«я хочу, чтоб в это вечер, улыбалась ты…»
Шла вторая минута восьмого раунда. Прожектора, что освещают квадрат ринга, казались палящим солнцем в знойной, раскалённой до предела пустыне. Даже крепкое натренированное тело со стальными мышцами, я внутренне чувствовал каждой клеткой, уже начало понемногу сдавать. И каждая секунда, доли секунды держат в неимоверном напряжении как физически, так и морально Можно конечно поступить просто: выбросить полотенце, белое полотенце, выражая превосходство соперника, соглашаясь на собственное поражение, но как потом смотреть в глаза тренеру, что готовил тебя, верил в тебя, друзьям, что наблюдают за ходом боя из зала. Как? Соперник же, по неуверенным глазам видно, устал не меньше моего, если не сказать более точно: выдохся, но ещё сохраняет внимательность.
Всего лишь миг, но мне хватило этого мига его оплошности нанести правый хук и уложить его. Глядя сквозь застилающий глаза солёный, разъедающий пот, я невольно бросил ожидающий похвал взгляд на стройные ряды зрительного зала. Дьявольски обворожительная улыбка приоткрытых пухлых по детски губ гранатового цвета и в тон им открытое платье, в глубоком декольте которого сияли полушария изумительной красоты груди. Она с непередаваемым восхищением, отражающимся в чистом взгляде, взирала на ринг.
Ради этой незабываемой улыбки, этого удивительного взгляда, стоило выиграть бой, пусть даже выкладываясь из последних сил. Соперник на счёте пять поднялся на ноги и, как я успел заметить, уже не так уверенно выставляя вперёд перчатки, в чём было больше фарса, нежели сил, намерением и желанием продолжить бой.
До конца раунда оставалось чуть больше пяти секунд, поскольку десятисекундный звонок уже пробил, я увернулся, прогнувшись в сторону, от его удара, и нанёс не менее сокрушительный удар, в который вложил все свои силы, всё напряжение.
Соперник, качнувшись два раза, подобно спиленному дереву, упал на спину, раскинув руки. Рефери начал свой отсчёт: один, два, три … восемь, девять, десять. Моей радости не было предела. Я не в силах даже вспомнить, что творил, я выбрасывал руки в перчатках, вставал на канаты. Я ещё раз подтвердил своё превосходство вы рамках города и области. Рефери, дождавшись когда поднимется поверженный соперник, расставив нас по обе стороны от себя, вскинул мою руку вверх. Слова его, судей, не проникая в моё сознание, улетали вдаль, отражаясь от стен, от потолка, создавая гул, я искал её, надеялся ещё раз встретиться с ней глазами. Мне безумно хотелось, чтобы она радовалась моему счастью, счастью победителя, вместе со мной. Обидно, досадно, но её не оказалось на прежнем месте.
Не было и всё, как если бы она представляла из себя наваждение, вызванное моим богатым воображением.
Я не знал её имени, не знал даже: одна она пришла или с кем- то, мне абсолютно ничего не было известно про неё. В комнате, где я переоделся в повседневную одежду, состоящую из футболки и джинсов, сидели поклонники, ожидая меня с поздравлениями с победой. Я кивком головы поприветствовал их и, не задерживаясь, прошёл к служебному входу. В начале карьеры мне, конечно, льстило, что я для кого- то являюсь кумиром, сошедшим на землю полубогом, но когда ты в спорте или на сцене несколько лет, осознаёшь, как достают они тебя, и хочется скорее уйти.
На улице всеми цветами радуги горели неоновые вывески, кое- где виднелись запоздалые прохожие, спешащие по своим делам. Толпящаяся молодёжь, как выражаются, модно- тусующаяся, зрители, что покидали дворец спорта, но не замеченный никем, я скорым шагом подошёл к своей « Тойоте» и, заведя мотор, рванул со стоянки. Стрелка спидометра за считанные секунды взлетела к отметке 60 км/час.
Я гнал машину по ночным улицам города. Нет, я не искал её, тем более на этот вечер у меня уже назначено свидание с не менее очаровательной девушкой и я только дожидался условленного времени, чтобы подъехать к месту встречи.
И всё же душу снедали мысли о ней, её образ; мне страстно хотелось увидеть её, быть с ней, пусть даже одну лишь ночь: шептать ей на ушко красивые, многообещающие слова, наполненные страстью признания, ласкать её прекрасное тело, запечатлевая в памяти каждую выпуклость, каждую впадину, доставляя обоим неземное блаженство, любить её вновь и вновь. На одной из улиц свет фар моей «Тойоты» выхватил из мрака ночи блондинку с длинными локонами в красном платье, так похожую на неё, что я притормозил. Но … блондинка блондинке рознь, то была не она. Моя lady in red будто испарилась, растаяла в ночи.
В тот вечер, занимаясь любовью с подругой, я помимо своей воли, своего желания, на её месте представлял незнакомку в красном с дьявольски обворожительной улыбкой. Подобный взгляд или подход более присущ впечатлительным девушкам, желающим оказаться в постели со своим кумиром, но что поделать, не чувства, а мы подвластны чувствам. В царство Морфея мы погрузились уже под утро…
- А знаешь, ты вчера превзошёл самого себя. Мне ещё никогда не было так чудесно, - призналась она за утренним кофе, хотя время близилось к обеду.
- Благодарю за комплимент, - смутился я, глядя на её счастливое лицо.
Как бы красиво ни звучали слова из её уст, а всё же хотелось услышать их от другой. Одевшись, мы вышли на улицу и сели в машину.
Я подвёз её до дома, а затем поехал в тренировочный зал во Дворец спорта. Впереди предстоял ещё один немаловажный бой. И так, день за днём, я посещал тренировки, а вечера же проводил, как карта ляжет, в любом случае исключая спиртные напитки. В этой суматохе, в череде знакомых и не знакомых лиц образ незнакомки почти выветрился из памяти, по крайней мере я уже не думал о ней. Как вдруг, в один из вечеров, переступая порог ночного клуба, где мы с друзьями катали шары в боулинге, нос к носу столкнулся с ней. Всё та же чистая улыбка, пленяющая соблазном, тот же взгляд, обезоруживающий своей искренностью, и, видимо узнав меня, она поприветствовала:
Привет, драчун, - и мило посмотрела мне в глаза.
- Привет, - растерялся я, никак не ожидавший встретиться с ней вот так, - а Вы, что уже уходите?
- Вообще- то собиралась, а теперь, - улыбка ещё раз озарила её прекрасное лицо с идеальными чертами безупречных линий носа, губ, - возможно и останусь. – Всё же интересно посмотреть, как расслабляются драчуны.
- Ну, тут ничего особенного, - ответил я, - разве что, сегодня Вы будете с нами.
- Кстати, меня зовут Малена, можно просто Лена, - представилась она.
- Очень приятно. Мне следовало бы сделать это сразу. Но пусть поздно, чем никогда: Санька.
- Будем знакомы, - она развернулась на каблучках- шпильках, - и в какой зал направляются молодые люди?
- обычно в боулинг.
- Наверное шары чем- то напоминают перчатки, it isnt? – она повернулась ко мне.
- Признаться честно, никогда не задумывался.
- А как насчёт танцпола? Или не танцуешь? – она уже успела перейти на «ты», как давние знакомые.
- Почему не танцую? А леди что предпочитает: медленные или ритмичные, а , Лена?
- Обычно ритмичную, - она не договорила.
- А я с тобой только в вальсе бы кружил.
- Какой романтик! – воскликнула она, заливаясь смехом.
Я слушал её смех, голос, удерживая радость от того, что она рядом, в сжатых ладонях. Сердце моё сладостно щемило от состоявшейся встречи, от общения с ней. В ту ночь мы покинули боулинг- клуб около двух часов ночи, прямо перед закрытием. Возле входа, распрощавшись с друзьями, я обратился к ней:
- Лена, тебя подвезти?
- А ты сам как думаешь? – она играла словами, словно поворачивала в руках послушный кубик Рубика, совмещая цвета на плоскостях.
- Да, может тачку поймать? – пошутил я.
- Саня, случись что, ты же до смерти будешь упрекать себя, - её коммуникабельность поражала меня.
- Ладно, это всё шутки, а ехать действительно пора. Вон, наши ребята уже все разъехались.
На пятачке, где мы всегда парковались, стояла одна моя « тойота». Направляясь к ней, я отключил сигнализацию на ходу и уже подошедший, открыл левую дверцу, пропуская Лену.Затем обойдя машину, сел за руль.
- Как- то чудно, сидишь слева, а руля нет, - нарушила Лена молчание, пока я ставил диск в аудиоцентр.
- Да ничего, привыкаешь, - вместе с первыми аккордами « Final countdown» , - произнёс я.
- «Европа»? – знающе спросила она, - мне нравится.
- Да, та самая, для меня, вообще забойная вещь.
- Саня, а ты поверишь, если признаюсь, что мне тоже нравится музон того времени? – она сказала не музыка, не вещи, а именно музон, как говорили мы.
- Почему не поверю?
- Ну всё же разные поколения, - печально, как мне показалось, вздохнула она, словно между нами была разница в четверть века или больше.
- Лена, я вот, к примеру, обожаю «Beattles» или «Smockie». Главное ведь не время, а состояние души, согласись?
- Согласна с твоими доводами. А дальше что, после « европы»? – она кивнула на мультимедиа.
- Зарубежка: «Radiorama», « Silent circle», « Petty Rian», да разве все запомнишь, там более ста композиций.
- Классно. А дома, Саня, у тебя, наверное, вообще супераппаратура , как «Пайниер» или « тоскана» ? Я бы с удовольствием послушала…
Это был явный намёк , да не только намёк, а откровенное, ничем не завуалированное предложение, чтобы продолжить наше давно ожидаемое знакомство. По крайней мере с моей стороны, причём в уединении, где только я и она. Я благодарил судьбу, что она заставила меня в то утро убраться в квартире и навести порядок.
- If you want, можем поехать, посмотришь, послушаешь, - ответил я.
- Хочу, в её глазах заблестели счастливые искорки, похожие на далёкие звёзды, что сияли над нами в ночном безоблачном небе.
В эту минуту Лена мне напоминала белочку, заинтересованную чем- то невиданным, но таким притягательным. Ноздри её трепетно вздрагивали при каждом вздохе и выдохе, тонкая бретелька платья сошла с плеча, обнажив прелестный овал плеча, словно жаждущий поцелуя, чем я не преминул воспользоваться.
- Санька, ты всё же за рулём, - осадила она меня, хотя большие лучистые глаза и всё её взволнованное сознание, говорили совсем обратное.
Свернув с главной дороги, я заехал во двор и поставил машину. Галантно высадил Лену, включил сигнализацию, на что машина приветливо моргнула фарами, и в обнимку мы подошли к моему подъезду. По лестничному маршу о чём- то мило разговаривая, мы поднялись на второй этаж, где на удивление, да и что скрывать, на зависть соседей и не только, у меня на двери установлен электронный замок.
Я пропустил Лену вперёд, затем вошёл сам и включил бра на стене в прихожей.
- Ой, - испуганно шарахнулась она, отходя от чучела тигра, угрожающе разинувшего пасть, выставляя на обозрение острые клыки, - а он настоящий?
- Конечно. Можешь потрогать, пощекотать за ушком.
Она подошла, всё ещё находясь под властью первого впечатления, и дотронувшись до шерсти на загривке и уже осмелев, приласкала, -так классно.
Тем временем, в комнате я включил центр и лазерную светомузыку, заструившую фонтан лучей в такт ударам электронных барабанов группы «Шоколад».
- Саня, ты просто чудо, - она с восхищением наблюдала за волшебной игрой лазера в небольшой комнате. К слову, это была единственная светомузыка, которую я привёз из загранпоездки.
- Лена, ты будешь вино « Исповедь грешницы» рубиновое? – обратился я, нисколько не смущаясь её детского удивления.
- Надеешься на исповедь? – спросила она, - тогда нет, - заливистый смех заглушил слова.
- А что, Лена, я чем- то напоминаю священника? –спросил в свою очередь я. – Я скорее напоминаю Люцифера, князя тьмы.
- Я бы не сказала: ты такой милый, галантный, - она счастливая, закружила под чарующую музыку группы «Bisquit», и уверенная, в мерцающем свете я не смогу определить, зарделось у неё лицо или нет, добавила: - в твоих объятиях я согласна быть последней грешницей.
- Какая ты скорая, - в шутку назидательно ответил я.
- Я не скорая, я – чувственная – она обиженно надула губки бантиком.
Оставив её наслаждаться музыкой, я прошёл на кухню, взял два бокала, достал из холодильника бутылку рубинового вина, фрукты и, разместив всё это на подносе, вышел.
Малена, казалось, растворилась в звуках гитары, клавишных и барабанов и лучей лазера. Я залюбовался, наблюдая за её гармоничными движениями, как если бы она сама стала сплошной музыкой, мелодией. Лишь с последним аккордом она посмотрела в мою сторону:
Извини, я так увлеклась.
- Да ничего, всё замечательно. Лена, если не обидит и не покажется наглостью, пододвинь, пожалуйста, столик поближе, - попросил я, вступая в комнату. Хотя просьба моя оказалась неуместной, наскоро сориентировавшись, она переместила его.
- Сань, а рубиновое вино подают с дичью, - напомнила она мне, наблюдая, как я пытаюсь всё расставить как можно удобнее.
- Ну мы же не в кабаке, да и шоколад лучше дичи, ведь так?
- Ну, конечно, слов нет. Но одно ты забыл.
Лена вышла и вернулась с бутылочкой напитка.
- Ладно, в следующий раз буду иметь в виду.
Я разлил вино по бокалам и один протянул ей.
- За знакомство или за победу? – она вопросительно посмотрела на меня глазами Царевны- Лебедя Врубеля, такими же большими и красивыми.
- За тебя, - ответил я, и видя, что получилось не так удачно, добавил:
-за нас.
И уже осушив бокал, я примирительно сказал: Лена, за победу ещё рано, бой через месяц, а за знакомство мы будем пить второй бокал.
Я присел рядом с ней и приобнял её за плечо. В ответ она притянулась ко мне. Коснувшись её шелковистых волос, я ласково провёл по ним, пропуская волнующие пряди сквозь пальцы, а потом так же нежно поцеловал её в мочку:
- Как ты прелестна, - шептали мои разгоряченные губы, - знаешь, ты похожа на белочку: такая же хрупкая и беззащитная. После того поединка я не находил себе места, пока не встретил…
Она повернулась ко мне:
- Я тоже скучала по тебе. Просто… я была в отъезде. – Она нежно поцеловала меня в губы, оставив привкус помады, - а ты крепкий…
Если на самом деле так, как утверждают экстрасенсы, то наши биополя сойдясь, стали единым целым. И как озарение я вдруг понял: сколько было подруг, но чтобы вот так… нет, не было ни разу. То были лишь случайные встречи, в кого я пытался вселить образ своей любви, своего идеала, но… каждый раз эти попытки заканчивались крахом, образ терялся в них. И я снова искал, искал…
Почему мы так торопим и так быстротечное время, пытаемся опередить его? Ведь всё закономерно в этом мире и ничто не происходит случайно или лишь по нашему желанию. Должно совпасть или сойтись множество факторов, чтобы наша мечта воплотилась реальность. Лена, Малена… Нет, я не смог сопоставить её с образом своего идеала… Наоборот, образ моей любви смотрел на меня через её глаза, её глазами, её губами мой образ идеал любви шептал слова любви…
- Саша, а помнишь, ты говорил, что со мною танцевал бы только медленные танцы? –вопрос застыл в её глазах, ожидая ответа.
- Да, помню, вот через минуту начнётся композиция «Flаmmes of love». Подойдёт? –я напел начало песни, заученной когда- то наизусть.
- Тебе решать,- она протянула ко мне изящные с миниатюрными ладонями ручки.
Свечи на столике уже догорали и пламя их подрагивало в такт нашим движениям. Лена склонила и положила голову мне на плечо, прижавшись ко мне всем телом. Её горячее тело учащало дыхание, ускоряло ток крови. Крепкие девичьи груди, касаясь моей груди, сводили с ума. Волны счастья захлестнули меня, угрожая утопить, чему я не мог и не хотел сопротивляться.
…very jn the nice, o very, o very
Flammes of love…
Бархатны голос солиста, тонущий в звуках клавишных уводил в мир любви, манящий своей таинственностью, чувственностью, где всё красиво, все кругом счастливы и…
Можно многое добавить к уже сказанному, но ничто не сравнится с тем, что чувствуешь, переживаешь в эти мгновения, мгновения зарождения любви, когда из небольшой искорки вдруг возгорается недосягаемой высоты костёр и ты оказываешься в эпицентре. Обо всём этом, поддавшись эмоциям, пел солист группы. Она подняла голову и, как и в первый раз, легко и непринуждённо коснулась губами моих губ.
Прикосновение её тела, аромат духов, всё кружило голову, сводило с ума. И так несказанно приятно оказалось быть вместе. И тот факт, что мы впервые оказались наедине, не создавал барьеров в виде дискомфорта, недопонимания, неловкости, в Лене меня привлекало всё и насколько заметил, то же самое чувство испытывала она по отношению ко мне.
- Ты мне нравишься, - кончик её языка, щекоча, проскользил по моей верхней губе. Руки обвили мою шею, привлекая к себе.
Я несмело расстегнул молнию на её платье и оно, плавно скользнув по стройному телу, опало к её словно выточенным, настолько безупречных форм, ногам…
Ту ночь мы провели без сна, объятые пламенем любви. Ночь, закрыв за нами прошлое, открывала прекрасное будущее и никакие уловки безумного мира, столько времени разделявшего нас, не могли помешать нам наслаждаться счастьем любить, видеть друг друга…
В день боя я проснулся раньше обычного и, совершив пробежку, начал готовиться. Я уже натягивал футболку, когда зазвонил телефон. Я поднял трубку:
- Здравствуй, Саша.
- Привет, моя любимая. Сегодня придёшь поболеть за меня?
- Обязательно. Я буду в том же наряде.
- Хорошо. Я люблю тебя. Целую. Пока.
- Взаимно.
Двенадцать раундов по три минуты каждый с перерывом в одну минуту. Навстречу мне вышел коренастый молодец, в весе килограммов на пять- шесть превосходящий меня. Наигранно помахал перчатками, нанося удары в воздух. Они могут поколебать веру в себя у противника. Подобные вещи, направленные на подавление соперника психически, не в силах были поколебать мою веру в собственные силы. Я умел красиво выигрывать. И также, не теряя достоинства, проигрывать. Но сегодня был особенный бой. За ходом боя, поддерживая меня, не отрывая глаз, следила она, и как следствие, я не смел проиграть. Не смел. Ударил гонг, объявив начало первого раунда. За ним второй, третий, четвёртый. В пятом раунде моя ошибка в защите стоила рассечённой брови. Рефери, прервав бой, подошёл ко мне:
- Завершаем или продолжим?
- Продолжу, - настойчиво ответил я, чувствуя, что Лена в зрительном зале.
В шестом раунде я почти оказался в нокдауне, лишь случайно удержался, зацепившись за канат. В этот критический момент, до моего слуха, перекрывая шум в зале, достиг её голос:
- Саша, ты не можешь проиграть! Я люблю тебя!
Теперь бесполезно вспоминать: послышалось мне или я действительно слышал, но голос придал мне силы. Я сконцентрировался на нём. И в начале седьмого раунда я отправил соперника в нокаут. Я не вправе был разрушить её надежды, её веру в меня, в мои силы, в мою любовь…
Выйдя из служебного выхода, я огляделся по сторонам, а затем обратил взор на стоянку. Рядом с машиной, моей машиной, я увидел её силуэт в красном. Её дьявольски обворожительная улыбка и искренний взгляд однозначно и красноречиво говорили: Я ЛЮБЛЮ, ТЕБЯ, ДРАЧУН!