Не плачь! Я слезам не поверю
И встречи со мной не ищи.
Ты стала последней потерей,
Свечою, сгоревшей в ночи…
Почему же, жизнь так странно устроена и непонятно, что на пути к счастью, к обычному человеческому счастью, всегда приходится преодолевать какие- то препоны, препятствия, а иначе не получается. Или находится какой- либо соблазн, поддавшись которому – а устоять иногда не хватает сил – мы невольно рушим всё своё будущее, подобно тому, как, уже выстроенный карточный домик разваливается от одного прикосновения, пусть даже случайного. Но разве, важно всё это, когда будущее лежит перед нами в не правильной формы осколках. И зачем, а главное кому это нужно всё: люди, звёзды, далёкие миры, если однажды это всё исчезнет? Не будет его, её, никто даже и не вспомнит, что они были единым целым: мужем и женой, и всё это исчезнет с земли?А память? Да какая к чёрту память? Тут таких гениев на следующий день после похорон забывают, а он кто? Обычный таксист, бомбила, каких пруд пруди.
Такие или близкие к этому мысли витали в запутанной голове Кости, наутро после пробуждения. За окном жаркое летнее солнце, заметно оторвавшись от горизонта, гордо лицезрело город со своей, равнодушной до людских забот синевы неба. Разогретый воздух полнился ароматами зелёной листвы, ранних цветков, смешанных запахом гари и бензина. Белые пушистые облака, ежеминутно меняя очертания, быстро неслись по небу, отбрасывая тени на мостовую, на стены домов. Лёгкий ветерок, едва заметный на уровне человеческого роста, резвился под ногами обёртками шоколада, брошенной пачкой сигарет, извлечёнными на свет божий, оставшимися с осени, пожухлыми и посеревшими листьями. Лишь птицы радостно щебетали, наслаждаясь каждой прожитой минутой. И только человеку дано, как в наказание думать о будущем, о прошлом, анализировать и мучиться от невозможности исправить совершённую ошибку. Но вот за что? Кто бы объяснил? А начиналось же всё как нельзя лучше. Костя, юный полный радужных надежд относительно будущего, учился в то время на водителя. По вечерам после занятий, они ходили по набережной с компанией однокурсников и гуляли допоздна, порой возвращаясь уже под утро. И вот как- то вечером гуляя с ребятами, он заметил одиноко идущую девушку, на лице которой явно читалась какая- то то ли грусть, то ли обида. В другой раз он может быть и прошёл бы мимо, как бывало не единожды, сей час… сейчас что- то остановило его. Костя, как человек решительный, готовый и в силах решить многие проблемы, направился к ней. Будь перед ним стена, он возможно прошёл бы сквозь неё, так и не заметив. Ещё одной причиной, послужившей толчком к столь поспешному действу, было желание познакомиться с ней. Её наряд, состоящий из иссиня- белого платья, что перед глазами Кости машинально возник образ Царевны- Лебедя, репродукция с картины висела у него в комнате, ещё больше будоражила воображение Кости, подстёгивая его.
-Добрый вечер, незнакомка.
-Добрый вечер, незнакомец, - её ровный и мягкий голос, сейчас был усталым и неестественным.
-Вы не будете против, если я присоединюсь к Вашему обществу? Мне отчего- то показалось, что Вы грустны, - продолжил Костя.
-В общем- то не против, если не будете назойливы. А что до грусти, не обращайте внимания.
-Милая,.. Вам идёт больше быть весёлой…
-Не стану спорить. А кто Вы будете? – она вопрошающе взглянула на него зеленоватыми, будто морская волна в штиль, глазами на Костю. Её необычные притягательные глаза, полные истомы вызвали странное ощущение внутри он почувствовал покалывание чуть выше сердца.
-Прошу прощения, - хотя и пытался Костя произнести их вежливо, но на деле вышло вульгарно и театрально, - мне следовало представиться сразу. Костя.
-Не одессит? – её глаза всё так же пытливо глядели на него, обезоруживая Костю, но уже в них появились смешные искорки, похожие на ранних звёзд в вечернем небе.
-Не – а, казанец, - Костя не решился утомлять её долгими объяснениями, что из пригорода Казани, оно могло занять долгое время, а смысла в этом нет никакого. – А Вас как позволите величать?
-Настя.
-Очень приятно, Настя. И, как говорят: « Настя – имя девушки, а ненастя состояние погоды», - некстати выпалил он, ничуть не задумываясь. На его счастье, Настя не обиделась. Напротив, на её губах прекрасной формы наметилась улыбка.
Костя, общаясь с девушкой, незаметно для себя отстал от своей компании, что конечно же нисколько не побеспокоило его. Случись что, он вполне может постоять за себя, да и за девушку тоже. Они, взявшись за руки, Костя ощущал в своей ладони её жаркую миниатюрную ладошку, долго беседовали, стоя у кромки воды, пока Настя, не спохватившись, не всмотрелась на часики, так уютно разместившиеся на её запястье:
-Костя, пожалуйста, извини, но я родителям обещала быть к десяти часам дома, а время уже без пятнадцати, Мне было так приятно и легко общаться с тобой…
-Не беспокойтесь, Настя, - Костя повернул голову в сторону площади, где, направляясь сюда, он разглядел машины с шашечками.
Намётанный глаз бывшего разведчика мгновенно выхватил из потока машин «шашечки».
-Настя, побудь здесь. Я сейчас, - он скорым шагом направился к площади.
Девушка, ничего толком даже и понять не успела, как у её ног затормозило такси. Вынырнув из салона, и обойдя машину, Костя открыл дверцу.
-Карета подана, Настюня.
-Костя, зачем такие траты? Я совсем не это имела в виду, и уж тем более и в мыслях не держала обременять тебя.
Препираясь уже в шутку, они устроились на заднем сиденье и Настя назвала адрес.
Уже в салоне такси Настя дала Косте номер своего телефона, а что до адреса, так они сейчас ехали именно туда. За окном мелькали жёлтые окна домов, яркие пятна на асфальте и на газонах от фонарей, на дорожках виднелись изредка влюблённые пары. В это время они обычно располагались либо в кафе или барах, благо их хватало как в городе, так и на этой улице. В свете фар мелькали кусты, высаженные вдоль дороги, на мгновение, сверкнув зеленью листвы и вновь погружаясь в окружающую ночь. Костя приобнял Настю за талию и нежно коснулся губами щеки Насти. Тем временем водитель, подъехав к дверям подъезда, обернулся.
-Да, здесь, - подтвердила его незаданный вопрос Настя.
-Настя, встретимся завтра, там же? – несмело посмотрел Костя.
-Несомненно. Созвонимся, хорошо? – на её щёчках обозначились милые ямочки.
-Конечно, созвонимся. Спокойной ночи, Настя, - он был счастлив и не пытался даже этого скрывать.
Уже на обратном пути, Костя себя не раз упрекнул, что ухаживал неумело и возможно это продолжилось бы долго, если не голос водителя:
-А у вас очаровательная подружка, - заметил он, посмотрев на Костю через зеркало заднего обзора.
-Да, она прекрасна, - ответил Костя.
На другой день, и после они по вечерам встречались на этом же самом месте, а затем шли: когда в парк отдыха, к аттракционам, а когда заходили в какое- либо кафе и всегда он называл её не иначе, как «мой милый ангел» или «ма петит мадмазель».
Неделя шла за неделей и вот, в город ступила осень, сменяя зелень листвы на золото и часто у самого берега, скрывая воду, на поверхности реки полощились жёлтые, красные листья. По набережной опавшие листья кружились в непонятном танце под аккомпанемент шелеста вновь падающих листьев и казалось, что они прощаются до весны. Время стало проноситься быстрее и в пять часов вечера уже сгущались сумерки, вскоре обращающиеся в непроглядную ночь. Костя с Настей уже подумывали о совместной жизни. До окончания и получения диплома ему оставалось чуть менее двух месяцев.
… И вот он, долгожданный день. Скрепляя союз, на безымянных пальцах влюблённых сияют обручальные кольца золота, и гости нетерпеливо кричат:
-Горько! Горько!
Костя начал работать на одном из предприятий города, а в выходные таксовал. Смешно сказать, но за два дня он приносил месячную зарплату, и возможно ушёл бы с предприятия, целиком перейдя работать на такси, если не некоторые вопросы. Прошло не так уж и много времени, как он смог себе позволить купить новенький «форд» и надо было видеть его сияющие восторгом и счастьем глаза, когда он, подъехав к дому, вышел из машины. Казалось: всё ладится и всё идёт более, чем лучше: свой дом, автомобиль, жена, ожидающая ребёнка, работа. Всего достаточно. И именно в такие минуты и подстерегает нас: то ли соблазн, то ли сам дьявол, во что Костя, будучи атеистом, никогда не верил.
…Костя уже заканчивал работу на линии, когда запоздавший пассажир попросил его подвезти до дома в пригородной деревне.
Зная расстояние и время, Костя нехотя согласился. Новая иномарка легко рассекала ночную тьму. Пассажир едва оказавшись в салоне, тут же захрапел, обдав Костю водочным перегаром. Приехав по указанному адресу, он растолкал незадачливого пассажира. Тот, что- то промычав, протянул ему три сотенных и вновь уронил голову на грудь.
Костя нажал на кнопку сигнала и вскоре из- за калитки появился парнишка. Без лишних слов он всё понял, и только поинтересовался:
-С вами рассчитался?
-Да, - ответил Костя. Развернув машину, он утопил педаль акселератора, надеясь, что скоро приедет домой, поужинает и отдыхать…
Он даже не понял, откуда она возникла. Свет фар выхватил длинные ноги обтянутые юбкой- манжетой, белую блузку и сверкающие желтизной длинные ниспадающие волосы, обрамляющие милое лицо. Девушка жестом вытянутой руки попросила остановиться.
Костя притормозил, ехать одному скучно, да и девушку тоже стало жаль, по своему опыту знал, в это позднее время редкий водитель отважится подобрать попутчицу или попутчика.
Она, обойдя машину спереди, нагнулась с намерением обратиться. В глубоком вырезе блузки, глаза Кости помимо его воли устремились туда, где сверкали полушария упругой груди, и как он успел заметить, девушка не носила бюстгальтер.
-До города возьмёте?
-Устраивайся.
Она не села назад, как обычно поступают пассажиры, а заняла место справа, бросив на него короткий взгляд, в котором нельзя было угадать: соблазняет она или пытается определить его настроение.
Высоко в небе, по осеннему чёрном, в просвете между суетливо несущимися тучами, изредка проглядывала луна своим жёлтым глазом. Изредка, прорываясь сквозь облака, вспыхивали звёзды, в мгновение теряясь в тёмном небе. Свет фар выхватывал из ночи падающие листья, серый асфальт с белой разделительной полосой, убегающей далеко вперёд.
-А можно вопрос? – обратилась она к нему, прерывая молчание.
-Можно, - не оборачиваясь, ответил он.
-Дело в том, что у меня с собой ни рубля. Рассчитаться смогу сразу по приезде в город. Устроит?
-Вполне.
Она хотела что- то ещё добавить, но чувствуя сухость и не расположенность к разговору по душам в ответах Кости, осеклась. Невдомёк было ей, что не сухость, а два противоборствующих чувства боролись в нём: сохранять верность или поддаться соблазну. Её крепкие правильной формы бёдра, выставленные на обозрение, упругая грудь, плотно натягивающая блузку, что обозначились точки сосков, всё это не могло оставить равнодушным Костю, каким бы верным он ни был своей жене. Вскоре впереди, в полной темноте, завиднелись огни города, похожие на ёлочную гирлянду, брошенную на пол.
-На какую улицу? – сделав над собой усилие, спросил он.
-Кошевого, 21, второй подъезд, - всё также беззаботно отозвалась она.
Въехав в город, Костя на перекрёстке повернул налево. Они миновали три или четыре квартала, прежде чем оказались на вышеназванной улице. Несколько сбавив обороты, он посмотрел на угол дома, где располагаются таблички с номерами домов. «Значит, следующий», - разглядев число девятнадцать, он немного подтопил педаль газа.
Во дворе он остановился у второго подъезда. – Приехали, мадемуазель, - произнёс Костя.
-Да, подождёшь?
-Разумеется. Но только у дверей квартиры, - помня, как облапошивают таксистов нерадивые клиенты, - сказал он.
-А может чаю? Или кофе с дороги?
-Не откажусь…
Они почти одновременно покинули машину, с той разницей, что Костя подотстал, включая сигнализацию.
В темноте подъезда гулким эхом отдавались звуки от каблуков девушки. На уровне третьего или четвёртого этажа тускло светила лампочка, отчего остальное пространство, казалось погружённым в полный мрак.
Костя догнал её на лестничном марше, ведущем на третий этаж. Она достала ключи и отперла дверь. В лицо дохнуло тепло и аромат дорогих духов.
-Ну так как? Чаю или кофе?
-Кофе со сливками…
-Хорошо, пока располагайтесь, - она прошла мимо, намеренно задевая крутым бедром.
Костя вошёл в зал, где присев на диван, потянулся за журналом, лежавшим на низеньком столике.
«Affrodita- club», - прочёл он на обложке журнала и по фото тут же сообразил тематику издания.
Пока он разглядывал откровенные фото, перемежающиеся небольшими статейками, с двумя чашками кофе, вошла она.
Увидев в его руках журнал, она показушно смутилась, но всё же спросила:
-Интересно?
-Не совсем. Занимательно скорее.
-Я тоже так думаю, - она согласилась, и вплотную присела к нему с чашкой горячего кофе, обдавая жаром тела и свежестью юности. Коснувшись его волос, она почти в самое ухо шепнула:
-А у тебя седые волосы…
Это уже оказалось слишком. Обернувшись, он отставив из её рук чашку с кофе, опрокинул её на диван. Что в объятиях не родная своя, любимая жена, а всего лишь случайная девушка, странным образом в ночи оказавшаяся на дороге, он понимал. Но понимал и другое: в эту минуту он всем естеством желает её: её тонкая талия, роскошный бюст, упруго упирающийся в его грудь, обдавая жаром. И ещё одно обстоятельство привлекло его к этой незнакомке: она не меньше его жаждала любви, ласки. Может завтра или через час расстанутся и никогда больше не увидятся, но в этот миг… вся пылкость сладострастия рвалась из них обоих наружу, сплетая тела в единое целое. «Я вся принадлежу тебе!» - кричало её тело каждой клеточкой и словно эхом отзывалось мужское: «мне безумно хорошо с тобой!»
Костя ушёл от неё почти под утро и уже на ходу придумывая оправдание для Насти, которое выглядело бы убедительным. Извечное «машина сломалась» у кого если и проходит, у него никак, - машина- то новая. Придя домой, первое, что он заметил на лице жены, это невыспавшиеся глаза. «Всю ночь понапрасну прождала. Терзалась мыслями обо мне, - подумал он – я же наслаждался в объятиях другой», - упрекнул сам себя, но постарался придать себе усталый вид.
-Костя, привет, - она чмокнула его в щёку.
- Привет, родная.
-Что- нибудь случилось? Я звонила тебе, но ты был не доступен.
-У напарника по дороге произошла поломка. Сначала его пассажиров отвёз, потом с машиной возились, - слова лжи находились сами по себе.
-Может отдохнёшь сегодня? – Настя, приняв ложь за чистую монету, прониклась заботой.
-Да, наверное, - ответил он.
Не прошло и пары дней, как на телефон Кости пришло сообщение: «Милый, может быть встретимся?» Он не понял даже от кого оно пришло и решил позвонить.
-Да, котик, - ласковый голос, лился как весенний ручеёк.
-А кто это? – он всё ещё не мог понять.
-Помнишь, позавчера подвозил девушку из пригорода? – теряя терпение, а с ним и ласковый тон, произнесла она.
-Да, да. Привет, Света.
-Так как насчёт моего вопроса? Что ответишь?
-Ещё не знаю. Я тебе перезвоню ближе к вечеру, хорошо?
-Договорились.
Человек, совершив нечто ужасное, вначале пугается, но осознав, что никто об этом не узнал, обдуманно идёт на второй шаг, выкинув напрочь изречение: тайное всегда становится явным. Костя, сам того не особо желая, погнался за двумя зайцами. Возможно, Настя через некоторое время и догадалась, но виду не подавала, лишь как- то раз, туманно намекнув о своих подозрениях. Но ведь подозрения это ещё не улики, как говорится к делу не пришьёшь, хотя ему и стоило бы призадуматься над словами благоверной.
По прежнему таксуя, Костя умудрялся уделять внимание и жене и Свете, да ещё на карманные расходы себе оставлял немалую сумму.
Только об одном забыл он в своём беге по замкнутому кругу, называемому жизнью: на определённом этапе бегун выдыхается. И обычно в этой роли выступает как ни странно, любовница, не желающая оставаться на вторых ролях.
Да и в семье Костя почувствовал со стороны жены некоторое отчуждение. Но увлечённый своей пассией, он не желал ничего замечать. А напрасно.
Волны, а точнее уже девятифутовые валы сатанинской симфонии под названием «измена» уже захлестнули его, втянув в свой непреодолимый водоворот. И неумолимая судьба не только стучалась в дверь, она уже была в комнате и готовилась читать свой приговор, лишая его светлого восторга. В последние недели, дни он жил в некоем предчувствии перемен, но он и предположить был не в силах, что всё произойдёт так скоро и неожиданно и совсем иначе, нежели он ожидал…
Как- то придя с работы, он не обнаружил Насти. Пустынно и тоскливо показалось ему в обставленной квартире, как если бы его забросили в пустыню. Прождав до вечера, он позвонил родителям Насти.
-Добрый вечер, - начал было он, как в ответ услышал:
-Вернулся?
-Настенька, милая, ты?
-Да, как ни странно, а ты хотел кого- то другую услышать?
-О чём ты, Настюша ?
-Костя, давай не будем делать из меня дурочку. Я и без того долго терпела твои выходки…
-Я не понимаю, Настя, - он ещё пытался что- то доказать, не заметив даже, что она давно положила трубку и он говорит в пустоту.
Старый клён, растущий напротив окна, покраснел И не понять было: от надвигающейся осени ли, или быть может от лжи, в которой погряз Костя…
БАРХАТНЫЙ СЕЗОН
Осень… Кому- то не нравится эта пора, время, когда природа наигравшись, тихо отходит ко сну. Осень, приходящую в середине сентября или немного позже, я ожидаю, как старого друга, что придя ко мне, усаживается в своё привычное кресло и начинает свой рассказ: где был, что видел. И порою охватывает чувство доброй зависти к его свободной, ничем и никем не обременённой жизни. Вот и на этот раз, вернувшись откуда- то с юга, не желая понапрасну расстраиваться, я не стал выпытывать откуда, он как всегда начал свой рассказ.
За окном осеннее солнце, спускаясь к горизонту, приобрело болезненный оттенок и уже не дарит того тепла, что было всего лишь полмесяца назад. Куст сирени, растущий у самого окна, отбросил долгую тень вдоль стены дома.
Опавшие листья шевелил ветер, как если бы хотел вернуть на место. Я обернулся к другу, оторвав взгляд от панорамы, просматривающийся из окна…
-Сияющий жёлтый песок, манящий к себе полежать, позагорать, перемежая его купанием в ласковом море, что плещется у самых ног, - начал он свой рассказ, пробуждая мой интерес. – Ленивые волны медленно накатывают, как бы нехотя на песок, перебирая гальку, а затем размеренно отступают в море и кажется, будто море дышит. Дышит негой, прохладой воды. Солнце, отполированной золотой монетой, застыло на безоблачном небе, словно выписанное кистью мастера Айвазовского. Курортники, и просто желающие искупаться, утомлённо бродят по пляжу. Кто- то уже расстелив коврик, поспешил подставить своё белое тело ультрафиолету, другие с разбегу вбегают в море. И во всём этом чувствуется какое- то неподдельное веселье, безудержная радость. Может быть причиной тому: люди приехали отдыхать, забыть на время обо всех заботах, что дамокловым мечом висят над головой каждого отдыхающего в течение целого года? Но в то же время в душе у каждого непреходящее чувство: досадой ли назвать его или обидой, никто не в силах разъяснить этого. Оно неуловимо витает в воздухе, в воде, во всём, что окружает нас. Я чисто случайно, по путёвке друга, которого сорвали с блаженного отпуска на срочную командировку – что поделаешь, дела фирмы не терпят отлагательств – оказался в этой, довольной жизнью, компании. После будней, непогоды средней полосы и в райском уголке земли.
И вот первый день после утомительного долгого перелёта, устройства в гостинице, я пришёл на пляж. Перед глазами раскинулось, скрывающееся за горизонтом зеркало моря. Яркая, ослепляющая синева неба, лёгкое дуновение ветерка, конечно же, располагают к отдыху, не хочется думать, ни спешить куда- то.
Мой взгляд, блуждающий по поверхности моря, зацепился за яркие торговые палатки. Я прошёлся до них: ничем не отличающийся ассортимент товара: какой можно встретить где угодно – сигареты, напитки, соки, пиво. Желая немного охладить разгоряченное южным солнцем тело я подошёл купить мороженое.
-Девушка, а мороженое почём? – спросил я и поднял глаза на продавщицу.
Наши взгляды встретились.
-Пятнадцать, - она с интересом наблюдала за мной, что конечно же, не ускользнуло от моего внимания. И вторым шагом, я решил познакомиться с ней:
-Девушка, давайте два, один Вам. Вы так обаятельны на фоне этого великолепия природы.
Её глаза смотрели на меня испытующе, как если хотели угадать мои намерения, истьинный смысл слов.
Протягивая стаканчик, она поблагодарила за комплимент, а затем поинтересовалась:
- А Вы не спасатель?
-Если угодно, готов им стать. Лично Вашим, - добавил я в конце – а можно спросить? Как Вас величать?
-Аня, - её певучий голос напевно произнёс не менее певучее имя. И столько теплот ы и душевности чувствуется в голосе. Аня улыбнулась, придав нашей беседе ещё большую непринуждённость. «Как это похоже на знак судьбы», - возникла в голове мысль. Всё произошло так легко и быстро, как никогда до этого в моей жизни. Её до удивительного притягивающие глаза – лучистые и дышащие истомой, медленно перемещались по моему лицу и я, сам не ожидая подобного - почувствовал какое- то покалывание, настолько непривычное, но и приятное одновременно. Анечка, такая симпатичная, более того – красавица и такая прелесть. Я стоял боясь пошевелиться, всматривался в неё и с замиранием в сердце чувствовал, что тону в её глазах, в прекрасной округлости её тела, в её ласкающем взоре. Немного осмелев, да на моём месте любой бы поступил аналогично:
-Аня, а как у Вас сегодня вечером со временем? Вы свободны?
Она задумалась на секунду, смешно сморщив носик и ответила:
-Сегодня нет.
-А как насчёт завтра? – я целеустремлённо, как торпеда выпущенная по цели останавливается достигнув её, пытался удержать нить, что протянулась между нами, но настолько тонкая, что готова оборваться в любую минуту.
-Витольд, - она взглянула своими карими глазами, в которых наивность соседствовала с кокетством, - я правильно назвала имя? Витольд, до завтра ещё дожить надо.
-Анечка, а можно попросить телефончик? – всё настойчивее желал я продолжения знакомства.
-Можно, - она назвала вереницу цифр и, зная что я не удержу в памяти, на листке бумаги вывела заветные числа. – Я работаю до одиннадцати вечера.
-Премного благодарю, Анечка. Это так любезно с Вашей стороны, - я пытался, хотя и неуклюже расточать комплименты, - значит завтра в одиннадцать?
Аня задумалась. Её задумчивость, не столь серьёзная, как ей хотелось изобразить, несколько рассмешила меня и я не удержался, чтоб не улыбнуться, обнажив золотые фиксы.
-Хорошо, - она лучезарно улыбнулась в ответ, - в одиннадцать, так в одиннадцать. Только где? Я живу в трёх кварталах отсюда.
-Анечка, а есть приметные уголки? – наугад задал я вопрос.
-Да, недалеко от меня расположен « Луна- парк».
-Значит, договорились? – желая подтверждения, я посмотрел ей в глаза.
-Договорились…
Как мучительно долго тянется время в томительном ожидании заветного часа. И какие только мысли не посещали мою голову : а если она передумала? А если у неё и без меня кто- то есть? И при этом значительно лучше меня? Вдруг она просто решила подшутить надо мной? И ни на один вопрос нет вразумительного ответа. Секундная стрелка двигалась по циферблату, как асфальтовый каток по скоростной автостраде, направленный со срочной депешей.
Накупавшись в море и, вдоволь позагорав под южным солнцем, я направился в гостиницу. Время близилось к семи часам вечера, хотя по расположению светила едва ли можно назвать это время суток – вечером. Прилёгши подремать, я уснул. Причём уснул крепким сном.
…И вот я иду по улицам незнакомого города, хотя встречные прохожие отчего- то все знакомые и, указывая на меня пальцем, что- то говорят друг другу. Слышен ядовитый смех, похожий на шипение кобры, прежде чем её пасть сомкнётся на теле жертвы. Я добегаю до какого- то здания и вижу на самом верху фасада едва различимые часы. Стрелки на них, подобно лучам взметнулись в небо, и я ещё удивлённо пробую размышлять: а когда время полшестого, как стрелки умещаются на столь малом расстоянии. И почти сразу чувствую бой курантов, нет, не только чувствую, но и слышу… слышу наяву. На тумбочке надрываясь звенит будильник.
Протянув руку, я взял его в руку и взглянул на циферблат. Бесстрастные часы показывали половину одиннадцатого вечера. Рывком выбросив упругое тело, я поднялся на ноги и спешно стал приводить себя в порядок. Минуты четыре, возможно, прошло когда я, закрыв дверь на замок, спустился в вестибюль, где скопившийся народ, всё ещё надеялся получить заветный ключ от номера, а невозмутимая администратор, односложно с отсутствующим выражением лица отвечала: мест нет. Как это знакомо, любому кто приехал в чужой город: где ни знакомых, ни родни.
Протиснувшись между ними, я вышел на улицу и проницательным взглядом стал искать жёлтую фишку. Едва успел заметить, как другой, более удачливый перехватил такси. Моё отчаяние уже начало расти, щекотать нервы, когда к самому входу гостиницы подкатил такси. Не дожидаясь, когда пассажиры покинут салон, я обратился к водителю:
-В город, срочно.
-Ну понятно, что в город, А что срочно – так посты же…, - набивая себе цену, пропел таксист.
-Две цены.
-Куда? – прояснилось и подобрело его лицо.
-К «Луна – парку».
-Поехали.
Таксист оказался человеком понятливым, ну свою роль сыграла и моя щедрость тоже, и за какие- то десять минут, проехав полгорода, припарковался у аттракциона. Я протянул оговорённую сумму:
-Премного благодарю.
-Да не за что. Работа такая.
-И всё же.
Я покинул салон и направился к месту встречи. На небольшом пятачке среди зелени газона, каштанов у небольшого фонтана уже стоят несколько влюблённых пар.
«Кто так идёт на первое свидание?» - сам себя ругнул я и стал оглядываться по сторонам в поисках продавцов- цветочниц.
Вот так и бывает, когда спишь, а после наспех идёшь на встречу с девушкой. Так можно идти на стрелку, но только не на свидание. И какое впечатление оставишь ты у девушки? Да типичный альфонс, вот что она подумает о тебе, - продолжал я ругать себя, направляясь к цветочнице.
-Девушка, добрый вечер. Можно будет организовать букет огненно- красных роз?
-Конечно, молодой человек, - она вытянула из вазы с водой букет и, обернув плёнкой, протянула мне. – С Вас триста рублей.
Я, вытащив портмоне, отсчитал деньги и со словами благодарности протянул ей.
-Счастливого вечера, - на прощание произнесла она.
-Спасибо.
Теперь с букетом роз, распространяющих благоухающий аромат в вечернем воздухе, я немного да походил на человека, пришедшего на свидание.
Возвращаясь к фонтану, я на дальнем конце дорожки заметил её и предательское волнение перехватило дыхание, передалось всему телу. Она, одетая в короткую джинсовую юбку, не скрывающую прелестной красоты ноги, блузка от встречного ветра плотно облегала гибкий стан и несколько полные груди. На шее развевалась белая косынка так красиво гармонирующая с цветом волос. Поравнявшись со мной, она мягко коснулась губами моей щеки, отчего словно ожгло пламенем и я густо покраснел…
Видимо что- то смутило его в моём выражении лица ли, глаз ли, а может быть мимолётная улыбка, скользнувшая на губах. Я не в силах был поверить, чтобы такой ловелас мог покраснеть из- за одного невинного поцелуя. Но кто знает, что таится в глубинах нашей души, которая так же бесконечна, как и окружающая нас Вселенная. Факт остаётся фактом, я самым неуклюжим образом оборвал его рассказ. Его глаза, слегка прикрытые тяжёлыми веками, казалось с упрёком смотрели на меня, и я чувствуя свою вину, поспешил принести свои извинения, за непреднамеренную улыбку.
-Да что уж там, - был его ответ, после чего он продолжил:
-Так вот, я взял её за маленькую ручку, что почти утонула в моей ладони и мы подошли к фонтану.
-Витольд, ты веришь, что если бросить в фонтан монетку, то обязательно вернёшься? – она выжидающе и с неподдельным интересом посмотрела мне в глаза.
-Ну, это мы сейчас проверим, - с этими словами, я легко и непринуждённо, словно каждый день делал это, бросил в фонтан монету.
Монета, блеснув на солнце своей поверхностью, упала в воду, где уже покоилось несколько десятков медных кругляшков.
-А что, если это только слова и ничего больше?
-Пусть так, разве не милая примета, Анечка? – мы посмотрели друг другу в глаза, и мне почудилось, а возможно так оно и было, но в её глазах сверкнули лучи солнца и только опущенные долу ресницы не дали мне до конца насладиться чудесным явлением…
-Какие чудные у тебя глаза! Всю свою жизнь готов смотреть в них, и удивляться самому себе… - здесь я запнулся, не в силах подобрать слов, и возникла бы неловкая заминка, если она не пришла на выручку:
-А что в них такого, Витольд? У тебя не менее красивый разрез глаз.
В это конечно трудно было поверить, я- то знаю, что у меня миндалевидные глаза, причём вид портят несколько тяжёлые веки. Но об этом я предусмотрительно промолчал. Мы гуляли по аллеям, тропинкам, пока не оказались у подножия чёртова колеса.
-Анечка, покатаемся?
—Давай!
Я купил билеты и вот люлька вознесла нас к звёздам, чтобы через минуту бросить вниз. Всё вокруг завертелось, поблекло всё, что нас окружает и лишь свет фонарей, вывесок, далёких звёзд и наши мечты. Я приобнял её и поцеловал в губы. Чувственные, по дески пухлые губки. Она не отвела лица, как это часто бывает в первый раз, нет, она ответила на поцелуй. Какой был чудный вечер, - друг мой опять замолчал, вызывая из памяти те счастливые минуты своей жизни. Но вместе с тем я видел в его глазах, нет, скорее почувствовал, как волк, тяжело ступая по лесу, вдруг в мгновение застывает, а затем, учуяв инстинктивно человеческий запах, резко бросается в другую сторону. То же самое посетило и меня в ту минуту, хотя я ничем ещё не собирался выдавать свою догадку. За вечер, я уже единожды чуть не испортил, свей непростительной улыбкой, когда мог лишиться раскрытия тайны его любви. И сейчас мне не хотелось повторения ошибки.
-Можно закурить? – спросил он.
-Да, вполне, - я протянул ему пачку «Вингс».
-Благодарю, - он вытянул одну, затем неспешно прикурил. Выдыхая, он распространил по комнате запах табачного дыма.
-Ты веришь в любовь с первого взгляда? – неожиданно спросил он у меня. Я оказался застигнутым врасплох. Верить- то я верю, но редко бывает, чтобы твоя любовь была ответной. Чаще совсем наоборот. Ты влюблён, счастлив, а в ответ:
-Я не могу ответить тебе тем же, - мгновенно отрезвляющие и спускающие на землю, нет, не спускающие, а бросающие наотмашь, слова. Как если бы на лету подрезали тебе крылья и вот ты камнем падаешь, чувствуя, что мгновение и от тебя останется только… Но отрастают крылья, воспоминания стираются и ты снова мечтаешь о полёте. И как всегда, хочется, чтобы это был красивый полёт, вызывающий восторги, восхищения.
-Верю, - ответил я, после раздумья, - но встречал её только в романах или в кино. Может быть, мне не повезло в жизни…
-А у нас с Анечкой, - так ласково произнёс это имя, словно она рядом, - была именно такая любовь, с первого взгляда.
Я не стал напрягать: почему была? Если решит, сам доскажет, а нет, значит я плохой слушатель.
Но он не стал меня утомлять долгим ожиданием.
-Мы встречались каждый вечер, а в выходные дни шли к морю. На моё удивление, она оказалась не просто хорошим пловцом, а даже больше, как сама призналась, имела второй разряд, причём спортивный. Почему она не пошла по спортивной линии?
На мой вопрос она ответила уклончиво, из чего нельзя было понять: из- за отсутствия желания или более весомая причина. И уже на исходе моего отпуска, когда мы уже обо всём почти договорились, произошло то, чего я до сих пор не могу ни понять, ни принять…
В тот день, я как обычно позвонил её на домашний телефон и пригласил в ресторан, отметить мой отъезд, после направился на пляж. Но что- то подспудно тревожило меня, не скажу, что я ясновидящий, будь так всё бы было иначе. Нет, я чувствовал, но к чему, я не знал. День клонился к закату, когда я пришёл в гостиницу. Некоторое время, прикрыв глаза, я полежал у себя в номере и за час до встречи вышел на улицу.
Ни с того, ни с сего, я решил пройтись пешком, уверенный, что в случае если со временем не буду успевать, всегда смогу поймать такси.
Отдыхающие, горожане прогуливались на улице, навстречу попадались разношёрстные компании и нельзя определить: приезжие или местные. Мне просто интересно было идти по улице пешком.
Я подошёл минуты за четыре до условленного времени, а может быть чуть меньше.
Почти тотчас я увидел её очаровательный силуэт, подсвеченный со спины, проезжающей машиной. До меня ей оставалось перейти дорогу и всё…
До сего дня не могу простить себе, что не сам направился к ней. Всё бы было иначе. С той минуты перед глазами стоит, как она заносит ногу на дорогу, собираясь перейти. Второй шаг, и всё это как кадры замедленного кино, снятые на огромной скорости. Я вижу её улыбку, её счастливые глаза. Она уже перешла половину проезжей части, когда неизвестно откуда появившаяся иномарка… сбила её, отбросив на асфальт. Я мгновение стоял, оцепенев от ужаса увиденного, а после побежал к ней.
Я опустился на колени, поднял её голову, в тот же миг ощутив на ладонях предательское тепло: это была кровь. Кровь была и на асфальте. Анечка с трудом открыла глаза и наши взгляды встретились.
-Витольд, я...
Она передохнула и добавила: я люблю тебя, - и её голова безвольно повисла на моих руках.
-Я тоже люблю тебя, - прошептал я и горькие слёзы скатились на её лицо. В другой раз может быть я и постеснялся, постарался скрыть свою слабость, но сейчас… сейчас я плакал… Вокруг метались, суетились люди…
В моих глазах, Анечка по прежнему стояла, занёсшая ногу на проезжую часть, идущая ко мне… и она же лежала без движения, без признаков жизни…Кто мне объяснит, почему? Когда люди счастливы, любят друг друга, почему коварная судьба вероломно рушит все надежды и мечты? За что она нас наказывает? За то, что в этой и без того короткой жизни, скорее похожей на мимолётный предутренний сон, мы хотим немного счастья или ещё за что- то, чего мы не понимаем? – глаза друга испытующе- вопросительно, с мольбой смотрят на меня.
А что я могу ответить, чем утешить? Я всего лишь простой обыватель, также подверженный ударам судьбы.
И ТИХО ПАДАЛ СНЕГ…
А снег не знал и падал,
а снег не знал и падал,
земля была прекрасна и чиста…
Погода заметно успела испортиться задолго до нашего выезда. Диспетчер автовокзала по громкой связи оповестила об отмене всех рейсов по метеоусловиям. Попробовав, причём без какого- либо успеха, устроиться в гостиницу, где народу и без того уже столпилось – не протиснуться, дежурный администратор выставила неизменную табличку, ставшую чуть ли не брендом ещё с советских времён: «мест нет» и, отчаявшись вконец, я вышел на улицу. Стоя на крыльце, выложенном мраморной плиткой, я закурил, затянулся горьким дымом сигареты «Балканская звезда», надеясь хоть так снять нависшее напряжение, что уже захлёстывало меня. И в эту минуту, в облаке тумана и дыма, к моему огромному облегчению, что я не верил собственным глазам, к гостинице подъехал такси.
Я спешно ступая, и, не чувствуя шагов, словно во сне, как если бы он мог исчезнуть в любой миг, растворившись миражом, подошёл к машине. Постучав в окошко двери водителя, дождался пока он немного да опустит стекло:
-До Кашино поедем? – спросил я тут же, не подумав даже поприветствовать его.
-Куда? – водитель, парнишка лет двадцати трёх, округлив глаза, посмотрел на меня, - видишь, как буранит?
-Три цены.
-Нет, - протяжно ответил он, оставляя мне небольшой, но всё же шанс, уехать.
-Ну, пять, - я начал торговаться, как в аукционном зале, не обращая внимания на холодный ветер, на хлопья снега, что забивались в волосы на неприкрытой голове.
-Много вас? – сумма кажется устроила его, к моей вящей радости.
-Трое, - не скрывая радости, ответил я ему. Останься я здесь, пришлось бы ночевать в холодном зале автовокзала, где температура была наравне с уличной, если не ниже. А так, вскоре буду дома: в тепле, уюте.
-Ну зови, - вырвал он меня из задумчивости.
Я стремглав взлетел по ступенькам, едва не поскользнувшись на их до зеркального блеска отполированной поверхности, и прошмыгнул в холл гостиницы.
Мои друзья, повесив носы, собирались идти на вокзал. Моя радостная весть и обрадовала их и омрачила. Как бы там ни было, но всё же рассказав кучу самых разных историй с кражами, насилием, изрядно приправив всё это деталями, я смог убедить их пуститься в дорогу. Взяв сумки, пакеты мы направились к выходу. Сквозь заметённое снегом стекло я заметил, что таксист всё- таки ждёт нас…
Закрыв за собою двери, мы уже собрались ехать, когда таксист, полуобернувшись, повторил: пять, как договорились. Я утвердительно кивнул головой.
Мы проехали полдороги, что тянулась через поле, но ни начала, ни конца, за двадцать метров ничего не видно. Ветер будто ещё сильнее рассвирепел. Он шутя поднимал целые тучи снега и разбивая их на мелкие снежинки, нёс по полю, местами уже видны барханы заносов. В салоне же от обогревателя веет приятным теплом, из колонок льётся лёгкая музыка. Дворники на переднем стекле бесполезно пытаются очистить пространство для устремлённых в снежную бурю глаз водителя. Едва они успевают совершить шаг, на очищенное место ветер набрасывает новую порцию, соперничая с ними. И в такие моменты в голову прокрадываются всякие мысли, воспоминания и на этот раз тоже не обошлось без этого…
Случилась же история не так уж давно, всего около двух лет назад. Эдик, как все называли его ласкательно- уменьшительным именем, несмотря на семнадцатилетний возраст, хотя ростом он и не вышел, среди сверстников был самым маленьким и в строю ему отводилось всегда замыкать его. Но вот девочки его обожали, и кто- то из одноклассников, надо сказать во втором классе он успел посидеть дважды, сначала со своими учился, после с теми, что на год младше, назвал его вторым Пушкиным и всё из- за того же роста. Литературу Эдик просто тихо ненавидел, и Толстого от Гоголя не отличал. Что в нём нашли юные барышни, оставалось загадкой. И вот Эдика, его подруга Нелка пригласила на день рождения брата, которому исполнилось шестнадцать, не забыв пригрозить, что если не придёт, она с ним ни за что больше встречаться не будет. Эдик, в то время всецело увлечённый взбалмошной, фигуристой Нелкой, только- только зацепивший её, отказать не посмел. А всё началось с самого простого, когда на перемене, слово за слово, они поспорили на три сотни рубликов, - инициатива относительно суммы исходила от Эдика, уверенного в своей обаятельности и потому, победе – что она будет с ним встречаться. Проигравший пацан, чуть не плача отдал ему деньги, в тот же вечер потраченные с пассией в ближайшем кафе, а после у него дома ещё распивали пиво. Теперь же Эдик всерьёз увлёкся ею, его злило, что она не торопится сблизиться с ним, а встречались уже неделю, а возможно и более того. На что только не шёл бедный малый и всё попусту. А на дне рождения брата Нелки, чьего имени он не просто не знал, даже представления о нём не имел, он надеялся…
В назначенный час он постучался в дверь квартиры на втором этаже, изрядно замёрзший, пока добирался, рассекая холодный зимний ветер. До чего он не любил зиму из- за холодных ветров, буранов, вьюг, для описания понадобится не одна страница.
Дверь открыла сама Нелка, уже накрашенная, нарядная. Подведённые чёрной тушью ресницы прикрывали большие карие глаза, в которых он заметил искорки веселья.
-Привет, милый, - от такого обращения, Эдик расплылся в улыбке, обнажив жемчужные зубы.
-Привет, - он чмокнул, правда неумело, получилось как у телёнка, с любопытством тыкающего свою мордочку в руки хозяина. На его счастье, Нелка не стала высмеивать его, чего он опасался пуще всего.
Он прошёл в прихожую, густо уставленную самой разнообразной обувью, что ступить некуда, не то чтобы обувь поставить.
-Раздевайся и проходи, - Нелка, повернувшись к нему спиной, прошествовала в комнату к гостям, откуда доносилась громкая музыка и определить количество собравшегося народа не представлялось возможным.
«Да где наша не пропадала. Наша везде пропадала», - сама собой вспомнилась фраза Фоменко на «Русском радио», он разулся, снял пуховик и повесил поверх чьей- то куртки, не найдя свободных вешалок. Его появление словно ожидали, сразу налили полный стакан водки:
-Штрафной!
Он поприветствовал всех символическим пожатием руки и, взяв стакан, опрокинул в себя. Лицо его сморщилось, словно не водки выпил, а съел целый лимон. Кто- то из гостей протягивал ему куриную грудку, другой настойчиво предлагал салат. Он присел на стул, что принесла Нелка и, поблагодарив, принялся за «дичь», как любовно называл мясо. Он не успел доесть, как перед ним уже стояла стопка, до краёв наполненная водкой.
-За именинника! – прокричал сосед в самое ухо, сквозь звуки музыки.
-За именинника! – он с возгласом, не обращая внимания, заметили или нет, да и, не зная даже кто из присутствующих за столом виновник торжества, выпил содержимое.
Все поднялись из- за стола и, пройдя в другую комнату, устроили импровизированную дискотеку. Водка ударила в голову. Вслед за ними поплёлся и он. Кто- то тащился в одиночку, кто- то топтался на одном месте, одаривая ласками подругу.
Эдик стоял у порога, глядя в глубь комнаты, уже осоловевшими глазами, как если раздумывал: присоединиться к танцующим или так посмотреть. Из этого состояния его вывел чей- то голос:
-Пойдём, пропустим по рюмашке.
Эдик, захмелевший от выпитого, автоматически пошёл с ним. Но выпили они не по рюмашке, а две или три, он не считал, брал и проглатывал. Тот, что позвал его, посмотрев на Эдика, отставил бутылку в сторону:
-Нет, тебе хватит. Ты уже не стоишь.
Голова ничего не соображала, периодически он даже забывал: где он? Что он здесь делает? И что здесь делают они? И будто просветление, похожее на яркий сноп света, мигающего в кромешной тьме морского прожектора, сигналящего экипажу встречного корабля, припоминалось приглашение Нелки на день рождения. Он сел на стул и обессиленно опустил голову на стол.
Гости, оторвавшись от танца, вернулись к столу. Всё тот же неутомимый сосед, растормошил его:
-Ты чё, братан? Веселье только начинается…
Его подруга ли, а может быть просто соседка по столу, предложила Эдику сходить в ванную комнату, подставить голову под холодную воду. Парень, стоявший рядом, по дружески предложил свою помощь, но Эдик горделиво отказался.
-Ну, вольному – воля, - произнёс он и принялся лапать соседку, вызывая у неё смех. Эдик встал из- за стола и, выходя, опрокинул стул, чего даже не заметил.
-Дверь прямо, - напоследок услышал он.
Он шёл по коридору, когда до его пьяного слуха дошли голоса, возня за чуть приоткрытой дверью, в спешке не запертой. Он и сам не понял, то ли его повело, то ли любопытство потянуло, он оказался в комнате. На диване, в костюме Адама и Евы, он увидел Нелку и кого- то из гостей. Раздвоенная Нелка удивлёнными глазами уставилась на него.
Нет, в них не читался стыд или испуг, не было даже намёка на виноватость. «Так вот, значит, оно как», - мысль поразила в самое сердце, как вонзается стилет, разрезая плоть, как молния поражает одиноко стоящее дерево.
Эдик развернулся и, никому ничего не говоря, обул первые попавшиеся сапожки, пришедшие ему впору, и выскочил на площадку. Никто даже не обратил внимания на его поспешный уход.
На лестничном марше он дважды упал, расшиб колено, но что колено, разбито сердце.Словно плюнули ему в самую душу.
На улице, начавшийся снегопад, валил крупными хлопьями, ветер, не унявшийся до сих пор, грозил перерасти в буран.
Без шапки, без куртки в одном свитере и сапожках, он шатаясь, брёл по свежевыпавшему снегу, оставляя за собой глубокие следы. Куда он шёл, он не осознавал, обычно же ноги его всегда приводили домой. Он изрядно успел пройти, когда споткнувшись обо что- то, растянулся на снегу во весь рост. Ругаясь и матерясь на чём свет стоит, он встал, но принятые градусы давали о себе знать. Ему показалось, что впереди, метрах двадцати стоит машина, или ему пригрезилось. Его всего передёрнуло и вырвало, пытаясь разогнуться, он не удержался и упал навзничь. «Полежу чуть, полегчает. И пойду», - уже сквозь сон и слипающиеся веки подумал он. Эдик даже не попытался встать…
…Утром всё также падал снег, большими хлопьями, снежинки ложились на щёки, губы и не таяли. Не таяли…
Аскольд Де Герсо