Я прибыл в 8-й гвардейский артиллерийский полк в 1954 году. В этот год кроме меня в полк других выпускников училищ не прибыло никого, да и в последующие три года после меня выпускников училищ в наш полк не было. А вот за год до моего прибытия и в полк было назначено три выпускника из разных училищ. Два выпускника прибыли в полк из нашего училища 2-го ЛАУ, даже из моей родной батареи, в которой учился и я.
Это был Юрий Тепляков. Юра год до меня уже служил в полку. Он первый прибежал ко мне, когда узнал, что прибыло пополнение из родного училища и нашей батареи. Юра был невысокого роста, довольно тщедушный, не спортивного вида. Он сразу повел меня знакомить с полком, показал мне расположение подразделений, познакомил с другими молодыми командирами взводов, которые тоже прибыли в полк за год до меня, дал советы, как и где мне можно устроиться для жительства. В силу своего характера он впоследствии не вошел в близкий круг моих друзей . Интересно отметить, что через десять лет, когда я прибыл в Группу войск в Германии на должность пропагандиста артиллерийского полка , то первый, кто встретил меня как близкого знакомого, был уже капитан, командир противотанковой батареи Юрий Тепляков. Но об этом напишу позднее.
А вот с кем я близко сошелся, был командир взвода радиотехнической станции наземной разведки (СНАР), Володя Б. Начальником такой станции назначались офицеры, которые оканчивали радиотехнические училища. Срок обучения в таких училищах был гораздо больше, чем в артиллерийских. Преимущества службы на таких станциях было в том, что командир с операторами всегда находится в теплой кабине станции, особенно это преимущества ощущались зимой, когда мы мерзли на наблюдательных пунктах или на огневой позиции во время учений или проведения стрельб зимой.
Интересно сказать, что мы встретились с Владимиром через двадцать лет, когда я уже был полковником, старшим преподавателем Артиллерийской академии. Я отдыхал в военном санатории «Крым», а Владимир отдыхал в соседнем военном санатории ракетных войск стратегического назначения «Фрунзенское». Но поговорить нам долго не удалось, так как встреча произошла при купании в море. Володя служил в штабе ракетных войск стратегического назначения в Москве. Он только сказал, что у него болит сердце и врачи рекомендовали ему больше плавать. Мы договорились, что он придет ко мне в санаторий, чтобы пообщаться, я назвал ему номер комнаты в санатории. Долго ждал , но он так и не пришел. Больше мы с ним не встречались. А вот воспоминания нашей дружбы в молодые лейтенантские годы в Выборге я помню хорошо.
Уже в первые две-три недели сформировалась небольшая группа молодых командиров взводов, которых объединило наше общее положение в полку. Нас сдружило наше холостяцкое положение, ни у кого из нас не было семьи, и после рабочего дня никто не торопился домой, потому что нашим домом была холостяцкая гостиница рядом с полком. Мы вместе ехали в город, шли чаще всего в Дом офицеров, чтобы поужинать и затем направлялись в кино или концерт. В субботу или воскресенье мы оставались на танцы. В одну из суббот мы пришли поужинать в Дом офицеров, попросили официантку принести нам по сто грамм водки. Не знаю, по какой причине, спиртного нам не дали. Володя сказал: - Я купил одеколон, не хотите попробовать выпить одеколона? Я иногда использую его после бритья, видел в кино, что иногда мужчины выпивают одеколон. Я подтвердил его слова эпизодом из фильма «Две жизни», в котором герой фильма Николай Рыбников во время революции, придя в богатый дом с обыском в роли рядового ВЧК, выпивает дорогие духи, предложенные ему в издевательском тоне. Одеколон мы разбавили водой и попробовали выпить. Проба нам не понравилась, и после первого глотка отвергли этот раствор. Но факт такой в моей жизни был.
После ужина мы пошли на вечер танцев. Девушки предпочитали вечера отдыха в Доме офицеров вечерам в Доме культуры. В тот период службы я очень подружился с Женей Поляшенко, который прибыл в полк за год до меня. Родом он был из Москвы. Отец его полковник, преподаватель военной академии, служил в столице. Женя отличался своей интеллигентностью, грамотностью, глубоким чувством товарищества. Нас сближало наше стремление как можно быстрее поступить на заочное отделение Государственного университета. Эту мечту мы с ним осуществили значительно позже: я - в Ленинграде, а Евгений - в Москве. Жизнь наша была загружена до предела выполнением различного рода служебных обязанностей. Лейтенантов нагружали по полной программе. Причем задание давалось иногда и в субботу, и в воскресенье.
Наши гражданские одногодки работали по графику: в 17.00 или в 18.00 , закончив работу, они шли домой, а в субботу и воскресенье у них был выходной. У нас же как я писал в первой части, ты не знаешь, когда ты освободишься, закончив рабочий день; я должен был спрашивать разрешение у командира батареи после подведения итогов дня можно ли мне идти домой (хотя пока дома у нас не было) в свою гостиницу. Для полноты рассказа приведу некоторые картинки из нашей жизни. Мы с Женей Поляшенко служили одном дивизионе. В одну из суббот мы с ним планировали пойти в Дом офицеров на встречу с Кларой Лучко и её мужем народным артистом Лукьяновым. Только что прошел известный фильм с их участием « Кубанские казаки». Но в 14.20 четырех офицеров (конечно же , лейтенантов) вызывал командир дивизиона и поставил задачу: - Товарищи офицеры, на станцию в адрес полка прибыло три вагона со снарядами для нашего полка. Нужно срочно разгрузить и перевезти боеприпасы на базу в десяти километрах от города. Для этой работы назначается первая батарея во главе со своими офицерами. Готовность к выезду через час.
Среди офицеров был и я. Наша команда прибыла на станцию. Началась работа. Задача офицеров была строго следить за разгрузкой. В ящике было упаковано по два снаряда к 152 мм гаубице. Ящики были довольно тяжелые. Дело было в ноябре месяце. Слегка подмораживало. Разгружали вагоны до часа ночи. Все и солдаты, и офицеры изрядно устали Мы вернулись в свою гостиницу только в два часа ночи. Но задачу выполнили
Зима 1955 года запомнилась мне сильными морозами и вот в январе месяце у нас проходили учения. Один дивизион нашего полка был придан 45 –ой стрелковой дивизии для поддержания её наступления и подавления своим огнем укрепления противника.
Хорошо помню в день выезда дивизиона на учения. С утра в январе месяце был мороз под тридцать градусов с сильным ветром. Машина для взвода управления, которым я командовал, была без тента. Чтобы солдаты не обморозились, я решил сделать из подготовленных молодых берез дуги и укрыть кузов брезентом. За этой работой меня застал командующий артиллерии корпуса генерал - майор артиллерии Мироненко, наш постоянный шеф или , как его называли «внештатный старшина полка». Он наведывался в полк очень часто с утра и устраивал разнос и офицерам, и солдатам.
Вот и на этот раз он приехал с раннего утра в полк и устроил очередной разнос Подошел и ко мне. - Чем занимаетесь, лейтенант? - Делаю тент, чтобы солдаты не обморозились на ветру в такой мороз. - Бросьте это занятие и уберите Ваш каркас. Вы едете на учение, то есть, на войну, а на войне такие тенты не делали.
Пришлось мой самодельный тент сломать. И мы в такой мороз с сильным ветром отправились на полигон в лагеря на учения. Командир батареи капитан Анисимов сел в кабину машины, а я с солдатами взвода управления был в кузове. Нужно было нам проехать сорок пять километров.
Проехав около часа, я вижу, что некоторые солдаты на морозе начинают засыпать. Стучу по кабине, чтобы командир остановил машину для того, чтобы солдаты побегали вокруг машины и не замерзли. Так я делал за маршрут раза три.
Примерно такой же эпизод произошел со мной через двенадцать лет в ГСВГ. Я был пропагандистом полка и секретарем партийной организации управления части. Полк готовился на учения. Офицеры штаба полка, многие из которых были участниками Великой Отечественной войны, некоторые офицеры имели ранения, простудные заболевания типа радикулита. Они обратились ко мне с просьбой, как к секретарю партийной организации, получить разрешение от командира полка взять для офицеров штаба полка матрацы и большую палатку для отдыха ночью. Ответ командира мне был : - В годы войны такого не было. Сам же командир полка на учениях отдыхал в штабной машине, подготовленной для отдыха. Я ответил: - Это было на войне. Зачем же в мирное время подвергать опасности здоровье офицеров, которые по возрасту были такими же как и командир полка, но уже получили на фронте ранения? Командира я убедил, и он разрешил для отдыха офицеров штаба полка взять большую палатку и кровать для каждого офицера.
В бытность Министром Обороны Маршалом Советского Союза Жуковым Г.К. был издан приказ, направленный на сближение младших и старших офицеров путём ликвидации в столовой перегородок, разделяющих её на отдельные зоны. В 1955 году, когда наш полк находился в полевых лагерях мы (трое друзей) сели за стол обедать. В это же время пришёл на обед командир нашего корпуса, генерал-лейтенант Мультан. По характеру он был довольно суровый и крутой генерл , я ни разу не видел не его лице улыбки. Под Сталинградом он командовал мтотострелковой дивизией в армии Василия Ивановаича Чукова. Увидев, что свободных мест в столовой нет, кроме места за нашим столом, он направился в нашу сторону. И подойдя к нам спросил: - Ребята, можно я с вами сяду за стором корпром корппусал? Мы вскочили, засуетились; потом все сели по его разрешению. Возникло неловкое молчание.
Первым его нарушил генерал. Он стал вспоминать о том, как проходила его лейтенантская служба в 1920-е годы. Но разговор у нас не клеился, т.к. мы не привыкли к беседам с начальниками, а только - к их разгону. Быстро пообедав, мы попросили разрешения выйти из-за стола и в недоумении ушли. В дальнейшем мы старались, чтобы наше обеденное время не совпадало с временем обеда генерала.
После снятия Маршала Жукова Г.К. (1964 г.) перегородки в столовой были восстановлены, генералам и младшим офицерам не нужно было приспосабливаться
и искать общие темы для разговора сидя за общим столом за одним столом.
Еще один эпизод, связанный с командиром корпуса Генералом Мультан запомнился мне.
В октябре 1965 года в штабе полка прводили разбор летних учений
и стрельб. Оценку летних учений подвдили начаьники служб корпуса каждый по своему направлению, командующий артиллерией корпуса подводил итоги боевой учебы делал разбор учений и боевых стрельб навшего артиллерийского полка.
Заключительный доклад по итогам летни, что х учений всех корпусных частей делал гнерал-лейтенант Мультан. Я уже писал, что характекр командира корпуса был довольно жесткий. После доклада командира корпуса,естественно. ни у кого вопросов не последовало, кроме нашего начальника штаба полка. Видимо, у нашего начальника штаба. Причем вопрос был задан не в достаточно корректной форме. В самом вопросе был задан уже и ответ-некоторые начальники служб корпуса- недостаточно глубоко знают положение дел и ввели в заблуждение командира корпуса.
На что генерал-лейтенант ответил довольно в резкой форме. После чего вся группа офицеров штаба корпуса во глав с командиром корпуса стала выходить на плац к машинам. Но вдруг наш начальник штаба полка вырвался вперед и сказал генералу, что он не согласен с докладом.
Никто не ожидал такого поступка от нашего начальника штаба.
-Товарищ Богатов, обратился командир корпуса к командиру полка, откуда этот неподготовленный офицер, немедленно уберите его отсюда. По-моему сдьба начальника штаба полка была решена-через десять дней начальник штаба был переведен на более низкую должность. Подведением итогов летней учебы заканчивалась и моя служба в полку.