незначительная рать.
Этих немногих воинов возглавили сыновья Юрия – Всеволод и Мстислав, и воевода Пётр Ослядюкович.
3 февраля передовые отряды завоевателей подошли к Владимиру.
Город, окружённый новыми стенами с мощными надвратными каменными башнями, был сильной крепостью.
С юга его прикрывала река Клязьма, с востока и севера - река Лыбедь с обрывистыми берегами и оврагами.
3 оборонительные полосы нужно бы¬ло преодолеть врагу, чтобы прорваться к центру города:
- валы и стены «Нового города»,
- валы и стены «Мономахова», или «Печерного города», и, наконец,
- каменные стены детинца.
Небольшой отряд монголо-татар подъехал к стенам города с предложением сдаться.
В ответ полетели камни и стрелы.
Тогда монголы окружили город, установили метательные машины и стенобитные орудия – пороки.
• Историк С. М. Соловьёв:
«Подъехав к воротам со своим пленником князем Владимиром московским, они стали спрашивать у жителей: «Великий князь Юрий в городе ли?» Владимирцы вместо ответа пустили в них стрелы, татары отплатили им тем же, потом закричали: «Не стреляйте!» - и, когда стрельба прекратилась, подвели поближе к воротам и показали им Владимира, спрашивая: «Узнаёте ли вашего княжича?» Братья, бояре и весь народ заплакали, увидавши Владимира, бледного, исхудалого. Возбуждённые этим видом, князья Всеволод и Мстислав хотели было немедленно выехать из Золотых ворот и биться с татарами, но были удержаны воеводою Ослядюковичем».
Ни князья, ни жители города не пожелали сдаваться.
С городом монголы провозились 5 дней, обстреливая его из камнемётов.
Им удалось пробить городские стены в нескольких местах.
И утром 7 февраля начался решающий штурм.
Татары приступили со всех сторон. Они штурмовали одновременно и Новый город, и Средний, где стоял Детинец, и посад.
• Вадим Каргалов:
«Владимирцы изнемогали в неравной борьбе.
На третий час по заутрени обрушилась стена южнее Золотых ворот, против церкви Спаса. Татары кинулись к пролому в конном строю.
Посадские ополченцы и дружинники, попытавшиеся остановить их копьями, были задавлены многотысячной массой. Татарские некованые кони скользили на окровавленных скатах вала, проваливались копытами в щели между брёвнами, падали, подминая под себя всадников, но прямо по их трупам, по расщеплённым брёвнам, по расколотым щитам, визжа и воя, вливались в пролом новые и новые тысячи.
Татарские всадники ворвались в город и с победными криками, подняв кривые сабли, понеслись по улицам.
Почти одновременно были разбиты пороками Иринины, Медные и Волжские ворота.
Владимирцы сбегали со стен, скапливались на перекрёстках улиц, где большой воевода Пётр Ослядюкович приказал выставить полковые стяги. Воины торопливо строились в десятки, выравнивали ряды и шли, выставив копья, навстречу коннице, чтобы ценой жизни хоть ненадолго задержат врага.
Бой кипел на узких улицах, между глухими частоколами, на плоских крышах амбаров, во дворах. В городской тесноте татары несли большие потери – не было простора, чтобы разогнать коней. Владимирцы выбегали из калиток, прыгали с заборов, срывали татар с коней железными крючьями, швыряли с крыш брёвна, бочки, тележные колёса. Каждый дом стал крепостью.
Напрасно темники посылали в Новый город свежие сотни: сломить сопротивление защитников Нового города они не могли. Осыпаемые стрелами и камнями, татарские всадники метались по улицам, беспорядочно отстреливаясь. Падали с коней, отползали к заборам, скребя немеющими пальцами брёвна мостовых…
Тогда татары начали поджигать дома. Над Новым городом закружилось пламя пожара. Чёрные полосы копоти испятнали белокаменные стены соборов. С треском лопались слюдяные оконца боярских хором. Рушились кровли. Обгоревшие брёвна изб, раскатываясь, шипели в тающем снегу.
Обожжённые, полузадохшиеся от дыма владимирцы выбегали на улицы, прямо под кривые татарские сабли. Но многие погибали в огне, до последней минуты пуская стрелы на врагов. Уцелевшие пробивались с мечами в руках к воротам Среднего города, к внутренней стене, где ещё можно было сражаться. В дыму, окутавшем улицы, вспыхивали короткие схватки».
После ожесточённого сражения город был взят войсками Батыя.
Княжеская семья (жена великого князя Юрия Агафья, её младшие дети и внуки), владимирский епископ Митрофан, бояре и оставшиеся в живых воины и посадские люди заперлись от монголо-татар в Успенском соборе. Но это их не спасло: огонь погубил всех. Они погибли, предпочитая мученическую смерть страшному монголо-татарскому плену…
* * *
После взятия Владимира:
- одна часть вражеских войск (тумены ханов Кадана и Бури) пошла на восток - по направлению к Волге,
- другая (во главе с самим Батыем) двигалась в противоположную сторону - к Торжку,
- третья – самая многочисленная рать (отборные тумены Менгухана и полководца Бурундая) – двинулась на север.
В движении войск завоевателей прослеживался определённый план: они двигались по основным речным и торговым путям Северо-Восточной Руси и разрушали города – центры сопротивления и опору русской военной силы. Монголо-татары надеялись, что без крепостей страна окажется совершенно беззащитной. И тогда можно будет легко ограбить завоёванный народ и поставить его под власть Орды.
Завоеватели, кроме того, старались пройти и по районам, сулившим богатую добычу.
Рассыпавшись по всему княжеству, вражеские отряды в феврале 1238 года захватили Суздаль и Ростов, Ярославль и Переяславль-Залесский, Юрьев-Польский и Галич-Мерьский, Дмитров и Тверь, Стародуб-на-Клязьме и Кострому, Городец и Углич, Кашин и Кснятин, Вологду и Волок Ламский.
* * *
Утром 4 марта 1238 года тумены Менгухана и Бурундая подошли к реке Сить.
Владимирское войско не успело изготовиться к битве (за исключением сторожи численностью 3000 человек под руководством воеводы Дорофея Семёновича).
Татарская конница в сомкнутом строю обрушилась на великокняжеское войско.
• Вадим Каргалов:
«Всё смешалось. Великокняжеские дружинники и пешцы-ополченцы, конные воины юрьевского князя Святослава и ратники удалых князей Константиновичей, боярские слуги и обозные мужики сгрудились толпой, отбиваясь от наседавших татар. Жирослав Михайлович и другие воеводы сражались впереди как простые дружинники. Никто уже не управлял боем.
Кровавым и безнадёжным было для русского войска это побоище. Татарские тумены клиньями врезались в толпу, кромсали её на части, давили великим своим многолюдством…»
Несмотря на стойкость, мужество и отчаянное сопротивление воинов, русское войско было разгромлено полностью.
Однако, монголы и сами «великую язву понесли, пало и их немалое множество».
На итог битвы повлияли робость и нерешительность великого князя как полководца. Неумение расположить главные силы и резервы на местности, а также оплошность охраны, позволившая врагу окружить русское войско с тыла, свели на нет все усилия и отвагу рядовых воинов.
В битве вместе с Юрием погиб Всеволод Константинович Ярославский, Василько Константинович Ростовский попал в плен (впоследствии был убит), Святославу Всеволодовичу и Владимиру Константиновичу Углицкому удалось спастись.
* * *
Монголо-татары дошли до Торжка - крепости на южных рубежах Новгородской земли.
Торжок занимал выгодное стратегическое положение: он запирал кратчайший путь из «Низовской земли» к Новгороду по реке Тверце.
Он имел довольно сильные укрепления.
Земляной вал на Борисоглебской стороне города имел в высоту 12 метров.
Важное место в системе укреплений Торжка занимали водные рубежи. Правда, в условиях зимы это важное преимущество оборонявшихся в значительной мере исчезало.
Но всё-таки Торжок был серьёзным препятствием на пути к Новгороду и надолго за¬держал наступление монголо-татар.
• Вадим Каргалов:
«В Торжке в горькую годину Батыева нашествия не оказалось ни князя, ни княжеской дружины, но новоторжский посадник Иванка, старосты Яким Влункович, Глеб Борисович и Михайло Моисеевич не хуже иных княжеских воевод разбирались в ратном деле. Когда дозоры принесли весть о приближении татар, звонарь соборной церкви ударил в набатный колокол. Посадские люди Торжка привычно разобрали оружие из уличных амбаров и разбежались по стенам, каждый на своё место. На татар, нахрапом бросившихся на приступ, полетели стрелы, обрушились камни и брёвна, полилась из перевёрнутых котлов кипящая смола. Хану Батыю пришлось начинать осаду.
День за днём приступали татары к Торжку, взбирались по штурмовым лестницам на невысокие стены, но никак не могли преодолеть мужества горожан».
Целых 2 недели (с 22-го февраля по 5-е марта) оборонялся этот маленький городок.
Монголо-татары никак не могли сломить отчаянное сопротивление его жителей.
И только с помощью стенобитных машин им удалось проникнуть в город, «и иссекоша вся от мужески полу и до женьски».
* * *
Разорив Торжок, жадные до трофеев захватчики направились дальше к Великому Новгороду.
Но дойти до туда им не удалось (из-за весенней распутицы и вследствие тяжёлых потерь, понесённых в предыдущих боях).
• Выдающийся русский историк С. М. Соловьёв писал:
«Не дошедши ста верст до Новгорода, остановились, боясь, по некоторым известиям, приближения весеннего времени, разлива рек, таяния болот, и пошли к юго-востоку, на степь».
Отсюда завоеватели повернули на юго-восток.
На обратном пути монгольское войско двигалось двумя группами.
Отход носил характер облавы.
Разделившись на отдельные отряды, захватчики, идя с севера на юг «прочёсывали» русские города.
И всякий город, крепость и область, которые встречались на их пути, монголо-татары брали и разоряли.
Татарская облава оставляла за собой обезлюдевшую вконец, разорённую землю.
Смоленску удалось отбиться. Под его стенами захватчики потерпели поражение от воинов-смолян во главе с храбрым юношей – Меркурием.
Далее основная группа пошла на юг.
Вторглась в пределы Черниговского княжества и сожгла Вщиж, находящийся в непосредственной близости от центральных районов Чернигово-Северского княжества. Но затем резко повернула на северо-восток и, обойдя стороной крупные города Брянск и Карачев, осадила Козельск.
* * *
Беспримерный подвиг совершили жители городка Козельска.
Осада его, где князем был 12-летний внук участника битвы на Калке Мстислава Святославича Василий, затянулась на 7 недель.
В течение 49-ти дней (!) держали оборону защитники своего города.
Вот как летописец передаёт драму, разыгравшуюся в осаждённом городе:
«Хоть князь наш и молод, - сказали козельцы, - но положим живот свой за него. И здесь славу, и там небесные венцы от Христа бога получим».
• Поэт Александр Навроцкий приводит слова седого старика на вече:
Докажем, что взять нас в неволю нельзя,
Пока у нас жизнь не отнимут
Припомним завет Святослава, друзья,
Что мёртвые сраму не имут…
• Павло Загребельный:
«Вот тогда и началось то, что должно было длиться семь недель, и дни слились с ночами, и не было конца битве, сходились на городском валу козляне и ордынцы, будто две стены леса, зацепляли друг друга крюками, хватались за руки, кололи друг друга копьями, рубили топорами, резались ножами, кровь текла рекой. Стук и шум стоял страшный, разносился до самого неба, будто гром, от боли сама земля стонала, и живые завидовали мёртвым, и не было ни князя, ни воеводы, ни наставника, ни избавителя в этом городе, ни спасителя, и сердца доблестных сравнялись с сердцами слабых и бессильных, а может, наоборот, бессильные стали мужественными, потому что ничего не могли поделать ордынцы с козлянами, там даже мёртвые, казалось, вновь вставали в бой, резали, кусали, повергали насильников в прах».
Все жители Козельска, от мала до велика, сражались с врагом.
• Поэт о штурме города ордой:
Полдня нападали на город они
И лезли на крепкую стену.
Когда уставали, иль гибли одни,
Другие являлись на смену.
Но, стойко врага отражая удар,
Как львы, осаждённые бились,
И многие сотни погибших татар,
Как мусор, со стен их валились.
С разных сторон подтягивал Батый свои отряды. Всё многочисленнее становилось его войско.
9 мая враги бросились на последний, решительный штурм. Осадные машины били по стенам города, расшатывали брёвна частокола.
Штурм продолжался 3 дня и 3 ночи непрерывно – это был проверенный и надёжный способ изматывания осаждённых.
Когда враги проломили крепостную стену, защитники города не отступили. Они вступили в рукопашную схватку. И все до одного погибли, но врагу не сдались.
После взятия в мае 1238 года Батый приказал стереть этот «злой город» с лица земли, а всех жителей, вплоть до младенцев, уничтожить.
• Поэт Александр Навроцкий:
Батый повелел, чтоб свой гнев показать,
И страх по Руси всем навеять,
Разрушить Козельск и с землёю сровнять,
То место, где был он, сохой запахать,
И сорной травою засеять.
Исполнили волю владыки рабы,
С землёю бедный город сравняли,
И городом злым за упорство борьбы
Козельск с той поры называли.
После этого монголо-татары направились для отдыха в половецкие степи.
* * *
Так окончился 1-й поход завоевателей на Русь в 1237-1238 годах.
За время этого похода были завоёваны монголо-татарами Рязанское, Владимиро-Суздальское, Тверское, Смоленское, частично Черниговское и Новгород-Сиверское княжества.