Эта история началась для меня в сентябре 1982. Помню сидели, выпивали с двоюродным братом. Отмечали мой приезд в Москву из Нижнего Новгорода имени Горького, как этот город тогда именоволся. Дело было на Проспекте Мира, близ метро "Щербаковская". В распивочном заведении, не помню каком именно, но кажется там фигурировал "Медведь" - то ли бурый, то ли какой другой масти.
- И куда теперь?
- Ну... Пошатаюсь тут по Москве... С неделю. По поэтическим местам. Пока не надоест.
- Во! Тут совсем неподалёку... Весьма поэтическое место. Пятницкое кладбище. Забрели туды как то с чуваками по пьяной грусти... Не помню как обратно дорогу нашли. Но с трудом. Градус поэтичности там просто зашкаливает. За пределы диапазона измерений. Особенно осенью... Настоятельно рекомендую!
Помню что пренебрёг тогда этой рекомендацией. Ибо какие, к чертям-собачьим, могут быть поэтические места на советском Проспекте Мира? Одной из центральных магистралей брежневской Москвы. Не подозревал тогда, что через тридцать пять лет придётся вспомнить этот разговор.
Просто брёл по Графскому переулку в поисках визуальной выразительности и в упор её не находил . Переулок был длинный, тупой и серый. Графского в нём не наскреблось бы и на двадцать копеек, если не считать гордого титула. Странно что он не стал Третьим Пролетарским или Восьмым Индустриальным... Размышлял о том пока не свернул вправо - стало чуть интереснее и гораздо смешнее. Хаотично расположенные ржаво-зелёные гаражи и помойки, старый автохлам, жёлто-лохматые клёны и тополя - это было уже симпатично и достойно фиксации на флешку. Отщёлкал с десяток кадров. "Ни хрена себе - Проспект Мира, Москва... А красиво как в Усть-Колдоёбинске... После внезапного аванса".
Но после помоек и гаражей местность стала запредельно дикой. Скальпированная земля. В полтора человеческих роста вал из столетних коряг с корневищами. Содранных бульдозером. Под фундамент будущей стройки. И жидкая хлябь по щиколотку, от вчерашнего ливня. Азимут уткнулся в болото. Но и отползать обратно в Графский переулок небыло ни малейшего желания. То что густые кленовые джунгли за забором являются тем самым Пятницким кладбищем - я сообразил ещё раньше, когда брёл по переулку, в который так не хотелось возвращаться. Но никакой калитки между тем и этим светом не просматрвалось. Не может такого быть в России, чтобы в заборе не было дыры... И она обнаружилась за углом зелёного гаража, в самом низу, прикрытая дикорастущими кленовыми листьями. Арматурные прутья были выгнуты таким образом, что сложно было сказать - с какой стороны и каким чертям этот тайный лаз больше понадобился. Просунуться в портал сильно неободравшись было проблематично, но всё же у меня это получилось.
Потом было время подумать о том насколь было бы печально, если бы я не нашёл той дыры... А тупо бы попёрся искать продолжение переулка. Просто пролетел бы мимо смысла своего путешествия. Который если и был, то заключался лишь в зарядке душевных аккумуляторов новыми энергиями. Но поволокло мощно... Вштырило как от гранёного стакана, который нечем было занюхать. С какой там стороны была дыра, через которую я сюда залез - забыл мгновенно. Вот оно!.. Именно то что я хотел найти. В том месте, где ещё недавно были мозги, крутился мутный вихрь из Исаака Левитана и Джима Моррисона. Это был взрыв. Охренело вертел объективом и жал на кнопку. Почти не целясь. Не следя за счётчиком. Солнечные лучи. Отсутствие человеческого присутствия. Психоделическая кленовая ботаника на последнем октябрьском излёте. Кресты, камни, решётки, цепи, пни, коряги... Всё это компоновалось легко и непринуждённо самым каприччиозным образом. Без напряжения. Каждый последующий кадр был круче предыдущего.
Уставать стал примерно через час. Берегов окружающего бреда не видел уже давно. Но что то было малость НЕ ТАК... Стали как то настораживать физиономии местных обитателей... Нечто ехидное стало проскальзывать в некоторых взглядах, коими они провожали меня. А один браток 1993 года уже совсем откровенно скалился во всю пасть. Всеми не до конца выбитыми зубами. С мраморного обелиска. Внезапно прошмыгнула мысль,от которой шевельнулись волосья на всей поверхности организма - А может именно так вот это и происходит? Не на больничной шконке. Без обязательных конвульсивных судорог. А в таком вот состоянии тяжёлого эстетического охренения. Можно подумать,что они тебя сюда звали, эти братки в траурных рамках... Нет, ты сам к ним залез и потерял дорогу назад. И можешь дальше переться в любом направлении, крутить объективом и жать на кнопку - предела не будет. Будут красивые фотки. Но никто кроме тебя их не увидит. Ты не первый и не последний из тех кто полез в дыру. Поэт сформулировал ситуацию задолго до тебя:
– Я на миг, я на миг, я погреться
на четверть часа.
– Ты навек, ты навек, мы тебя никуда не
отпустим.
– Ты всё снился себе, а теперь ты к нам
заживо взят.
Ты навеки проснулся за прочной стеною
забвенья.
Ты уже на снежинки, на дымные кольца
разъят,
Ты в земных зеркалах не найдёшь своего
отраженья.
Так или иначе, но людей вокруг небыло. Если не считать тех, что на крестах и обелисках. Не просматривался даже забор, за которым где то неподалёку Проспект Мира. И рыжая, как кладбищенская ботаника, Калужско-Рижская линия метро... Она тоже где то здесь. Внизу. Чуть наискось, под гробами. Окружающие реалии переклинивали мозг своей невозможностью. В центре города-героя Москвы. Нужно было как то выгребать из этого бреда. К какому-нибудь берегу. Слава богу, что я неправославный... А то бы не вынырнул из болота. Но двинул на запад, за солнцем. Шёл долго, пока впереди не замаячило подобие человека. Конечно небыло уверенности что это не местное дежурное привидение... Тем более что оно было в очёчках и смахивало на преподавательницу Хогвартса Сивиллу Трелони. А кроме Сивиллы существо так же смахивало веником кленовые листья со старых надгробий. Не хотел отвлекать её от этого благостного занятия, но всё же рискнул обратиться к непонятной сущности. С реверансом:
- Простите!.. Не подскажите - как отсюдова выбраться? На волю...
- Да в общем то почти правильно идёте... Там дальше будет такая красно-кирпичная часовня... И от неё уже недалеко.
- Благодарю Вас...
Вроде не ведьма... Пошёл к часовне. Подумал что она вполне могла бы ответить вопросом на вопрос:
- А как Вы сюда заходили?
- Да разве ж я помню?.. Как меня сюда заносили. Крышка была сосновая и через неё плохо видно. - Пришлось бы ответить ей. А этого совсем не хотелось.
Да. За кирпичной часовней вдали просматривалась желтоватого колера церковь и за ней ворота. Трэвел близился из глубины к поверхности. Уже понимал что запомню его надолго. Прочитаю потом что площадь старейшего погоста превышает четырнадцать гектаров и особой популярностью оно пользовалось у московского купечества. Удостоверюсь по карте, что залез на него я в предельно удалённой точке, в которую реально редко ступает задняя нога вменяемого человека. Этим собственно и обусловлена поэтическая энергетика данной местности. Ну ещё осенью. Ну ещё клёнами. Левитаном, Моррисоном, Хендриксом и прочими солидарными чертями, никогда не бывавшими ни на каком Пятницком. А им и без надобности. Достаточно способности попадать в некоторые ноты. И будь ты хоть Винсент Ван Гог. И пей ты хоть полынный самогон.
А на закуску удостоверился что тесен не только этот мир, но и Тот Свет. Встретил аж двух не то чтоб знакомых... А просто людей, о существовании которых знал. Общественно значимые были персоны. Они только тем и пересекаются, что жили в одну эпоху. И лежат на одном кладбище. Неподлёку. Это - Валентин Павлов. Премьер-министр СССР. Член ГКЧП. Отчаянной храбрости был чувак. На второй день залёг в Кунцевскую больничку с острым приступом диареи. Его хомячья физиономия для многих визуализировала непонятное словосочетание "Закрома Родины". А второй - это поэт Борис Слуцкий. Да, тот самый - "Тыща лошадей! Подков четыре тыщи!" и "Ношу в себе, как заразу, проклятую эту расу". По поэтическим местам была прогулка? Так - вот вам. Мина кораблю пробила днище. Получите и распишитесь.