метафизическая коллекция

Михаил Стародуб
– Тьфу! – выйдя на улицу, сплюнул Степа.
     Длинная струйка взлетела в воздух и, блеснув на солнце, ударилась в стену.
– Браво! – послышался восхищенный голос. – Превосходно исполнено!
– Обычное дело…
     Степа плюнул еще. Ничуть не менее эффектно.
– Чудесно! – не без удовольствия услышал он. – Уникальный акт проявления разумной воли.
– Ничего особенного… – скромно заметил Степа и оглянулся. За спиной никого не было.
– Виртуозный бросок, утверждаю, как ценитель и коллекционер…
     Степа опустил глаза и увидел… лимон с ножками!    
– Внешность обманчива! – произнес лимон. – Просвещенный организм имеет право выбирать кожу, скорлупу, шкуру. Ты ведь пользуешься одеждой?
– Ага… – соображал Степа. – Но как быть…
– Тебя смущает разница в размерах?
     Послышался легкий треск. Лимон на глазах подрос до величины среднего человека, и, видимо, за счет этого, вытянулся в длину. Стал, определенно, стройнее. 
– Нравится? – поинтересовался он (а застывший от изумления Степа, преодолев себя, с трудом кивнул). –  Это – элегантная оболочка… – объяснил лимон,  похлопывая себя по бокам. Выяснилось, что кроме «ходилок» у него имеются еще и пара гибких, бледных «хваталок», похожих на клешни. –  Я всего лишь напоминаю плод земного древесного растения рода цитрусовых. Перед тобой – остроумная, с большим вкусом исполненная имитация совокупности многих признаков. Сущность неизменна. Это вносит ясность и успокаивает, не правда ли?
– Успокаивает, да… – пробормотал Степа.   
– Можешь поздравить себя и меня! – счастливым голосом объявил лимон с ножками.
– Если быть точным… – подумал Степа, – «объявила остроумная имитация совокупности признаков плода древесного растения»… и так далее…
– Чересчур длинно! – мгновенно откликнулся лимон. – Согласен на  «лимон с ножками». В меру образное имя. Впрочем, для краткости можешь называть меня – Ли.  Дядюшка Ли. Старина Ли. И нечего так удивляться, Степа! Разумеется, я умею читать мысли. Интуичить. Но делаю это крайне деликатно, по необходимости. Интуичить в одиночку считается невежливым. Прямой обмен мыслями предполагает взаимность. Так вот, утверждаю, как ученый и дипломированный телепат… имеет смысл поздравить друг друга!
– С чем?
– С потрясающей находкой! В моей коллекции – ценное прибавление.
– Что ж, поздравляю! – согласился Степа и огляделся. – Где прибавление?
– Как же… –  взволновался дядюшка Ли, – серьезная метафизическая коллекция полнится сама по себе. Экспонаты множатся независимо от владельца. А тут – иной случай! Виртуозный бросок, мастерская техника…  ты – мое прибавление!
– Не понял… – похолодел Степа. – Я? Прибавление в коллекции?
– Впечатляющий экземпляр! – потрясая бледными хваталками, воскликнул лимон с ножками. 
– Что ж, я – почтовая марка? Или редкая монета?
– Ты непревзойденный метатель в цель. Пуляешь  светлой, густоватой влагой, которая хранится во рту. Жертвуешь частью организма. И, таким образом, видимо, метишь объект? Или территорию? Земные собаки и кошки способны на нечто подобное. Но, поднимая лапу, исполняют это без вдохновения, не так экспрессивно. В некоторых потусторонних пространствах точный плевок ядовитой слюной – оружие. Способ нападения и защиты. Впрочем, неважно для чего ты плюешься, важно – как.
– Ошибка! – возмутился Степа. – Ничего я не собираюсь метить! И уж, тем более, нападать на кого-либо!  Просто поплевываю  по привычке и все.
– Бессмысленный акт – непредсказуем и, потому, уникален вдвойне! – восторженно трещал дядюшка Ли. – Что там… как форма абсурда он уникален в третьей степени! Ты – украшение в моем собрании метафизических редкостей. Впрочем, любая коллекция, примет тебя, как подарок.
– Как можно коллекционировать людей?! – возмутился Степа. 
– Почему бы и нет? Можно и нужно коллекционировать все что угодно! – радостно сообщил дядюшка Ли. – Один мне знакомый ползучий господин собирает благоуханья и запахи. Любые, от ароматов свежего ветра, грибного дождя, реликтовых трав и священных растений, до запаха прошедших веков и еще не наступивших столетий, каждое из которых отличается в оттенках. Есть у тебя транслятор?
– Что? – удивился Степа.
– Прибор для дегустации летучей палитры. Я мог бы угостить тебя чем-нибудь простеньким. Сам я, конечно, ароматов не собираю, но в обменном фонде храню кое-что  на всякий случай, мало ли?
– Нет… – вздохнул Степа. – Транслятора у меня нет.
– Счастливые вздохи и смехи коллекционирует поющий попрыгун из соседнего измерения. Могу дать его координаты, хотя это измерение временно закрыто для двуногих.
– Жаль… – горько усмехнулся Степа. – Я мог бы предложить что-нибудь неслабое из тяжких человеческих вздохов. С чего закрыли соседнее измерение?
– Предрассудки. Не огорчайся зря! – бодро лопотал дядюшка Ли. – Горькие вздохи, крики ужаса, скрежет зубовный и прочий негатив – никто не собирает. Во-первых, это считается дурным тоном и в некоторых пространствах официально запрещено. А во-вторых, существует реальная опасность утонуть, потеряться в чужих недомоганиях. Превратиться из собирателя в сочинителя.    
– В таком случае с сегодняшнего дня я вступаю в ряды коллекционеров! – объявил Степа. – Начинаю собирать метафизический негатив! В наших пространствах это не запрещено.
– Нестандартный итог! – ужаснулся лимон с ножками. – О-о-о! – заскрежетал он и, скрестив бледные клешни, в отчаянии поднял их к небу.
– Чудесно! – закричал Степа. – Эта импровизация – будет украшением собрания звуковых сочетаний. Изумительный образчик нечеловеческого страдания. Ничего подобного в наших местах, разумеется, не найти.
– Пожалей себя и меня, Степа… –  горевал дядюшка Ли, на глазах уменьшаясь в размерах. Мутная, бледная капля образовалась на его пористой лимонного цвета щеке.
– Акт выделения влаги, сопровождающий скорбную импровизацию? – безжалостно усмехнулся Степа. – Браво! Принимаю в свою коллекцию…

     Весь день настроение Степы было чудесным. Еще бы! Перехитрить инопланетного пришельца, дипломированного телепата и ученого из потусторонней реальности? Не слабое дело! Есть чем гордиться. 
     Ближе к ночи, лежа в кровати, Степа услышал странные звуки. На кухне кто-то стонал. В коридоре вздыхали и всхлипывали. Под кроватью (Степа замер!) раздался скрежет – образчик нечеловеческого страдания.
     Метафизическая коллекция негатива полнилась сама по себе. Экспонаты множились независимо от владельца.