Без родины 2 - Глава 10

               
                ГЛАВА ДЕСЯТАЯ.

    Шесть часов утра. Тамара сидит на подоконнике и курит, выпуская дым в открытое настежь окно. Меня  разбудил голос  подметающей перед общежитием дворничихи.  Она на весь, еще  спящий  поселок, кроет  мою, широко  известную  двести семнадцатую комнату,  а так же  голую и бесстыжую Тамарку.
– Нагая грудь моей Тамары, с утра пугает наш народ. Теперь приснятся мне кошмары, когда я вспомню сей восход. Хотя, о бурной ночи помню! Как гибок стан, его ласкал, как  неги губы ждали томно, и сердцем  горячо  страдал. Но время к нам неумолимо! Опять желаний ночь прошла,  и стражду я невыносимо: Тамара в жизнь мою вошла!
– Скажи мне, любезный  мой Гриша, что ты делаешь в этом Богом забытом месте? Ты ведь здесь выглядишь, как сосновая шишка на груше! – говорит Тамара, с тоской глядя, как медленно рассеивающийся туман обнажает неприглядность нашего населенного пункта и унылый пейзаж вокруг него.
– Как что? Бесцельно провожу лучшие годы, проклиная судьбу, которая забросила меня сюда. 
 – А как ты думаешь, почему я обратила на тебя внимание?
– Наверное, я красивый? – не без горделивости спрашиваю я,  ладонью пытаясь пригладить растрепанные после сна волосы с проседью.
– Уже нет, – откровенно, и  с сожалением отвечает Тамара.
– Тогда умный? – с надеждой спрашиваю  я, не особенно огорчившись по поводу внешности.
– Нет. Не гадай, не угадаешь. Я и сама в замешательстве.  Вероятно  потому,  что  жители   поселка, сами того не замечая,  часто говорят  твоими рифмованными фразами  и  байками. А это мне  кое о чем говорит! Ведь ты талантливый, ты еще можешь изменить жизнь! Неужели тебе не хочется вырваться отсюда?  – спрашивает Тамара, глядя на меня с нескрываемым интересом.  Похоже, это для нее  очень важный  вопрос.
– Охоты нет, вырываться! Для кого? И зачем? Где я  буду  себя предлагать, если даже мне самому, моя жизнь и мой талант не нужен! –  апатично  говорю я.
– Ладно, потом поговорим!  А сейчас вставай! –   говорит Тамара, и энергично бросает окурок   в сторону  неугомонной дворничихи,   которая,  продолжая ругаться в мой адрес,   все еще гоняет  пыль на пустой улице, – сегодня к моим родителям ехать, картошку копать. Раньше поедем, быстрее вернемся!
    Скрепя металлической  сеткой, я сажусь на кровати. Пустая бутылка из-под вина, задетая моей ногой, катится по полу, издавая неприятный звук. На столе пустые стаканы, оплывшая свеча, обглоданная буханка хлеба, и много всяких крошек и пятен, неизвестно  от чего. Я морщусь от головной боли, нахожу в тумбочке блистер,  и иду   бодро капающему крану, чтобы   запить таблетку водой.
– Разве  можно, вот так, без предупреждения,  сразу к родителям, знакомиться?  Такое обязывает! Я к  подобному  повороту наших  отношений  не готов! – недовольно бурчу  я, крутя барашек на кране. Плохо поддающаяся регулировке,  струя воды ударяет о дно стакана, вырывается наружу фонтаном, и заливает брызгами   мне  лицо. Я чертыхаюсь, а Тамара, глядя на меня, смеется.
– А  к чему ты готов? – въедливо  спрашивает она, бросает мне  полотенце с веревки за окном  и аппетитно кусает большое сочное яблоко. Мне кажется, что она   смачно  жует его  с определенным  умыслом. Намекает, что так же легко «проглотит» и меня. Мне становится тоскливо, и  я  начинаю думать, куда бы ускользнуть. К сожалению, наш поселок – как подводная лодка.  От Тамары здесь не спрячешься, как ни старайся.
– Да ведь не могу я к твоим родителям,  копать картошку! Мне сегодня в епархию позарез  нужно! –   после лихорадочного раздумья  говорю я,  хотя  еще вчера не помышлял  ехать, – меня викарий, после молебна,  благословил поступить на семинарские курсы.
– Неужели попом хочешь стать? – спрашивает  Тамара, от удивления  позабыв как  о  яблоке, так и, кажется, вообще  обо всем на свете.
– Ну, может,  и попом!– говорю я,  надевая брюки, – а  что?
– Попу матушка нужна, вот что! У них  с этим  строго! – произносит  она, глядя на меня задумчиво. Словно  уже представила, как я  буду выглядеть  в подряснике,   и с крестом на груди.
– Несомненно, нужна, – соглашаюсь я,– но сперва нужно  три года  проучиться! А это большой срок, есть время  подумать!   И не только  о матушке,  но  и о жизненном призвании.   
    Похоже,  мои слова задевают Тамару за живое: она  пружинисто вскакивает  с подоконника и  идет к своей одежде.  Не иначе, захотела поехать со мной. Но я посылаю Тамаре воздушный поцелуй,  и,  поскорее покинув комнату,  бегу к своей Газели, на ходу застегивая рубашку..