Один человек бежал от вещей. Он оставил их в одном месте, а сам переместился в другое. Сначала он просто лежал и смотрел в потолок, потом пошевелил одной рукой, затем двумя, после ожили ноги, так человек почувствовал тягу к вещам, руки просили вещь, ноги шли к вещи, в груди человека зарождалось вещественное трепетание. Сначала он принес в дом одну вещь, затем другую, вскоре и новое место – очередная стоянка человека – обросла вещами как шерстью. Первобытная пещера не могла похвастаться такой вместимостью, какой, оказывалось, обладала любая комнатушка, любая клеть, куда заселялся человек в своем бегстве от вещей; тут же обрастая мясом вещей, чрево помещения зарождало внутри себя плод, с вызреванием во всем похожий на человека – зачателя, семененосителя, бремяносца времен, временей и временишечек, что рассыпаются из рук ветхой старухи в разноцветных обносках и цветастом платке; из рук с пергаментной кожей, потасканных, но умудренных опытом и помнящих тысячи движений вспять и в необъяснимо манящую, бессмысленную даль веков.
Из трещин событий текут слюни погодных явлений и напутственных знаков, смехотворные растения вьют свои стебли по стенам растресканным, гнезда заводят в них вездесущие птицы. Птенцы падают яйцами в сковородки людей, собравшихся за священном ужином всей своей огромной, неотесанной семьей – братством, свинством, сопротивлением в себе. Акт совместного чревоугодия свят как последний апостол.
Когда-то первобытные люди ели яичницу на ужин, но время сместило устои, перевернуло все кувырком, и отныне мы возвращаем времени временное, поедая с таким адским аппетитом на завтрак куриные, перепелиные иди даже голубиные яйца.
А человек не оставляет вещей – вещи покидают человека. Отворачиваются от него, превращаясь в одни сплошные камни, неприступные скалы и башни и другие административные и жилые здания, снабженные новейшими системами сигнализации (не в пример старой доброй собаке, которую можно умастить любой занюханной косточкой) и бдительной строгой охраной (пусть она и дает кратковременные сбои – ибо человеческий фактор: бабы, водка, селедка), но в виду натуры человеческой (сторож ли я брату своему Авелю?) является неотъемлемым условием плодотворной, нержавеющей жизни.