Елена Прекрасная
Повесть
На мне сбывается реченье старое,
Что счастье с красотой не уживается.
И.В. Гёте
Часть II
Быть собой
Будь собой. Прочие роли уже заняты.
Оскар Уайльд
Глава 2.8 Плита из мраморной крошки
Утром Елена поблагодарила родственников за приют и сказала, что вечером у нее самолет, улетает домой. Тетка слегка опечалилась, так как лишалась интересной собеседницы, не по возрасту много знающей о мире — не том, реальном, в котором жила сама Клавдия, а надстроенном, заоблачном, непонятном, как говорила сама Лена, «мире лайков и баксов». Когда Клавдия в первый раз услышала от племянницы эти два слова, то на «лайку» подумала, что это собачья порода, которая помогает человеку выжить на севере, правда, зачем она на московском и питерском телевидении? А вот про «баксы» тетка решила блеснуть перед племянницей познаниями:
— Басков неплохо стал петь, совсем не плохо. Ты знакома с ним?
— Да, довольно коротко. Как-то даже он подарил мне от своих щедрот огромный букет цветов.
Дядька же пригласил гостью в сарай и показал там ей каменную плиту, размером с надгробную, прислоненную к стене.
— Плита не гранитная, — сказал Николай. — Из мраморной крошки. Это вот когда Клава о доме отдыха рассказывала, как его все дружно раскурочили, и я тогда эту плиту притащил. Она чего-то никому не нужна была. Я и подобрал. Всё равно пацаны разбили бы ради забавы.
— А куда ее, дядь Коль, хочешь пристроить? Перед крыльцом?
— Зачем? Надгробие будет. Вот смотри, — Николай развернул плиту лицевой стороной. На ней был выбит крест и надпись:
«Раб Божий Николай Мальцев, сын Михаилов.
1953—20...
Родился для того, от чего помер»
Дядька остался доволен произведенным эффектом и продолжил:
— Это эпитафия называется. Сам придумал долгими зимними вечерами. Можно, конечно, и так: «Помер от того, для чего родился». Ну да сумма этих двух слагаемых, как говорится, всегда неизменная.
— А кто же тут две циферки вставит, когда… потом? — спросила Лена.
— Да найдется кому. Мир же не опустеет с моим уходом. А не поставят, так оно и лучше будет. Глянут лет через сто на могилу, а я среди почивших, оказывается, и не зафиксирован. К вечности причтен. Так-то вот.
— Это у вас, дядь, семейное, да, почтение к гробам? — не удержалась съязвить племянница. Но Николай не заметил иронии:
— Как сказать. Клава чисто по-женски хочет в гробу достойно выглядеть, а я по-мужски спокойно лежать под хорошим гнетом, чтоб не выскочить. Чего ж тут зазорного? Надо к смерти готовиться заранее. Она ответственный шаг в жизни. Важнее, чем вступление в партию или выход на пенсию.
— Так это не памятник будет, а плита? — спросила Елена.
— Да, плита. А памятник — зачем мне? Креста хватит.
Дядька снова развернул плиту надписью к стене, вздохнул:
— Кто-то жизнь свою суетливую в мраморе влачит, а я согласен на мрамор только в состоянии вечного покоя. Да и крыша какая-никакая от непогоды и прочих коллекторов. И я когда эти циферки и буковки выбивал — их я сам делал! — с гордостью произнес Николай. — Я всегда о Царстве Небесном думал. Вот ни о чем больше так не думал никогда, как об этом Царстве.
— А почему ты о нем думал, дядь Коль? — искренне заинтересовалась Елена. Ей ни разу не приходило в голову, что есть какое-то еще Царство Небесное!
— Как почему? Оно большое. И там люди не теряются, как тут. Тут от могилы через пятьдесят лет ничего не останется, а там всё навеки и все на виду. Когда навеки, тогда стоит умирать. А иначе и жить не стоит. И что интересно, там нет никакого тяготения, ни друг к другу, ни друг другом. Нет, значит, и воздуха, а есть одна атмосфера любви и взаимопонимания. Всё невесомо, а всё имеет свой вес. Особенно добрые дела и добрые мысли...
Прощаясь, Лена отделила половину денежных купюр, которыми ее снабдила в «сибирскую ссылку» Кольгрима и протянула их Клавдии:
— Вот, тетя Клава, они вам с дядей Колей не помешают.
В Петербург Елена прилетела совсем другим человеком. В салоне самолета она не думала больше о Модильяни, а думала о дядьке с его плитой, о тетке, радостно лежащей в гробе, о нереальном Царстве Небесном, о котором дядька говорил так, будто оно единственное из всех реальное и настоящее. Девушка не заметила, как стюардесса предлагала «легкий ужин», так как, закрыв глаза, напряженно раздумывала, как же ей теперь жить дальше…
Но когда пришла пора застегнуть ремни перед посадкой самолета в Пулкове, она уже знала, что делать. «Хватит сопли жевать!» — жестко сказала она самой себе и услышала в этой фразе интонацию тетушки. Это девушке понравилось. «Значит, всё будет по-моему! — решила она. — Спасибо, тетушка, за урок! — и, подумав, добавила: — И тебе, дядь Коль!»
На другой день не успела Лена прийти в себя от перелета и бессонной ночи, как раздались телефонные звонки. Телеканал в Питере и два канала в Москве пригласили ее на запись и прямой эфир. «Йес!» — вздернула победительница кулак перед зеркалом и ударила себя ладонью по лбу: «Что же я, дура, не иду на квартиру тетушки?! Там надо принимать ответственные решения и готовиться к грядущим битвам и завоеваниям!» Про себя Лена уже точно решила, что она станет истинно Еленой Прекрасной не только в ядовито-медовых устах смазливых набивших оскомину телебалагуров, а и на самом деле! Причем станет резкой, жесткой, недоступной, как Скарлетт О’Хара в исполнении Вивьен Ли… Впрочем, какая О’Хара? Сумасбродка! Как Эстелла в «Больших надеждах» Диккенса! А для начала женю на себе его! — Елена прикрыла ладошкой рот, чтобы не проговориться, кого «его». Даже думать об этом не надо пока! Всему свое время. Придет время — и принесет «его». И не надо спешить. «В любви не надо спешить». И тебе спасибо, Алексей, фотохудожник фотохудожников! Как хорошо, что ты не Моди! Тебе спасибо, Валентина, продавщица всех продавщиц! Всем спасибо! Всех благодарю, кто возведет меня на престол! Женат он или бессемейный — / Со мною станет бес семейный!
Рисунок из Интернета http://mid.gov.kz/sites/default/files/news/avia3.jpg_0.jpg