Узнав о том, что остается совсем одна, Таня не сильно расстроилась, скорее, удивилась. Ей даже не было страшно, просто как-то странно, особенно в первое время.
Несколько дней назад мать выставила ее из дома с тем, чтобы она шла своей дорогой, и предупредила, что обратного пути нет. Потому, что так было нужно, без объяснения причин. Лишь у порога мама нагнулась, быстро обняла ее и сказала, чтобы Таня ничего не боялась, и смело шла навстречу судьбе.
Девочка прихватила с собой любимый рюкзак. Обрадовавшись внезапной свободе, она первым делом обошла все детские игровые площадки в окрестностях. Перезнакомившись с местной ребятней и даже пару раз кое с кем подравшись, Таня быстро сделалась популярной. В основном из-за того, что она теперь сама по себе и может делать, что захочет. Но очень скоро мамаши стали запрещать детям играть с ней, косясь на грязную одежду и нечесаные волосы. «Ну и идите к мамочке!» - крикнула она им всем вслед.
Ночевала Таня сначала на детских площадках в беседках и домиках, затем, через недельку, когда похолодало, в подъездах. Продукты, что мама сунула ей в рюкзак, быстро закончились. Выручило ее случайное знакомство. Странные и неряшливые люди научили Таню добывать еду в контейнерах с мусором. Девочка успела так проголодаться, что засохшая корочка хлеба показалась ей вполне съедобной.
Пару дней она жила у двух женщин в маленькой, серой от грязи, квартирке в общаге. Одну из них звали Дуся, другую Оксана. Их вид немного пугал Таню: старая и нелепая одежда, явно с чужого плеча, помятые морщинистые лица, крашеные в желтый цвет волосы. От них воняло чем-то горьким, и девочка решила, что так пахнет их «горькая жизнь». Эту фразу она услышала от Оксаны. Она казалась более умной и проворной. Дуся, наоборот, во всем ее слушалась, при этом она часто спала и пила бледно-желтую жидкость из пластиковой бутылки. Таня сразу решила, что лучше умрет от жажды, но не притронется к этому питью.
Поначалу женщины отнеслись к девочке с вниманием, покормили ее, выделили ей старый диван, очень ветхий и жесткий. Но Таня спала крепко, подстелив старое одеяло, и торчащие пружины ее не беспокоили.
Все прояснилось очень скоро. Как только Танин озноб прошел, Оксана подозвала ее к себе, велела одеться и замотала шею старым теплым платком. Затем протянула коробку, на которой была изображена красивая куколка, жующая жвачку, велела идти на вокзал и просить у людей деньги. Таня сделала вид, что все поняла, но едва вышла за порог, выкинула коробку в ближайшую урну и ушла подальше от этого дома. Сама мысль, что надо просить милостыню, да еще по чужой указке, была ей противна, уж лучше мерзнуть и голодать. Она возненавидела приютивших ее женщин. Девочка не знала, за что, просто обе нищенки стали вмиг неприятны, также как изображение той счастливой куклы с коробки.
Таня гуляла в одиночестве и успокаивалась. Осенние улицы вызывали у нее ощущение умиротворения. Девочке казалось, что этот огромный, сырой от недавнего дождя город и есть ее дом. Высокие деревья с поредевшей листвой, ковер жухлой травы, серые стены домов и такое далекое свинцовое небо… О таком Таня и мечтала, когда жила в маленькой квартирке вдвоем с мамой. Тогда она задыхалась в тесной, заполненной ненужными вещами комнате, а сейчас вдруг оказалась на воле и поняла: это – ее стихия! Большой, шумный, временами неуютный и неприветливый, но манящий бесконечной свободой и приключениями мир. Она старалась больше нигде не задерживаться, а чтобы идти было не так скучно, пела песни, которые раньше слушала с дисков. Слова многих песен были ей непонятны, но девочка все равно пела их по памяти и шла дальше.
Однажды, когда она гуляла в старом, заброшенном переулке, ее остановил мужчина в синей форме.
- Куда идешь, девочка? - спросил он. – Что ты здесь делаешь одна?
Тане не понравился его любопытство.
- Не твое дело, - огрызнулась она.
- Мама говорила тебе, что здесь опасно гулять?
Она молча сунула руки в карманы куртки и ускорила шаг. Милиционер не отставал, шел рядом и расспрашивал о родителях, о том, где она живет, в какой школе учится.
- Отстань от меня! – разозлилась она. – Пошел вон!
Мужчина удивился, потом рассмеялся и предложил пойти с ним. Девочка уже знала, чем для бродяжки может закончиться встреча с милиционером. Она упрямо отвернулась от предложенной руки и побежала.
Но человек быстро догнал ее и, легко подхватив, понес к машине.
- Отпусти меня, дурак!
Таня ругалась, сопротивлялась, молотила его кулачками по спине, но это было бесполезно: сильные руки крепко держали ее, пока не усадили на заднее сидение. Водитель сразу же заблокировал дверцы.
Таня злым взглядом исподлобья следила, как он заводит машину. Мужчина повернул ключ, двигатель угрожающе зарычал. Водитель увидел в зеркале ее бледное недовольное лицо и обернулся, искренне желая приободрить, успокоить. Он знал, что поступает правильно: маленькие бродяжки вызывали в нем чувство искреннего сожаления. Если отыщется ее семья – прекрасно. Если нет, ей лучше жить под крышей детского дома.
- И откуда ты такая дикая? – добродушно улыбнулся он. – Я отвезу тебя туда, где тебе будет лучше.
- Не будет, - процедила она сквозь зубы. – Лучше отпусти меня, а то…
Пока Таня раздумывала, чем бы таким пригрозить, милиционер вновь обидно рассмеялся.
Она закусила удила, думая только об одном - что не позволит отобрать свою свободу. Машина не должна тронуться с места.
Таня погрузилась в себя. Ее охватило странное состояние напряженной готовности к действию. Она не отдавала себе в этом отчета, но, наверное, именно так хищник выжидает, перед тем как наброситься на жертву. Мысли отступили, она полностью подчинилась воле проснувшихся инстинктов.
- Посмотри на меня, - странным чужим голосом приказала она.
Мужчина обернулся с явным нежеланием – машина уже прогрелась, и он был готов ехать.
Для Тани мир застыл, она ждала лишь взгляда синих глаз, чью глубину немедленно зацепила.
Все, что происходит вокруг, отошло на второй план. Где-то на периферии сознания она слышала хруст стекол, сильный гул от вибрации воздуха, что заглушал даже рев двигателя. Главное, она вдруг почувствовала силу, переполняющую человека, что маняще блестела, искрилась, словно бриллианты и… Так легко всколыхнулись его чувства, и она, как губка, впитала этот страх. Не нужно было даже прикасаться к нему, лишь мысленный приказ - и вся эта сила легко потекла к ней.
В тот же момент пришло опьяняющее чувство могущества. Вмиг отступила злость, страх тоже ушел, осталась лишь жажда. Этот человек был для нее благодатным источником, оторваться от которого она не могла. Таня отпустила взгляд, лишь когда поняла, что истощила его полностью. Мужчина еще некоторое время сидел, глядя в пустоту, а потом обмяк, голова его опустилась на грудь.
Девочка перелезла на переднее сидение и вышла из машины. Её немного пошатывало из стороны в сторону, слегка кружилась голова. Усталости и голода Таня больше не чувствовала. Вскоре пошел дождь. Девочка некоторое время брела под холодными струями, что возвращали ее в мир реальности. Она вновь ощутила себя, испугалась, осознав содеянное. Даже немного поплакала, размазывая слезы по лицу. Дождь смывал их без следа, а Таня бежала прочь от той машины.
Вечером она оказалась в городском парке и спряталась под ветвями старой ели. Дождь сюда не попадал, да и найти ее тут никто не мог. Когда доносился шум и звуки милицейских сирен, она старалась даже не дышать. Сколько времени Таня сидела в своем убежище, она не знала. Но однажды ей наскучило. Решившись подняться по еловым веткам, она осмотрелась. Вокруг – никого, только собачники выгуливают своих питомцев.
Таня вышла и, как ни в чем не бывало, пошла прочь из парка.
С тех пор в душе у нее поселился страх: вдруг вновь случится что-то подобное, и она не сможет остановиться? Во всем этом был один плюс: сидя в своем укрытии, Таня не мерзла и совершенно не испытывала голода.
***
Ученые ликовали. Мальчишка только что раскрыл свой дар, причем совершенно неожиданно, танцуя перед толпой в подземном переходе! Саймус и Лайма с восторгом наблюдали, как Дима сначала неуверенно, потом все смелее и смелее начал набирать обороты достаточно непростых движений народного танца. И люди стали останавливаться, прикованные зрелищем. Они радостно перешептывались, аплодировали, дети даже смеялись. Кто-то кидал монеты в чехол.
- Ты только посмотри на гармониста, Саймус! – воскликнула Лайма. – Дед прямо помолодел!
И действительно – только что едва справлявшийся с тяжелым инструментом бомж уже вовсю со счастливым вдохновением наигрывал мелодию за мелодией, да еще и присвистывал!
- Мальчик будто наполняет его энергией жизни, - выдохнула женщина-ученый.
- Поразительно, - согласился Саймус. – Вот видишь, не напрасно мы ждали столько времени.
Его взгляд скользнул по остальным мониторам.
- Эй, посмотри, тут тоже что-то наклевывается!
Полицейский как раз запер Таню в машине и заводил двигатель. Ученые переглянулись.
- Ты оставайся здесь и фиксируй, что происходит с мальчишкой и дедом, а я займусь Таней.
Лайма нехотя подчинилась. Сейчас она вошла в азарт и хотела посмотреть, как все будет происходить в ином случае. На экране, отображавшем Маришу, все было спокойно – девочка мирно брела вдоль дороги, глядя вдаль. Ее показатели оставались неизменными.
- Да, Таня тоже нашла источник своей силы, - в голосе Саймуса была настороженность. - Но она – совсем другая.
Лайма отвлеклась от Димы и старика, которые мирно ели шаурму, и подошла к Саймусу. Один из экранов транслировал изображение светловолосой девчушки со льдисто-голубыми глазами, которые даже в пасмурный день оставались светлыми. Девочка бежала под дождем, не глядя на прохожих. Под изображением располагались мониторы с графиками и таблицами, где учитывалось состояние ребенка.
Давление, кислород в крови, гормональная система - все было в норме, лишь уровень адреналина повышен. Изменился один показатель, который раньше стабильно показывал единицу. Теперь его уровень поднялся до двадцати пяти.
- Что произошло? – спросила Лайма, потягиваясь, словно кошка.
Саймус казался ошарашенным.
- Милиционер поймал ее и посадил ее в машину. Пока двигатель прогревался, девочка установила с ним зрительный контакт. За несколько секунд показатели последнего графика подскочили. А потом мужчина просто отключился. Я считаю, что это было ментальное воздействие на сознание человека, похожее на сильный гипноз. Настоящая девочка-кобра!
- А что с милиционером? – нахмурилась Лайма.
- Остался в машине, думаю, без сознания.
- Таня напугана, как будто…
Женщина не продолжила фразу. Ученые молча наблюдали, как девочка убегает и прячется, а к милицейской машине, что продолжала работать вхолостую, вскоре подъехала другая. Из нее вышли двое людей в форме, они вытащили своего коллегу и погрузили в подоспевшую «Скорую помощь».
- Не удивлюсь, если экспертиза покажет сердечный приступ.
Выражение лица женщины переменилось.
- Это она сделала?
- Ей достаточно лишь посмотреть в глаза, и через считанные секунды человека не стало. Это же… Лайма, эти дети - оружие! Ты согласна со мной?
Саймус стал нервно почесывать давно небритый подбородок. Но его коллега просто в ужасе смотрела на экран.
- Изначально я рассчитывала, что результаты эксперимента, если нам не удастся получить премию, можно хорошо продать. Но то, как все обернулось… Саймус, это очень опасно! – выкрикнула она.
Лайма непроизвольно схватилась за блузку в области сердца. Ученый взял женщину за руку, та ощутимо дрожала.
- Успокойся, Лайма. Мы будем сидеть тихо, потом передадим детей в руки заказчика и получим вознаграждение. Уверен, если они сумели их создать, то найдут и возможность обуздать их способности.