Диму Красовского я встретил в любимой нашей северной бане. Большой, широкий, он заполнял собой большое пространство в предбаннике и на полке. Если кто-то сопротивлялся его доминированию, Дима обезоруживающе улыбался и говорил, что хорошего человека должно быть много. Новички, конечно, смотрели на это недоверчиво, а знающие его люди не спорили: статный крепыш с широкой грудью и крепкими руками мог заинтересовать самого инертного человека. Из парной атрибутики у мужчины все было оригинальное, сшитое своими руками — рукавички, шляпа, коврик, даже скребок для снятия пота имел печать своеобразия.
Когда общение перешло в регулярное, узнал, что этот великий самодельщик соорудил удобный каяк, на котором не побоялся выйти в открытое Берингово море Он смело посещал большие и маленькие острова на реке Анадырь, где собирал ягоды и грибы, ловил рыбу. Мне сразу показалось, что вот таким самодостаточным типам северян не нужны пароходы с генеральными грузами, у них все есть для успешной зимовки - одежда, здоровая еда, сноровка, оптимистический настрой. Как и местным жителям, уповающим на все свое, проверенное временем и предками, сделанное из меха, шкур, добытое в море и тундре.
Рассмотрев в моих глазах неподдельный интерес, нижегородец пригласил на пироги в свою уютную берлогу, как он выразился. Пироги с рыбой оказались настолько вкусными и румяными на вид, а вино из ягоды шикши терпким и приятным, что я был навечно покорен этой нестандартной личностью. Ведь угощение оказалось приготовленное не женой, артистичной чукчанкой Катей, не сметливой дочкой Марией, а самим хозяином двухквартирной яранги. Маленький сынок Эдик, понятно, только улыбался гостям и крутил пальцем завитушки волос, так похожие на папины.
- Есть же на свете такие мужики, гениальные семьянины, - мелькнула в голове быстрая мысль и тут же погасла, когда вспомнил о себе.
Работа в гидрографических экспедициях, на полярных станциях, сделали из моего северного товарища довольно независимого человека, имеющего свое мнение и смелость не бояться ничего и никого. Он спокойно выкладывал нам свои теории российского менталитета, анализ мерзостей властей, предлагал рецепты оздоровления общества. Много в них было любопытного, жаль только что Дима делился наблюдениями только с проверенными в бане товарищами, не стремился к публичности. Видимо, инженер-гидрограф очень любил жизнь и не сводил все к непременной социальной борьбе, воспринимал ее во всем многообразии. А главное, очень любил свою чукчанку Екатерину, в прямом и переносном смысле носил на руках, готов был выполнять любую прихоть, лишь бы увидеть одобрение на лице или красивую улыбку. Со стороны все смотрелось необычно - умный мужчина, сильный и широкий совсем не думал о доминировании над женщиной, из него прямо-таки струился свет любви, готовность к любому самопожертвованию. Большинство, знамо дело, семейные отношения мерило другими критериями...
- У меня с детства выработался принцип на всю жизнь, слушать людей надо, а поступать следует самостоятельно, - поделился он в беседе, которая состоялась зимой на каменной круче северного городка, откуда открывался прекрасный вид на Анадырский лиман и морской торговый порт.
Этот закаленный самовоспитанием характер пришлось проявить не однажды, о чем мужчина никогда не пожалел. На что трудно далось решение сменить профессию, и то никто сомнений не услышал. Предыдущая ограничивала материальные возможности и сказывалось на семейном достатке, такого Дмитрий терпеть не мог. Обожаемые жена и дочь не жаловались, но он сам уловил из воздуха что нужны перемены. Решение принял не мешкая: в одно из осенних хмурых утр пошел осваивать лестницы, закрепленные на скалах и ведущие в морской торговый порт, чьи краны здорово оживляли пейзаж вокруг. Докеры зарабатывали, не в пример гидрографам, хорошо, но и характер труда легким не назовешь — постоянно на ледяном чукотском ветру, в высоком темпе навигаций. Все это Диму ни капли не смутило, так как по жизни приходилось выполнять любую работу.
Его веселый нрав, открытость к людям пришлись всем по душе, всего через год работы его сильный голос мог услышать каждый, кто посещал порт. Новые товарищи по профессии приняли такого колоритного мужчину безоговорочно и вскоре убедили начальство назначить бригадиром. Отказываться тот не стал, но предупредил, что «ручным» никогда не был, как и самодовольным.
И вот с таким, философски настроенным и уверенным в себе и своем будущем человеке я и познакомился в стольном граде Анадыре. Достаток свой Дима не скрывал, счет в банке рос, как и у самых успешных северян. В бане мы обсуждали эти деликатные вопросы спокойно и открыто, не как на «материке» с его завистью. Наиболее опытные ребята, глубоко знающие вороватый норов нашего государства, советовали купить дом, машину, словом вложить деньги дабы обезопасить накопленное. А кто интересовался историей взаимоотношений государства Российского и простого человека просвещали нас о царских и советских займах, которые всегда носили грабительский характер.
-Но ведь Север я покидать не собираюсь, жилищные условия хорошие да и простор душе необъятный, - не соглашался на материализацию средств Красовский, - а вы мне советуете суетливо скупать недвижимость.
-Но ведь сколько в стране случалось потрясений, в том числе и денежных, кой-кто не раз оставался у разбитого корыта, - развивал тему самый прагматичный из нас Саша Купченко.
Он со своей успешной (в коммерческом плане) женой подобной денежной вольности позволить не мог — как только рубли собирались в хорошую кучку, покупал недвижимость в престижных местах. Да, ему приходилось много суетиться, регулярно посещать города с своими квартирами и домами, ремонтировать их, нанимать «смотрителей», но другой альтернативы в тот момент подобный сорт людей не видел. Наиболее продвинутые северяне еще вкладывали средства в ценные бумаги, во всякие цацки и металлы, но таких было немного. Дима же был скроен из другого материала, да и родник любви заставлял жить и думать в другой системе координат.
- Хочешь увидеть красоту Чукотки, если «да» - оденься потеплее, пройди по мосту через речку Казачку на пристань, - поступило от него предложение когда мы в своем банном клубе спорили о неповторимости этого краешка нашей страны с тремя омываемыми морями, тундрой и тайгой.
Согласился я сразу — кто же упустит такую возможность посмотреть на родной город со стороны лимана, да еще в ночное время. Говорят, он здорово по рельефу похож на Лос-Анжелес. Как сегодня помню за бортом утлого суденышка Димы плеск миролюбивой летней волны, разбросанные на взгорке огни улиц, причудливый дымок местной ТЭЦ, запах морских глубин. Но самое шикарное зрелище нас ждало вверху. Небо отчасти напоминало расписанные своды огромного православного храма, на самой верхотуре которого словно свечи в канделябрах мерцали звезды. Почти в такт им светились глаза этого отважного капитана, который ради такого зрелища готов был рисковать всем.
-Сколько угодно можешь работать, создавать материальные ценности, но если не уловишь гармонию окружающего мира, грош тебе цена , - сказал он на рассвете этой светлой ночи, когда на легких облаках заиграли розово-пурпурные лучи самого раннего в стране солнца.
Однако сам «Крас», как звали его знакомые докеры, очень тяжело перенес потерю добытых честным трудом денег. Последнее десятилетие прошедшего века для многих россиян (и особенно северян) выдалось катастрофическим. Не секрет, что большинство приехало на край континента не за туманом, а чтобы заработать на квартиру, автомобиль, путешествия. На «материке» о подобном мечтали многие, но чтобы осуществить задуманное жизни не хватало. Север же ускорял подобный процесс, надбавки росли, цель приобретала ясные очертания. Как бы легальный способ перейти в другую весовую категорию достатка. Вот и мой банный товарищ почувствовал себя увереннее, когда счет в банке перевалил за 40 тысяч, ведь за такие деньжищи в Союзе можно было устроиться в жизни не хуже любого крупного начальника. Но нашему герою нужно было только одно — одобрение любимой Катерины, ее восхищение перед красивой одеждой, подарками, украшениями, которые она сама создавала из бисера. Чукчанки в своих неподражаемых меховых одеждах и таких же сапожках из камуса, с заплетенными особенным образом косичками смоляных волос и так выглядели привлекательно, но могли они (имея природный вкус) и нарядится на современный манер.
Жена его владела искусством перевоплощения и могла вдруг появиться обновленной и необычной. Дима эти «эксперименты» всегда приветствовал и любил свою царицу все сильнее. Как истинно русский человек он представлял Катю непременно в тереме, который можно было построить на заработанные деньги и желательно на севере. Но частные дома все же были редкостью в высоких широтах, и наш герой надеялся что ситуация поменяется. И вот все рухнуло, в том числе воображаемый терем.
Что пережил этот сильный человек, все детали огорчения и отчаяния, известны только Богу , а мы наблюдали потухшие глаза, нежелание говорить на разные темы и шутить. Неожиданно мог взорваться и выложить кучу обвинений в адрес государственных деятелей, по вине которых, как он считал, прошло крушение большой страны, перемена ценностей, отъем накопленных средств. У каждого из нас в начале 90-х стряслись личные драмы, но на примере товарища все наглядно видели глубину падения в бездну морального и материального «беспросвета». Сразу же появились болезни, депрессии, апатия. Некогда бодрый и энергичный докер внешне обмяк, опустил плечи, даже слабо жал руку при встрече. Потом последовали, одна за другой, операции, и человека не стало. Яркой личности, завзятого оптимиста и жизнелюба.
В самом расцвете сил мужчина ушел в мир вечной мерзлоты и забвения. Как-то осиротела наша банная компания, ей постоянно не хватало диминой изюминки. Безутешно горевала его Катерина, а город, как и страна, безотчетно несся к новым потрясениям, инфляциям, драконовским денежным реформам. Почти как поток весенней воды с горы, размывающий старое Анадырское кладбище и оголяющий гробы (случалось такое), не глубоко закопанные в вечно мерзлую, но слегка оттаявшую землю.
Красовский ушел в мир иной на самом ее переломе. Как-то в одночасье Крайний Север, словно выполняя волю Егора Гайдара и Валентина Павлова по сокращению финансирования арктического региона, обезлюдел. И все рекорды в стране побила Чукотка: крайней оказалась во всех смыслах. С конца 80-х до начала 90-х ее население, по данным специалистов, сократилось в три раза. Эта уникальная миграционная буря, которую до сих пор изучают наши и зарубежные ученые, принесла северянам миллионы стрессов и море горя. Молодых она заставляла сразу же паковать чемоданы, пожилых сводила в могилу, а зрелые люди взвешивали аргументы «за» и «против». Первых набиралось все больше: ликвидировались ГОКи по добыче золота и олова, закрывались поселки. Стабилизирующим фактором можно было считать спокойствие и невозмутимость коренного населения, которому не требовались переезды и рабочие места в добывающей отрасли. Но и здесь поселилась тревога, ведь новые временами с их рыночными отношениями никак не сопрягались с чукотским укладом экономики и жизни, в которых напрочь отсутствует выгода. Что-то будет дальше?
Отчасти государство пыталось как-то выйти из тупика через программу переселение пенсионеров на «материк», на это дело раскошелился даже всемирный банк реконструкции и развития. Но эффекта достичь не удалось, так как пенсионеры уехали, а молодежь на их места не появилась. В одном ЧАО повезло — обычного чиновника-губернатора А.В, Назарова сменил олигарх Р.А.Абрамович, который много сделал для того, чтобы выкарабкаться из экономической бездны, наладить достойную жизнь на краешке РФ. Но назвать миллиардера альтруистом, значить, покривить против истины.
А у меня, которого судьба в 90-е тоже потрепала изрядно, из памяти не выходил печальная судьба Димы. Казалось, не было сил, способных разрушить этого цельного человека, но они нашлись там, где он не ждал.
А как же дети? С дочерью я познакомился в городе Санкт-Петербурге, где Мария окончила университет имени Герцена, вернулась в родной Анадырь, стала успешно работать в сфере культуры, как и мама. Сына Эдика случайно встретил в Нижнем Новгороде и узнал об успехах в бизнесе, прагматизме молодого человека. Он трезво смотрел на вещи, не давал себя обмануть в сложные моменты денежных реформ и обвала курса рубля, уповал на иностранную валюту, создавал свою «подушку безопасности». Видимо, парень проанализировал главную ошибку отца и не собирался наступать на одни и те же грабли. Другое дело, что сам Эдик напоминал родителя чисто внешне. В новой стране росло новое поколение, ориентированное на совершенно иные ценности.
Люди, подобные Красовскому, мне уже больше не встречались. Ни на севере, ни на юге.