День первый.
Я смотрела брату в глаза. Красивый же он, чёрт возьми! Ударить бы кулаком по его лицу, чтобы хоть пару дней гости заглядывались не на него, а на меня. Но если уж мой утренний свет уступает совершенству его безлунной ночи, то остаётся только смириться с этим. Угадав мои мысли, Артен улыбнулся одной из самых виноватых своих улыбок.
- Тебе ведь не понравится внимание дряхлых послов. - сказал он.
Глаза цвета звёздного зимнего неба сощурились, но остались холодными и колючими. С годами они приобретали лёгкий оттенок безумия, подобного тому, что внушает морозное небо человеку, замерзающему в степи.
Брат взял меня за руку. Кожа на суставах его пальцев сбита до самых костей после наших вчерашних упражнений. Я предпочитала не думать, что сталось бы со мной, не уйди я из-под его занесённого кулака в тот момент, когда он неожиданно разозлился и забыл на мгновение, кто я. Руки у него - само совершенство, и кровавые ссадины только подчёркивают это. Артен ласкал пальцами моё лицо, словно слепой, который прикосновениями пытается восполнить зрение, и смотрел так внимательно, что становилось неловко.
- Как ты прекрасна, моя любовь. - Брат отпустил мою руку и взялся за плечи. Его тонкие тугие губы дрожали в улыбке. - Сыграешь сегодня на арфе?
- Сыграю.
Сыграю, несмотря даже на вывихнутое запястье. Брат отвернулся и пошёл вниз по лестнице, и сквозняк шевельнул чёрные волосы под стальным двенадцатизубым венцом.
На улице светило солнце. Его тепло не могло пока растопить огромные сосульки на крышах, и лучи преломлялись в них на удивление радостно, как всегда в наших широтах в это время года. Городок кипел, пробуждаясь от зимнего сна. Над разномастными крышами домов вились сизые дымки, знаменующие приготовления к празднику, во время которого было принято баловать лакомствами всех родных и друзей. Стража галдела под окном, обсуждая гостей города и поглощая первый праздничный завтрак. В крепость доставляли повозки с цветами, и, выстроившиеся на площади, они напоминали пёстрое поле - значит, одноглазый конюх вернулся и скоро принесёт мне огромный букет розовых или алых тюльпанов и будет улыбаться так просто и мило, что я растаю и отправлюсь с ним гулять по городу, нежась под весенним солнышком. Занятая этими мыслями, я, стоя у окошка, пыталась поймать на лицо хоть один солнечный блик, отражённый лужей на крепостной стене.
На подоконник за ночь насыпало снега, пока он не растаял, я с наслаждением погрузила в него горящие от боли ладони - защищаться от брата пришлось до тех пор, пока он не пришёл в себя. Следы моей полупрозрачной крови до сих пор, наверно, красуются на серых камнях. Ногти на правой руке некрасиво потемнели, и скрыть этот недостаток могли бы только перчатки для соколиной охоты.
Фрейлина вошла в покои и встала рядом со мной, ожидая указаний. Служанки разбежались по домам ещё утром, а она осталась наедине со мной. Милая девушка даже вскрикнула, когда я продемонстрировала ей руки и попросила придумать, как скрыть багровые синяки. Ей пора бы уже привыкнуть к тому, что после непринуждённого общения с любимым братом мне приходится ставить холодные компрессы.
- Расчеши мне волосы. - Я села в кресло и сняла с головы венец. - Вечером придётся хорошо выглядеть... Мой брат нравится тебе?
Фрейлина усмехнулась и провела резным гребнем по моим волосам.
- Я думала, когда он женится, вы перестанете спрашивать об этом. Вы ведь хотите услышать честный ответ?
- Хочу. - Я пошевелила пальцами и поморщилась. Уже завтра они заживут.
- Он так хорош, что глаз не отвести, но ведь только снаружи. Ваш брат не человек, и человеческих чувств ему не понять. Государь всё больше напоминает камень, у которого ни души, ни сердца, а только незабываемый блеск граней, за которым кроме твёрдости ничего нет.
Я опустила глаза. Девушка щебетала о мелочах, таких же милых, как она сама, и уже вплетала в мои волосы жемчуг. Значит, сидеть осталось недолго.
В дверь постучали, я разрешила войти, и запыхавшийся одноглазый конюх ввалился в покои, грохоча железными набойками на сапогах. Его рук едва хватало, чтобы обхватить принесённый им сноп тюльпанов. Строевым шагом конюх дошёл до кресла, встал надо мной и, резко разжав руки, выпустил целый водопад цветов и зелёных листьев, холодных и скрипучих. Выкопавшись, я услышала звонкий смех фрейлины, Одноглазый тряс тюльпанным веничком, с которого на девушку брызгали холодные капли талого снега.
- Через неделю и у нас всё расцветёт, - улыбаясь, сообщил он. - Весна идёт с юга так быстро! Мы едва успели её обогнать.
- Вот и чудно, что успели. - Я поднялась и улыбнулась.
Одноглазый вытолкал меня из покоев в коридор и стиснул в объятиях. Он всегда исключительно внимателен, и сразу заметил произошедшее с моими руками за время его отсутствия. Конюх зарделся, как утренняя зорька, и нахмурился, держа мою руку в своих широких ладонях. В ранней юности я любила его дразнить просто для того, чтобы понаблюдать, как загораются маковым цветом щёки и как карие глаза мечут голубоватые молнии. Дальше этого дело шло редко, но иногда он кричал срывающимся голосом, что больше никогда не придёт ко мне, тогда я кидалась к нему на шею с протяжным воплем, и гнев постепенно сходил на нет.
- Ты почему никогда не жалеешь себя? - вопросил он хрипло, не выпуская меня из рук. - Ты думаешь только об Артене, и я понимаю - это твоя обязанность, но ведь если что-то случится с тобой, заботиться о нём будет некому!
Я опустила глаза. Одноглазый вздохнул, зная, что моя светлость совершенно безнадёжна, но решил покричать для острастки на брата, дабы он взялся за ум и начал-таки меня беречь. Однако сначала надо было подождать конца произносимой королём приветственной речи, а пока мы с конюхом расположились у окна, глядя, как на площади развешивают фонарики, присланные в позапрошлом году эльфами.
- На обратном пути к нам приблудился менестрель, мы пригласили его с собой, - вспомнил Одноглазый. - Он забавный, тебе понравится.
Среди серых сумерек ранней весны фонарики, похожие на бутоны цветов, горели разноцветными огоньками, отбрасывая блики на развешанные повсюду полупрозрачные ткани. Каждый год в таком убранстве наш седой городок казался не таким суровым и даже немного напоминал мне солнечную столицу того государства, откуда мы привезли невесту для Артена. В одном из коридоров замка я наткнулась на Одноглазого в сопровождении совершенно незнакомого человека. Увидев меня, они зашагали быстрее, и вскоре мы встретились у одного из окошек
- Это музыкант, Ваше Высочество, - представил незнакомца Одноглазый.
Я тут же впилась заинтересованным взглядом в лицо менестреля. Сказать, что он красив, было бы преувеличением, скорее - просто хорош собой. У него были широкие челюсти, отчего лицо казалось почти квадратным, изящный острый подбородок и нос с горбинкой. Миндалевидные глаза непонятного золотисто-серого цвета и тёмные волосы, оттенок которых мне не удалось определить в сгущающейся темноте. Он низко поклонился и широко улыбнулся, но почему-то промолчал, не произнеся для принцессы никакой уважительной приветственной речи.
- Многие из вас впервые посещают наше государство, и вам не доводилось видеть мою сестру. Как истинная принцесса рода драконов она прекрасна, сильна и умна. На празднике весны она лучший из цветов.
Брат улыбался, и от этого его речь казалась менее стальной и звенящей. Он сидел на возвышении, в кресле с высокой резной спинкой у самого окна, в проёме которого на тёмном фоне неба мерцали крупные звёзды. Я дошла до середины зала, и поклонилась ему. Не стоило брату расхваливать меня, когда вокруг столько очаровательных приезжих девушек. Хотя, скорее всего, посольские дочери уже получили свою порцию восторгов, и большая часть из них даже уверена в искренности этих слов.
По сторонам стояли крепкие длинные столы, за которыми пировали гости, и свободным оставалось достаточно обширное пространство. "Станцуй, порадуй меня", - услышала я голос брата где-то внутри моей головы. Это всего лишь моё воображение, но по его лицу я вижу - он хочет увидеть, как я танцую. Я повела рукой, тонкая ткань рукава очертила золотистый полукруг. Зазвучали флейты, и вслед за музыкой я сделала шаг, потом другой, и завертелась волчком, окруженная золотистым вихрем тканей... Окончив танец, я низко поклонилась Артену. Гости замерли, затаив дыхание, ожидая, видимо, что стены замка и бархат ночи снаружи рухнут, обнажив яркое тёплое небо беспредельного, чистого мира, которое я только что им показала. Король поднялся с кресла, трижды сдержанно хлопнув в ладоши. Он сошёл со ступеней возвышения и взял меня за руку.
- Не правда ли, моя сестра похожа на золотой рассвет над снежной равниной? - улыбаясь, громко спросил брат.
- Она похожа на золотой ветер, звенящий в полуденных травах, - громко ответили ему из-за одного из столов, и тут же загремели аплодисменты, поскольку гости запоздало решили заглушить прозвучавшую реплику.
Я взглянула на брата. Глаза его едва заметно потеплели.
- Жаль, я никогда не видел полуденных трав, - тихо вздохнул Артен.
- Будет день, когда мы увидим их вместе, - улыбнулась я, а он отвёл меня на место, откуда мне предстояло наблюдать за всеобщим весельем.
Совсем юные девушки создавали музыкальный фон, играя на цитрах. Мои прелестные фрейлины танцевали, и только поздней ночью брат обратился ко мне с просьбой сыграть на арфе. Я надеялась, что он забыл.
Казалось, мои пальцы сейчас отломятся и останутся на струнах огромной золотой арфы, сработанной одним из наших братьев специально для меня. Я оторвала взгляд от струн и страдающих пальцев, чтобы оглядеть гостей. Брат улыбался, он гордился мной, как всегда. Менестрель смотрел на меня широко раскрытыми глазами, держа в руке кубок с вином и забыв отпить из него. От его взгляда меня передёрнуло, и я едва не сбилась, поэтому снова уткнулась в струны и доиграла до конца.
Брат поцеловал мою руку в благодарность за развлечение и метнул на музыканта взгляд, быстрый, как молния.
- Один из вас, уважаемые господа, менестрель. Я не знаю, кто, но вы пьёте наше вино и едите наш хлеб, - произнёс он доброжелательно. - Заплатите нам за них песней.
Музыкант встал, непритворно смутившись, даже щёки у него вспыхнули алым. Инструмент для него достали где-то за считанные секунды и пригласили в другой зал к горящему камину. Голос у него был таким мягким, что песня сама собой окружала слушателей со всех сторон и вплеталась в ход мыслей. Никогда не слышала таких голосов.
На рассвете брат явился в мои покои. Сидя у камина и постукивая зубами от холода, я вышивала полог кроватки для новорождённого внука Наставника и размышляла над подслушанными за столом разговорами послов. Как он вошёл, не услышала, вообще только государь может обмануть мой слух и зачастую пользуется этим, чтобы незаметно подкрадываться. Артен взялся за мои плечи твёрдыми пальцами и обнял. На сей раз он тёплый и пахнет ванилью, а кожа у него гладкая и мягкая, как шёлк.
- Очень холодно, - вздохнул брат. - Наша страна такая холодная, Арьен не стоит проводить здесь зимы.
Я усмехнулась. Он отправил жену подальше только для того, чтобы вот так приходить сюда ночью. Брат понял, чему я усмехаюсь, и уткнулся носом в моё плечо. Ему плохо, тоскливо. Это слышно даже по тому, как он дышит. Он слабеет с приходом тьмы, и ночью я люблю его ещё больше, и мне кажется, что он любит меня.
- Как это пережить? - спросил Артен тихо. - Куда бежать?
- В нашем положении можно только терпеть и ждать. - Я уколола палец иголкой и посмотрела в потолок, сдержав ругательство.
Он уселся рядом со мной на полу и развернул уже вышитую ткань. На ней резвились олени с рогами, завитыми спиралью и птицы с распростёртыми крыльями и роскошными хвостами. Брат провёл пальцами по выпуклому узору и о чём-то задумался.
День второй.
Этим утром девушки не пришли одевать меня. Я отпустила их по домам ещё вечером, чтобы они могли провести несколько дней со своими семьями. А моей семьёй здесь был Артен. Наши братья и сёстры жили далеко в горах и порой мы видели их стаи, кружащие над пиками. Драконы уже тысячу лет владеют этой землёй. Повинуясь судьбе, наш род стремился подчинить её своей воле, отправляя таких как я и Артен править на ней. Иногда драконы приходили в город в облике людей, белокожие, крепкие и невысокие, как мы, и приносили щедрые подарки. А затем улетали, едва выйдя за городские ворота. Когда-то я тоже могла стать ало-пурпурным крылатым зверем и летать среди горных кряжей, но теперь почти не жалею, что отдала этот дар за возможность исцелять руками.
Тряхнув головой, я распахнула дверь и ступила в коридор, полная решимости развлечься чьим-нибудь приятным обществом, и тут же увидела перед собой гостившего при дворе менестреля. Музыкант стоял, прислонившись к стене. Какая-то блестящая вещица у него в руке раскачивалась на тонкой цепочке, как маятник. Он взглянул на меня и улыбнулся, в глазах сверкнул желтоватый огонёк.
- Что вы здесь делаете? - Хотелось бы мне знать, как он проник в это крыло замка, круглосуточно охраняемое гвардейцами и предназначенное для проживания членов королевской семьи.
- По причине чрезвычайной низости моего происхождения, я прислан сюда кое-кем из послов, чтобы передать вам это...
Он поднял и выпрямил руку. Его пальцы обвивала тонкая цепочка, а на ней висел изящной работы кулон с разноцветными камнями. Неплохой, выполненный со вкусом, но всё же слишком скромный для драконьей принцессы.
- Забавно, - вздохнула я и ткнула кулон пальцем, чтобы он раскачался. - Так что вы здесь делаете?
Его первый ответ ничуть меня не удовлетворил, и я продолжала сверлить музыканта внимательным взглядом.
- Из рассказов местного конюха я успел понять, что вы относитесь к людям как к детям. А им не отрубают голову ни за неловкие поступки, ни за неудачные слова. - Он опустил руку, цепочка соскользнула, и украшение упало на пол. Менестрель с демонстративным безразличием проследил за его падением. - Детей, конечно, наказывают, но к этому я привык.
- Как ваше имя?
Он отвернулся и фыркнул, тряхнув головой. Отвечать на мои вопросы музыкант не спешил, по крайней мере, то, как он оказался в этом крыле замка, так и осталось для меня загадкой. Я склонила голову набок, наблюдая за выражением его лица. Менестрель в ответ посмотрел на меня долгим прямым взглядом. Волосы у него оказались бурыми, как шкура медведя.
- Закричите и позовёте стражу? Меня зовут Тимлар, если вам интересно.
- Зачем стражу? - Поняв, что в ближайшее время от него так просто не отвязаться, я решила не сопротивляться. Да и новые лица в наших краях появляются редко. - Пойдёмте. Вы ведь не откажетесь сопроводить меня во время прогулки?
Мы вышли на стену, и я удобно устроилась в одной из бойниц, подставив лицо солнцу и щурясь от его света. Музыкант оглядывался. Видимо, в его представления о прогулках не вписывался ежедневно совершаемый мной перед завтраком обход крепостной стены. Но что поделать, если в нашем городке нет садов. Отовсюду слышались вскрики и смех девушек, воркование голубей и лай сторожевых псов. Мимо проходили служанки с корзинами пёстрых цветов для украшения парадных залов. Тимлар встал рядом, ненавязчиво меня разглядывая.
- Вы любили летать, когда могли превращаться? - спросил он после нескольких минут молчания.
Я взглянула на него с удивлением. Как можно любить или не любить летать? Или ты летаешь, или нет...
- Я уже забыла, как это. Старшая дочь в нашей семье - больше человек, чем Дракон. Да и, в конце концов, мне легко было заставить себя не страдать - просто высушить это чувство и сгубить воспоминание. - Я пожала плечами с полным безразличием, глядя прямо ему в глаза, желая вызвать у музыканта, по крайней мере, смущение, но он не смутился, а усмехнулся, слегка передёрнув плечами. И повисло напряжённое молчание.
- Я мог бы что-нибудь рассказать вам. Развлечь, - сказал менестрель, заполняя паузу. - Мне приходится запоминать много историй. А потом вы что-нибудь расскажете мне, и я смогу хвастаться тем, что общался с принцессой. О чём вы хотите послушать?
Обдумывая предложение, я глянула со стены вниз. Там трепыхалось зелёное полотнище, и раскачивались на ветру фонарики. В щель между камнями заползла оса.
- Легенду о Смерти, которой я ещё не слышала, а потом я расскажу вам свою.
Музыкант задумался на мгновение, поднял руку и уперся локтем в камни стены, дотронувшись согнутым указательным пальцем до своего подбородка.
- Однажды, солнечным весенним утром, почти таким же, как это, Смерть вдруг поняла, что её коса затупилась...
Я хихикнула и сощурилась.
- Ничего смешного! Она очень расстроилась. - В его голосе чувствовалось живейшее сочувствие к беде, неожиданно постигшей героиню рассказа. - Кроме того коса ещё и зазубрилась. Да так, что не могла срезать даже самой тонкой травинки. Не говоря уже о человеческой жизни. В этом нет ничего удивительного, ведь, как все женщины, Смерть частенько витала в облаках и забывала точить своё орудие, а во время самых жарких сражений пользовалась им столь неаккуратно, что подобный исход легко было предсказать. В последний раз она замахнулась на увядающий василёк, и представьте себе, Ваше Высочество, коса, едва коснувшись его стебелька, разлетелась на осколки. Смерть чуть не разрыдалась от огорчения! Но вовремя опомнилась и, присев на большой серый камень, накрепко вросший в землю ещё до того, как она пришла в этот мир, принялась думать...
- Она избрала более надёжное оружие? - улыбаясь, спросила я.
Он покачал головой.
- Не сомневаюсь, что так поступили бы вы, но Смерть придумала другой выход. Так вот, Смерть немного подумала, собрала с земли все осколки своей косы, завязала их в узелок, и, превратившись в очаровательную девушку, отправилась к кузнецу.
А на всей земле творилось что-то невообразимое - ведь ничто не могло умереть, не будучи скошенным её косой. Долго искала Смерть мастера столь искусного, чтобы он смог выковать для неё точь-в-точь такую же косу, как и раньше, и перед каждым кузнецом складывала осколки в целое, но один не мог добиться такого качества закалки, другой - лёгкости металла, третий - совершенства формы.
Наконец, в маленькой забытой деревушке на самом краю света она, уже совсем отчаявшись, нашла кузницу, в которой вдали от всех работал мастер из мастеров. Его стрелы всегда попадали в цель, а стоило только занести меч, сработанный его руками, как соперник падал мёртвым, но этот человек был добр сердцем и терпеть не мог, когда оружие, сделанное им, причиняло кому-то боль, и уже много лет он не ковал ничего острее ножа, которым режут хлеб.
- Ну и отвратительный же у Смерти характер, если она заставила столь невинное существо изготовить такое страшное оружие, - хмыкнула я.
- Но выбора-то у неё не было... И вот, ранним утром она пришла в его кузницу и как всегда собрала на наковальне осколки своей косы в единое целое. Кузнец удивился, зачем столь хрупкой и милой девушке такая страшная огромная коса, но она уговаривала его самыми ласковыми словами, а её сладостный голос так тронул его сердце, что мастер согласился.
Они сошлись на том, что Смерть вернётся через два дня и заберёт готовое изделие. Совершенно случайно она забыла в кузнице малюсенькое колечко, которое соскользнуло с её тонкого пальца, пока они составляли договор. Через мгновение мастер выглянул, и хотел окликнуть девушку, но она исчезла без следа. Конечно, он испугался, но выполнил заказ, да так здорово, что новая коса вышла даже лучше прежней.
В условленный день он ждал её с самого утра до позднего вечера, и уже улёгся спать, как она постучала в дверь его дома. Не успев зажечь огня, кузнец вскочил с постели и отпер засов. Прелестная девушка улыбнулась ему и вошла в дом. Только спустя несколько минут мастер понял, что, хотя внутри не горело ни одной даже самой чахлой свечки, с приходом девушки стало светло, как днём. Они уговорились о щедрой оплате, и Смерть поставила на стол ларец, полный золота и драгоценных камней, а кузнец отправился за выполненным заказом. Вы знаете, что все оружейники и кузнецы перед тем, как отдать заказчику изготовленное оружие, на некоторое время остаются наедине со своими клинками и стрелами. Они вступают с оружием в нерушимую сделку - сталь по этому договору может крушить всякого, кроме того, чьё искусство создало лезвие клинка или наконечник стрелы. Мастер и сам не понял, зачем и почему, но, перед тем как завернуть готовую косу в рогожу, наклонился над ней и тихо шепнул: "Не тронь меня", - и лезвие ярко сверкнуло в ответ.
Взяв свёрток, Смерть загадочно улыбнулась мастеру и вышла за дверь, а дом погрузился в непроницаемую тьму. Говорят, с тех пор кузнец уехал ещё дальше от людей и очень мучается тем, что никак не может умереть. По крайней мере, пока коса у Смерти снова не затупится и она не сделает новую. Я не очень утомил вас рассказом?
Я задумалась и ответила ему не сразу.
- Хорошая история, моя будет немного попроще. Смерти вольготно в нашем королевстве зимой, здесь глубокие снега и холодные ночи, в которые далеко вокруг не видно ни одного огня. В такие ночи ни один из смертных не может найти в наших бескрайних степях дорогу домой, и белый снег хранит их тела, а души по весне прорастают из земли цветами.
- А цветут ваши степи необыкновенно пышно...
- И с каждым годом всё пышнее. - Я встала, намереваясь отправиться завтракать, так как подошло время.
- Перестаньте! - Он рассмеялся и махнул на меня рукой. - Хватит. Я уже понял, в чём заключается драконий взгляд на всё, что нас окружает...
- Как скажете. Вы пойдёте завтракать? Раз уж Одноглазый приехал, то мы с Государем разделим трапезу с ним, и с вами, если хотите.
Артен сидел во главе стола, я справа от него, Одноглазый слева, а менестрель поодаль от всех. Конюх в подробностях рассказывал нам, как ездил на юг проведать королеву и передать ей, что через месяц она сможет вернуться. Молодая королева скучала. Брат едва заметно усмехнулся, услышав об этом. Доведя рассказ до конца, и покончив с едой, Одноглазый утащил менестреля на экскурсию по городу. Артен подпёр подбородок ладонью и взглянул на меня.
- Неужели Арианне так трудно понять, что она заболеет, если останется в крепости на зиму? Она слишком хрупкая для нашего климата, я всё время за неё боюсь, а как объяснить ей это, понятия не имею.
- Когда вернётся, хотя бы сделай вид, что по ней соскучился. Она же не виновата, что мне достаётся гораздо больше твоего внимания.
Я разглядывала привезённые из-за моря огромные красные яблоки, лежавшие горкой на столе. Разумеется, брат лукавит. Его отношение к жене более чем спокойное. Не безразличное - ему просто всё равно.
- Не виновата, что не нужна мне. - Крылья тонкого носа короля трепетали от дыхания, тому, кто плохо его знает, могло бы показаться, что он злится. - Ты нашла мне жену, которая меня любит, а нужна была та, которая понимает.
Тимлар встретил меня на стене только после обеда. Он быстро понял, что представители нашего рода гораздо легче идут на контакт, нежели прочие короли и принцессы. Разве что Артен с Наставником большую часть дня заняты государственными делами.
- Ваш брат удивительно красив. - Музыкант разглядывал заснеженные пики гор, ярко сверкавшие на фоне послеполуденного неба. - Я не мог представить, что мужчина может быть так хорош собой, хотя это легко объясняется происхождением. И он так любит вас. Для меня это странно, но ведь в вашем роду так принято.
Я думала о том, что очень давно не бывала в горах. А на высокогорных лугах очень хорошо весной и ранним летом. Можно съездить туда с Одноглазым, он обязательно согласится, тем более конюх и сам любит посидеть среди буйных трав, наблюдая, как я собираю цветы. Но исчезнуть из города можно будет сделать не раньше, чем через пару недель. Пробуждённые этими мыслями, в памяти всплыли картины стран, которые я посетила, разыскивая Артену невесту, - холодное море, липовые рощи, стройные пальмы... Север, юг и восток.
Музыкант терпеливо ждал от меня хоть каких-нибудь слов.
- Брат не любит меня, но нельзя винить его за то, чего он не умеет, и убеждать себя в том, что у его сумасшедшего сердца могут быть чувства. То, что он испытывает ко мне, похоже на мою привязанность к блеску ясного золота, и если бы оно было живым, я была бы так же нежна с ним, как он со мной. Возможно, даже менее нежна. Брату я дороже золота, и это чувство так похоже на любовь, что не отличишь с первого взгляда.
Тимлар оторопел. Я взглянула на него и уловила в глазах музыканта едва заметный лунный отблеск. Так вот какого они цвета - такой бывает у луны, восходящей в тумане. Чудные глаза, мягкие и печальные. Он жалеет меня.
- Мы уже долго гуляем, через час солнце сядет. Кстати, сегодня Король хотел познакомиться с вами поближе. И, скорее всего, вам с конюхом светит весёлый вечерок в его покоях. Увидимся завтра утром, а днём поедем в степь и побеседуем о чём-нибудь ещё.
Менестрель кивнул и ушёл. Я улыбнулась и отправилась похихикать в обществе фрейлин, пока не придётся снова развлекать гостей.
День третий.
Утром мы с братом пригласили послов в его кабинет, чтобы пообщаться в неофициальной обстановке. Худой мужчина с узловатыми пальцами и залысинами на лбу украдкой поглядывал на меня и улыбался, но, не заметив на моей шее своей безделушки, вздохнул и погрузился в увлекательную беседу о воспитании соколов для охоты. Я тихо сообщила об этом Артену, и он кивнул, взглянув на меня. Всем известно, что в нищем королевстве, откуда явился посол, король остро нуждается в невесте с приданым, а слухи о набитых золотом пещерах, принадлежащих нам, обгоняли даже сплетни о моём несговорчивом характере.
Наш городок жался к скалам, как испуганный котёнок к стене. Здесь не пахали, не сеяли и не пасли стада - всё, что необходимо для жизни само приходило в руки к дельцам, через перевал, который открыт круглый год. По степи везли пеньку, пшеницу и масло, и меняли здесь на меха, дёготь и железо. В городе оседала пятая часть всех товаров, но он оставался маленьким и серым, не смотря на богатство и славу крупного торгового центра в этой части света.
- Я отдам тебя только тому, кто останется здесь вместе с тобой навеки, - сказал Артен, когда все гости разошлись.
- Конечно. - Я взяла брата за руку.
- Этот менестрель на удивление талантлив. Поёт он прекрасно, но говорит, кажется, ещё лучше. До самой ночи он развлекал нас с Одноглазым разными историями. - Артен обнимал меня, не замечая, будто это его естественная реакция на мою близость.
Провожая меня до конюшни, Государь пожаловался на усталость и скуку, затем пожелал приятной прогулки и напомнил, что вечером будет продолжение праздника. Одноглазый и Тимлар седлали лошадей.
- Ваш конюх смертельно влюблён в вас, - сообщил музыкант, едва мы выехали из городских ворот. - А вы упорно не желаете этого замечать.
- Может быть. Я не знаю.
Он вздохнул и улыбнулся. Разговаривая со мной, музыкант явно ставил эксперименты, желая выяснить, соответствуют ли реальности его представления обо мне. О нас как таковых. Я пыталась понять, чего он хочет на самом деле, но за его улыбкой никак нельзя было разглядеть истинных намерений. Земля под копытами коней была влажной, но твёрдой, да и снег ещё не везде сошёл, так что зачастую слышался хруст наста, а снежные пятна вдалеке посверкивали белым в солнечном свете.
- Вы всегда выезжаете за пределы города без охраны? Это странно, ведь вы всё-таки принцесса.
- Охранять нужно моего брата, - усмехнулась я, погладив холку коня. - А я и сама могу справиться с неприятностями. Тем более ни один человек в Королевстве не причинит мне зла по своей воле. Вы слышали о драконьем очаровании?
Тимлар понял, к чему я клоню, и, припомнив ещё один миф о представителях нашего рода, тряхнул головой. Очарование непреодолимо влечёт и из соперников делает соратников. Хотя его действие ослабевает прямо пропорционально расстоянию от очаровывающего и вообще не действует, если воля очаровываемого сильнее нашей.
Южный ветер трепал волосы музыканта. Я заметила, что у него красивый профиль, и сам он великолепный наездник, - наверное, бродячая жизнь обязывает Тимлара таковым являться. Я поймала себя на том, что менестрель всё больше нравится мне, и скорее как мужчина, чем как собеседник, хотя и разговаривать с ним приятно и легко. Должно быть, у него красивая крепкая спина и ноги. И сухие горячие руки. От этих мыслей меня передёрнуло, и я, сощурившись, повела плечами. Тимлар заметил кислое выражение моего лица и предложил поехать обратно, но я отказалась.
- Вы обещали что-то рассказать мне, - напомнил музыкант, когда город исчез из виду.
- А вы всё ещё что-то хотите от меня услышать?
Менестрель воодушевлённо выдохнул, надеясь, видимо, вытянуть из меня информацию, которую кроме принцессы ему никто не выдал бы.
- Я слышал, вы достаточно много путешествовали, с севера на юг пересекли почти весь материк. Это было, наверное, очень интересно.
- Можно подумать, вы сами всю жизнь просидели на одном месте, - язвительно заметила я.
- Ну, - протянул он. - Я совершал свои переходы по крайней надобности, например, если меня хотели казнить или требовали уплаты налогов. К тому же, на южном и северном краю земли мне побывать не удалось, хотя ещё не всё потеряно...
Я усмехнулась и принялась решать, с чего начать рассказ:
- Когда мой брат готовился вступить на престол...- Я сощурилась, припоминая подробности. - Ему пришло время жениться. Но, по традиции нашего рода, невесту должна выбрать я. И я поехала на север, чтобы взглянуть на принцессу Идевран - первую из кандидаток в королевы. Из королевства Бьёрторн, которым правил её отец, к нам привозят лучшие меха и железо, а ещё янтарь, который мы перепродаём соседям по завышенной цене. - Я подняла кверху указательный палец, Тимлар хихикнул. - Оно находится за горами, а граница проходит по предгорьям с северной стороны, но это неважно. У Идевран есть старший брат Мелек, сейчас, когда умер старый король, он стал править Бьёрторном, и отношения между нашими государствами ухудшились.
- Из-за чего? - не понял музыкант.
- Имейте терпение, - возмутилась я. - Так вот, едва переступив границу их государства, я вместе со свитой оказалась в таком глухом и беспросветном лесу, что даже весеннее солнце не проникало к подножиям деревьев. В их тени в мае только расцветают крошечные цветочки с семью лепестками, но их появляется так много, что они походят на звёздочки в небе. По веткам елей прыгают белки и проворные куницы, мех которых так славится в наших краях своей мягкостью. Вой волков не производил на меня особенного впечатления, угнетали только постоянный полумрак и запах еловых лап. Всё-таки я привыкла к свету и простору, будь это простор горных вершин или иссушенных солнцем степей. Там же мне впервые довелось увидеть суровое северное море, серое как сталь, в которое на долгие месяцы уходит северный народ, чтобы торговать и грабить. Столичный город походил на большую деревню на берегу моря. Дворец был построен из дерева. В тех краях его добыть легче, чем камень. Снаружи он неказистый, зато внутри тепло, а стены расписаны узорами из переплетающихся тел зверей и птиц. Говорят, его строили мастера с востока.
Я перевела дух. Музыкант, видимо, пытался представить, как выглядит всё описанное мной. И не мог.
- Меня встречал король вместе с детьми. У него был весьма суровый вид, из-за длинной бороды, заплетённой в косы. А ещё старый король отличался огромным ростом и чудовищной силой. По сравнению с ним Мелек казался щепкой, а Идевран бледным лесным цветочком, но она была мила и нежна, а её брат хитёр и умён. - Я потеряла мысль, вспомнив несколько забавных эпизодов поездки. - Слуги приводят во дворец лесных зверей для всяких забав. Старый король часто мерялся силой с медведями и, когда развлечение наскучивало, ломал зверям шею голыми руками. А шкуры дарил мне. Я привезла сюда целую повозку этих шкур. Мы спорили с ним на сундук янтаря, кто быстрее свалит медведя, и выиграла я, тогда государь заявил, что никогда не женит на мне своего сына.
Менестрель громко рассмеялся.
- Пожалуй, трудно поверить, что теми же пальчиками вы так чудно играете на арфе. Всё время забываю, что вы не человек. Зря вы мне это рассказали, теперь я знаю, почему вас стоит бояться, но я мог бы сплести из вашего рассказа чудную историю. А как выглядели принц и принцесса? Она была бы достойна стать женой вашего брата?
- У них обоих волосы светлые, как лён, а глаза серые. Губы у Идевран алые, как лепестки тюльпанов, и щёчки розовые, как закатное небо. - Вспоминая милое личико девушки, я улыбнулась. Она была не очень умной, но доброй, и терялась в тени предприимчивого брата, склочный характер которого оставлял желать лучшего.
- У Мелека черты лица тоньше и острее. Пожалуй, он красив. Я жила у них всё лето и успела достаточно хорошо узнать, а потом уехала домой. Весной же пригласила Идевран и Мелека в гости, чтобы представить Артену. Мы встречали их, как подобает встречать королей и победителей - голосами труб и горами цветов, которые падали отовсюду им под ноги. Они были восхищены, Идевран по уши влюбилась в Артена, а Мелек питал надежды однажды увезти меня с собой в Бьёрторн, если удастся выдать сестру замуж. Его посягательства меня оскорбляли, но я терпела, пока Артен не заявил, что принцесса смертельно глупа и разговаривать с ней он больше не может. Тогда мы с Наставником ловко выставили их восвояси.
- И, когда Мелек сел на трон, отношения государств непоправимо испортились, - усмехнулся Тимлар. - Пожалуй, я понял бы его обиду. - Он помолчал некоторое время, и продолжил: - Мы уже далеко отъехали от города, и здесь гораздо суше. Может, пройдёмся пешком, перед тем как ехать обратно?
Я согласилась, тем более, что здесь пробилась из земли первая травка, а, значит, уже через пару дней начнётся пора буйного цветения, когда до самого горизонта не найдёшь и клочка земли, на котором не торчало бы хоть чахлого цветочка. Менестрель ловко спешился и предложил мне руку. Оказавшись на земле, я похлопала своего жеребца по холке и отпустила. Спутник не решился сделать то же самое и вёл своего коня под уздцы. К тому же как-то глуповато улыбался и едва заметно краснел. Я смотрела на него с внимательностью непонимания, и он становился всё ярче.
- Стоп. - Тимлар остановился и огляделся. Над нами простиралось чистое синее небо, только на горизонте грудились кучевые облака. Севернее всё ещё посверкивала снегами горная гряда. - Ну, хотя бы теперь меня покинуло ощущение, что ваш брат слышит всё, что мы говорим.
Музыкант долго и внимательно меня разглядывал, оставаясь неподвижным, несмотря на то, что конь настойчиво дёргал головой, пытаясь утащить его дальше.
- Надеюсь, вы не будете скоры на расправу, хотя я и пытался отъехать подальше от города, чтобы меня сразу не потащили на плаху. Может быть, дослушаете до конца, прежде чем убить одним ударом? Я люблю вас.
Музыкант улыбался, достаточно смело и открыто, но щёки его стали ярко-розовыми. Я даже чувствовала, как ему тяжело дышать и как бегут у него по спине мурашки, поэтому сощурила один глаз и сглотнула.
- Ну, тогда уж, "тебя".
- Чего? - не понял он, и румянец исчез, сменившись бледностью.
- На "ты".
- А ты забавная, - успокоился Тимлар.
- Стараюсь.
...Артен отловил меня на пути в пиршественный зал, я спешила к гостям, боясь, что брат снова не захочет присутствовать на празднике.
- Куда ты торопишься, моя радость? - Он взял меня за запястья и поднял руки кверху, чтобы я не могла сопротивляться. - Я целый день шатался в одиночестве, прикончил гору печенья и не мог никого найти - Одноглазый пропал, ты загуляла с менестрелем, а твои фрейлины от меня шарахаются, будто я превращён. Это со мной что-то не так, или у всех обострение? - Он закинул мои руки себе на плечи и, наклонившись, поцеловал в уголок губ.
Я гулко вдохнула запах его тела и крепко обняла брата, впившись ногтями в его спину.
- Царапаешь. Больно, - прошептал он, касаясь губами моего уха.
- Прости, моя любовь.
Брат оторвал меня от пола и закружил.
- Идём к гостям. Оставлять их в одиночестве невежливо. Ты сыграешь? Что-нибудь хорошее, чтобы показалось, что мы с тобой свободны и счастливы. - Артен поставил меня обратно и, взяв за руку, повёл на праздник.
День четвёртый.
- Ваше Высочество, доброе утро! - Одноглазый догнал меня и раскрыл дверь столовой.
- Доброе. - Я схватила его под руку и втащила туда следом за собой.
Артен наблюдал за этим, подперев подбородок ладонью. Смех за столом не смолкал ни на минуту, и только в конце трапезы брат осведомился у Одноглазого, почему не пришёл музыкант.
- Отказался, - развёл руками конюх.
Король погрозил ему пальцем.
- Сдаётся мне, этот менестрель положил на сестрицу глаз. Не избил ли ты его часом до полусмерти, в целях защиты её чести?
Я уткнулась носом брату в плечо и смеялась, зажав рот ладонями. Неожиданно конюх посерьёзнел и вскоре ушёл. Мы с братом переглянулись.
- О-о-ох, - протянул он. - Вокруг творится столько интересного, а я вижу круглые сутки, и даже во сне, только лысых послов с их границами, союзами, договорами, соглашениями и прочей скукой...
Неожиданно явился наш седовласый Наставник и позвал Короля с собой.
Я ещё успела подумать, что Тимлар меня избегает, но вскоре после этого менестрель помахал мне рукой со стены, когда я вышла погреться на солнце на один из балконов. Из башни, куда мы поднялись, было видно, как с юга идёт волна пробуждающейся зелени. Облака всё также грудились на горизонте, гонимые ветром с запада на восток.
- Одноглазый куда-то пропал. Ты не встречал его? - Я уселась на подоконник, едва уместившись в узеньком окошке.
- Кажется, он пошёл в конюшню. - Менестрель задумался. - Он тебя ревнует.
Я не отреагировала.
-Ты расскажешь мне, как ездила на родину нынешней королевы? Только слезь, пожалуйста, с подоконника, не могу на это смотреть. - Выражение его лица заставило меня улыбнуться.
- Если ехать отсюда на юго-запад, то через некоторое время достигнешь Зелёных гор. Под ними лежит её страна, где в полях растёт золотая пшеница, в садах зреют медовые фрукты, реки полны ленивой и глупой рыбы, а зима такая же тёплая, как осень в наших краях. - Рассказывая, я сползла с подоконника и прислонилась к стене рядом с тем окном, откуда были видны горы. - Там растут не мрачные ели и стройные сосны, а липы, дубы и клёны, и весной они цветут, и леса от их цвета пахнут мёдом. В огромном саду стоит личный замок принцессы Арианны, прелестный, как игрушка, покрытый разноцветной штукатуркой и похожий на праздничный пирог в сахарной глазури. Там много солнца и земля изобильна, а люди добрые и глупые, зато своего они нигде не упустят.
В горах цверги добывают золото, которое Драконы получают от них в обмен на охрану пещер, а в глубине лесов, в подземных дворцах, эльфы выдувают чудные стеклянные сосуды и фонарики, и куют мечи, не знающие поражения, за золото, которым платят Драконы. Всякий хотел бы жить там. Я решила, что если Артен женится на Арианне, то когда-нибудь мы сможем получить хоть часть той земли, поэтому подружилась с принцессой и привезла её сюда. Вот и всё.
- Но ты ведь бывала и в более далёких землях. Но почему-то не приглашала сюда девушку из тех краёв. Она была настолько непритягательна внешне, а её страна не могла предоставить никаких благ? - Тимлар уже несколько минут пытался спрятаться от моего взгляда. Скорее всего, он успел пожалеть о словах, что вчера мне сказал.
-Наоборот. Я не люблю об этом говорить.
Музыкант кивнул, удивив меня тем, что не настаивает на продолжении рассказа, и сел на пол.
- Давай я тебе спою.
Он запел, не дождавшись ответа и снова вызвав у меня улыбку. Голос у него чудный. А глаза он закрыл, и поэтому не заметил, как я села рядом с ним.
Артен взял меня за руку и увёл на широкий балкон, плотно задёрнув за нами шторы. Фонарики мерцали на стене и под ней загадочным светом, будто светлячки в траве, а широкие полосы ткани едва подрагивали от слабого ночного ветра. Из города доносились музыка и смех. Прислушиваясь к ним, брат уперся ладонями в перила и вздохнул. Его тускло освещенный профиль на фоне звёздного неба казался ещё тоньше. Артен задумчиво убрал волосы со лба пальцами и устремил взгляд дальше, в непроницаемую тьму, за которой скрылся мир.
- На что мы надеемся? - спросил брат рассеянно. - Будто не знаем, что всё будет точно так же, как и в предыдущие одиннадцать раз. Да, венец на моей голове, и я Король, но мы брошены здесь, чтобы умереть, и заперты, имея безграничную силу, чтобы выполнить призрачный долг и никогда больше не увидеть друг друга. Никогда, моя любовь! - крикнул он, схватив меня за плечи и впившись в глаза безумным взглядом. - Я смотрю на тебя, не свожу с тебя глаз, стараюсь запомнить твоё лицо навеки, как слёзы катятся по твоим щекам, как твои губы сходятся в улыбке, как ты живёшь!
Его взгляд заметался по моему лицу, а руки соскользнули с плеч, с безумной нежностью брат поцеловал мои ладони. Я боюсь его сейчас, потому что он безумен, и его нежность страстна и мертва. Но я бываю такой же, и тогда он боится меня, а сейчас можно его обнять и спрятаться от взгляда, а Артен будет дрожать от ветра и не давать ему коснуться моего тела. Он ревнует к ветру и даже ему меня не отдаст.
- До смерти мы будем вместе, а о том, что наступит после, думать не нам. - Звучит как обещание. Хотя зачем обещать, если я и так - его?- Может, когда-нибудь и свобода полуденных трав будет нашей.
Я смогла сделать так, что государь вернулся с балкона с широкой улыбкой на лице и обратился к гостям с речью, призывающей праздновать всю ночь. Послы и их жёны, дочери и сыновья одобрили предложение, музыка в зале грянула с новой силой. Кое-кто уже танцевал в середине зала галантный танец, от которого становилось тоскливо. Менестрель подходил ко мне окольными путями, чтобы никто из благородных гостей не заметил этого явного движения.
Кое-кто из молодёжи, охмурявшей моих фрейлин, попросил музыкантов сыграть что-нибудь повеселее, из репертуара городских кабаков, и юные виконты лихо закружили в танце смущающихся герцогинь и фрейлин, которые вели себя немного более раскованно. Оказалось, Тимлар шёл вовсе не ко мне, а к Артену, и уже беседовал с ним, стоя за королевским креслом около окна. Брат то улыбался, то сдерживал смех, менестрель улыбался тоже, и в конце концов, Король развернул музыканта лицом к публике и пихнул ладонью в спину, подмигнув мне. Спустившись с возвышения, менестрель взял меня за руку.
- Танцуем, - улыбнулся он, вытащив меня в центр зала. - Надо успеть, пока не кончился народный танец, а то нас неправильно поймут. - Он схватил меня за талию и одной рукой обвёл вокруг себя так, что я не почувствовала пола под ногами.
- Какая же ты маленькая, а говоришь - медведя с одного удара... Кстати, я ужасно танцую, и если отдавлю тебе ноги - не обижайся.
Я пыталась не засмеяться, пока он кидал меня из одной руки в другую. Представить, как это выглядит со стороны, мне было страшно, но музыкант так улыбался, что думать совсем не хотелось.
-Что ты сказал моему брату? - спросила я тихо, когда ритм чуть замедлился, и появилась возможность хоть что-нибудь сказать.
- Неважно. Просто я хитрый...
Отойдя от музыканта на пару шагов и поклонившись, как принято в середине танца, я наконец-то огляделась вокруг. И увидела Одноглазого, сидящего за столом с кубком в руке. Он выпил вино залпом и посмотрел на меня с такой горечью, что пришлось проглотить вставший поперёк горла комок. Артен тоже смотрел на конюха, но, почувствовав мой взгляд, улыбнулся и махнул рукой. Он чему-то радовался, как ребёнок. Мне вдруг захотелось почувствовать в своей руке его тонкую ладонь. Но тут же меня схватил за руку Тимлар и опять куда-то швырнул.
- Ну вот. Нам аплодируют. - Музыкант взглянул на меня жёлтыми глазами.
Гости действительно стояли кругом и хлопали. Одноглазый пил.
- А теперь мы свободны. - Тимлар устремился к выходу и потащил меня с собой; оглянувшись на брата, я увидела, как он смеётся.
Музыкант захлопнул за нами дверь и отпустил мою руку.
- Ты аферист. - Я запыхалась, и говорила с трудом.
- Я просто хитрый. Как ещё менестрель может украсть принцессу?
- А теперь представь, что они там подумали! - воскликнула я. - Сплетен всем соседним землям теперь лет на десять вперёд хватит.
Музыкант скрестил руки на груди и сощурился.
- Зато они поймут, что ты живая. И вообще, для того всё и задумано. Идём, я обнаружил тут одну вещь, о которой ты, уверен, не имеешь ни малейшего понятия.
Мы вышли на стену, на удивление пустую, потому что даже часовые сгинули в городе, празднуя приход весны. Ветерок шевелил ткань, закрывающую поверхность стен и раскачивал фонарики, на каждом из которых висели серебряные колокольчики, с порывами ветра издававшие нежный звон. Тимлар вскарабкался на какое-то приспособление и снял с верёвки, украшенной разноцветными бусинками, один фонарик.
- Подожди, - попросил он, и вместе со своей добычей умчался во тьму.
Появившись вновь, Тимлар поволок меня в сторону ворот и часовни, но остановился, не дойдя до них, около шатра из закрученных ветром полотен. Менестрель снял нижний край одной из полос с крюка и прикрыл фонарик ладонью.
- Заходи. - Он махнул рукой в тёмный проём между тканями.
Я вздохнула и вошла. Тимлар последовал за мной, всячески пытаясь закрывать свет фонарика.
- Ну? - сощурилась я.
- Ну вот. - Он открыл свет, и я шумно выдохнула, оглядываясь вокруг.
Разноцветные полосы прозрачных тканей закручивались спиралью и уходили вверх, где виднелось звёздное небо. В трепещущем свете тряпичные стены казались языками пламени, синими, жёлтыми, зелёными, розовыми, или морскими волнами всех цветов радуги, или облаками в рассветном небе. Тимлар встал рядом и поднял фонарик повыше, обняв меня за плечи. Теперь под ногами грудилась тьма, а дрожащее пламя поднялось до самого неба.
- Глупость, правда? - усмехнулся он. - Есть у меня привычка находить на свете всякие глупости и показывать их знакомым принцессам. Тем более таким, которые ненавидят глупости.
- Это красиво. - Я оторвалась от созерцания подвижных стен и посмотрела на менестреля. - Глупость, например, любить золото так, как мы. Ты ведь не видел, как пламя факелов играет на гранях драгоценных камней и горах золота в пещерах, куда не попадают лучи солнца.
- И не хочу видеть. - Он привстал на цыпочки и повесил фонарик на верёвку.
А ведь глаза у него действительно цвета восходящей луны, такие мягкие, тёплые, как летние сумерки. Он смотрит на меня и улыбается, не знает, что делать дальше, краснеет. Теперь ему неловко, упоминание золота напомнило ему, кто он такой на самом деле.
- Неужели ты вправду любишь меня? - Я взглянула на него так прямо, как он не ждал, поэтому быстро отвёл взгляд.
- А драконье очарование позволяет смертному врать тебе? - Он вскинул брови и стал похож на подростка.
- А ты не очарован. - Я криво улыбнулась. - Ты нравишься мне. Я хочу, чтобы ты любил меня. Чтобы кто-то меня любил.
Я положила руки ему на плечи и прижалась к груди щекой. Музыкант удивился, но вскоре пришёл в себя и со вздохом обнял меня в ответ, и я услышала, как бьется его сердце.
День пятый.
- Привет! - Менестрель неожиданно появился из-за угла, обнял меня за талию и тепло фыркнул куда-то за ухо. - Конюх скоро подкараулит меня в тёмном закоулке вашего замка и всадит в спину что-нибудь длинное и острое.
- Он всадит тебе это в сердце. - Его растрёпанный вид заставил меня улыбнуться. Я часто улыбалась, видя его. И золотистые глаза Тимлара блестели, и в них отражалось моё лицо. - И принесёт его мне, на подносе среди цветов.
- Не хочу это слышать. - Он тряхнул головой. - Пойдём гулять. За воротами города земля всё зеленее и зеленее.
Мы вышли за крепостные стены. Я ступала по ковру мягкой травы. Уже к вечеру завтрашнего дня половина этого изобилия расцветёт, если будет также тепло. Музыкант шёл рядом и внимательно на меня смотрел. Наверное, ему хотелось взять меня за руку, но, скорее всего, он просто о чём-то думал, например, о том, что драконьи порядки трудны для человеческого понимания.
- Я была там, где всегда лето, и разница между временами года только в том, что зимой чаще идут дожди.
Он взглянул на меня, приподняв бровь.
- Там растут высокие деревья, у которых нет ветвей и сладкие фрукты. Берега моря выстилает песок, белый, как жемчуг, а само море цвета чистой бирюзы, и иногда границу с небом не различишь на горизонте. А дворцы строят из белого мрамора и покрывают такой тонкой резьбой, что они похожи на снежное кружево на фоне горячего синего неба. Они утопают в зелёных садах, где из прудов бьют фонтаны, а по дорожкам, выложенным разноцветными плитами, гуляют чудные птицы с отвратительным голосом.
- Почему ты не хочешь говорить об этом, если там так хорошо, как ты описываешь?
- Потому что там я нашла ту, что могла стать нам с Артеном сестрой, любящей равно и его, и меня. Мудрой и прекрасной.
- И почему тогда ты привезла сюда не её, а Арианну?
- Ты норовишь забежать вперёд. - Я взяла его за руку и повлекла дальше от города, в степь, где набухали бутоны цветов. - У царевны Фариир косы чёрные как уголь, и, когда она ступает по драгоценным коврам в своих покоях, они струятся за ней, как реки тьмы. У неё глаза лесного оленя, цветом похожие на тёмный янтарь, изредка играющий на солнце бликами огня. А кожа светится неярким золотом. Царь не может справиться с её нравом, поэтому Фариир творит всё, что захочет, - охотится в лесах на огромных диких кошек, объезжает самых злобных лошадей, читает любые книги и гуляет по городу одна. Она понимала меня без слов, но привези я её сюда, наша страна стала бы для неё капканом, и даже если бы она не сказала об этом, мне тяжело было бы видеть, как она страдает.
Я остановилась, и посмотрела менестрелю в лицо. Ветер шевелил его волосы, освещённые солнцем, заставлял жмуриться и встряхивать головой. Этот человек умеет говорить правду и не бояться этого, чем бы она ни грозила, но не будет рисковать жизнью просто так. Он хочет увидеть всё, о чём я ему рассказываю, своими лисьими глазами, запомнить и петь об этом песни, и обо мне он тоже будет петь, если сможет сказать хоть слово о той, что так рвёт его душу. Тимлар уже привык к моему взгляду; он улыбнулся, взяв меня за плечи. А я продолжила:
- Однажды Фариир сказала мне, что у сердца, которое нельзя разбить, есть только один недостаток - оно не бьётся. Я не смогу его сломать, мой милый. Моя судьба - сгинуть, и я никому не позволю последовать за мной. Как бы ни был ты хитёр и ловок, на пороге пустоты я тебя обману.
- Но если я захочу проводить тебя до её порога, ты ведь не будешь против? - Тимлар обнял меня, сощурившись и глядя в моё поднятое лицо.
- Любишь меня?
- Люблю. - Он встряхнул меня и поцеловал в лоб.
- Тогда не смей мечтать пройти до смерти вместе со мной. Я никогда не уйду отсюда.
- Ну и ладно. - Музыкант пожал плечами и обнял меня снова.
- Фариир каждый год присылает мне ларец отборных жемчужин. - Я прижалась щекой к его груди и вдохнула исходящий от его одежды запах сухой травы. - Никогда не встречала смертного столь же мудрого. Она не говорила мне, хочет ли ехать со мной или нет, но я не пригласила её.
- И как, интересно, сердце, которое не бьётся, может выстукивать такую дробь? - усмехнулся менестрель. - Ты полюбила царевну и не подпустила её к своему брату, потому что он сделал бы её несчастной? Но, скорее всего, этого бы не произошло. Ведь, по-твоему, это неправильно - не страдать, а вы были бы счастливы, будь она на месте нынешней королевы. - Он требовательно смотрел мне в глаза, крепко сжимая запястья. Я отвела взгляд за его спину и прослезилась от яркого солнечного света. - Не верю, что ты сама этого не понимаешь.
Мы вернулись в город в середине дня, пропустив обед. Одноглазый пил пиво в караулке вместе со стражей, оттуда доносился громкий смех и такие сочные шуточки, что мне стоило неимоверных усилий сделать вид, что я их не понимаю. Услышав голос конюха, Тимлар выразительно крякнул и ткнул пальцем в сторону помещения.
- Он не разговаривает со мной со вчерашнего дня. Почему ты, такая проницательная, не замечаешь его чувств? Представь, как ему обидно - он рядом с тобой всю жизнь, служит тебе верой и правдой, жертвует собой, а ты предпочла пришлого безродного менестреля.
Я ответила, что не знаю, правда ли это, да и всегда Одноглазый относился ко мне именно так и, наверное, ревновал, но я так привыкла к нему и его повадкам, что просто перестала их замечать.
- Не знаешь? Принцесса, ему почти тридцать лет, а он не женат! В природе такого не бывает. По крайней мере, у людей. - Тимлар долго не отпускал мою руку, хотя уже решительно вознамерился уйти к себе. Он действительно жалеет меня, хотя до сего времени никто и не подозревал, что это возможно. Мне самой не хочется отпускать его тёплый взгляд, который сумел найти во мне то, о чём я не имею понятия. - Я люблю тебя.
- Отсюда такой чудный вид открывался на то, как вы прощались... - Артен прислонился к стене рядом с окном. На столе в его покоях стоял огромный букет мертвенно-белых тюльпанов. - Ты действительно любишь его или просто издеваешься?
Брат скрестил руки на груди и улыбался.
- Не знаю. - Я пожала плечами и уселась на стол.
- Мало кто может похвастаться неосведомлённостью в этом вопросе. - Артен подошёл ко мне и взял за руку. - На моей памяти ты ещё никому так открыто не симпатизировала. Он мне нравится.
Я обвила шею брата руками и положила голову ему на плечо, он поцеловал меня в висок:
-Что? - спросил он через мгновение.
- Я ТЕБЯ люблю.
- Моя любовь, я не могу дать тебе такого тепла, которого ты достойна, но если ты получишь его от кого-то другого, я буду только счастлив. - Брат говорил это мне прямо в ухо, и я чувствовала миндальный запах его дыхания. - Не сопротивляйся тому, кто желает тебе добра. Только не уходи далеко.
Я дожидалась вечера в своих покоях, сидя у окна и наблюдая, как солнце медленно падает за горизонт, окрашивая рыжим белоснежные шапки горных снегов. Дворец Фариир на закате был похож на эту гору. Он отражался в глади огромного бассейна, и казалось, что здание летит над землёй. Царевна опускала руки в прозрачную воду, к ним сразу же подплывали пугливые золотые рыбки: "Нет ничего под солнцем, - говорила она, - что было бы достойно заключить нас с тобой во тьме. Если мы расстанемся, сестрица, то больше никогда не увидим друг друга. Если что-то сломит твою волю и затуманит разум, ты забудешь меня, но я тебя - нет. Теперь для меня никого нет дороже". Она вытаскивала ладони из воды и встряхивала их так, что тёплые капли падали на меня, делая местами кроваво-тёмным полупрозрачный шёлк платья. Поднимаясь, царевна подавала мне руку, и её змеистые косы, улёгшиеся на мраморные плиты спиралью, блестели на солнце. "То, какой будет твоя судьба и судьба твоего брата, зависит лишь от вас. Нужно только расколоть сердце. Тем, у кого в груди алмаз, не сделать правильного выбора", - и царевна, улыбаясь, медленно вела меня за руку во дворец. Она пела песни, от которых становилось тепло.
На празднике Тимлар не появился, зато Одноглазый весь вечер и половину ночи наслаждался моим удвоенным вниманием. Артен, глядя на мои ухищрения, только хихикал в кулак и изредка подшучивал над конюхом, а ещё реже - надо мной.
- Что с тобой творится? - Присевший у камина король поймал меня за рукав. - Какие мысли тебя занимают, сестрица?
Я усмехнулась, высвободилась и ушла к себе. Фрейлина сонно захлопнула ставни, оставив снаружи сияние звёзд, и, поклонившись, вышла за дверь. Спустя минуту снаружи послышались едва различимые шаги. Брат приоткрыл ещё не затворённую дверь и тихо скользнул внутрь. Проходя по холодным коридорам, он кутался в плащ -и сбросил его на пол, оказавшись в согретых огнём в камине покоях.
- Любишь ли меня? Любишь? Любишь? - Он смеётся. На чёрных волосах резвятся блики яркого огня, а резкие тени делают лицо похожим на белый безжизненный камень. Брат навалился на меня всем весом и прижал к колючей шкуре. Он держит мои запястья, не меряя сил, это больно и от боли я не могу даже пошевелиться, а Артен всего лишь хочет быть ко мне ближе, насколько это возможно.
- Ну что же ты молчишь? Любишь ли ты меня? - Улыбка исчезла, по его телу прокатилась волна дрожи, а у меня как назло онемели ладони, и я не смогла разжать зубы, чтобы ответить. - Если бы я мог стать одним существом с тобой, как река, впадающая в озеро, не было бы никого счастливее меня на свете.
- И меня. - Когда он отпустил мои руки, я обняла его, не чувствуя ладоней.
Показалось, что брат хочет поцеловать меня, но он закрыл мои губы холодными пальцами, и поцеловал только их. Его ресницы щекотали мою щёку, когда он касался губами кожи между моим ухом и шеей. Ресницы влажные. Он плачет.
- Насколько легче было бы нам, не будь мы братом и сестрой. - От моего дыхания его пальцы согрелись, и Артен стёр свои слёзы с моего лица. - О чём ты думаешь? Почему ты молчишь?
- Что же мне ещё сказать?
Брат отпустил меня, приподнялся и сел, опустив глаза. Он совершенен. Бледная кожа его обнажённых плеч гладка, как полированный мрамор. Артен отвернулся и посмотрел на огонь в камине, сжимая рукой серебряный, усыпанный мелкими прозрачными камнями медальон-снежинку на своей груди. У него острые края, брат вскрикнул и отдёрнул руку, поранив палец. Сквозь каплю крови проходил свет пламени, и она казалась рубином. Набухнув, капля сорвалась и исчезла в медвежьей шкуре.
- Какая прозрачная, - вздохнул Артен. - Текучая и прозрачная, как вода. Если у нас одна кровь, почему мы не одно целое? - Он снова лёг рядом и прикоснулся пораненным пальцем к моим губам. Я почувствовала солёный вкус его крови, а он улыбался. - Зачем рвать надвое то, что отдельно всё равно существовать не может?
Когда он взглянул на свою руку во второй раз, от маленького пореза не осталось и следа, я его исцелила. Артен приподнял меня, обнял и заплакал, а его слёзы чертили влажные полосы на моей спине.
День шестой.
Артен ушёл до того, как явились фрейлины. Своими тонкими пальцами он расправил мои волосы, лежащие на подушке, и печально улыбнулся, прощаясь. Я неохотно вытащила руки из-под одеяла, и заложила за голову. Сразу поёжилась, потому что камин погас ночью, а в щели между ставнями задувал ветер. За дверью послышался девичий смех, и фрейлины в ярких розовых и зелёных праздничных платьях заметались по комнате, подбирая одежду. В раскрытом ими окне виднелся пестреющий красками горизонт, и буйство его цветов усиливал солнечный свет. А облака стали такими лёгкими и прозрачными, что сквозь них виднелось небо, будто по синему камню вились спирали позёмки.
Коридоры были пустынны, даже более чем всегда. Скорее всего, слуги ушли греться на солнышке, зная, что во время утренней трапезы мы, как правило, ничего не требуем от них. Да и не зря среди подданных ходят слухи, что работа в жилом крыле королевского замка - это и не работа вовсе, а благостное времяпрепровождение.
- Что ты здесь делаешь? - удивилась я, обнаружив Тимлара прижавшимся ухом к щели в дверях столовой. Он тут же поднёс палец к губам и зашипел на меня, умоляя не шуметь.
Музыкант щурился, будто во рту у него оказалось что-то кислое, а потом прыснул от смеха, жестом подозвал меня к себе, и заставил тоже прижаться щекой к шершавому дереву. Теперь голоса Артена и Одноглазого за дверью послышались явственнее, можно было даже различить слова:
- Что за глупость? Ничем хорошим это не закончится! - конюх, скорее всего, в своей обычной манере навис над Артеном и пронзительно смотрел на него единственным глазом. Эту картину мне легко вообразить - примерно также он читал брату нотации, когда тот был недостаточно внимателен ко мне.
- Но ничем страшным это, скорее всего, не закончится тоже. - Спокойно ответил Артен. По его голосу было понятно, что он сдерживает улыбку.
- Думаешь приблудный музыкантишка, безродная скотина может находиться здесь, не преследуя своих личных интересов? - раздался грохот. Одноглазый ударил по столу кулаком.
- Прости, но если не считать что твои предки уже много лет ухаживают за драконьими конями, твой род...
- Артен! Вот именно, и я не могу рассчитывать на большее...
- Не можешь, так молчи! - брат терял терпение. - Ты будешь стлаться ей под ноги и молчать, находя причину только для того, чтобы возмутиться тем, что кто-то более ловкий занял место, о котором ты мечтаешь.
- Я не об этом! - взревел Одноглазый.
- Ты ревнуешь мою сестру к менестрелю. - Усмехнулся Артен, судя по всему стоя к сопящему конюху вплотную с полным осознанием собственной правоты. - Для твоего поведения нет других причин.
- А ты? Тебе не может быть всё равно.
Артен долго не отвечал, Тимлар напрягся и вжался в дубовые доски, на случай если ответ будет совсем тихим.
- Ну? - Конюх вновь ударил по столу кулаком, требуя ответа.
- Она никогда не оставит меня. - В голосе брата послышалась ледяная уверенность. Одноглазый быстро прошёлся из одного конца зала в другой.
- Можно заходить. - Сказала я Тимлару.
- Я не собирался. Минут двадцать назад проходил мимо и услышал голоса. Прости мое любопытство. Забавно. Такие страсти из-за меня. - Музыкант взял меня за руку. - Ты расстроилась?
- Ничуть. - Я подняла свободную руку и убрала свесившиеся на его лицо волосы. - Я люблю тебя, музыкант. От меня этого ещё никто не слышал, кроме брата. Будешь сегодня завтракать с нами.
Когда мы вошли в столовую лицо Одноглазого рдело, как мак. Он порывисто встал из-за стола и быстро вышел. Внимательно проследив за его движением, Тимлар взглянул на меня. Артен же надолго задержал взгляд на двери, за которой скрылся конюх. Брат весело беседовал с музыкантом о философии и науке, тот отвечал ему с той же непринуждённостью, но явно чувствовал себя неловко. Поэтому вскоре ушёл.
- Я отдам тебя ему, если он останется здесь вместе с тобой. - Артен улыбнулся и сощурился. - Если ты этого захочешь, моя любовь.
- Я не знаю. - Ответила я, уходя.
- Я люблю тебя, сестрица.
Выйдя на стену, я рассматривала город через бойницу. Хотела о чём-нибудь подумать, но не могла - мою голову заполнили крыши домов и столбики мутного дыма, поднимающиеся из труб. Руки Тимлара сжали мои плечи, он несколько минут стоял, просто держа меня в руках, а потом порывисто обнял, прижав к себе так, что дышать стало трудно.
- У тебя есть удивительное свойство, принцесса. Ты всегда стоишь перед выбором, и у тебя есть два выхода: один из них, и ты это знаешь, ведёт к чему-то новому, и скорее всего светлому и счастливому, а второй, также известный, не обещает ничего кроме страдания. Оба они верные, и по обоим можно идти, стоит только выбрать...
- И что? - я откинула голову Тимлару на плечо и взялась за его предплечья, выдохнув и расслабившись.
- Ты выбираешь тот, который должна, хотя никто не внушал тебе такого долга, и он тащит тебя в пропасть, до порога которой ты хочешь дойти одна. Как бы я ни хотел этого, ничто не столкнёт тебя с курса. Я завтра уйду.
Я сжала его предплечья со всей драконьей силой, но он только стиснул зубы и обнял меня крепче.
- Если бы ты знала, принцесса, как я люблю тебя! Ты свободна - твои мысли и твоё тело, твой выбор ничем не ограничен кроме тебя самой. Смертные только мечтают о такой свободе, которой обладаешь ты и твой брат. - Он говорил мне это тихо и твёрдо.
- Мы с ним ограничены в свободе друг другом. Я не могу его оставить, как бы тебя ни любила.
- Найдёшь меня на стене, если захочешь. - Он прижался губами к моей щеке и выпустил из объятий. Мне сразу показалось, что на улице холодно, а менестрель улыбнулся и пошёл вдоль стены, глядя в сторону города.
Проходя по коридорам дворца, взглядывала в окна, а потом остановилась и прислонилась к стене. Я не могу уйти вместе с ним. Куда мы пойдём? Хотя со мной неприглядное странствие превратится в путешествие по миру, в котором каждый дом будет открыт для нас, во всяком городе нам будут рады как дорогим гостям. Наша сила и хитрость позволит нам дойти до края света, а потом вернуться обратно... я закрыла глаза и улыбнулась. Перед внутренним взором встало лицо Артена, снежно-прекрасное, сияющее и печальное. Мечты об открытом свободном мире потускнели рядом с белыми звёздами в его глазах, я застонала и опустилась на пол. Мой долг быть рядом с ним, держать его жизнь в своих руках и не думать о своём не даром замёрзшем и окаменевшем сердце, и желаниях, позволяющих себе в нём появиться. Если я родилась, чтобы быть с ним, то и умереть должна у его ног.
У меня в голове щёлкнула неожиданная и бредовая мысль: будь здесь Фариир, возьми я её с собой ТОГДА, СЕЙЧАС могла бы уйти, ничего не боясь. Ужас метнулся в моём разуме, и стало трудно дышать, я сделала над собой усилие, стоившее мне ранок от ногтей на ладонях слишком сильно сжатых в кулаки, и эту мысль поглотила пустота. Захотелось оказаться рядом с музыкантом, который видел в моей жизни только великое несчастье и наблюдал сейчас с любопытством, причиняющим боль, что будет дальше.
- Тимлар. - позвала я, и вздохнула.
Музыкант уперся ладонями в перила и смотрел, как под стеной сменяется караул. Он обернулся на мой голос.
- Не спрашивай... - Взмахнула рукой, стараясь не смотреть на менестреля.
- И не собираюсь. Я же знаю, что ты ответишь. Так что забудем об этом, сегодня не тот день, когда стоит разговаривать о таких глупых вещах, как долг.
На самом безлюдном участке стены, который примыкал к отвесным скалам, музыкант уселся на длинный выступ, и пригласил сесть рядом. Он обнял меня за плечо, а свободной рукой взялся за обе мои ладони, сложенные на коленях.
- Почему ты уходишь? Неужели из-за Одноглазого? - я посмотрела в его лицо. На нём застыло незнакомое мне ласковое выражение.
- Конечно нет, Ваше Высочество. Конюх здесь совершенно ни при чём, и если бы я остался ещё на несколько дней, уверен, мы нашли бы с ним общий язык. Просто не сидится на одном месте, дорога навсегда ставит печать на единожды пустившегося в путь.
Я взяла его ладонь в свои и прижала к груди.
- Даже я не могу удержать тебя здесь? Даже осознание того, что ты единственный смертный, который нужен мне?
- Даже осознание того, что я единственный кто нужен тебе, кроме того бессмертного, что приходит в твои покои ночью и уходит с рассветом. - Насмешливо отчеканил музыкант. - У меня ничего нет, любимая моя, совсем ничего. Даже свой инструмент я украл. Твоя крепость стоит на горах твоего же золота, ты принцесса, в конце концов. А я - сын женщины, которая всю жизнь зарабатывала прядением шерсти, и ещё кое-чем, благодаря чему я точно не знаю, мой отец пастух, кузнец или пекарь. И даже если я люблю тебя больше жизни, это не значит, что у меня есть на это право.
Он уткнулся в мою щёку носом и губами явно расстроенный тем, что приходится это говорить.
- Я - Дракон, Тимлар. Мыне видим между людьми никаких различий.
- А люди видят, и я вижу. Не будем об этом. Просто забудь, что послезавтра меня не будет здесь.
Я взглянула на его лицо. Музыкант улыбался и щурился, оставляя мне от полного сияния своих золотых глаз две узких щёлочки.
- Принцесса, ты можешь светиться чуть слабее, чтобы проще было тебя запомнить? - в конце концов, рассмеялся Тимлар, отодвигаясь в тень.
- Это не так уж и просто. - Я улыбнулась, обняла его и задержала дыхание.
Из головы не шли слова Артена: "Я отдам тебя ему, если он останется здесь вместе с тобой". Но он не останется, я не смогу смотреть на то, как менестрель страдает, оказавшись запертым в каменных станах нашей крепости. Не хочу ещё кого-то привязывать к себе против его воли.
- Что для тебя путь? - спросила я, не поднимая головы.
Он долго не отвечал, скорее всего, смотрел в даль взглядом, не имеющим никакого выражения. Я почувствовала, что его плечи напряглись, прежде чем он решился ответить.
-Это единственное, что у меня есть, Принцесса. Чьей бы ни была дорога, она всего лишь черта на земле, а значит, может принадлежать и тому, у кого нет ничего.
- И она нужна тебе, поэтому ты уходишь?
- Нужна. - Он обнял меня крепче и вздрогнул, будто от холода. Мне показалось, что я слышу, как скрипнули его зубы.
- Таких, как ты, нет больше здесь. - Вздохнула я. Так, как он, меня уже не полюбят.
День седьмой.
Я проснулась от яркого света в глаза и, сощурившись, подняла руку к лицу. Глубокий вздох после пробуждения наполнил лёгкие прохладным воздухом. Холодно здесь было всегда, а вот солнце никогда не светило в мои покои по утрам. Ставни были распахнуты настежь, в узком окошке, улыбаясь, свесив ноги наружу, сидел Тимлар и маленьким зеркальцем посылал солнечный зайчик ко мне на подушку.
- У тебя красивые волосы. - Он убрал зеркальце в карман и сощурился.
- Как ты здесь оказался? - я приподнялась на локте, чтобы лучше его видеть.
- Легко. Хотел первым пожелать тебе доброго утра.
За дверью уже были слышны шаги и смех фрейлин. Музыкант улыбнулся мне, соскользнул с подоконника, повис на нём, держась руками, и спрыгнул вниз. Я встала с постели и выглянула наружу, но музыканта и след простыл.
Вечером Артен явился в мои покои. Он был чем-то очень обрадован и улыбался, взяв меня за руку и подведя к окну. Брат широко раскрытыми глазами смотрел то в даль, где сумрак смешивал небо и землю, то на стену - там, как и каждым вечером на этой неделе, зажигались фонарики, лучащиеся между полосами прозрачных тканей.
- Всё. Сегодня это закончится. Осталось только выгнать их всех из города. - Государь не считал нужным скрывать от меня своё отношение к визитерам, - завтра утром и мы с тобой обязательно поедем в горы, пока там не растаял снег. - Он обнял меня рукой за плечи и крепко прижал к себе. - Я буду летать, моя любовь, а ты снова увидишь нашу цветущую землю с высоты полёта орла.
Через мгновение Артен улыбнулся иначе, и на его лице появилось другое выражение. Он о чём-то думал.
- Помнишь ли, как наши пальцы переплетались, и мы неслись к земле, как падающая звезда, ничуть не боясь разбиться? И смотрели друг другу в глаза, а воздух, горячий от нашего падения ласкал нас потоками ветра?
- Нет.
Брат взглянул на меня печально. Его взгляд был настолько унизительно-сожалеющим, что я вся сжалась и вздрогнула, опустив глаза. Неужели он ждал, что мне захочется помнить то, чего я лишилась ради него навсегда.
- Зачем ты забыла?
- Не знаю. Прости. - Я уткнулась лицом ему в грудь.
Брат погладил меня по спине, теперь он был расстроен и тяжело вздыхал. Желая порадовать меня, и не зная ничего о моих желаниях и склонностях, он причинял боль. Не замечал этого, и поступал одинаково изо дня в день, из года в год. Захотелось хлюпнуть носом и зарыдать в его тонкую шёлковую рубашку, цвета фиолетового вечернего неба, но Артен вытащил меня из покоев, чтобы вместе открыть последний вечер нашего праздника.
- Не расстраивайся. Всё хорошо. - Улыбнулся он, открывая дверь.
- Подожди. Всё? Ты уходишь? - Я догнала музыканта в коридоре и пошла рядом, едва поспевая за его широкими шагами.
Тимлар остановился у одной из глубоких ниш в стене и посмотрел на меня. Взгляд казался спокойным и почти безразличным, но если смотреть внимательно, можно было увидеть в глубине глаз: "Останови меня! Одно твоё слово заставит меня остаться!". Чтобы молчать мне пришлось крепко сжать зубы. Он отвернулся быстро, но я успела заметить, как его лицо исказилось болью. Из тёмного угла музыкант достал дорожную сумку и снова встал передо мной. Разум и тело жили теперь отдельно друг от друга, будто чьи-то сильные руки разомкнули мои челюсти, но вместо того, чтобы сказать "не уходи", я спросила:
- Когда ты решил?
- Когда сказал, тогда и решил. - Улыбнулся Тимлар. - Ты же не изменишь себе, и поступишь как всегда. Я позаимствую из ваших конюшен какую-нибудь клячу?
Кивнула. Его золотых глаз надо мной больше не будет. Стоит лишь преодолеть железную хватку сознания, сказать, что я хочу, чтобы он остался, и музыкант бросит свою сумку, рассмеётся и обнимет. Молчу. А руки болят от того, что я хочу схватить его за плечи и разорвать своей бешеной любовью. Тимлар вздохнул, и во вздохе послышался всхлип.
- Не пойду через главные ворота. Проводишь меня? - он направился в конец коридора, оканчивавшегося парадным балконом.
Я шла рядом, чуть позади, чувствуя, как кровь стучит в висках. Отдёрнув портьеру, Тимлар вышел на балкон, висящий низко над площадью, и тут же отвернулся от лежащего внизу города, чтобы посмотреть на меня.
- Вернёшься?
- Никогда. - Он закинул мешок на плечо. - Может быть, загляну в твой город, но не к тебе.
Кивнула.
- Когда я делаю что-то ужасное, не хочу лишний раз напоминать себе об этом. - Музыкант то ли вздрогнул, то ли пожал плечами. - Если я когда-нибудь увижу Фариир, что мне сказать ей?
- Что я её не забыла. - Я подошла к нему ближе на шаг. - Я люблю тебя, Тимлар. Забудь меня. Это ничего для тебя не значит.
- Никогда. - Он улыбнулся и взял меня за руки. - Я буду помнить тебя до самой смерти. Разве можно позволить себе забыть золотую принцессу, которая не любила никого кроме меня? А вот ты меня забудь. Не дело принцессе любить безродную тварь, и если это всё-таки так, я хочу, чтобы ты отмерянную тебе вечность не вспомнила обо мне. Забудешь?
- Обещаю.
Музыкант едва заметно улыбнулся, теряя всякую надежду.
- Люблю тебя, как дурак, а мог бы просто играть! - воскликнул он. - Никогда меня не вспоминай, Принцесса, это будет величайшей глупостью для тебя.
Тимлар осёкся на выдохе и замолчал, внимательно глядя в моё лицо. Чуть наклонился, чтобы в тусклом свете звёзд и тонкого серпа луны рассмотреть повнимательнее, и усмехнулся:
- Даже не плачешь. Если так издеваться над каменным сердцем, оно может разбиться. Поцелуешь на прощание?
- Нет. - Я мотнула головой, и прикоснулась пальцами к его дрогнувшим губам.
Тимлар закрыл глаза и выдохнул, обдав мою руку горячим воздухом. Я провела ладонью по его щеке, музыкант последовал за этим движением. Почувствовав, что иначе ноги подломятся, крепко обняла его за шею и чуть не взвыла низким трубным драконьим голосом, но только выдохнула сквозь зубы. Тимлар впился пальцами в мою спину и прижал голову к своему плечу.
- И ты меня забудь. - Тихо попросила я.
- Поздно. Ты уже пообещала, а я всё равно поступлю, как захочу.
Он отпустил меня вскоре, на прощание улыбнулся, сказал ещё несколько слов, и осторожно спрыгнув с балкона, почти бесшумно приземлился на камни площади. О лошади он спросил несколько запоздало, потому что, скорее всего, ещё перед праздником где-то привязал её. Удаляющийся силуэт музыканта я видела смутно, зато отчётливо слышала стук копыт.
Меня качнуло в сторону, когда отпустила перила. Время будто замедлилось, просачиваясь сквозь ночь, не позволяя мне сделать ни шага в глубину тёмного коридора. Я схватилась за портьеру, чувствуя, что ноги подкашиваются, отказываясь держать. Сердце билось медленно и тяжело, как будто его придавили сапогом, чувствовался каждый удар, и от каждого я вздрагивала. Едва переставляя ноги, я оперлась о стену. Почему не сказала ему, что можно остаться? Что люблю его и заставлю всех забыть, откуда он взялся. Можно его догнать...
Я прислонилась к стене и закрыла глаза. Издалека слышалась музыка - последняя песня этой ночи и весеннего праздника. Меня ждёт брат. Утром нужно будет провожать послов, дарить им букеты алых цветов, и улыбаться. Я двинулась дальше вдоль стены. Остановилась, глубоко вздохнула, уставилась в потолок и сжала кулаки. Сухие глаза защипало, но слёз выдавить так и не смогла. У Драконов сильная воля, она может выбросить из памяти всё, что угодно, если постараться. Дыхание замерло, сердце приостановилось, сопротивляясь железному разуму, а потом трепыхнулось, и забыло.
Я так устала... Даже ноги не держат. Праздники всё-таки утомительны, хоть бывают иногда приятными. Протяжно выдохнула, и неловко поправила причёску. Тюльпаны, которые Одноглазый принёс мне неделю назад уже завяли, нужно поменять их утром. Кажется, похолодало.