День тринадцатой зарплаты
Каждый год в это торжественное утро вся семья Ласкеса собиралась в столовой и терпеливо ожидала его пробуждения. Все двадцать четыре человека. Мама и жена восседали во главе стола, высокомерно поглядывая на остальных.(Они имели право на сына и мужа больше, чем кто либо другой) Остальные же, покорно и с подобострастием робко бросали в их сторону преданные взгляды. Полупьяный папа, его не менее пьяный брат, две сестры с мужьями и детьми (ещё, в сумме десять) два дедушки с двумя бабушками и плюс своих шестеро детей.
Этот день был особенным. День тринадцатой зарплаты. Как известно, год имеет двенадцать месяцев, которые в денежном эквиваленте умножаются на два, то есть — аванс и зарплата. Итого: двадцать четыре. По приколу какой-то судьбоносной игры, количество домочадцев кормильца также соответствовало этой цифре. (Если мы умеем считать, то быстро поймем, что сам Ласкес, являлся двадцать пятым. Однако, как вы узнаете позже — его в расчёт не брали) Но, один месяц в году, последний — был самым счастливым. Семья получала деньги трижды.
Ваня Ласкес работал прорабом на государственной стройке. Получал много. Так много, что семья разучилась работать, а на его недвусмысленные вопросы пожимала плечами. Мол, зачем?
Но, однажды случилось непредвиденное...Сначала, ночью, той великой ночью перед самым пробуждением, ему приснился удивительный сон.
Снилось ему, что он император скотного двора. Сидя на троне (высохшей навозной куче) его величество принимало посетителей. Каждый из них просил свою месячную долю казны. Бородатый козел, смутно напоминавший родного дядю, важно блеял о капусте (водке) Папа (тоже, почти что, козел) отсутствовал. Он спал на заднем плане на берегу водосточной канавы. Ему видимо тоже грезилась «капуста», но, благоразумно выслал вперед разведку в лице брата...Сивые мерины, кони, до безобразия похожие на сестриных мужей и дедушек — ржали о необходимости почаще менять опилки, не забывая при этом постоянно обновлять сено и зерно в яслях. Женская половина царства воплотилась в уток, гусынь, свиней и ослиц. Ваня перед приёмом всегда брился. Позади тоже стояло зеркало, и в этом многозеркалье отображения, ослицы двоились, троились, множились как грибы после дождя. Они в один слившийся голос единодушно утверждали, что заслуживают наибольшего внимания, чем, скажем — птенцы-дети. Самая крупная свинья, по странному стечению обстоятельств наряженная также как жена — хрюкала громче всех. После приема, уединившись, её морда принимала слащавое выражение, а, ухоженные лакированные копыта, тщетно пытались снять трусики с необъятных «мальвин» ниже пояса. Ласкес содрогался от отвращения и никак не мог понять: как она одевается?!
Короче, царь проснулся в отвратительном расположении духа. Встал. Собравшись с мыслями и набравшись наглости (что, позволялось ему исключительно в святой день) он, лёгким ударом ноги открыл дверь и вышел в свет. Свита почтенно замерла. Поклонилась. Королевна выпорхнула из-за стола. Обняла мужа. Сладко поцеловала. Королева мать — накормила вкусным завтраком и весь императорский двор отправил императора за добычей.
Далее, последовали ещё более странные события. Уже в метро Ваня обратил внимание на сидящих напротив людей. У мужчины, в костюме при галстуке — внезапно выросла ослиная голова. Дама в платье, с ожерельем на шее — превратилась в толстую, жирную корову. Ласкес не поверил своим глазам. Немедленно их протер. Но, салон вагона начал видоизменяться с катастрофической быстротой. То тут, то там, стали возникать все представители фауны Земли. Кошки. Собаки. Львы и тигры. Даже, появился слон в строительной каске. Царь, в ужасе вскочил, посмотрел на себя в окно. На него смотрело собственное лицо.
"Продолжение сна» - решил он. Оглянулся, и облегченно вздохнул. Звери пропали.
После, стоя в очереди в кассу на получение денег, император долго думал о последнем событие и пришел к выводу: галлюцинации! Обыкновенные галлюцинации. И, нечего ломать голову...
Протянул руку в окошко. Получил заветную сумму. Пересчитал. Собрался уходить...
- Распишитесь в ведомости! - проквакала кассирша.
Ваня вздрогнул. Осторожно заглянул внутрь. На него глядела настоящая болотная жаба. Нет, он и раньше представлял кассиршу таковой, но, сейчас, она явилась самой настоящей бородавчатой земноводной. Царь взглянул на соседей по очереди. Может кто-нибудь ещё разделит его видения? Увы. Очередь, стойко хранила нейтралитет. Хотя, нет. Следующий, сердито проворчал:
- Поторапливайся! Меня дома ждет семья!
Окончательно сбитый с толку, Ваня вышел на улицу.
Город превратился в зоопарк. Кого тут только не было?! Впрочем, понятно...
И тут его прорвало. Он метался по проспектам, выкрикивая ругательства на непонятном языке. Улюлюкал, мычал, мяукал, грозился всеми святыми, курирующими тринадцатую зарплату.
- Как, вы не понимаете! - периодически возмущался он в промежутках между кукареканием, - Деньги сотворили из вас зверей! Когда их нет — вы меня топчите, гоняете, заставляете пахать от зари до зари! Но, зато, когда они есть — вы ласковые добрые феи...
…Какие-то белые лошади осторожно проводили его «домой», где он и поныне там. Вы можете легко в этом убедится. В центре Петербурга на Обводном канале, его озабоченное лицо часто мелькает в окне палаты, где раньше содержался Наполеон...