ГЛАВА 7.
ПО СЛЕДАМ БЕДЫ…
Вечером следующего дня в баре гостиницы Вероника показалась в сопровождении красавцев: Глеба и Кости – парней из наружки. Двое нужны по инструкции: один даму сопровождает, второй следит за окружением и прикрывает тылы.
В доме остался Егор, взрослый и самый спокойный из троих. Он присматривал за наставником.
Семёна не взяла, заметив, что старику нездоровится – натравила местного терапевта, выискав его по Интернету.
Теперь эскулап сидел рядом с возмущённым «папой» сбежавшей дочери.
Тот пытался улизнуть, разыскать, но Иннокентию Вячеславовичу были даны чёткие указания: подлечить пациента непременно, даже силой.
– Нет, Семён Павлович, не договоримся.
Измерив в очередной раз давление, серьёзный мужчина лет пятидесяти пяти нахмурился.
– Даже не пытайтесь – не спадает после второй инъекции! Не дитя, понимаете, что это означает – криз близок. Когда в клинике последний раз были? Не пора ли повторить курс терапии? Есть прекрасная частная клиника неподалёку, там мой однокурсник руководит…
– И речи не будет: дочь на длительном пленэре. Тут глаз да глаз нужен! Что там её ребята-коллеги – дети, сами увлекаются. Проморгают девчонку мою!
– Не доверяете. Напрасно. Да тот, что был с нею рядом, так на неё смотрит!.. Этот костьми ляжет, не сомневайтесь. Любовь – цербер и судия в одном лице. Впору за ним присматривать – не натворил бы бед.
Покачал почти седой головой, отложил тонометр, поднял палец, призвал к покою и тишине, послушал стетоскопом грудину.
– Частит, шумы, митральный клапан барахлит. Будете ждать приступа?
– Не об этом сейчас забота!
– Ещё один выкрик – реанимацию вызову. Мне Ваша девочка сказала чётко: внимательно прислушаться, придирчиво осмотреть до печёнок. Выслушал, осмотрел, придрался – не нравитесь Вы мне. Если клянётесь честью офицера, что отлежитесь несколько суток под моим присмотром – подумаю о послаблении.
– Я… – дёрнулся, охнул.
Сильно побледнел, скрипнул зубами, справляясь с острой сердечной болью. Сдался.
– Чёрт с вами. Твоя взяла, Айболит. Коли…
– Ну, вот и славно. И Вероника обещала притормозить – тоже понимает, что нужно заняться своим здоровьем… Вам будет не так обидно и одиноко…
– …Вот он!
Глеб первым увидел среди толпы танцующих и снующих туристов нужных людей.
– Опять что-то рассказывает. В таком шуме!
– Натура – вторая природа, – хмыкнула Ника.
Пробравшись к группе, поздоровались.
Евгений тут же избавился от студентов, отпустив их потанцевать и немного порезвиться.
– Вы вовремя – обговорили план назавтра, за всеми проследил, теперь свободен.
Отведя гостей в сторону, протянул руку парням по очереди.
– Евгений Камнегорский, будущий гений кино.
Рассмеявшись, парни представились:
– Глеб Смирнов – вторая кожа художницы.
– Константин Заботин – третья кожа художницы и больная мозоль второй кожи.
Невольный каламбур позабавил всех – расхохотались.
Успокоившись, Женя поцеловал Нику в горячую щёку.
– Люблю умных, тем паче – шутников. С ними и жить лучше, и есть повод почувствовать себя глупцом. Так иногда надоедает быть гением!..
– Дураков и без тебя избыток, оставайся в своей нише, – не осталась в долгу, обняв. – Планы?..
– Столик за колоннами, там тише и спокойнее.
Повёл вглубь бара, через арку вывел в ресторан, дал знать официанту, что пора подавать заказ.
Сели, подняли бокалы с розовым вином.
Зыркнула на этикетку: «Rose de Syrah», ахнула: «Вау!»
– За знакомство и удачную встречу. Теперь не потеряемся в мире – он не так уж велик. Самолёты и аэробусы этому неплохо способствуют, а Паутина связывает даже эскимосов… – провозгласил хозяин.
Через полчаса приступили к разговору.
Парни деликатно ушли в бар, наблюдая за парой сквозь кованую решётку, отделяющую два помещения.
– Ну, Маленькая Победа, приступим к делам?
Достал из внутреннего кармана пиджака флэшку, передал в руки Нике.
– Здесь всё, что снято мною за год: Москва старая, редко посещаемые храмы и строения с историей, легенды и страшилки столицы и пригородов. Городки и монастыри, беседы с монахами и настоятелем, даже есть материал по одному далёкому скиту – удача и оказия. Можешь начать работать с последними снимками, можешь в хронологическом порядке. Я строг в этом – путаницы быть не может. Проверял не всё, только по здешним местам, но уверен почти на сто процентов в порядке, ругать не станешь за мешанину.
Руку не отводил, так и касался её ладони ненароком, заглядывал древним агатом в невероятную морскую синь, пропадая с отчаянием и каким-то исступлением, даже побледнел красивым лицом.
– Совет: поживи здесь денька три, покопайся, классифицируй на свой вкус и по потребностям, что-то перебрось для позднего цикла. Я так и поступил бы. Жаль, писать картин не умею, только неловкие наброски сцен осилю, но этого вполне достаточно для моей будущей работы. Для съёмок всегда берутся художники, режиссёру или оператору нет нужды писать и рисовать – раскадровку для них заранее готовят.
– Я в курсе. Не переживай, сохраню авторство; где бы ни выставлялась, везде будет указан источник и соавторство. Я выросла в западной стране – незыблемое правило и воспитание. Здесь с авторским правом не церемонятся, заметила…
Парни приходили, пили вино или кофе, перебрасывались фразами, уходили, создавая видимость дружеской посиделки для постороннего глаза.
Договорив, Ника пригласила Евгения на танцпол – отвлечь от чувственного пала и мыслей.
Простились около полуночи, обменялись телефонами.
Охрана стояла по бокам – для большего элементарно не было возможности.
– Говори.
Глеб вскинул серые глаза в зеркале заднего обзора, как только сели в машину.
За рулём был Костя.
– Что сделать? Сгорел, может стать проблемой.
– Найдите человека в области кинематографии. Пусть он повлияет на приёмную комиссию. Разыщите руководителя режиссёрского курса, покажите работы парня – чудо, уж поверьте моему профессиональному взгляду. Надо сделать так, чтобы Жене позвонили вскоре и пригласили на пересдачу экзаменов.
– Понял. Умно. И действенно. Это реально способно отвлечь и кардинально перенаправить мысли. Умница. Поговорим, подумаем. Хорошая идея. Мне нравится.
– Поддерживаю полностью, – откликнулся Константин.
Трое суток домик на окраине жил обособленной насыщенной жизнью.
Ника пропадала в мансарде – изучала материалы с флешки, писала картины, закопалась в набросках и блокнотах, куда скрупулёзно записывала рекомендации к незавершённым работам, прикрепляла к нужным степлером, формируя, таким образом, отдельный цикл.
Материала было уже много, пора было срочно избавляться от того, что могло подождать, чему нужно было вызреть, дать место в голове художницы, больше пока не попадаться ей на глаза.
– Прибыли ящики, – Глеб показался в проёме. – Сюда?
– Да. По одному – тут тесно. Рейки обеспечили? По чертежу сделали? А льняные мешки привезли из мастерской? – когда кивнул, вздохнула удовлетворённо. – Хорошо. Разденься до футболки и шорт, включи вентилятор, пусти струю в потолок, открой полностью окно – душно становится, приготовь небольшой молоток и гвозди. Будем приколачивать рамки, а в карманы из полотна складывать пакеты с работами, пронумеруем и к раме щёлк! Нашли ангар? Контейнер обеспечили? В аэропорту?
На всё кивал русой головой.
– Прекрасно. Люблю исполнительных…
Внизу возился Костя: приехал врач, чем-то озадачил парня.
Медик ворчал на строптивого пациента, возмущался, что девушка загружена работой вместо того, чтобы просто отлежаться, следуя его рекомендациям.
– Она и отдыхает – слышите: наводит порядок. Это для неё лучше санатория – по полочкам раскладывает не только работы, но и мысли, а это весьма способствует оздоровлению психики. Женщина. На них уборка всегда так действует. На некоторых, по крайней мере, – Семён бурчал.
Раздражался сильно, что врач запрещает вставать, тем паче, подниматься в малогабаритную надстройку.
– Там есть, кому помогать – не переутомится.
– Зубы мне заговариваете, уважаемый, – Иннокентий не купился. – За неё-то я не переживаю – Глеб рьяно следит за режимом, а кто за Вами уследит? Костя? Егор? Шутите…
Привычная уже обстановка: шутки, сетования, отговорки, виноватые взгляды.
Врач не сдавался, упорно лечил несговорчивого пациента, потом вызывал в комнатку девушку.
– Показатели крови отвратительны, милая. Витаминный комплекс принимаете? Старайтесь налегать на ягоды и фрукты, смеси на основе сухофруктов, орехов и мёда, овощные соки, салат, бананы. Парни всё свежее доставляют?
Только кивала, не вступая в полемику. Чувствовала сама, что ослабла.
– Нашли козье молоко? Пейте, больше кушайте домашних сыров и творога, сметана обязательна! Черника и земляника – лучший коктейль на нынешний момент, пользуйтесь дарами природы безмерно. Чудо и отрада, что Вы не аллергик – тогда были бы проблемы. Скоро молодая свёкла пойдёт – ешьте свежей с подсолнечным или сливочным топлёным маслом, смалец приветствуется тоже. Это хорошо поднимает гемоглобин…
Только на пятые сутки закончили дела, посоветовались и двинулись в Кольчугино.
Через час были на месте.
Не впечатлилась.
– Фиии… рабочий городок. Свято-Покровский храм, колокольни и водокачка: то ли часы, то ли самовар. И только. Даже снимать нечего, а соборов я уже насмотрелась вдоволь, – посопев недовольно, решила: – Магазинчик с посудой и мелочью их завода.
– Дом красивый сняли. Не пожалеешь, – Глеб был тих и грустен.
– Да ну…
– Двое суток. Передохнёшь и поработаешь. Тут есть бывшие усадьбы красивые. На вот, почитай, – Семён сунул в её руки брошюру местного знатока истории.
Строго зыркнул на парня: «Солью!» Положил руку на плечо Егора за рулём.
– К магазину за русским мельхиором для нашей девушки.
Не пожалела.
Войдя, оживилась, кинулась к витринам, стала перебирать товар, рассматривать, восхищаться, как дитя в «Детском мире»… Не удержалась, накупила несколько дорогих наборов со столовыми принадлежностями для семьи Лапата, отдельно – позолоченный набор на свадьбу Зореньке, дюжину подстаканников для всей русской родни, несколько чайников и чайничков из великолепной стали. Соблазнившись, прикупила немного девичьих побрякушек из мельхиора, браслет тут же надела на тонкую руку.
– Всё, озолотилась самопально-самоварным? – хмыкнул снисходительно.
– Спасибо, напомнил! – хихикнула, чмокнула старика в худую щёку. – Самовары!
Лишь купив три разных по литражу и красоте, укомплектовала их подносами, успокоилась и сразу отослала с покупками одного из сопровождающих в Хотьково, предупредив:
– Тихо там. Быть предельно осторожными. Передайте незаметно. Словесного послания не будет. Ответа не жду тоже.
– «…В Камешковском районе есть загадочное и удивительное место, которое сейчас мало кому известно, но когда-то оно имело огромную славу не только во Владимирской губернии, но и во всей России. Это село Потакино, раскинувшееся на живописном левом берегу реки Клязьмы. В 1762 году село было продано помещику А. Г. Безобразову, где он построил усадьбу», – тихо читала, беспечно болтая ногами на диване.
Лежала уже давно, пообедав и выбрав комнатку по вкусу. Домик понравился сразу – покорил цветущий куст позднего жасмина, это и стало решающим.
– «Самой впечатляющей постройкой усадьбы, бесспорно, является главный дом, который прекрасно смотрится с реки. Недалеко от господского дома расположена водонапорная башня», – рассмотрела снимки. – Красиво и грустно всё. Словно по следам чужой беды иду, ей-богу, – тяжело вздохнула, покачала головой, продолжила: – «Троицкая церковь, построенная в 1824 году, входит в ансамбль усадьбы и представляет собой типичную постройку позднего классицизма трапезного типа. Сохранилась с утратами, внутри кое-где еще можно увидеть роспись, – восхитилась росписям, едва удержалась, чтобы не соскочить и не начать зарисовывать. – После Октябрьской революции 1917 года усадьба была национализирована, и в 1920-х годах здесь разместился санаторий для больных туберкулезом. Троицкая церковь же непосредственно использовалась как столовая и актовый зал. Весь этот комплекс получил название легочно-туберкулезного санатория. При санатории работала школа. Позже здесь был размещен детский психоневрологический интернат полного учебного цикла».
Загрустила, поражаясь метаморфозам и гримасам истории. Помолчав, дочитала брошюрку:
– «Во Владимирской области находится около 35 дворянских усадеб, многие из них забыты, несмотря на свою богатую историю и уникальную архитектуру. Усадьба Безобразовых не стала исключением».
Села, перелистала, рыкнула, посмотрела в чистейшие приоткрытые окна, в которые вливался опьяняющий аромат чубушника. Приняла решение:
– Туда съезжу с удовольствием.
Глеб оторвался от притолоки, где терпеливо ждал вердикта, и вышел.
Нужно было съездить на объект, найти, обследовать, выявить угрозы, наметить наилучшие пути подхода и отхода – привычная работа. Она ему была нужна. Теперь, тем более – Ника. Скрывал чувства, держал в узде – старик не сводил подозрительных глаз ни днём, ни ночью.
На обратном пути зашёл в краеведческий музей и купил путеводитель по усадьбам, роскошное издание финской полиграфии. Радостно вздохнул: «Маленькая память ей от меня».
– «Знаменский погост под Кольчугино, – начала читать вслух всем, устроилась удобнее, пока ехали до места. – Ансамбль Благовещенского погоста – жемчужина Владимирской земли, когда-то это место было известно не менее Юрьева-Польского, являясь религиозным центром большой территории. Долгое время Благовещенский погост и сёла вокруг были надежно укрыты глухими непроходимыми лесами и поймой реки Шорна – это была вотчина знатного боярского рода Нагих, где-то здесь была их резиденция. В 1501 году была заложена каменная Благовещенская церковь. В XVII-XIX веках первоначальное покрытие изменено, углы надложены деревом, устроена новая кровля. Трапезная с Сергиевским и Троицким (устроен в 1851) приделами пристроена в 1797. А в 1751 выстроена деревянная шатровая Знаменская церковь, сооруженная на средства архимандрита Иоанна и отремонтированная в 1881 году. Еще через столетие – в 1833 году, ансамбль пополнился колокольней».
Долго рассматривала прекрасные качественные снимки в подарочном альбоме, явно рассчитанном на зарубежного зрителя и читателя.
– «В советское время богослужения в церквях были прекращены, однако значимость архитектурного ансамбля погоста подчеркивает тот факт, что в 1950-х годах он одним из первых во Владимирской области подвергся реставрации. Тогда же, кстати, деревянный храм потерял свое шатровое завершение – как находившееся в аварийном состоянии оно было разобрано, а над храмом сооружена простая “временная” крыша, не замененная до сих пор», – прыснула саркастически: – Нет ничего более постоянного, чем временное. Особенно в России – бараки тому яркое доказательство, – угомонилась, вернулась к изучению альманаха: – «На месте окрестных деревень сейчас невозможно найти даже следов строений. Дорогу к погосту можно преодолеть только пешком или на тракторе. В тридцати метрах от ограды погоста стоит единственная жилая изба. За храмами приглядывают, все ценное, что сумели собрать, лежит “на своих местах”. Видно, иногда в Благовещенском храме проводятся службы. Известно, что были планы создать здесь скит Космина монастыря, но пока ничего не происходит, и здания все больше требуют ремонта».
Долго переваривала информацию, потом листала справочник, опять возвращалась к красочному альбому, ворча, что-то дочитывая под снимками:
– «Крест, на котором перечислены члены семьи Николая I (около 1850 года), предназначался в трапезную с Троицким приделом, устроенным в 1851 году. Назначение креста с подробным перечнем имен семьи и отсутствием указаний на епархиальное начальство непонятно», – подумав, вздыхала: – И мне непонятно.
Увидев фото деревянной постройки, удивилась, прочитала надпись:
– «Церковь Иконы Божией Матери Знамение, 1751. д. Тимошкино».
Посопела, колеблясь, но соблазн был слишком велик – эксклюзивный материал.
– Заедем.
Оба объекта так поразили девочку, что пришлось подробное знакомство с ними растянуть на пару дней – пропала: кинулась зарисовывать, снимала на фотоаппарат, теребила всех просьбами и вопросами… Остывала, слушалась, садилась перекусить, отдохнуть в палатке, что парни стали с собой везде возить, опять кидалась в творческий угар.
Да и как было не ошалеть – перед глазами и под ногами несколько столетий истории и сотни могил, коих уже никто не помнил и не навещал. Например, от склепа Нагих – родичей Иоанна Грозного, остались лишь разоренные ямы и разбитые надгробья с надписями – месть царя бывшей жене и её роду. Да ещё артефакты: молельный крест и осколок колокола, который, скорее всего, звал на бунт и смуту, на восстание против Помазанника Божьего…
– Сутки. Маршрут пищит. Продлишь – пора менять парней: ротация и… – Семён был краток.
Она знала, что это за «и…».
«Любовь, будь она неладна! Оба “поплыли”! Держится лишь старшой, Егор. Вот досада…»
Долго супилась, потом сдалась.
– Срок прежний. Едем.
Сутки работала, как одержимая, забивая вину и проснувшуюся чувственность – плоть проснулась, требуя своего, человеческого, познанного, запретного.
Стала одеваться в закрытые наряды, благо это было к месту – погосты и храмы, а рядом столица ситца. Вот и заказала комплекты у местной мастерицы в Юрьеве, услышав о ней из случайного разговора на улице города. Теперь пряталась за лёгкой тканью с головы до ног – большинство моделей комбинезонов были с длинными рукавами и капюшонами. Пёстрый ситец и тонкий лён хорошо дышали и скрывали. Если б ещё можно было скрыть плавность тела и движений, неповторимый аромат-яд…
Семён возродился из пепла после курса лечения, с рвением следил, улавливая любое отклонение от инструкции и рамок профессии.
Парни собрались, подобрали слюни и старались не давать воли непослушным телам, но так не могло долго продолжаться, понимали сами.
Старику было жаль расставаться – толковые и крепкие попались, но рисковать честью, здоровьем и жизнью клиентки не имел права. Скрепя сердце, позвонил на базу и договорился о ротации в Суздале. Выдохнул виновато: «Простите, мальчишки. Так будет лучше для вас…»
Закончив возню, Ника дала старт.
Проехали за день, практически не задерживаясь, по Александрову, Киржачу и Покрову, буквально в движении делая снимки и видео, лишь на пять-десять минут выходя на важных точках – в контракте имелись.
Поздно вечером Семён и Вероника вернулись в квартиру во Владимире, а парни поселились в гостиничке неподалёку.
Потратив ещё полтора дня, обработала последние материалы, что-то зарисовала, набросала, записала вкратце заметки по цветовым и композиционным тонкостям.
– Что-нибудь хочешь? Поесть? Что-то навестить? Может, куда-нибудь в парк, на берег реки, искупаться, расслабиться? – Семён сканировал взглядом.
– Нет. Темп набран, терять нельзя. К обеду въедем в Суздаль. Хватит время запечатлеть при солнце, потом на закате. Пока отдыхай.
Опустила чашку с утренним кофе, беспрекословно съела блюдце ягод, выпила молочный коктейль с ними же.
– Два часа, – озвучила срок.
Кивнул, выслушав, вышел в свою комнату, позвонил, предупредил парней: «Собирайтесь» и руководство: «Едем. … Готовьте дом и новую смену. … Да, Суздаль…»
Через пару часов двинулись из гостеприимного Владимира в сторону Суздаля, преодолев сорок километров за час.
Ника просила останавливать, фотографировала восхитительные пейзажи, покупала ягоды и фрукты у бабушек на обочине, беседовала, что-то записывала в блокнотик. Сев в салон, принималась зарисовывать в большой толстенный блокнот сценки, подмеченные острым зрением и особым взглядом прирождённой одарённой художницы.
Как только въехали в древний город-музей, тут же накупила проспектов и книжиц, ознакомилась с содержимым, по-привычке вычитывая интересное вслух:
– «…В Суздале на 15 квадратных километров площади – 53 храма. 32 действующих. 33 церкви, 5 монастырей, 17 часовен. …Более 150 памятников архитектуры! …13 июля, вторая суббота – праздник Огурца. Все виды и народные развлечения. Бои на мешках с сеном на бревне…» – поперхнулась, замерла, охнула. – Тринадцатого? Сегодня? Сейчас?! Летим!..
Расхохотавшись хором, спросили горожанку, выяснили, где центр праздника и поехали немедля. Только поражались:
– С корабля на бал! Чуть не пропустили забаву!
На территории музея деревянного зодчества кипел фестиваль, больше похожий на карнавал – костюмы всех тематик, но главная – огурец!
Тут и смешные ростовые куклы, точки фотографов с нарисованными забавными огурцами с окошками для лиц – Ника с Глебом и Костей немедля кинулись и запечатлелись, корчась от смеха!
Тут десятки лотков и точек продажи главного героя во всевозможных ипостасях и видах: свежие и малосольные, солёные и варёные в виде варенья, салаты и чипсы, овощные композиции и картины с ним во главе, фигуры, что здесь же резали умельцы по карвингу и т. д и т. п.
Много было сценок, что вызывали стыдливую краску на лицах и нервный смех у женщин – мужики обыгрывали огурец, как фаллический образ, но делали это скромно, что мало спасало – хохот и сальные шутки не умолкали долго.
Повсюду растяжки и плакаты с речёвками и двустишиями – всё на тему огурца, застолья, семейного лада и «хозяина» в доме, где главенствует он, Его величество Огурец…
– А вот кокошники богатые, славные, с украшениями пёстрыми, рясными! – зазывала толстушка-хохотушка в народном праздничном одеянии. – Из златого бисера и речного жемчуга, чиста серебра стачаны-сшиты-сплетены они! Носите, девицы-красавицы глазастые, с лицами ясными, чистыми и прекрасными! – заметив Нику, обрадовалась. – А вот птаха заморская к нам залетела, огненным крылом Жар-птицы махнула и села! Смотри, честной народ, кокошник наш царица иноземная примеряет и берёт! Красу свою девичью тешит-ублажает, диво ещё больше украшает!
С низким поклоном подала самый большой и нарядный убор, помогла надеть, подумала и из-под полы извлекла многоярусное монисто с серебряными монетами, закрепила его на груди обалдевшей гостьи. Заголосила громче, от восхищения, должно быть:
– Народ честной русский и пришлый, богатый и совсем нищий! Залетай-забегай-поспешай, вовек такого не узришь, запоминай: Богоматерь Небесная синеглазая с небес сошла, землю русскую осчастливила, благословила! Смотрите-глазейте, пока не ушла! – поклонилась в пояс по-русски, коснувшись пальцами рук земли. – Благодарим, Матушка, что наш город чистый навестила, праздник нечестивый и грешный посетила! Просите прощения, грешники и праведники, кланяйтесь в пояс Лебёдушке сказочной до землицы до самой, суздальской и владимирской! Просите, девицы-мамушки-сударушки, для Руси мира, и всему миру такие праздники и щедрые подарочки!
Вышла из палатки, взяла за руку смущённую девушку, повернула к толпе, набежавшей на такой клич необычный.
– А вот и Царица Светлая, лицом святая, с глазами волшебными непорочными! Поклонимся же, православные, красе истинной, сбежавшей с небушка дальнего заповедного на праздник наш хмельной, развесёлый!
Глеб и Костя быстро сообразили, как отвлечь: закрутили хоровод – так люди не могли рассмотреть «царицу».
Да и мудрено это было сделать: с кокошника свисали густые сети-рясны и обильная поднизь из мелкого бисера и речного жемчуга, закрывая лоб и верх лица, виски и щёки, ушки и шею, да ещё серебряное монисто отвлекало от остатков личика – сверкало на солнце бликами, звенело, завораживая музыкой красоты и радости.
Так и мелькал народ, водя хоровод уже без центральных заводил – парни выскользнули под шумок, уведя виновниц.
– Простите меня, госпожа…
Еле отдышавшись, женщина только теперь сообразила, что спонтанный концерт был нежелателен, а, возможно, вообще недопустим.
– Глянула на Вас и в голове помутилось, клянусь душой бессмертной. Такая красота земным женщинам не даётся…
– Заверните это всё, – Глеб был строг. – И кокошник, и монисто. Отказа не приму. Сколько?..
Костя тем временем надел Нике кепку, большие чёрные очки и задами вывел в другую сторону от вакханалии – людей прорва, быстро смешались с толпой.
– Наша вина. Просим прощения.
– Мне понравилось. Ты вовремя предупредил, чтобы я рта не раскрывала. Чуть не запела с ними, – тихо усмехнулась, покраснев виновато. – У неё талант затейника.
– Не думаю. Экспромт в чистом виде. Получился. Даже слишком хорошо. Талант проснулся не ко времени.
Как только Глеб их нашёл, пошли дальше развлекаться.
Вскоре вышли на площадку с народными забавами.
Парни кинулись к бревну – бой на мешках!
– Наблюдай. Держи эмоции под контролем, – Семён вырос за плечами Ники. – Тихо. Ни звука.
Почему-то напряглась, холодок пробежал по спине от предчувствия чего-то волнующего, пугающего.
Оно и произошло вскоре.
Парни сначала шутливо дрались на мешках, наполненных соломой.
Потом правила игры изменили, наполовину наполнив мешки зерном; участников развели, в пару каждому поставили двух местных молодых крепких мужиков лет по сорок.
Глебу достался коренастый бородатый черноволосый спарринг-партнёр, который в пару минут сбил ошалевшего нехилого москвича наземь!
К нему тут же подошли мужчины в тёмных костюмах и куда-то увели.
Настала очередь Кости. С ним бился светловолосый великан с мощными накачанными руками кузнеца, что и решило исход – несколько секунд жёсткого боя, и парень свалился с бревна, зацепившись ногами, повис, попытался подняться. Увы, это был проигрыш.
Сняв поверженного, те же мужчины увели и Константина прочь.
– Игра была нечестной, – Ника прошептала едва слышно.
Смолкла, почувствовав жёсткую руку на плече – старик. Рыкнула, ругнулась под нос, подчинилась направлению: повёл вправо.
– Иду. Отпусти.
Когда покинули территорию музея и вышли на площадь, опешила: две незнакомые машины, рядом трое крепких парней. Чужие. Ахнула, обернулась, уже раскрыла, было, рот…
– Ни слова. В первую машину. Потом поговорим.
Едва расселись и двинулись в город, повернулась к Семёну.
– А наши где?
– Их сбили в честном бою. Слабаки и проигравшие нам не нужны. Команда списана полностью.
Отвернулась, надела очки, зажмурилась, стиснула кулачки, закричала безмолвно: «Даже не дали попрощаться…»
Октябрь 2017 г. Продолжение следует.
http://www.proza.ru/2017/10/20/1832