Нравится мне один старый советский фильм, в котором положительный герой, обиженный горьким жизненным обстоятельством, пьёт, как и положено, горькую. И когда второй положительный герой приходит, чтобы вывести его из запоя, то первым звучит вопрос:
- И что в мире творится?
- Стабильности нет! – получает он ответ с завидной осведомлённостью.
К чему это я? Ах ты, мне же наконец предложили заняться серьёзным делом! Давно у меня серьёзного дела не было. И теперь – появилось, и не просто серьёзное, – глобальной важности! Я горд и счастлив!
Началось с того, что меня вновь позвала наука. Которую я когда-то послал. Со стороны это выглядело так, будто это она меня послала. А вот сейчас пришла мысль о том, что я и наука это сделали одновременно! И достигли консенсуса, восстановив друг у друга стабильность.
И вот ведь как: оказалось, что теперь нам с наукой предстоит ни много ни мало, а спасать человечество! Ведь наш шарик очень нестабилен. Несмотря на то, что всё так же крутится и вертится, он вот-вот перевернётся, сместив свою земную ось! И скинет на хрен всю эту рухлядь вместе с её созидателями, и тогда снова вернётся к стабильности.
А наша, российская наука, потихоньку так, как всегда – втихаря, взяла и определила точку нестабильности. Макушку, так сказать, земной оси. Если в этой точке снять образовавшееся напряжение, то шарик застабилизируется. Думает он медленно, и за наш век не найдёт из стабильности нового выхода.
Само собой, возбуждённо встал вопрос: как это напряжение снять? Ответ быстро предложили военно-морские научные силы. Быстрее всех, потому что точка нестабильности оказалась на острове где-то между Баренцевым и Карским морями, в самой Арктике. И ответ сразу приняли за основу. Кому же ещё охота туда плыть, как не военморам? Ребята всесторонне развитые и готовые и плыть, и выгребать, и рыть. Несмотря на возникающие трудности как полярных, так и экваториальных широт, а долгота – так вообще для них значения не имеет. Ни как есть, ни в градусах.
Скоренько так на пароходик загрузились, даже отметить это толком не успели и – вперёд! Операция, само собой, строго секретная, как и всё на флоте. Даже не «Сов.секретно», а – «Особой важности»! Для важности могли бы и получше пароходик отрядить, а посадили на типа сейнер, чуть побольше буксира. Хотя был бы траулер – было бы веселее, с рыбой-то.
Высадились на остров. Обычный северный остров. Облизанные всеми стихиями и обосранные бакланами каменные глыбы. В их пролежнях – мох и карликовые кустики, за которыми только баклан и спрячется. Совсем маленький остров, с самой высокой сопки берега видны. И никаких здесь нет признаков напряжённости. Ничего не трещит и не колеблется. Может, ошиблись учёные? Или так всё, – для прикола? И такое было, а как без этого! Раньше ордена или медальки прикалывали, сейчас – накалывают и бюджеты пилят.
Но у нас – миссия. Никаких сомнений быть не должно! И не будет! И уже нет! Потому что именно мне поручен околопсихологический колебательный фактор. Нужно предотвратить любые колебания! А если потребуется – то их вызвать!
Меня уговаривали. А мне нравится, когда меня уговаривают. Сам уговаривать не люблю, разве только себя самого. Но – приходилось, и это теперь пригодилось.
Приступаем к работе. Все готовы извлечь и использовать целиком свои знания и опыт. Все бодры и бодро шутят на серьёзные темы. Ведь за нашими спинами – наши родные, и всё прогрессивное человечество, оттягивающееся по полной и ничего не слышащее о страшной опасности.
В нашей сплочённой группе человек семь-восемь опытных специалистов. Лебёдкой выгружают... аппаратуру? Нет – арматуру! Специальную арматуру. Нанотехнологии были применены, как и для чего – нам неведомо.
Знает только наш руководитель, седой и боевой, и очень шустрый, молодецкого вида и полный уверенности в себе военный учёный. Он ставит нам задачу: забивать эту арматуру по всему острову. И объясняет технологию забивки.
Забивать надо в глубину на всю длину. И не тупо в скалу, потому что в скалу не полезет. А в расщелины, в промежутки или трещины.
Чтобы попадать куда надо, - вот для этого будет аппаратура. С ней работает единственный среди нас «гражданский шпак», с виду – ботаник. Но принимает для согрева не меньше других.
Пробуем. Специальная установка, смахивающая на большой гранатомёт, не вбивает, а вдавливает арматуру. Но она ещё торчит на метр. Нужно её добить, чтобы выступала не больше, чем на полметра. Стучу молотком – не идёт. Бью сильнее – начинает гнуться! А это брак. Руководитель недоволен – будет искажение! Чего искажение-то? Непонятно.
Предлагаю колпак. Сварить металлический колпак из трубы длиной полметра, одевать на арматурину и стучать по нему – она не будет гнуться. А кто варить будет? Кое-как нашли на пароходе трубу, парочку колпаков сварили. Больше труб нету. Добиваем, как кто и во что горазд. Рядом со мной коренастый военный приспособился орудовать кувалдой, говорит, что если ею бить плашмя, то арматура не гнётся.
Надо торопиться! Время уже близко – говорит руководитель. Но глаза ещё весёлые, значит, время ещё есть. Берусь с усердием ещё одну арматуру добивать, а уже и молотка нет! Хватаю камень, стучу – гнётся, су-у-у... И тут – вой какой-то. Или стон? Башка вибрирует и мозги вскипают.
Разум кипит? Возмущённый? Нет, это арматура вбитая так гудит и стонет! И я понимаю: она работает как динамик, а стонет и гудит – земля! Весь наш шарик! Трясусь весь, мурашки по коже, ужас накрывает, как ледяной туман. Все, кто где стоял, там так и сели.
Один руководитель не присел, а загоношился и побежал к причалу. Наверное, на пароход – докладывать. Докладывать о том, что напряжение сняли и мир наш спасён? Или что-то пошло не так, как надо? Нам он ничего не сказал.
А тем временем все отошли от потрясения и приподнялись. Но стресс был такой, и тоска навалилась такая неизбывная, что... Вы правильно подумали – захотелось напиться. И отрубиться. И смотрю, что мужики уже кучкуются.
А я сижу и всё слушаю. Отупевши, как в гипнозе. И вдруг слышу – не стоны это уже, а... хэви металл. Забойная какая-то вещь. В озерцах вода рябью пошла. Какая группа, какой альбом – не скажу. Совсем их не знаю.
Смотрю – все ребята рассредоточились за большими камнями, между серыми глыбами только головы торчат. Кто лыбится, кто озабоченно так зыркает. Нет только «ботаника». Я почему-то подумал, что это он мог наноарматурные динамики переподключить. Он мне кого-то напоминал. То ли хоббита, то ли ещё какого-то персонажа американского кино. Надо его найти.
Но появляется консультант. То ли юридический, то ли финансовый. Откуда он – не знаю, может, на пароходе прятался. Он говорит, что эта проблема – наружная, а нужно разбираться внутренне.
Я так напрягся, размышляя что тут к чему, что проснулся.