Двадцать лет проработать на кладбище, это вам не кот чихнул. Это стаж! Василий Сергеевич Чудов отмечал праздник, начала работы сторожем, ежегодно. Он все праздники отмечал, которые есть в календаре, но этот особенно.
Хорошо помнил свой первый рабочий день и ночь. Боялся очень. Ну, молодой был. Ему тогда, старый сторож Семён быстро объяснил, что бояться мертвых не нужно, они уже все своё от пугали. Теперь лежат смирно и никого не трогают. А если уж совсем тяжко, то можно открыть календарь и посмотреть какой сегодня праздник. Ну и отметить его.
Так и повелось, что ни день то праздник. Кладбищенскую сторожку, дяди Васи ласково называли – живой уголок. Он тут и жил, и работал. Когда с женой разошлись, та у него квартиру отсудила. Сергеич, погоревал конечно немного, но потом плюнул на это дело и… отметил очередной праздник!
Вчера, тоже был праздник, вроде того. День рождения отмечали. Чей? Самого, Сергеича и отмечали. Сильно отметили, дата то круглая. 60 лет все-таки! Год такой, 20-ть лет работы и юбилей.
С утра было совсем трудно. Очень трудно. И пасмурно было сегодня. Погода дрянь, состояние дрянь и похмелится нечем.
Выйдя из помещения, сторож медленно побрел в сторону кладбища. Как показывал опыт, там иногда оставалось кое-что выпить.
Пройдя метров сто по первой аллее, мужчина остановился и посмотрел на свежую могилу. Что-то странное шевельнулось в душе. Обычно ему было все равно. Кого похоронили, а тут… «Ах вот, оно что! Крест…»
Некоторое время назад, к ним в контору, привезли новые кресты. Красивые, резные и все разные. Вася тогда выбрал себе один, на будущее. Ну а что, однажды, один черт пригодится. И вот нате, товарищи кому-то его поставили.
Сергеич подошел ближе и прищурившись посмотрел на табличку. Через секунду, его прошиб холодный пот. На кресте красовалась блестящая надпись, «Чудов Василий Сергеевич».
Медленно опустившись на скамейку у могилы, сторож вытер рукавом пот. «Ёперный театр… Это ж… Чёж… Это, я что ли помер?!.. Не, не может того… А вдруг… И это значит, я тут теперь как призрак, что ли?… Не! А юбилей, а отмечали… А! Даты!..»
Приглядевшись, Сергеич охнул. Дата рождения совпала. Прищурившись, он еще раз оглядел табличку. «А помер то я значит, уже пять дней как… А че же я тогда… А… Вот мне чё зарплату то не выдали… Меня не видел никто… Не! Я же вчера, того выпивал… А может, это мне все снилось. Ну рассказывают же по телевизору, что у тех, кто пил, после смерти видения такие, что они продолжают, это…»
Старик грустно покачал головой. «И сколько же мне теперь мотаться тут? Видимо пока весь хмель не выйдет.. ВЕСЬ?!.. Так его за все годы… Батеньки святы…»
Опустив голову на руки, он чуть не заплакал. «Ходить мне теперь горемычному, по кладбищу, долгие годы и народ пугать».
Поднявшись со скамьи, Сергеич подошел к могиле и кинув ватник на землю, лег рядом. Где то в далеке раздался громкий автомобильный гудок. «Вот вишь и ангел уже трубит, а я еще тута, в сырой земле…» В кладбищенской церкви, стоявшей неподалёку началась служба и по новой традиции включили трансляцию. Из динамиков, висящих над входом раздался стройный церковный хор, «Чаю воскресение мертвых…»
Сторож приподнялся.
— Хорошо бы поскорее, а то я…
Шедшая мимо могилы бабка замерла, и через мгновенье с воплем рванула в сторону церкви. Шум, который она подняла, остановил молебен.
Еще через пару минут из храма повалил народ, возглавляемый настоятелем, отцом Паисием. Пройдя по кладбищу метров сто, он остановил процессию и вывел трясущуюся бабку из толпы.
— Показывай, Еремеевна, где и кто восстал из мертвых?
— Я… Он… – старуха трясущимися руками ткнула в сторону свежей могилы, — вона, тама…
Отец настоятель, твердой поступью подошел к новой ограде и заглянул за могильный холм.
— Вася, сукин сын! Вставай, свиная твоя рожа! Ты что тут комедию ломаешь, а?!
— Я это, — Сергеич приподнялся и захлопал глазами,- я чё, не помер?
— Нет, но если прямо сейчас не встанешь с чужой могилы, я это самолично организую! Воскрес он из мертвых, сукин сын! В моём приходе, без моего ведома, никто воскресать не будет! Особенно алкаши, вроде тебя. Сперва приличные люди, а потом вы мерзкое отродье. Вставай, кому говорю…
Вася встал и посмотрел на толпу, потом перевел взгляд на священника и на крест.
— А даты то… совпали…
— Даты, — выругался отец Паисий, — делали такие же алкаши, как и ты. Они этому покойному двадцать лет прибавили. Вчера из-за них целый скандал был.
Подгоняемый настоятелем и руганью, пришедшей в себя бабки, Вася поплелся в сторону своей будки. Войдя внутрь, он обнаружил там рабочих, с которыми вчера отмечал свой юбилей. Те уже были в курсе произошедшего.
— О, а вот и первый восставший из мертвых! Вась, как там на том свете то?
— Иди те вы, — ругнулся сторож!
— Зря ты так, Сергеич, нам же интересно, не каждый же день на твоих глазах пророчество сбывается.
— Юмористы, — буркнул Вася и пошел к своей кровати.
— Да ладно те, Сергеич, мы же по-доброму! Пошли похмелимся…
— Не, не буду.
— Ты чё это?
— Да так…
— В смысле не будешь?
— В прямом! Я ведь там у могилы и правда думал, что помер. И жизнь свою всю пересмотрел… В общем, это не жизнь была… Это я был все это время, мертвый…
Сторож сложил свои пожитки в вещмешок и увязав его подошел к двери.
— Сергеич, ты куда?
— Мечту свою воплощу…
— Это какую?
— Пойду путешествовать, мир посмотрю…
— Так у тебя же денег то нет.
Сторож обернулся.
— Ноги есть, руки есть, голова есть.
Когда дверь за Васей закрылась, работяги переглянулись. Тот что был поздоровее, кивнул.
— Вишь ты как смерть людей меняет!
— Ага… Ну, наше здоровье!