Август – щедрый, богатый месяц – в этих краях был удивительно красив: березы с золотистыми прядями поникших ветвей; осины, пылающие темно-красными листьями; рябины с повисающими, тяжелыми гроздьями алых ягод; лиственницы – рыжие, как лисицы – мелькали среди гордо зеленеющих елей и сосен. Иногда встречались могучие, величественные кедры, махали своими красивыми ветвями, которые колыхал не по-осеннему теплый ветер.
За три дня пути Ангелина увидела широкие сибирские реки, спокойные озера, похожие на зеркала, в которых отражалось небо, чистое, как хрусталь. Транссибирский экспресс примчал ее в эти далекие края, переполненные красивой, богатой природой.
Разглядывая этот чарующий край теперь из окна автомобиля, который вел водитель, согласившийся ехать с ней десять часов, сердце ее колотилось учащенно не только при виде огромных сопок, курганов, скалистых гор – их теперь она видела впервые, – ей хотелось скорее увидеть Василька. Каким он стал за эти годы? Как изменился? Или все такой же нежный, голубоглазый? За время пути она мысленно прокрутила всю свою жизнь, даже на миг не забывая свою детскую радость общения с ним.
Они жили на одной улице, дружили с самых ранних лет. Он был старше ее н два года. Рано научился читать, часто рассказывал книгу сказок Пушкина, ветер листал страницы, а он ей говорил:
– Смотри, даже ветер умеет читать, листает страницы, рассматривает картинки!
Она часто болела, он приносил ей цветы, листья деревьев и говорил:
– Они живут на улице, не боятся холода, потому что закаленные. Закаляйся и не будешь болеть.
В первый класс в школу вел ее за руку, подарил свой новый портфель ей, а сам ходил со старым. Он защищал ее от собак, которых она боялась. Никто не смел ее дразнить и обижать. Рядом всегда с ней был Василек.
Он часто разводил костер на берегу реки, они пекли картошку. Он доставал из углей черную, обгоревшую со всех сторон картофелину, разламывал пополам, протягивал ей половинку вкусно пахнущей картошки. Они с аппетитом ели, а потом бежали к реке мыть руки. Пили через соломку росу из листьев манжетки. Он катал ее на лодке по реке, по самым тихим заводям, где цвели кувшинки, доставал из воды красивые камушки, показывал места, где в реке растет бодяга и где в корягах прячутся рыбы, и зимовые ямы, в которых зимой живут рыбы.
Она любила музыку. Он работал все лето грузчиком, купил магнитофон, и они все время теперь могли слушать записи концертов Баха, Моцарта, Чайковского.
Годы летели, как птицы. Он превратился в крепкого, статного юношу. А она расцвела, как майская роза: стройная, с тонкой талией, кудрявые темные волосы украшали нежное девичье лицо, а зеленые глаза, обрамленные длинными густыми ресницами, делали ее похожей на ангела, только что спустившегося на землю с небес.
Ее родители стали запрещать их встречи. Они были небогаты и, видя красоту своей дочери, считали, что он ей не пара. Его воспитывала бабушка с раннего детства, родители умерли, когда ему было два года.
Но Ангелина и Василий иногда все-таки встречались украдкой, ведь жили они на одной улице, встречи были неизбежны.
Василий хотел быть биологом, поступил учиться на биофак, но умерла бабушка, помощи ждать было неоткуда, и ему пришлось оставить учебу. Впереди у него была служба в армии.
Ангелина поступила в торговый техникум, ей нравилась работа продавца.
Однажды, когда прошел сильный ливень, ручей разлился так стремительно, бурля, поток несся через дорогу. Она в белом платье, с пышной юбочкой, по краям которой была красивая кайма из зеленых листьев и розовых цветов, стояла в белых туфельках у воды, пенящейся и журчащей, и не могла перейти на другую сторону. Вдруг подбежал Василий, подхватил ее на руки, прижал к груди так, что она услышала стук его сердца, перенес через ручей, поставил на ноги и сказал:
– Ангел мой земной, как ты красива! Неужели эта красота для меня? Не исчезай! Ты у меня одна!!! – Поцеловал ей руку.
Она смутилась, щеки вспыхнули румянцем, быстро убежала, вспыхнув, как мак. Узнав об этой встрече, родители ее больше не отпускали от себя ни на миг.
Его призвали в армию. Украдкой она выбежала из дома, чтобы проводить его. На железнодорожном вокзале было людно, провожающих много. Призывники были в вагонах, гремела музыка. Под звуки «Прощание славянки» поезд медленно уплывал, она стремительно бежала, обгоняя вагоны. В каком из них Василек? Где же он? Он заметил ее, высунулся из окна и прокричал:
– Ты у меня одна!
Время летело незаметно. Она работала на первой практике в торговом центре. Аккуратная, вежливая, внимательная, пользовалась авторитетом у покупателей, всегда умела предложить товар, посоветовать подходящую покупку каждому. Люди тянулись к ней, им хотелось прийти за покупкой именно к ней еще и еще раз. Заметил ее и хозяин магазина. Стал ухаживать за ней. У него было два сына, младший сын был в два раза старше ее.
Хозяин – Степан Петрович – был вдовец, ему очень нравилась Ангелина, он посватался к ней, всем говорил, что пусть хотя бы последние дни его жизни скрасит любовь такой красавицы. Родители Ангелины были рады-радешеньки и счастливы, что все предусмотрели заранее. Чтобы не было переписки дочери с Василием, они уплатили почтальону круглую сумму, чтобы почтальон отдавал им письма от Василия. Мать стала уговаривать Ангелину дать согласие на брак:
– Будешь жить безбедно, как сыр в масле кататься, не нуждаясь ни в чем, не считая денег. У тебя будет все – дом, квартиры, машины, шубы, блистательные богатые украшения, встречи с богатыми людьми, путешествия, поездки по странам и континентам, посмотришь богатства мира.
Она плакала, заливаясь слезами. Но родители твердили:
– Это твое счастье, не потеряй его, оно дается не каждому. Мы прожили в бедности, хоть за тебя порадуемся.
Она ждала письмо от Василия, хотя бы короткую весточку, украдкой бежала к почтовому ящику после того, как уходил почтальон. Но, увы, писем не было. Мать говорила ей:
– При таком богатстве всех забудешь, стерпится-слюбится. Степан Петрович тебя от работы освободил – ни к чему будущей красавице-жене быть торгашкой. Да и при таких деньгах зачем тебе учеба, он любой диплом тебе купит.
Однажды ее одноклассница сообщила ей, что Василий женился, уверяла, что видела фото Василия с очаровательной девушкой. Горе ее было безмерно. Мать твердила:
– Зачем убиваться по голодранцу? Что он тебе мог быть дать – жизнь в нищете? Этого и так тебе хватает, подумай о нас – мы стары и бедны, ты останешься одна.
После долгих упорных уговоров Ангелина согласилась.
Свадьба была назначена на конец августа. Степан Петрович не скупился – пусть другие позавидуют, какая у него красотка-жена в его-то годы.
Белоснежное подвенечное платье было куплено в самом дорогом доме моды для новобрачных. Изумительная кружевная фата была ей к лицу. Венчание новобрачных проходило в храме. От нахлынувшего отчаяния и горя она была рассеянна, расстроена, безучастна к происходящему, словно робот выполняла приказы. Родители были довольны – такое счастье и изобилие свалилось их дочери.
Когда процедура венчания подходила к концу и священник произнес: «Скрепите узы вашего брака поцелуем», она подняла глаза на возникший шум в толпе поздравляющих и увидела Василия. Он подошел к ней с большим букетом белых роз и положил их к ее ногам.
– Ты у меня одна! – прошептали его губы.
– Ты у меня одна! – твердили его глаза.
– Ты у меня одна! – услышало ее сердце.
Перед глазами все потемнело. Он вдруг упала в обморок. Ее подхватили чьи-то сильные руки, дальнейшее она не помнила.
Свадебное застолье с кучей подарков для нее проходило как в тумане, она была безучастна и безразлична ко всему, равнодушна, как будто это было не с ней! Когда они выходили со Степаном Петровичем из банкетного зала, его младший сын язвительно шепнул:
– Сомневаюсь, мамочка, что ты выходишь по «залету». Вряд ли мой «папик» на что-то способен, ему и виагра вряд ли поможет. Скорее всего, твой тонкий расчет на богатство. Но учти, это все – мамино наследство, а такой куртизанке. Как ты, мы вряд ли что отдадим. А если еще чего-то захочешь, то я могу доставить тебе это удовольствие, которое не в силах «папик», и если родишь от меня, то, может, кое-что перепадет в твои цепкие ручки. Душенька, ты просто рвешься к богатству! И только!
Она опять упала в обморок. Вызванный врач сказал, что у нее сильный нервный шок. Ее поместили в самой лучшей комнате на втором этаже. Врач сказал, что ей надо побыть одной. Степан Петрович, обескураженный таким свадебным происшествием, распрощался с гостями, а ей дали медсестру для ухода. Она радовалась, что не будет никакой свадебной ночи.
Рано утром, когда она выглянула в окно, сердце ее дрогнуло от переполненного волнения: «Ты у меня одна!» - было написано краской на асфальте.
Супруг приказал стереть надпись, но краска флюоресцировала, а слова не стирались, проступали после дождя или даже росы.
Они с мужем переехали в большой загородный дом, больше похожий на дворец, окруженный садом.
Она любила сад, цветы, деревья, небо, солнце и звезды. Однажды, гуляя по саду, она не заметила, как к ней подкрался его младший сын:
– Ну что, мамочка, скучаешь? Я тебя порадую!
Он стал задирать ей платье, повалив на скамейку, она укусила его за плечо, он взвыл от боли, она вырвалась и убежала.
С тех пор она жила как маленькая птичка в золотой клетке. Редко выходила куда-нибудь из своей комнаты.
Она даже не всегда выходила в столовую к супругу, а если и кушала, то очень мало, почти все оставалось на тарелке. Ей сразу вспоминалась печеная картошка или краюха хлеба, которую пекла бабушка Василия для них в детские годы.
Ее не радовали богатые одежды и украшения, которыми осыпал ее супруг. Втайне ото всех она берегла то простое белое платьице, в котором была тогда, когда Василий перенес ее через бурлящий ручей.
Лишь однажды на ее лице засияла светлая улыбка, когда к ней пришла одноклассница. Ее соседка по парте, школьная подруга с чистосердечным раскаянием просила у нее прощение за то, что тогда перед ее свадьбой она за деньги соврала ей, что Василий женился и, зная, что принесла страдания Ангелине, чтобы снять камень с души, зная, что Ангелина сильно болеет, пришла к ней, замученная совестью. Сообщила Ангелине о том, что Василий заканчивает через месяц службу в Томске. После встречи подругам было строго-настрого запрещено посещать ее.
– Зачем нам эта голь перекатная да «шелупень»? Такие нас только позорят. Ни к чему нам такие «друзья», у нас в друзьях и приличных людей хватает, – так говорил ей долго супруг, критикуя ее нищих друзей.
Ангелину тяготили встречи с его блистательными друзьями. Это были такие же старые, сварливые люди, которых коробила молодость. Да и говорили они о деньгах, богатствах, доходах, о здоровье, погоде, врачах и лекарствах. Рядом с ней они казались еще старше. Она с трудом терпела поцелуи мужа, ей казалось, что они жалят ее как осы. От его поцелуев ее тянуло на рвоту, она едва улыбалась сквозь тошноту, комом подступающую к горлу.
Однажды они были на концерте. Молодой певец, очарованный красотой Ангелины, преподнес букет белых роз, сказав при этом ее супругу:
– Это Вашей прелестной дочери. Она достойна самых изысканных цветов мира!
Степан Петрович долго выговаривал ей о том, что она за мужем, замужем, понятно ей это слово должно быть! Замужней женщине неприлично откровенно глазеть на нищего трубадура. Он намекнул ей, что терпит ее причуды и должен исполнить супружеский долг в ближайшее время, ведь она его жена! Ей стало дурно. Она в этот же вечер сбежала к родителям. Долго плакала перед ними и на коленях умоляла оставить ее в родительском стареньком доме. Твердила им, что не стерпелось, не слюбилось, что она любит Василия всем сердцем, всей душой, готова идти за ним на край света, жить в шалаше, быть бездомной бродяжкой, но рядом с ним.
Мать сказала:
– Дочка, вам ребенка нужно завести, и все образуется!
– Какой ребенок от нелюбимого?.. – И она залилась горькими слезами.
За ней приехал Степан Петрович. Мать объяснила, что дочь худая, бледная, скорее всего больна. Надо ее подлечить бы на водах. Для нее шок стать женой такого блистательного, влиятельного человека. Они люди скромные, не привыкли к богатству. А молодость – это временное явление, быстро проходит.
– По родителям скучает, – сказала мать, провожая их. – Вам бы вдвоем где-ибудь отдохнуть. Море, природа, чистая вода, перемена места, музыка, новая обстановка – все это сближает супругов. Будьте с ней понежнее, не невольте, не упрекайте, и она расцвете, как цветок, будет сама ластиться к вам, вот увидите!
Степан Петрович молодился, следил за внешностью, красил волосы и усы. Берег тщательно свое здоровье. На каждый чих к нему несся врач, которому он щедро платил за заботу о его лечении. Жил по строгому распорядку.
Ангелина начала болеть от хандры, тоски, терзала себя за то, что из-за слабости своего характера попала в золотую лихорадку – блистательное золото и жизнь в нем вытягивали ее душу. Сердцу хотелось просыпаться в объятиях любимого, засыпать с ним на одной подушке, бегать с ним босиком по росе, сидеть у костра, слушать пение птиц, пить родниковую воду из его ладоней, встречать с ним рассветы и провожать закаты, готовить для любимого вкусные блюда, улыбаться ему, целовать только его.
– Что, мамочка, сохнешь, не радуясь «папику» и его богатству? – Ехидно шептал его сын.
В муках и терзаниях она прожила четыре года. Умер отец. Мать недолго прожила после него. Умирая, прошептала Ангелине, протянув пакет:
– Прости, любимая доченька, мы хотели с отцом как лучше сделать для тебя. Возьми – это письма Василия!
Тайком она читала письма Василия. Строки любви и нежности в его письмах лились рекой, переполняя ее сердце. Они стали лучшим лекарством для измученной и страдающей души.
Однажды Степан Петрович где-то подхватил вирусную лихорадку, платил врачам огромные деньги, чтобы нашли способ лечения, ему хотелось жить. Но, увы, даже деньги и золото не помогли откупиться от смерти.
Ангелина целый год соблюдала траур, а втайне искала Василия. Ей удалось найти его адрес и теперь вот она, как на крыльях, летела с водителем автомобиля навстречу к Василию. Приехав в старинный храм, она узнала, что Василий живет уединенно в келье, все время почти проводит в молитвенном стоянии. По большим праздникам участвует в общей молитве. Мирским людям нарушать его жизнь нельзя.
Она рассказала, что более трех суток провела в пути, просила разрешить ей повидаться с ним, хотя бы издалека увидеть его, хоть краешком глаза. Ей указали тропинку к келье.
Она очень осторожно открыла дверь и увидела его, он стоял на коленях перед иконой Божьей Матери, перед ним лежал на маленьком столике раскрытый молитвослов. Небольшая деревянная кровать, стол, табурет. Перед иконой горела лампадка, пахло ладаном. На нем была черная монашеская одежда, русые волосы спадали с плеч, на висках блестела седина.
Он оторвал глаза от молитвослова, увидев изображение женщины на стекле иконы, обернулся. Его голубые глаза сияли счастьем, как звезды, лишь едва заметная морщинка виднелась у красивых губ, делая лицо мужественнее и прекраснее.
Он узнал ее сразу. Она похорошела, стала женственнее. Он сдержал себя, чтобы не рвануться к ней. О, как она была хороша и притягательна!
– Я нашла тебя, Василек! Мой муж умер. Я свободна! – Произнесла она. – Я свободна! – Повторила она. – Теперь мы можем быть вместе! Я богата!
– Нет, – ответил он. – Я не свободен. Я дал обет до конца своих дней служить Богу! – Он опустил голову и стал читать молитвы дальше.
Она вышла. Долго стояла возле кельи под березой. Он не вышел. Первый заморозок охватил ее. Волосы от дыхания стали покрывать инеем.
Давно закончилось молитвенное предстояние, а он все снова и снова читал молитвы, по щеке скользнула непрошеная слеза. Его душевные страдания были так сильны, что трудно высказать и описать. Горечь душевной раны намного сильнее, чем телесная. От нее его всегда спасала только молитва. Он читал одну молитву за другой.
– Едем-те, - сказал водитель. – Вы замерзнете!
Она стояла еще час. Думала, что он выйдет хотя бы проститься, ведь она проделала такой длинный путь. Он не вышел. Спустя три часа она уехала.
Горечь переполняла ее сердце. Душили горькие слезы утраты. Ведь это она виновата, что испортила жизнь себе и ему, покорилась воле родителей, выбрав старика в мужья, предпочла земные богатства, которые не принесли счастья.
Он оставался здесь, вдали от цивилизации, а она всю обратную дорогу думала только о нем, о его судьбе.
По приезду в город, где жила, она написала отказную на наследство мужа в пользу его детей. Ведь это было наследство, оставленное их матерью, и оно должно было по совести принадлежать им.
Свои вещи раздала нуждающимся. Захватив необходимые документы, белое платье с зеленой каймой по краю, письма Василия, ушла пешком, никому не сказав ни слова.