В Татьянин день один незнакомый мне московский историк поздравил мою научную руководительницу и поинтересовался у неё, где можно прочитать мои работы по соловецким житиям. Она переадресовала его ко мне на мейл, и в результате нашей переписки я получила приглашение на Авраамиевские чтения в Смоленск.
Для меня до последнего это приглашение было чем-то мифическим, из университета и вообще из науки я уже больше 20 лет назад ушла, да так и не вернулась, но, правда, всё это время питала надежду обнародовать если не свои наблюдения над текстами, так хотя бы сами рукописи.
И кое-что удалось опубликовать. Пушкинский Дом издавал такую солидную серию "Книжные центры Древней Руси", и в томе, посвящённом Соловецкому монастырю, я опубликовала Повести о Соловецких пустынножителях по позднему, но примечательному списку начала XIX, принадлежавшему известному книжнику, соловецкому архимандриту Досифею.
Было это в 2001-м году, я преподавала Основы православной культуры в старших классах обычной школы, а набирала тексты в университете, и если бы всё не та же Татьяна (Фёдоровна Волкова), не было бы и этой публикации.
Потом поступила в университет дочь, я уехала работать в частную школу в Москву, в Горки, и там, уж не помню как, связалась с редактором "Соловецкого моря" Алексеем Лаушкиным, и в один прекрасный день мы встретились с ним и его женой в Звенигороде, они туда приезжали в храм.
Прекрасный - потому что осень в Подмосковье была чудесная, солнечная и ветреная, и по выходным я из своей санаторной школы пешком ходила через лес и мост через Истру в Звенигород на службу, ближе не было храма.
Солнце, ветер, лес шумит, чистая по осени река блестит на солнышке, древние храмы в Звенигороде, в Саввино-Сторожевском монастыре...
Но ничего не вышло из этой встречи, компьютер в школе был, в классе, но набирать по рукописи текст никакой возможности у меня не было ни при детях, постоянно меня дёргавших, ни без них, когда их разбирали на выходные, и в пустом корпусе на меня нападала тоска.
На полпути к Звенигороду в каком-то посёлке с забывшимся названием я сняла комнату и отправлялась туда субботним утром. Там можно было передохнуть и топать дальше, на Всенощную, и вернуться переночевать ближе. А воскресным утром на Литургию, обратно в посёлок, подкрепиться, и можно возвращаться в школу...
Проработала я в ней недолго, ровно до хеллоуина. Директрисе было всё равно, что хеллоуин, что православие, лишь бы исправно платили деньги родители, а мне как-то не по себе стало, исправлять порядки в этой школе у меня возможности не было, только бежать оттуда.
А там уж пошла другая жизнь: вышла замуж и засела дома с ребёнком. Одно время он у меня немножко ходил в садик, и я попыталась набирать дома по "своим" рукописям соловецкие тексты, но тут окончательно полетел мой старый, подержанный, из третьих рук, ноут, дочка подарила планшет и клавиатуру, но на планшете тексты набирать невозможно, и я оставила эту затею.
И вдруг - Смоленск. Тянула до последнего, а за неделю до чтений набросала "рыбу", "Житие Феофана Соловецкого как маркер революции" и послала в оргкомитет, пришёл ответ, что текст им подходит, приезжайте выступать.
Я, признаться, не ожидала такого ответа, для очистки совести посылала, удивилась и поехала за билетами. Сыну хоть и 11 уже, но надолго одного не оставишь, и у меня в голове как-то не складывалось, думала отписаться и дома остаться, а тут пришлось решиться, поскольку, думала я, если не сейчас, то никогда: и 30 лет назад была та же картина, было приглашение от самого Д.С. Лихачёва в Пушкинский Дом на конференцию, а у меня дочка на руках, не полетела и до сих пор жалко.
У других как-то получается совмещать, а у меня никак. Купила билеты так, чтобы пусть не на прямом, зато на два часа позже, с пересадкой в Орше, выехать из дому, зато уложу, думаю, ребёнка, а через две ночи наутро вернусь.
Разложила ему еду по порциям на завтрак-обед-ужин, только разогреть в микроволновке, и попросила соседку зайти вечером проверить, всё ли у него в порядке, не забыл ли сам поесть и собаку накормить. И отправилась в путь.
До Орши мне пришлось на украинском поезде ехать, Киев - Петербург. Так в расписании было, что Киев, а на самом деле сборный состав, перед белорусской границей сцепили вагоны из разных составов, и я в харьковский вагон попала.
Народ спит, а мне не спится, пошла с проводницей поговорить, ни разу после майдана не была на Украине и, пока ещё ходил поезд Минск- Симферополь, мне прямо там проводница говорила, что с моим российским паспортом лучше только до Минска ездить, а не до Симферополя через Украину.
Но тот поезд быстро отменили, давно не ходит, и в Симферополь из Беларуси теперь "только самолётом можно долететь".
Проводница мне рассказала, что до Харькова, во всяком случае, я без проблем доеду по российскому паспорту, никто на границе не остановит - если буду без ребёнка, а с ним, да, нужен загранпаспорт. Мне каждое лето хочется съездить в отцовскую деревню, черниговскую Орликовку, но загранпаспорта просрочены, а делать новые в посольстве, тащиться в Минск, собирать бумажки - всё не до того как-то. Хорошо, хоть российско-белорусскую границу можно без загранпаспортов пересекать.
Смешно, правда, от Орши до Смоленска рукой подать, час идёт поезд, а билет дорогущий, может, потому, что попала в международный состав, и организаторы меня предупредили, что вместе со мной приедет коллега из Калининграда, они нас встретят и отвезут в гостиницу.
Какие могут быть разговоры ночью на вокзале у только что встретившихся и познакомившихся людей? Что вижу, о том и пою. Я рассказала про то, как до Орши ехала в украинском поезде, до Харькова меня обнадёжила проводница, что доеду, а вот в Крым теперь не попасть из Беларуси, да и Симферопольский вокзал теперь закрыт, видела в сети фотографии пустого вокзала и площади.
И тут неожиданно возмутились встречавшие нас парень с девушкой:
- Скажете тоже - закрыт! Местные поезда ходят, мы крымчане, в магистратуре тут учимся.
- Ну, местные, может, и ходят, а фотографии пустого вокзала я видела, не знаю, может, фотошоп. Дальнего следования точно не ходят поезда.
На это им возразить было нечего. А коллега из Калининграда вдруг рассказала, как они с мужем однажды столкнулись с тем, что на Куршской косе Литва без объяснений закрыла границу, они хотели проехать на машине и не смогли, постояли и вернулись восвояси, и на душе тревожно было, вот так можно закрыть вообще границу - и не выберешься в большую Россию.
На этом, впрочем, все политические смоленские разговоры для меня и закончились. Хотела встать пораньше и поехать сама на такси в Авраамиев монастырь на Литургию, но проспала и поехала вместе со всеми на автобусе на молебен после Литургии.
Оказалось, правда, что ни водитель автобуса, ни админы в гостинице, ни гости - никто не знает, где же этот монастырь, пока связались с организаторами и доехали - игумен Хрисанф нас уже встречал на дороге, Литургия давно закончилась и митрополит приехал, ждал нас.
После молебна с этого игумен и начал свою экскурсию, что монастырь мало кому известен, для того и чтения проводятся, чтобы поведать о преподобном Авраамии Смоленском граду и миру.
Я перед поездкой прочитала его житие и посмотрела в сети тв-репортажи про предыдущие, осенью 2016-го, Авраамиевские чтения. Преподобный Авраамий Смоленский - домонгольский святой, и хоть сам Смоленск не был разрушен, как Киев, в то время, но зато позже не раз, и не осталось ни мощей, ни других артефактов, только его житие, написанное его учеником, Ефремом.
Нынешний авраамиевский игумен, Хрисанф, поставил пока хотя бы памятник преподобному возле монастыря, и вот, чтения проводит вместе с университетом.
По дороге в университет мы на набережной Днепра остановились у памятника равноапостольному князю Владимиру. Красивое место: чистый осенний Днепр, пустынная набережная, часть знаменитой смоленской крепостной стены, и со всех сторон более или менее древние храмы.
Домонгольских церквей в Смоленске немного осталось, три всего, но для меня после моей восточной Беларуси и XVI-XVII века кажутся седой древностью, у нас не "Мамай прошёл" и Наполеон с Гитлером, а "коллективный Троцкий" постарался, перед последней войной не было уже ни одной действующей церкви и множество древних храмов были разрушены.
Смоленск тоже на большой дороге, и из варяг греки, и из Европы в Москву, так что у меня возникло странное чувство: игумен Хрисанф говорит, что Смоленск похож на Киев, город на холмах над Днепром, а мне кажется, что на Полоцк.
Домонгольская Русь там тоже очень чувствуется, когда стоишь у Софии, над Двиной на высоком холме. Может, просто потому, что в Киеве я давно не была, а в Полоцке была недавно. Но представить себе домонгольские Смоленск и Киев без Полоцка я не могу, для меня это единое целое.
Едем в университет, начинаются чтения, речи губернатора, митрополита, ректора, выступление семинарского хора. После торжественной части - собственно научные доклады, и аудитория редеет, мой доклад после обеда, и почти все студенты и семинаристы к этому времени испаряются, остаются только заинтересованные лица, собственно научная братия.
Но я всё равно волнуюсь, хоть и репетировала дома доклад с часами, читала вслух и вычёркивала лишнее, чтоб уложиться в регламент. От волнения не могу читать по тексту, начинаю говорить от себя, общаться с аудиторией, задавая ей вопросы. Слушают, отвечают, хлопают, слава Богу.
Поскольку до этого на слух я уже восприняла несколько чужих докладов, то понимаю, что дело это не такое простое, меня так после безсонной ночи в поезде, признаться, чуть не усыпили они. Вечером на приёме у митрополита игумен Хрисанф скажет, что научная конференция - дело важное, хоть порой ему и кажется, что "тихо сам с собою" там ведут беседу. Ну, я-то по крайней мере точно громко говорила.
Мне больше всего доклад самого игумена Хрисанфа запомнился, он выпускник филфака СГУ и докладывал о своих наблюдениях над текстом Жития Авраамия эмоционально, приятно было смотреть и слушать, впервые такое увидела: игумена-филолога.
Преподобный Авраамий тоже был филологом и немало пострадал от менее учёных собратий и горожан за свою учёность. Да только город посетила великая засуха, и когда молитва преподобного вызвала долгожданный дождь - смоляне просили у него прощения.
Было бы так всегда, чтоб не мешала учёность святости. Я только перед Смоленском узнала из сети, что такое фолкхистори, придумал термин один московский историк, чтоб одним словом назвать Фоменко и иже с ним. А я и не знала, как назвать тот бред, с которым всё чаще сталкиваешься в соцсетях.
Пытаешься объяснить людям, что нельзя пороть отсебятину, история - это наука, основанная на источниках, но те, кто аза, то есть никаких источников, в глаза не видал, не понимают вообще, о чём я им толкую, для них источники - это и есть мнение Фоменко и прочих фантазёров.
Авторитет науки падает вплоть до того, что возник саркастический мем "британские учёные". Я думала, это только у нас, после марксистско-ленинской принудиловки, оказывается - везде. И докопаться до первопричины нетрудно, трудно донести её до "широкой общественности": неправославный образ мысли искажает картину мира, каким бы научным не маскировался, - это проще понять, чем невинно пострадать от сограждан, а потом полить их грешные и повинные головы благодатным дождём.
Преподобный отче Авраамие, моли Бога о нас, грешных!
Вечером после окончания первого дня чтений нас везут на Соборную гору. Громада Успенского собора и весь город как на ладони. Смоленская икона Божией матери, с которой недавно митрополит Исидор снял ризу и теперь, после реставрации, она вся видна, огромная, родная.
Чугунные сандали Меркурия Смоленского, по велению Божией Матери спасшего город от орды и погибшего на поле брани, Успенская плащаница XVI века, уходящий в сумеречную высь барочный золотой иконостас. Памятник князю Владимиру Мономаху на соборной площади. Тот, первый, построенный им Успенский собор, был взорван при взятии Смоленска поляками в 1611-м году, и привезённая им из Киева икона Божией матери, по преданию написанная самим апостолом Лукой, безследно исчезла, нынешняя - начала XVII века и раньше висела над Днепровскими воротами в смоленской стене, а сам собор был достроен только в XVIII веке.
У митрополита в покоях висит картина, огромное батальное полотно местного художника, как раз взятие Смоленска поляками и взрыв собора.
Из Беларуси пока я одна приехала, в программе видела вторую участницу, из Витебска, но её ещё нет, а мне уезжать, и, набравшись храбрости, я прошу слова и благодарю за приглашение и особое удовольствие провести хотя бы один день среди культурных людей, без вездесущего ныне мата.
А мы обедали в студенческой столовой в университете, и меня умилило, что студенты культурно выражаются, у себя ну улицах такого не слышу, молодёжь не смущает присутствие старших или детей. Одно время я пыталась урезонивать матерщинников, потом поняла, что безполезно, они иначе не умеют выражаться, забывают, что ли, другие слова. Пару минут помолчат, а потом опять за своё.
На экскурсиях по городу и приёме я оказалась рядом с коллегой, она мне рассказала, что всем ставит по древнерусской положительную оценку, кто выучит хотя бы 50 и 90 псалом по-славянски.
Да, вот в университете, на древнерусской, ещё можно как-то к молодёжи подступиться и не мытьём, так катаньем заставить их хоть что-то по-церковнославянски выучить. Я тоже подобными делами занималась в школе, заставляла учить некоторые тропари двунадесятым праздникам и святым, церковнославянским только так и можно проникнуться - заучивая наизусть отточенные веками формулы.
То, что прежде любой преподаватель церковноприходской школы понимал и любой ученик знал, теперь только избранные в университетах постигают. "Прогресс".
Приём проходит на одном дыхании, только разговорилась с соседями, и высказались гости из Польши, из Японии, из обеих российских столиц и губерний, организаторы, как уже подают чай и пора фотографироваться на память.
Автобус, гостиница, только, кажется, прилегла, а уже звонит будильник, и пора на такси и на поезд. В гостинице уже ко мне подошли японцы, поблагодарили за доклад и сказали, что у них в Японии есть большой интерес к русским старообрядцам.
В Японии, может, и есть. А тут, в Смоленске, за границами узкого университетского круга, не могли добиться, где ж такой - Авраамиев монастырь. Бог весть, что тут можно сделать, помоги Господи игумену Хрисанфу и его университетским помощникам, пробить брешь в этой стене: когда церковная наука сама по себе, а народ сам по себе.
Задача посложнее, чем в смоленской крепостной стене брешь пробить, в ней-то не раз пробивали, а тут столько веков и никак, теперь уж и надежды мало. Хотя и трудятся, не умывают рук сеятели, но мало, мало их.
Домой возвращаюсь рано утром, у ребёнка всё более-менее, микроволновку только сломал, 20 лет держалась. А на главном городском бульваре на всех рекламных тумбах красуется афиша, что во Дворце культуры металлургов, действительно роскошном сооружении, состоится благотворительный концерт "ансамбля школы восточного танца "Саломея" в пользу храма свЕтителя Василия Великого".
Смеяться или плакать? До Смоленска и то и другое я бы наедине со своими мыслями проделала, но тут звоню в ДК, выясняю, кто руководит ансамблем, звоню руководителю, та ссылается на благословение, и я иду высказать свои чувства настоятелю. Тот называет меня скандалисткой, а вечером звонит матушка и принимается укорять за то, что я испортила батюшке Всенощную. Я понимаю цель звонка и говорю ей, что не буду никуда жаловаться, просто хотела убедиться, что они понимают, что творят. Батюшка в сыновья мне годится, как, наверное, судя по голосу, и "Саломея" эта, руководительница "школы восточного танца".
Несколько лет назад я предлагала безвозмездно вести церковнославянский при храме, настоятель отказался, не нужно было ни ему, ни, как он считал, прихожанам. Тогда я дала объявление в местную газету, что буду дома у себя учить желающих. Было несколько звонков от встревоженных священников, кто я такая, и всё на этом.
В городе четыре православных храма, четыре других христианских конфессий, и там-то есть школы и для взрослых, и для детей. Была в городском музее совместная выставка на Пасху, вёл экскурсию молодой католик, и на моё замечание, что зря католики на современном белорусском служат, лучше бы на старобелорусском служили (изводе цервовнославянского), ответил, что бывал у схизматиков (православных, то есть) на службе, ни одного слова не разобрал, не надо такого счастья.
Господи, помилуй нас, грешных, яко же веси Ты сам!